***
Стивен Грант был добрым человеком, но очень одиноким. Во всех смыслах. Ему не хватало не только простого человеческого тепла, но и элементарного общения. У него не было друзей. Даже золотая рыбка Гас наверняка сбежала бы от него, если бы не была ограничена стенками аквариума и крохотным мозгом. Что-то отпугивало от него людей. Возможно что-то – это он сам. Из-за проблем с социализацией, он по мнению окружающих странно себя вёл, говорил постоянно невпопад, да и в целом говорил вещи, которые стоило оставить при себе. Не из-за злого умысла, а потому что не знал как надо, не умел, но отчаянно хотел дотянуться хоть до чьей-нибудь души, которая распахнула бы ему навстречу свои объятия. Стивен искренний, возможно даже слишком, и пугает этим людей, давно привыкших видеть в чужой доброте подвох. Но подвоха не было. Он просто хотел хотя бы немного тепла. От кого угодно, в любом виде, лишь бы почувствовать себя не таким одиноким, ненужным никому в этом огромном мире. Стивен искренне считал, что если будет со всеми доброжелателен и улыбчив, то ему ответят тем же. Но мир так не работает – он понял это с годами, проведенными в мучительном одиночестве, в квартире, заставленной несметным количеством книг, заменявших ему людей. Квартире, предназначенной лишь для одного человека, страдающего лунатизмом, из-за чего вынужден приковывать себя за ногу к кровати подобно собаке, посаженной на цепь, чтобы она не сбежала посреди ночи. Вынужден рассыпать вокруг кровати песок, чтобы отследить свои шаги, если он соберется во сне куда-нибудь пойти. Вынужден ставить везде ловушки для себя же самого, каждым своим действием расписываясь в том, что ему нужна помощь квалифицированного психо… -лога, -терапевта, -атра – без разницы, подойдет любой. Кто бы мог подумать, что от чудовищного одиночества его сможет избавить молодая красавица португальского происхождения, работающая фотомоделью женского нижнего белья, и которая однажды просто из любопытства зашла в британский музей, где он, радуясь выпавшей возможности как ребенок, провел ей экскурсию? Началось с малого: периодическое посещение музея Симоной, легкое ненавязчивое общение – сначала про Древний Египет, потом на общие повседневные темы вроде погоды или пользе и вреде кофе в рационе, затем всё перетекло в приятные обоим беседы. Её искренняя заинтересованность ввиду малой осведомленности о теме, в которой его знания поражали, которые могли утолить женский интерес, и через месяц всё это вылилось в обмен номерами телефонов, а потом – в свидание, на которое он не пришел, и даже не мог вспомнить почему. Когда Стивен, наконец-то собравшись с духом, решился позвонить ей, сам не зная как собирается объяснить то, что даже не помнит как нужный день пролетел мимо, не то, что собственное отсутствие на свидании в этот самый день, он уже готов был к упрекам, обвинениям и эмоциональному «козел» в качестве феерического завершения их общения, которым он дорожил даже больше, чем Гасом. Но Симона ответила на звонок после третьего гудка в его телефоне, и обеспокоенно задала лишь два вопроса. Всё ли у него хорошо? Не попал ли он в тот день в беду? Стивен тогда не сразу ответил, зажимая рукой рот, чтобы сдержать рвущиеся наружу чувства. Никто о нём не беспокоился, никто не спрашивал о его благополучии, никто не интересовался им хотя бы как человеком, не то, что другом или кем-то близким. Он старался принести извинения так, чтобы она не услышала ни одного всхлипа, что душил расчувствовавшегося мужчину, но Симона интуитивно чувствовала, что душа Стивена не на месте. Потому мягко, но уверенно говорит, что несостоявшееся свидание – мелочь, которая даже внимания не стоит. Поэтому пусть Стивен не переживает. Она принимает его извинения, но даже без них Симона не прекратила бы их общение. - Главное, что ты в порядке, - слышит он из динамика телефона слова, от которых сердце готово разорваться на части из-за переполняющих эмоций. – А свидание… всегда можно назначить еще одно, согласен? – Стивен не видит, но слышит в её голосе ласковую улыбку, и это уже больше того, о чем он мог мечтать. И они назначили. На него Стивен практически летел, окрыленный предстоящим романтическим вечером с прекрасной-невероятной-доброй-понимающей-влюбился-как-мальчишка-Симоной. А домой возвращался с абсолютной пустотой в голове, глупой улыбкой на лице, и горящими от чувственного поцелуя губами. Девушка не скрывала своей симпатии к мужчине, однажды – когда они без устали целовались у него дома – честно признавшись в том, что он привлек её внимание с первого взгляда. О, она была по-настоящему очарована Стивеном Грантом, не пугали даже его «особенности» вроде лунатизма, о котором она узнала, когда впервые попала в его квартиру по приглашению хозяина и увидела ремень для ног у кровати, рассыпанный песок и… Решение привести её к себе было спонтанным, и Стивен лишь на месте понял, что конкретно ему стоит планировать такие вещи и избавляться от своих «лунатических прибамбасов» до того, как гость всё это увидит. Но Симону не смутило ничего из увиденного, она лишь молчаливо ждала какого-нибудь крохотного объяснения, которое заключалось в напуганном признании Стивена в том, что он – лунатик. Объяснение было логичное, не верить мужчине поводов не было, поэтому Симона с пониманием отнеслась к информации, которую он доверил ей, а такое не каждому решаются рассказать, и сказала, что ничего плохого в мерах предосторожности нет. В конце концов, он же просто лунатит, а не людей убивает, с чего бы её должно было это отпугнуть? Стивен же в который раз убедился в собственных мыслях о том, что она послана ему самой судьбой, не иначе.***
Первый тревожный звоночек появился, когда она, вновь находясь у него дома, вслух читала ему одну из его книг, ласково поглаживая задремавшего мужчину по волосам и лицу. Но стоило ей прикоснуться подушечкой пальца к его губам, как её рука тут же оказалась в каменной хватке, словно она вор, которого профессионально схватил спецагент из какого-нибудь боевика. Он потом без конца извинялся за этот инцидент, пока она беззлобно подшучивала над ним, говоря «Бонд. Стивен Бонд». Вторым тревожным звоночком стала их случайная встреча на улице. Он еще был в тот день на удивление хмурым и серьезным, перестал сутулиться, а взгляд его не был наполнен привычной нежностью, лаской и робостью. - Стивен, у тебя что-то случилось? – заботливо спрашивает Симона, стараясь игнорировать странное ощущение, словно она сейчас сует голову в пасть тигра. – Если я могу чем-то помочь… - Можешь. Не задерживай меня, - бросает он, словно говорит с малознакомым человеком, и проходит мимо, идя лишь в ему известном направлении. Симона не стала придавать этому событию особое значение, ведь у всех людей бывает не то настроение, или какие-нибудь мелкие бытовые трудности, всякое в жизни происходит, это нормально, если человек время от времени не похож на привычного себя. Главное, чтобы всё как можно быстрее пришло в норму. Но то, как выглядел Стивен, как он смотрел, невольно отложились в памяти. Третьим тревожным звонком стало странное нервозное состояние мужчины, граничащее с паникой, его неумелые попытки оттолкнуть от себя Симону, придумывание бесконечных минусов Стивена Гранта, взятых откуда-то с потолка и притянутых за уши. Это был первый раз, когда Симона показала свой твердый характер, заставив мужчину замолчать, выпить стакан горячего сладкого чая, и молча лежать в её объятиях, позволяя ласково себя гладить, иногда осыпать макушку и лоб короткими легкими поцелуями, заставляя все тревоги отступить хотя бы на время. Стоит сказать, что следующее утро с лихвой окупило все переживания, потому что именно тогда между ними впервые произошла близость. Не без попыток Стивена «одуматься и остановиться, чтобы не пожалеть потом», но Симона уже поняла, что иногда с этим мужчиной стоит проявлять немного настойчивости, чтобы притупить его порой излишнюю неуверенность. - Стивен, - мягко зовет она его между поцелуями, пока их руки ласково гладят, изучая тела друг друга, неторопливо стягивая одежду. – Если сомневаешься – об этом всегда можно сказать, обсудить. Не переживай всё в одиночку, ты ведь не один, я рядом, – с улыбкой произносит Симона, накрывая ладонью щеку мужчины, что прикрыл глаза, словно одномоментно испытывал мучительную боль и безграничное счастье от услышанных слов. - Я знаю, - шепотом отзывается он, по-прежнему нависая над ней с прикрытыми глазами. – Знаю, - повторяет он, поворачивая голову, чтобы поцеловать ладонь, к которой до этого прижимался щекой. – До сих пор не могу поверить, что это взаправду. - Я попробую тебя убедить, - с шаловливой улыбкой отзывается она, приникая к его губам в поцелуе, прижимаясь всем телом, давая ощутить им обоим их близость. Медленно, чувственно, изучая ощущения и желания друг друга, отдаваясь любви без остатка, наслаждаясь моментом единения, теплом объятий, сладостью поцелуев, бесконечной нежностью, от которой сердца обоих пылали так, что эти чувства затмевали даже жар тел, двигающихся навстречу в одном ритме, словно они были созданы друг для друга. До сбитого дыхания, до капелек пота, катящихся по разгоряченным телам, до изнеможения, пока невероятное наслаждение не выбивает из них бесстыдные стоны невыносимого удовольствия, заставляющего крепче сжимать в объятиях друг друга и целовать, целовать, целовать… Стивен разглядывает свою женщину, с улыбкой подмечая, что да – действительно модель, невозможно хороша. И из всех людей на свете обратила внимание именно на него. Бывает же такое… Сигналом тревоги стал день, когда она случайно застала Стивена в ванной комнате, с небывалым пылом и жаром спорящего с собственным отражением, называя его именем Марк. С того дня и начались приключения, от которых Симона с удовольствием отказалась бы, если бы во всё это не был вовлечен Стивен. Она не могла его бросить. Не потому, что он нуждался в ней, а потому что она уже не могла без него. Зато теперь она знала, что Стивен, у которого суровый взгляд, грубая манера общения, американский акцент и прямая спина, это Марк, а не плохое настроение. Признаться, ей никогда не приходилось сталкиваться с людьми, страдающими диссоциативным расстройством личности. С ума сойти можно было от того, насколько эти две личности разные, при этом живут в одном теле и по сути являются одним человеком. Прямо как сюжет для какого-нибудь фантастического фильма. В принципе этот Марк разрешил ситуацию еще до того, как она начала обсуждаться. - Делайте, что хотите, главное мне не мешайте и не втягивайте в свои розовые сопли, - то ли равнодушно, то ли раздраженно бросает он, тут же передавая контроль Стивену, показывая, что разговор окончен и дальнейшему обсуждению не подлежит.***
Страшно не было поначалу, потому что тяжело бояться того, чего ты толком не знаешь, а понимаешь еле-еле. Страшно стало потом, когда на них средь бела дня ни с того ни с сего напали какие-то бандиты, стреляя из настоящего оружия, всерьез пытаясь убить, и другая личность её Стивена – Марк Спектор – умертвил каждого. И заодно «обрадовал» новостью о том, что он оказывается профессиональный наёмник, бывший морской пехотинец и еще что-то там с разведкой связанное, и на пенсию вообще-то не выходил. Такие мелочи, кому они вообще могут быть интересны, верно? Симона предпочла бы не знать этого, а не молчаливо прикладываться к стакану джин-тоника в баре, куда вернувшийся Стивен отвел молодую женщину, всё еще обескураженную произошедшим, вторя её просьбе. - Симона, мне очень жаль, что ты оказалась втянута во всё это, – со всей своей искренностью говорит Стивен, сидя на соседнем стуле за барной стойкой. – Я бы хотел уберечь тебя от этого ужаса, чтобы ты никогда не знала Марка, не видела, на что он способен, но мне… - Тш-ш, не надо, - мягко прерывает она его, качая головой, после чего делает еще один глоток джин-тоника. – Мы живы и целы – это главное. И… Боже, поверить не могу, что собираюсь сказать это, - выдыхает она, обреченно прикрыв на секунду глаза. Но потом распахивает их, возвращая взгляд к лицу Стивена. – Я бы хотела поблагодарить Марка. За то, что вытащил нас обоих. Это не значит, что я одобряю его… профессию, назовём это так. Но всё равно спасибо ему. Джин-тоник определенно лучше на вкус, чем металлические пули. - Изнеженная принцесса умеет благодарить? – раздается насмешливый голос Марка Спектора. Симона дёргается из-за внезапной смены личностей, но не успела она и слова сказать, как видит озирающегося по сторонам Стивена, словно он пытался поймать взглядом свою другую личность где-то, кроме зеркальных поверхностей. - Что? – негромко уточняет Стивен, пристально глядя в один из пустых начищенных бокалов, что стоял на барной стойке прямо перед ним. – Сам скажи, в чем проблема? М-марк?.. Что за ребячество?! Марк, не веди себя как… Марк! Громкий негодующий шепот в исполнении Стивена Гранта почему-то показался Симоне комичным. Она не скрывала своего тихого смеха. Ей не нужно слышать подтверждение – она и так догадывается, о чем двое мужчин, живущих в одном теле, спорили. Приятно знать, что твою благодарность приняли. Но всё равно было страшно. Еще страшнее стало через месяц после этого происшествия, когда она невольно попала во вторую перестрелку, во время которой вовремя появившийся Марк как по волшебству облачился в белый костюм с плащом и знаком лунного серпа на груди, после чего вновь убил несколько людей. Преступников, которые напали первыми непонятно почему. Точнее это Симоне непонятно почему, а Марк всегда в курсе всего, но никогда ничего не говорит, разве что постфактум. Как например про вполне реального египетского бога Хонсу, с которым он заключил сделку, став его аватаром по прозвищу Лунный Рыцарь, и карая от имени бога луны негодяев. А еще выяснилось, что именно Марк Спектор – основная личность. В этот раз пришлось Стивену отпаивать её чаем, пока она не успокоилась. Правда, чай был после ста грамм виски, потому что без него в данной ситуации было вообще никак не обойтись. К общему и вполне обоснованному страху прибавилась еще и боязнь спиться такими темпами. Единственное, что удерживало Симону от побега из всего этого египетского мракобесия, это Стивен. Такой добрый, заботливый, милый Стивен, которого она по-настоящему полюбила за те пять-шесть месяцев, что они были вместе. С ним она чувствовала себя абсолютно спокойно и защищенно, с ним ей было настолько комфортно, что казалось, будто вот она – её личная тихая гавань, которую мечтает найти, наверное, каждый. Не штормило бы время от времени, вообще было бы идеально. Если воспринимать Марка Спектора как надоедливого соседа, который вваливается в дом без спроса, портит идиллию, берет свою гребанную соль и возвращается к себе, то в принципе… жить можно. Просто бесячий контуженный сосед-вояка с признаками паранойи, который держит тебя и твоего возлюбленного в тонусе, чтобы совсем уж не растеклись влюбленными лужицами. Симона вновь поражается тому, насколько же они разные. Не только в плане… «профессии», но и в предпочтениях в еде, литературе, досуге, увлечениях – вообще два совершенно разных человека. Сначала она замечала моменты «переключения» между личностями по тому, как менялся взгляд, выражение лица и осанка Стивена. И конечно же голос – не только становился ниже, увереннее, но и появлялся американский акцент. Потом, со временем она начала чуть ли не на интуитивном уровне чувствовать, когда происходит «смена», и в момент перехода контроля над телом к другому мужчине, она мгновенно покидала теплые объятия Стивена, чтобы встретиться взглядом уже с Марком. С ним она вела себя формально, как будто с родственником своего мужчины, с которым её лично ничего не связывало. Поэтому приходилось сохранять вежливый нейтралитет. Хоть он и не её Стивен, но от него, увы, не избавиться, так что приходилось идти на компромисс, в первую очередь с самой собой. Проблемы начались после того, как Марк начал смотреть на неё без былого безразличия, скуки или раздражения. Катастрофа произошла после того, как сладкий медленный поцелуй Стивена превратился в животное жадное засасывание её губ и наглое проталкивание чужого языка ей в рот. - Какого черта?! – выкрикивает она, когда в ответ на пощечину её грубо впечатали спиной в стену. – Марк? Марк, так не делается! Если ты поменялся со Стивеном местами, то надо дать знать сразу! Это же просто хамствм-м-м! – мычит она, когда её губы накрывает бесстыдный глубокий поцелуй, на который она не отвечала, всеми силами пытаясь вырваться из крепкой хватки наёмника. - Чтоб тебя, женщина, - рычит Марк, когда ей всё-таки удалось прервать поцелуй. – Стой смирно и не ёрзай. - Не буду я стоять смирно! – возмущенная подобной наглостью выпаливает Симона. – Убери от меня свои руки и два шага назад. Либо верни Стивена. Что это вообще сейчас было?! - А на что… - Это риторический вопрос, - перебивает она, всё еще пылая негодованием. – Марк, руки и два шага назад, - настойчиво повторяет она, хмурясь. - И даже ничего не спросишь? – с ухмылкой говорит ей наёмник, тем не менее выполняя требования или – как он про себя их назвал – капризы горячей брюнетки. - Не хочу ничего слышать и знать, - качает Симона головой, стоя на своём. – Но это было как минимум некрасиво по отношению к Стивену, не говоря уже обо мне. Симона понимает, что поджатые губы и хмурые брови не являются добрым знаком от Марка Спектора, но и его наглый поступок тоже ни в какие ворота не лезет! В первый раз Марк отступает. Во второй раз не распускает руки, но говорит ей на ушко столько пошлостей, описывая, что именно хочет с ней сделать в постели, что Симона просто сбегает, бросая на ходу, чтобы ей позвонил Стивен, а не мерзкое бессовестное животное. Мерзкое бессовестное животное не скрывает свой низкий, пробирающий до мурашек смех, глядя на раскрасневшуюся из-за его слов девушку. Тотальный пиздец происходит, когда она решается проявить любовь к Стивену по-новому, используя свои губы, свой язык, и свой рот. Симона начала со ставших привычными поцелуев и объятий, в процессе которых она стягивает с его широких плеч рубашку, медленно спускаясь своими ласками ниже, пока мужчина покорно сидит на диване, позволяя ей делать всё, что хочет, робко улыбается, когда встречается взглядом с голубыми глазами, на дне которых плескалась неприкрытая игривость и огонь желания. Симона не удивилась, когда Стивен, поняв, что именно она задумала, попытался остановить её порыв подарить ему оральную ласку, но молодая женщина была настроена решительно, поэтому она седлает мужские колени, вновь возвращается к более простым ласкам, надеясь таким образом помочь Стивену расслабиться, неспешно двигает бедрами, имитируя движения, откровенно провоцирует его, ища границы огромного терпения Стивена Гранта, нежно кусает мочку его уха и шепчет просьбу, едва ли не мольбу позволить ей сделать это, позволить подарить удовольствие именно так, позволить стоять перед ним на коленях, ублажая своего мужчину. Позволить… Специально говорит так, будто без его разрешения ничего не сможет сделать, даёт ему почувствовать себя ведущим, главным, что всё будет зависеть лишь от его слова. И Стивена подобное против воли подкупает, распаляет, делает желание невыносимым. Конечно, он хотел этого. Останавливал лишь потому, что переживал о её комфорте, но Симона так отчаянно просила его позволить ей… - О, боже… - сдавленно шепчет он, когда бросает взгляд на красивую девушку, которая стоит перед ним на коленях, расположившись между его ног, и расстегивает ремень на его брюках, затем пуговицу, тянет «собачку» молнии вниз, и подцепляет пальцами край нижнего белья, спуская ненужную сейчас одежду ниже. - Давай без этого? – нервным голосом просит она. – В твоей ситуации «боже» действительно может откликнуться на зов и заявиться в самый неподходящий момент. Стивен откидывает голову на спинку дивана и сжимает губы, чтобы не засмеяться. Но в следующую секунду шумно сглатывает, когда чувствует, как женская ладонь обхватывает его возбужденную плоть, начиная неспешные движения вверх-вниз. Это было чертовски приятно, и Стивен пытался не двигаться, чтобы не мешать ей, но ничего не смог с собой поделать и непроизвольно дернулся всем телом, когда почувствовал влажный язык, прошедшийся снизу вверх вдоль всего члена, после чего облизал головку, кончиком задевая самые чувствительные точки, о которых он, если честно, и не подозревал. Симона, обхватив мужскую плоть губами, сделав несколько осторожных движений головой вверх и вниз, была удивлена, насколько же приятно ей все это делать с ним. Слышать беспомощные стоны Стивена, тонувшего в удовольствии, ни с чем несравнимое наслаждение. Вошла во вкус она быстро, самозабвенно лаская своего мужчину, насколько ей позволяли собственные способности, помогая себе рукой, продолжая двигать ею у основания члена. Тут-то и произошло то, что иначе, чем «тотальный пиздец», она назвать не может. Сначала его рука грубо схватила её за волосы на затылке. Она списала это на то, что он не сдержался в порыве чувств, и ей даже польстило подобное. Затем он начал немного надавливать ей на голову, но уже через пару минут Симона чувствует заметное давление на затылок, призывающее опуститься ниже и вобрать больше, что для неё было чисто физически затруднительно. И когда она осознаёт, чем может быть вызвано подобное грубоватое поведение, в ней вспыхивает настоящая ярость. Марк С силой впиваясь ногтями в его руки, что давили ей на голову, и намеренно пытаясь причинить боль их наглому обладателю, она уже хочет отстраниться, как слышит хриплый голос мужчины. - Vamos, princesa, ve más profundo… Симона застывает, а потом, улучив момент, резко отбрасывает от себя чужие руки и отстраняется, настороженно вглядываясь в потемневшие от гнева глаза… Стивена? Марка? Это же наверняка Марк, не так ли? Но он никогда не упоминал, что говорит на испанском. И должен помнить, что у Симоны португальские корни, и она вообще-то знает испанский, так что прекрасно поняла ту похабщину, которую только что услышала. - Какая же ты свинья, Марк, – презрительно бросает она. – Верни Стивена. - Не всё ли равно? Член-то один и тот же, – говорит мужчина, и Симона еще сильнее напрягается из-за того, что это не акцент Марка, и уж тем более так не разговаривает Стивен. - Какого черта? – шепчет она, с ужасом понимая, что перед ней сейчас ни тот, ни другой, а… А вообще хрен пойми кто! – Т-ты… ты что, еще один?! – ошарашенно восклицает она. - Тот, кто много знает, долго не живёт, - опасно улыбается еще кто-то в теле Стивена. – У тебя всё еще осталось незаконченное дело, princesa. Не хочешь продолжить? Она не успевает ничего ответить – он не планировал ждать. Хватает её за руку, резким грубым движением притягивает к себе, заставляя упасть на крепкое мужское тело, а губы тут же начинают грубо терзать женские уста, пытаясь насытиться жаром этой близости. - Отпусти! – рычит она словно дикая кошка, пытаясь вырваться из хватки, лишь сильнее возбуждая не-Марка, и не-Стивена. – Убери свои руки, поганый… Черт! Кто ты?! – яростно шипит она, всё еще стараясь оттолкнуть незнакомца. – Стивен и Марк не знают о тебе, да?! Иначе бы предупредили! - Cuánta pasión... – довольный её пылкостью шепчет мужчина, кусая кожу на шее, заставляя Симону дернуться в стальных объятиях из-за болезненного укуса. – Неудивительно, что оба этих придурка запали на тебя. Знаешь, princesa, в этом есть некоторая ирония, - продолжает он, в этот раз переходя грубой лаской на грудь с возбужденно торчащими сосками, которые не преминул укусить, заставляя молодую женщину вскрикивать. - Действительно, - гневно шипит она, вновь напоминая мужчине разъяренную кошку – красивую, гибкую, грациозную, с острыми коготками, которыми попытается расцарапать ему лицо, если получит свободу. – У вас одно тело на троих, но двоих я хочу удавить собственными руками. На что неизвестный мужчина, скрывающийся за любимым лицом, тихо смеется, ведет языком по шее мокрую дорожку вверх, пока не добирается до уха. А в этот же момент его рука перехватывает её ладонь и опускает на свой всё еще возбужденный горячий член, сжимая её пальцы своими, задавая резкий темп и не позволяя отстраниться, пока он не получит то, зачем пришел. - Да, одно тело на троих, - жаркий шепот в ухо заставляет волосы на затылке встать дыбом. – Y los tres te quieren, - с рваным выдохом произносит он, чувствуя подступающую разрядку. – А ты из всех предпочла этого неудачника. В этом и ирония, princesa. Ненавижу иронию… - А я тебя, - грубо бросает Симона, сильнее сжимая руку на мужской плоти, заставляя партнера в наслаждении откинуть голову на спинку дивана, на котором сидел. Не было бы это тело Стивена, она бы с удовольствием оставила бы ему позорное увечье. Но видя перед собой лицо Стивена, тело Стивена, наслаждение в глазах Стивена, она, сама того не понимая, делает всё, чтобы этот мужчина получил удовольствие, чтобы он задрожал от наслаждения в её руках. – Имя, - требует она, сжав член у основания. - Chúpalo, entonces te lo dire, - вновь раздается хриплый смех негодяя. - Chúpate la polla, idiota, - шипит она в ответ на испанском, вызывая у мужчины неподдельное удивление и довольную ухмылку. – Имя! - Джейк Локли, маленькая стерва, - всё-таки делает он поблажку в честь первой встречи. – И если те двое узнают обо мне – тебе не поздоровится. - Думаешь, не узнают? – ухмыляется она, не спеша продолжить ласку. – Даже при условии, что я буду молчать. - Не узнали ведь, живя в одном теле, - ответно ухмыляется он. – А теперь… - тянет он, демонстративно указывая ей на то, чтобы она вновь располагалась перед ним на коленях между его ног. Симона послушно делает то, что от неё хотят, но замирает, положив ладони на бедра мужчины. - Стивен, - коротко выставляет она свои условия. - Обойдешься. - Стивен, - вновь требует она вернуть своего мужчину. – И кстати, не скажу, что рада знакомству. Ты еще хуже Марка Спектора, Джейк Локли. Джейк в голос смеется. - Куда уж нам до тихони Стивена, который охмурил модель, - насмехается Джейк. Но потом решает на первый раз пойти на уступку. – Еще увидимся, princesa, - подмигивает он ей, отдавая контроль над телом Стивену Гранту, что растеряно моргает, не понимая, когда успел отключиться, и радуясь, что в его отсутствие абсолютно ничего не произошло, судя по тому, что он видит перед собой ту же картину, которая последней отпечаталась в его памяти. Симона кривится от обещаний Джейка Локли, но когда возвращает взгляд к лицу мужчины и вновь видит своего Стивена, желание вспыхивает еще ярче, чем до этого. Возможно, знакомство и перепалка с Джейком, чьи темные глаза по-настоящему пугали, так взбудоражили её, возможно виной всему гнев и раздражение, что не сразу улеглись в душе, но факт того, что она продолжила прерванную ласку для Стивена с тройным усердием, вытворяя что-то уму непостижимое, и довела его до пика наслаждения за несколько минут, заставив в голос простонать её имя, отчасти удивил её саму. - Везучий сукин сын, - слышит Стивен хриплый голос Марка в своей голове, пока сам неотрывно наблюдает за тем, как Симона медленно слизывает каждую каплю белесого семени, с наслаждением прикрывая глаза. С губ Гранта срывается тихий смешок. - Что такое? – спрашивает она, забираясь к нему на колени, сразу же падая в теплые объятия, словно ластящаяся кошка, желающая ласки. - Ничего, разве что… Марк иногда такой завистливый, ужас просто, - в своей привычной манере говорит Стивен, но в голосе его была слышна нотка ехидства. Симона улыбается, оставляя при себе замечание о том, что у них есть сосед, который завистлив настолько, что даже усидеть на месте не смог, сохраняя собственную анонимность, и вылез на свет божий, да еще без приглашения. И если слова Джейка о том, что она желанна ими тремя, правда, а не приукрашивание, то встает резонный вопрос: что делать? Симоне Феррейра нужен Стивен Грант. А Стивену Гранту нужны Марк Спектор и Джейк Локли. А им в свою очередь нужна Симона Феррейра. А ей нужен Стивен Грант. Замкнутый порочный любовный круг – даже не многоугольник, потому что трое по сути являются одним человеком. Вот что делать? Любить всех троих? А это вообще нормально? Возможно, для какой-нибудь Афродиты или любой другой богини любви – нормально. Планка специально завышена до божественного уровня, раз уж Стивен, Марк и Джейк напрямую связаны с богом луны. Вот только Симона ни в чем подобном не замешана, поэтому пока что её любовь распространяется лишь на одного мужчину.***
- Я против, - выносит свой вердикт Хонсу. - Решение принимаешь не ты, - напоминает ему богиня. – Мне нужен аватар, а кто как не женщина, преисполненная любви, красоты и грации, лучше всего подойдет на роль моего сосуда? Еще и сумевшая очаровать твоего аватара – каждого из них. Сама судьба благоволит этому выбору, – с беззлобной усмешкой добавляет она. - В этом нет ничего смешного, Бастет! – начинает гневаться бог луны. - Я богиня не только женской красоты и любви, но также радости и веселья, поэтому доверься мне в том, что смешно, а что – нет, - улыбается богиня с телом человеческой женщины и головой кошки. – Я выбрала эту женщину своим аватаром, и она станет им, нравится тебе это или нет. - Если она собьёт с правильного пути моего Лунного Рыцаря… - Не будь таким суровым, Хонсу, - игриво тянет Бастет, после чего легонько прижимается головой к груди бога луны, тихо заурчав, зная, что на него это действует безотказно. – Твой аватар силён, но даже с твоей силой он остается смертным со всеми человеческими слабостями, а значит рано или поздно не выдержит той ноши, которую носит на своих плечах. Так почему бы не превратить бремя в благословение? Ведь ничто так не воодушевляет мужчину на подвиги, как доставшаяся ему прелестная женщина, готовая быть для него опорой и поддержкой днём, и ласковой кошечкой ночью. Бог луны молчал, но эта тишина была красноречивее любых слов, и богине-кошке уже был известен ответ. - Поступай как хочешь, Бастет. Но знай, что я по-прежнему против этой затеи. - Поверь, это будет незабываемо, - довольная собой, радостно произносит богиня. – Ты останешься доволен, брат мой.