Nous nous sommes réunis grâce à la rose rouge sang.

Кроваво-красные розы — это розы, которые позволяют восхититься своей красотой при первом и случайно обранённом взгляде. Сейчас эти розы, которыми так восхищается человек, прошлое которого было столь печально и черно, «бьются с каплями солёной воды». Они падают с неба и затрагивают всё, что под ними, без исключения. Интересно. Сейчас тот самый человек, которого удалось упомянуть ранее, стоит напротив куста чудесных алых роз. Стоит в одежде, которая успела промокнуть до последней хлопковой нити, что облегали его тело, имея определённую форму, что принято называть «одеждой». В нос бил запах сырости. Он не являлся помехой, наоборот, позволял полностью погрузиться в эту жуткую, но до ужаса приятную атмосферу. Именно с запахом сырости у Осаму ассоциировалась картина с намокшей розой. Вытянув руку вперёд, шатен коснулся лепестков этого загадочного цветка, что вечно манил парня своей неотразимостью. Лепестки были гладкими, чистыми, и до ужаса восхитительными. Как же сильно его привлекало в нём то, что цветок этот может ранить любую тварь, стоит лишь той коснуться его стебля. Не взирая на внешний вид, стебель цветка не слабо мог помучить руки человека, оставляя на них кровавые следы и множество маленьких, но в тоже время очень болезненных ран, которые вскоре покроются слоем корки, а далее произойдет то, что свойственно человеческой регенерации. Опустив руку ниже, Дазаю удалось коснуться стебля розы, на которой находилось множество маленьких, но до ужаса колких шипов, что способны заставить руки влиться в алую краску в сию же минуту. Они сделали свою работу. Осаму сжимал в своей руке стебель алой розы, а после, недовольно корчась и напрягая руку, потянул стебель на себя. Куст алых роз всем своим «существом» тянулся за тем, кто позволил себе потревожить тихий отдых цветов, которые наслаждались прохладой, что была предоставлена им дождём. По бледной коже стекали капли красной жидкости, которые уже успели смешаться с солёной водой, что падала свыше. Оторвал. Куст роз, который уже можно было называть оружием, пошатнулся и вновь встал в прежнюю позу, но уже не тянясь за тем, кто пытался забрать с собой одну из них. Осаму сжимал в руке цветок, который сумел ранить его за эти три минуты, которые, казалось бы, шли вечность. Постояв в одном положении несколько секунд, шатен повернулся в противоположную сторону кусту кровавых роз. После этого парень сделал шаг вперёд. Уже по давно намокшему тротуару, медленно, не торопливо, он шёл. Стекавшую кровь, которая оставляла после себя следы, что вскоре засохнут и будут стягивать кожу, создавая ужасный дискомфорт, он останавливать не собирался, а потому после каждого его шага, что делался с такой неохотой, оставались небольшие капельки крови. Некоторые уже успели слиться с водой в лужах, некоторые остались нетронуты. Однако, глядя на это, в первую очередь станешь думать о том, что их уж больно много, но Осаму это не волнует. А с чего бы это? Можно подумать, что окровавленная рука — это так ужасно и больно, а он будет тем, кто над этим поплачет. От собственных действий. Смешно бы вышло. Шаги парня ускоряются, становятся более тяжёлыми, но в них всё ещё можно было заметить долю недовольства и нежелания продолжать идти вперёд. Сколько ему осталось идти? Двадцать минут? Тридцать? Нет. Больше не нужно идти вперёд, ведь цель, ради которой пришлось потревожить куст роз, а также изуродовать руку, стоит напротив того, кто сотворил это всё. Парень, волосы которого имели огненно-рыжий, также до жути манящий Осаму цвет, стоит возле низкого железного забора, на котором были вырезанны множество узоров, чем-то напоминая листья деревьев или же ещё что-то в этом роде. Волосы парнишки, который держал в руках чёрный зонт, были сухими, в отличии от волос Осаму, что так и липли к его лицу. Старший вновь сделал шаг вперёд. Ещё один. И ещё. Хватит. Сейчас он стоит совсем рядом с тем, кто любезно вышел встретить его. Он явно был зол на шатена, поскольку тот заставил его ждать, однако сейчас было не время для того, чтобы высказывать своё недовольство. Парень, глаза которого можно было сравнить с цветом ясного неба, бескрайнего неба, сапфиром или лазуритом, бросил свой взгляд прямо в карие глаза. Эпитетов, что могли бы описать красоту его глаз, слишком много. Шатен поднял руку и коснулся ей лица парнишки с зонтом в руке. Проведя рукой по чужому лицу, а после коснувшись рыжих волос, парень зарыл свою руку в них. Слегка напрягши руку, носитель каштановых очей приподнял голову парня, глаза которого можно было сравнить и с цветом прекрасных васильков, а после, приблизился лицом к его. Дыхание участилось. Их взгляды были направлены друг другу в глаза. Смотря в зеницы Накахары, Дазай не понимал, что ощущал, однако от этого на душе становилось спокойно. В груди всё ворочалось, кололось похлеще розы, которую Осаму всё ещё сжимал в руке. Не отводя взгляда, старший опустил руку, которая касалась рыжеватых волос, а после взял руку их владельца. Подняв левую руку, парень, волосы которого были уже прилизанны ко лбу, положил свою мучительницу в ладонь Накахары. Не ясно почему, он сжал розу, которая уже была в каплях алой крови Осаму, оставляя на ней свою. Скривившись в лице, Чуя поднял свободную руку, которой схватился за воротник рубашки, которая была на Осаму, а после вновь приблизил его лицо к своему, только в этот раз это не окончилось передаванием розы. Накахара трепетно коснулся чужих губ. Закрыв глаза, он не увидел удивления Осаму, который так и не смог понять всей ситуации сразу. Действия парня с рыжими волосами заставляли биться сердце Дазая всё быстрее и быстрее. Рыжеволосый целовал его с такой нежностью, в которой можно было почувствовать всё. От радости, до боли. От страха, до уверенности. Всё. Совершенно всё. Язык Накахары смело проник в рот шатена, а тот от непонимания даже сопротивляться не стал. Лишь стоял с глазами, которые были полны удивления и в какой-то степени, радости? Отстранился. Он отстранился от губ парня, отпуская воротник чужой рубашки. Взгляд Чуи выражал злость, серьёзность и в тоже время печаль. Тяжело дыша, тот вновь схватился за воротник рубашки старшего, а после выкрикнул: –Хватит уже игнорировать свои чувства! Хватит думать, что можешь справиться со всеми трудностями сам! В этом мире много людей, а потому нет смысла оплакивать смерть того, кто уже давно не ходит по этим землям! Хватит! Нельзя жить прошлым! Прими мои чувства, и отпусти свою печаль. Отпусти своё прошлое, которое тебе так не мило! Незачем вспоминать то, от чего появляется желание пролить слёзы! Хватит желать видеть рядом с собой человека, которого давно уже нет! Живи тем, что есть сейчас! Цени то, что имеешь сейчас! Ты не можешь страдать вечно! Хватит! … –Кажется, это моё самое яркое воспоминание с тобой, голубоглазка. — Тихо, с ноткой печали, проговоривает носитель каштановых глаз, после бросает на мраморное надгробие четыре весенних тюльпана. Они были также прекрасны, как и та самая роза, которая навсегда осталась в памяти Осаму. Парень отошёл на пару шагов от надгробия, на котором было вычерчено имя, которые так не хотелось видеть там. 中原 中也 2000 — 2022 –Прощай, Чуя. Это был мой последний визит, но ты не переживай, скоро мы сможем увидеться, я тебе обещаю. — Вновь тихо, но уже без печальных нот, вымолвил Дазай стоя лицом к выходу из кладбища. –Да, верно, мы скоро увидимся… – Tu m'as montré le chemin, mais je n'ai pas réussi à te remercier correctement... Pardonne. (Ты показал мне путь, но я не смог должным образом отблагодарить тебя ... прости.)