Лондон, 1888 год
Воздух был наполнен металлом. Драко почти видел алый пар, разносящий этот запах по комнате. Глубоко вдохнув, он откинулся на спинку кресла, закатывая глаза. Запястья сжали подлокотники. Сильно. До выпирающих вен. Малфой слегка выгнулся. Воспоминания, как разряды тока, пульсировали в затылке, посылая ему все новые импульсы удовольствия. Рубашка с рюшами и без пуговиц. Она полностью распахнута и заправлена в черные брюки. Светлые кудри слегка касаются плеч. — Эббер, — Драко шепчет имя домовика и облизывает засохшие губы. — Слушаю, мистер Малфой, — эльф появляется из воздуха и с сожалением смотрит в бледное лицо хозяина. — Приготовь ванну и займись моими вещами, — он кивает на пол, указывая на запачканную кровью одежду. — До рассвета придет вызов от инспектора. Запряги лошадей. Не стоит заставлять мисс Грейнджер ждать меня в темных переулках Лондона. — Слушаюсь, господин, — Эббер кивнул, исчезая, успев подумать, что единственное зло, которое может ждать инспектора в темноте, прибудет туда на карете.***
Кабинет был завален папками и освещался лишь тремя небольшими свечами. Гермиона с печальной иронией смотрела на стопку писем, которых за последнюю неделю скопилась целая дюжина. Почитатели. В очередной раз она устало смахнула стопку в ящик, который стоял около стола. — Ласк разберется, — на душе стало светлее от мысли, что должность позволяла ей перекладывать задачи на других. Первые месяцы Гермиона следила за каждой мелочью, вчитывалась в письма, написанные якобы самим убийцей. Очередная жертва становилась для нее личной трагедией, и она без конца плакала по ночам, сидя под холодным ливнем душа. Гермиона выла от бессилия, подсела на успокоительные зелья и стала тенью самой себя. Глядя в окно своего кабинета, она тонула в грязи улиц серого Лондона и тихо, словно мантру, шептала просьбы о помощи. Гермиона не знала, у кого она просит. Возможно, у своего разума, а может, у всеми забытых Богов. Рядом всегда были мальчики и Малфой, ее незаменимый судебный колдомедик, который стоял рядом с ней около самого первого трупа. Она знала, что он видел, как ее вырвало за углом старого облезлого здания на пересечении улиц, и была благодарна ему за отсутствие комментариев об этом. Мэри Энн Николз, так звали первую жертву, лицо которой Гермиона еще долго видела во снах. Две колотые раны, настолько глубокие и грубые, что горло буквально стало ошметками тканей и мышц. Кровь уже запеклась, и темно бордовый весьма ярко контрастировал с синими губами Мэри. Белое платье и волосы пропитались грязью. Последняя, самая важная деталь — вывернутое запястье, демонстрирующее укус. Крови практически не было, лишь четыре отверстия и тонкая полоса около них. Так выглядела его подпись. Шли недели, месяцы, годы. Гермиона перестала плакать под душем и сопереживать жертвам, а они, в свою очередь, больше не навещали ее по ночам. Она стала жестче, расчетливее и злее. Доросла до главы отдела магической полиции, но решила не отдавать дело серийника своим подчиненным. Драко с тех пор был рядом на каждом осмотре тела, как единственный постоянный напарник. Чувства к нему Гермиона осознавала и принимала полностью, а вот Малфой… — Гермиона, — Гарри распахивает дверь кабинета, снова забывая постучать. — На Хэнбери-стрит обнаружили труп девушки, — он оборачивается на свое имя, раздающиеся из коридора. — Фрэнк, минуту подождать можно, или я около вас дежурить должен? — рычит Поттер и поворачивается к Гермионе. — В общем, по твоей части. — Да, выезжаю — она встает и накидывает инспекторскую мантию, висящую на спинке стула — Только пошлю за… — Малфоя уже вызвали, кэб ждет тебя внизу. — Спасибо, Гарри, — Гермиона улыбается, ведь ей все еще приходится доказывать друзьям, что она в порядке. — Поужинаем сегодня? — Конечно, — он широко улыбается, пропуская ее в коридор. — Давай в семь, поедем вместе, ладно? — В семь, — она кивает и спешит к лестнице.***
Спиталфилдс омывает ливень, размазывая серую жижу, делая ее еще более вязкой и мерзкой. Ботинки Драко издают чавкающие звуки при каждом шаге. Полы мантии покрыты грязью, это действует ему на нервы. Он невербально очищает ткань и накладывает отталкивающие заклинание. Все должно быть безупречно. Гермиона уже стоит рядом с телом жертвы, и Драко, пересекая улицу, невольно вспоминает, что он делал с этой девушкой. Она пахла цитрусом и табаком. Зверь внутри шепчет имя: «Энни». Запястье с его подписью, лежит в луже, а капли дождя скатываются вниз, оставляя немного влаги в местах укусов. Он сжимает зубы, вспоминая, как трахал ее у стены, как высасывал кровь из ее руки прямо во время секса, держа запястье между их лицами, не сводя с Энни глаз. Как впивался в ее плечи, сквозь платье, заставляя девушку кричать от боли. И то, каким взглядом она смотрела, когда жизнь стала покидать тело после того, как он, кончая, кромсал ее глотку острием ножа. — Малфой, — Гермиона машет рукой у его лица, и парень фокусирует свой взгляд на девушке, сдерживаясь, чтобы не облизать губы. — Задумался, — он рассеянно отвечает на ее немой вопрос и садится на корточки, рядом с телом. — Установили личность? — Энни Тэпмен, — Гермиона читает с блокнота и кивает на мужчину средних лет, стоящего рядом с дежурными инспекторами. — Ее сосед, выгуливал собаку и нашел тело, она живет выше по улице… — прочищает горло и добавляет, — жила. Драко взмахивает палочкой, проводя ею над телом и всматривается в мерцающие нити. — Смерть наступила между часом и тремя ночи, — он двигает синюю нить в сторону. — И по традиции: причина смерти — колотое ранение в шею, а остатки семени снова указывают на половой акт, произошедший незадолго до смерти. — Скорее во время, — Гермиона вздыхает, и Драко сжимает кулак с палочкой. Слишком. Блять. Томно. Она будто нарочно будит Зверя. Каждый. Чертов. Раз. Малфой оборачивается и, пользуясь моментом, пока Гермиона отходит, чтобы переговорить с соседом убитой, осматривает ее, чувствуя, как Зверь подглядывает через щель в его разуме. Она в брюках. Белая рубашка на несколько размеров больше, небрежно заправлена за пояс на талии. Мантия, сапоги и взгляд… три элемента, которые выдавали в ней инспектора. Женщину, имеющую власть, и которую так хотел поиметь Малфой. «Снять бы эти брюки, завязать рукава рубашки за спиной и выдрать ее прямо здесь. Сзади. Вбивая в грязь», — рычит Зверь, и Малфой зажмуривается, сцепляя зубы, пытаясь заткнуть его силой мысли. «Ебаное ты чудовище», — мысленно цедит Драко, а Зверь вторит: «ты, ты чудовище». Еще в самом начале их «сотрудничества», после первой жертвы на улицах Лондона, они договорились, что Грейнджер неприкасаема, но чем дольше она была рядом, тем настойчивее становился Зверь, подчиняя себе разум Драко и склоняя к тому, чего он зарекался не делать. Проститутки, идиотки в переулках, просто девушки, которые попадались на удочку его внешности и гипнотизма, кто угодно с горячей кровью, текущей по венам — Малфой не препятствовал бесконечным смертям, сексу и чувству удовлетворения, стекающему с острых клыков, он сам желал этого. Пил, трахался, развлекался, убивал и убивал, развлекаясь. Но Грейнджер. Грейнджер была для него священна. Он так сильно хотел подчинить ее и чувствовал эрекцию даже от образов, где она была в роли его нижней, но Драко знал, что не сможет сдержаться, и за мимолетным кайфом, последует слишком горькое, вечное сожаление. Желание звенит медным колоколом, почти лопая барабанные перепонки. Малфой замечает, что Гермиона движется в его сторону. Такая расслабленная. Копна волос перекинута на одну сторону, кудри подпрыгивают в такт ее шагам. «Давай же», — шипит Зверь. «Она может принимать вербену», — пытаясь переубедить, отвечает Драко. «Никто не мешает тебе проверить», — он смеется, и Малфой снова жмурится от клокотания в висках. Гермиона совсем близко, и Драко несознательно делает шаг вперед. — Малфой, — она смотрит в записи, не поднимая на него взгляд. — Ничего нового мы не узнаем, но по закону ты обязан сделать вскрытие. Формальность. — Ты говоришь об этом каждый раз, — Малфой ухмыляется и чуть опускает голову, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Верно, — Гермиона кивает, не замечая его попыток. — Проклятый день сурка, — она поднимает голову, улыбаясь, и все же ловит его взгляд. — Завяжи волосы, — первое, что пришло ему в голову. Драко знает ее. Знает, что если она не попадет под внушение, то просто отшутится в обычной манере, и они разойдутся, каждый по своим делам, а Зверь оставит его в покое. — Мне нравится, когда ты с высоким хвостом. Гермиона несколько раз моргает и смотрит на Драко. Он выдыхает. Сейчас она скажет, что ей нравится, когда он не достает ее идиотскими просьбами, сядет в свой кэб и уберется подальше. Подальше от Зверя. Девушка тянется к горлу и медленно достает ленту, которая связывала верх рубашки. Поднимает руки к волосам, собирая их в высоких хвост, и резко дергает края в стороны, затягивая тугой жгут. Взгляд цепляется за серьги. Гвоздики с будто бы хрустальным куполом, а внутри что-то яркое. Парень переключает свое внимание и видит, как пульсирует вена на открытой белоснежной шее. Драко сглатывает. Гермиона не сводит взгляд с его кадыка. «Дверца захлопнулась», — Зверь почти мурчит. — «Лучше бы она не жалела пенни на вербену». — Сегодня в девять будь у моей квартиры, — торопливо бросает Малфой, кривя рот, и, резко развернувшись, удаляется. Он подходит к инспекторскому кэбу и жестом отдает приказ загружать тело. Пухлый инспектор, с которым ранее говорила Гермиона, бросает недокуренную сигарету в лужу и подзывает напарника. Труп кладут на носилки и накрывают серой простыней. Рука выпадает из-под ткани, когда мужчины проходят мимо Малфоя.***
Наскоро закончив вскрытие, Драко возвращается в свою квартиру, и сбросив с себя мантию, тут же разбивает стоящий у кровати графин. — Эббер, — крик срывается, и голос хрипит. — Да, мистер Малфой, — домовик невозмутимо окидывает взглядом осколки и переводит взгляд на хозяина. — Сегодня нас посетит инспектор Грейнджер, — Драко зарывается рукой в волосы и устало опускается на подоконник. — Мне стоит приготовить ужин? «Уместнее готовить холщовый мешок и лодку», — раскат смеха раскалывает череп пополам. — Не стоит, — Малфой возвращает себе контроль над разумом и расстегивает рубашку. — Убери здесь и принеси новый графин огневиски. Я приму душ. — Слушаюсь, хозяин, — эльф смотрит в спину удаляющегося хозяина. В дверях Драко оборачивается: — Она будет у двери ровно в девять, проводи ее сразу ко мне. Эббер кивает и оборачивается на разбитый графин. К утру эта комната увидит еще одну сломанную вещь хозяина. Только холодный душ мог привести его в чувства. Не просто холодный — ледяной. Проникающий сквозь кожу в кости, замораживая кровь и Зверя. Малфой кладет руку на стеклянную перегородку, подставляя спину воде. Как он мог позволить подобному случиться? Столько лет удачно избегал любых тесных контактов с Гермионой, игнорировал сигналы, которые она посылала, затыкал настойчивый голос Зверя и в конечном итоге все равно оказался здесь и сейчас в совершенно безнадежных условиях. Драко разворачивается и опирается спиной о стену, оказываясь за струями душа. Он всматривается в стекающую воду и невольно впадает будто бы в транс, уносясь мыслями в прошлое. Это началось в детстве. Отец без конца избивал мать. Он мог ударить ее кулаком в нос, и Драко до сих пор помнил звучание этого хруста. Люциус хватал Нарциссу за волосы и тащил по коридору мимо комнаты сына, оставляя позади алые капли. Но ярче всего Малфой запомнил другое. День его шестнадцатилетия. День, который полностью переписал его жизнь. Все друзья и гости разошлись, оставляя Мэнору вязкую, угнетающую тишину взамен громкому смеху. Еще во время ужина парень заметил, как отец смотрит в сторону матери, пока та смеется над рассказами Нотта старшего. Уже тогда Малфой понял, что его ждет очередная ночь без сна под крики Нарциссы. Он не единожды вступался за мать, но это всегда приводило к тому, что она страдала еще больше, ведь Люциус не мог поднять руку на сына, поэтому вымещал еще большую злость на жене. За непослушание. Едва часы пробили полночь, как дом содрогнулся от крика Нарциссы. В этот раз все было иначе, женщина буквально выла от боли, и Драко больше не мог вынести этого. Схватив с тумбочки палочку, он решительно распахнул дверь своей комнаты с твердым намерением убить отца и покончить с этим навеки. Малфой подошел к родительской спальне и замер. Сквозь слегка приоткрытую дверь виднелся стол, на котором лежала его мать. Юбка поднята до подбородка, ноги раздвинуты, а между ними стоит отец. Он впечатывал Нарциссу в гладкое дерево стола, отвешивая ей звонкие пощечины, попутно шепча проклятья и укоры, которые Драко не мог разобрать. Лицо матери было в крови, разорванное платье оголяло грудь. Пощечина. Еще одна. И еще. Малфой сильнее сжал палочку и уже поднял руку, чтобы оттолкнуть дверь, как в свете камина сверкнуло фамильное кольцо Малфоев. Один точный удар в висок, и тело матери обмякло, а правая рука безжизненно скользнула вниз. Каждый гребаный день это кольцо стояло перед глазами Драко. Взмах, бликующий тарантул и тонкое запястье матери. Взмах. Тарантул. Смерть матери. Драко делает шаг под ледяную воду. Взмах. Тарантул. Мать. Он глубоко вдыхает. Смерть. Спустя год после этих событий Драко стал замечать за собой склонности к доминированию. Первой была Паркинсон, а после выпуска из школы начались случайные связи. Он с головой погрузился в культуру и изучил практику. Каждую неделю была сессия с новой нижней. Ему нравилось, что они полностью подчиняются ему, и Малфой всегда ответственно подходил к делу: удовольствие, унижение и боль, но никаких увечий или убийств. Все изменилось после обращения. Малфой знал о существовании вампиров и лично видел представителей данного вида, однако, как оказалось, ничерта он не знал. Помимо привычных ему грязных, волосатых мужланов, узнать в которых вампира мог и слепой, ориентируясь только на запах, существовали другие, древние и слишком могущественные даже для мира магии. Единственным отличием от обычного человека являлись клыки, появлявшиеся лишь по желанию вампира. Кожа была на несколько градусов ниже, поэтому тактильно они практически не отличались. Если проводить аналогию с волшебниками, то общепризнанных особей можно было назвать грязнокровками или, в лучшем случае, полукровками, а тех, кого изучал и так долго искал Драко — чистокровными. Их умение влиять на человеческий разум, подчинять любого своей воле манило его, так как мозг требовал еще большей власти. Единственным слабым местом была вербена. Одна порция цветочной настойки, и кровь становилась для них ядом, а для того, чтобы у вампира не было возможности залезть в голову, человеку достаточно было держать цветок в руке. Первые недели Малфой упивался приобретенной силой. Он чувствовал, как могущество течет по венам, ощущал, как легко стало голове, будто бы он сбросил весь груз, склоняющий его к земле. Драко ликовал от того, что смог таки найти представителей этого вида и купить свое обращение, но весь праздник разума длился ровно до прихода Зверя. Зверь ввалился в его голову, открывая все окна, обнажая нервы, наступая на болевые точки. Он усилил все травмы Драко, которые тянулись за ним с самого детства. Зверь крошил мосты с реальностью, кропотливо выстроенные Малфоем. Выворачивал его наизнанку, создавая злого и могущественного монстра, обучая его поддаваться своим порывам и желаниям. Первое убийство. Кровь, брызнувшая на лицо. Драко помнил, как провел пальцем от глаза до рта, стирая ее, а после с голодом облизал палец. Помнил, как курил в комнате, перепачканный кровью жертвы, и плакал, смеялся, плакал и снова смеялся. Падал на пол, поджимая колени, будто он ребенок, а после, в очередном приступе смеха, распахивал руки, глядя в серый, слегка облупившийся потолок. Малфой отгоняет воспоминания и выключает воду. Он стоит в душевой кабине несколько минут, обматывает бедра полотенцем и следует в комнату, разбирая пряди волос руками. «В этот раз все будет иначе», — он подходит к окну и мысленно обращается к Зверю. «Ты не сможешь противостоять инстинктам», — уверенный тон выводит парня из себя, но он сдерживается. «Посмотрим, что тебе подскажут твои», — Драко подкуривает сигарету, откидывается и касается обнаженной спиной холодного окна в черной раме, обрывая внутренний диалог.***
Гермиона стоит перед дверью ровно в 8:59. Она опускает голову вниз и смотрит на дрожащие колени. Страх, трепет и желание дергают тело за ниточки, а Драко руководит ими. Она отправила Гарри записку с извинениями и поспешила домой. Опаздывать к Малфою было последним, чего она хотела. Дверь открылась раньше, чем она успела поднести к ней руку. — Эббер, — она приветствует эльфа нервной улыбкой. — Добрый вечер, инспектор, — домовик мягко улыбается и делает шаг назад, приглашая Гермиону войти. — Напомни, сколько лет я прошу называть меня просто по имени? — Около семи, инспектор, — Эббер берет с тумбы фонарь, и Гермиона пропускает его вперед, когда они доходят до лестницы, и чувствует напряжение в теле домовика, пока поднимается вслед за ним. — Комната мистера Малфоя прямо по коридору, — они стоят в конце ступеней, — но вы и так это знаете. — Спасибо, Эббер, — говорит Гермиона, не сводя глаз с черной двери, которая почти незаметна во мраке коридора. — Всегда рад, — он кланяется и мысленно добавляет: «был». Гермиона делает первый шаг и слегка поправляет платье. Походка шаткая. Шпильки в паре с легкой паникой не самая лучшая команда. Кончики пальцев покалывают, когда она толкает дверь вперед. Посреди комнаты стоит черное кожаное кресло спинкой к двери. — Почему ты такая идиотка, Грейнджер? — Драко сидит так, что Гермионе видно лишь его руку с бокалом вина. — Прости? — Хочешь, чтобы я простил? — он медленно встает и обходит кресло. Его шаги плавные и настойчивые. Гермиона пятится назад и, Драко, не касаясь ее тела, заставляет прижаться к стене. Малфой смотрит ей в глаза и властно произносит несколько слов, отнимая волю до снятия внушения: — Я буду делать с тобой все, что захочу, потому что могу, Грейнджер, — хлестко, будто удары сквозь звуки голоса. — И ты не будешь мне мешать или сопротивляться, а могла сейчас сидеть дома, но, видимо, вербена, растущая как сорняк в окрестностях Лондона, не по карману главе отдела. Она опускает глаза на его губы, но Драко дергает головой, ловя ее взгляд. — В глаза, — рука сжимает ребра. — Смотри мне в глаза. От Драко пахнет мятой с перцем. Она вскидывает подбородок, желая ответить ему в таком же грубом тоне, но он хватает ее за щеки, сдавливая их одной рукой. — Разве я разрешал говорить? Она сглатывает и мотает головой. — Вот именно, Грейнджер, не разрешал, — он опускает голову к ее шее и, втягивая воздух, поднимается к уху. — Обращаться ко мне только по моему позволению и только с приставкой «сэр», — тихий шепот на ухо убивает Гермиону, и колени предательски подкашиваются. — Тебе ясно? — Да, — несколько судорожных кивков. — Да? — Драко поднимает руку к ее шее и нежно сдавливает горло. — Да, сэр, — во рту пересыхает, и Гермиона облизывает губы, приковывая к этому движению все внимание Малфоя, и парень наклоняется к ее рту, сильнее сжимая шею. Драко не целует, он будто пробует вкус ее губ. Медленно и нежно, прижимая к стене всем телом. Вторая рука опускается на бедро, до боли сжимая кожу. Коленом он грубо раздвигает ее ноги, заставляя потерять равновесие, и делает шаг назад, позволяя упасть. — На кресло, — он кивает головой в сторону и собирает свои волосы в хвост. Как только она садится, Драко подходит к ней сбоку и кладет руку на голову, слегка поглаживая. Он опускается ближе, шумно вдыхая, когда их лбы соприкасаются, и сжимает кулак, оттягивая волосы Гермионы. Она вскрикивает в его широко открытый рот. Малфой цокает языком и шепчет: — Тише, милая, тише, — и снова мягко гладит волосы. Ей нравится, как опасно звучит сейчас его голос. Она чувствует, как белье намокает все сильней, а сердце бьется так быстро, будто вот —вот выпрыгнет из груди. Риск и любопытство будоражат ее тело. Мысли и образы щекочут нервы, выворачивая привычный мир наизнанку. — Хочешь, чтобы я коснулся тебя? — его голос звучит низко и хрипло. Гермиона несознательно сжимает бедра и кивает несколько раз. — Да, сэр. Драко обходит кресло и садится на корточки между ее ног. Парень касается носом щиколотки и поднимается вверх, на несколько секунд останавливаясь у внутренней стороны бедра, шумно вдыхая. Следом за лицом вверх движется его рука, слегка сжимая кожу. Он оглаживает колено и поднимает голову, скалясь и выпуская клыки. Гермиона вздрагивает, но страх исчезает, как только Драко добирается до груди. Он впивается в нее зубами сквозь платье, но девушка не чувствует клыков. По телу проходит разряд, и она стонет, сжимая бедра. — Еще раз ты так сделаешь, — комнату режет звук звонкой пощечины, — и я не буду столь же снисходительным. — Да, сэр, — Гермиона впивается ногтями в черную кожу кресла. Внутри все зудит. Зудят даже виски, а особенно пылающая щека. Ей до боли сильно хочется сжать чертовы бедра. Драко поднимается и отходит на несколько метров. Он достает палочку и поглаживает гладкое деревце, прежде чем направить его на девушку. — Ferrum, — с придыханием произносит Малфой, и Гермиона громко вдыхает. Платье издает трескающийся звук, и на ткани у талии появляется полоса. Драко ведет выше и заканчивает на краю декольте. Гермиона сильнее впивается в кресло. Она уже не может разобрать, где заканчивается желание и начинается страх, она даже не уверена, что вообще испытывает что-либо, кроме желания. Столько лет, проведенных рядом с Драко, выработали у нее полное доверие. Малфой внимательно следит за реакциями девушки. Он удивлен отсутствию испуга, поэтому заходит дальше. Быстро и жестко, с тихим рычанием, парень кромсает ткань платья заклинанием, не задевая кожу. Когда от одежды остаются лишь лохмотья, едва прикрывающие тело, Малфой подходит ближе и палочкой отбрасывает лоскуты с груди, слегка касаясь тела. Частое и громкое дыхание Гермионы кружит голову. Он приставляет палочку к ее подбородку, резко приподнимая, и нависает над запрокинутым лицом девушки. Его глаза холодные, а взгляд надменный и будто насмешливый. Он кладет ладонь на грудь и сжимает сосок между пальцев, продолжая смотреть в ее закатывающиеся от удовольствия глаза. Вторая рука скользит вниз, к половым губам. Драко двигает кистью плавно, лишь слегка касаясь клитора, и Гермиона рвано выдыхает, срываясь на стон, сильнее сжимая подлокотник. Малфой ловит этот стон губами и улыбается, выдыхая. Этот звук похож на мурчание. Оно стягивает низ живота, и Гермиона выгибается навстречу его руке, за что получают шлепок по груди. — Я же сказал не двигаться, Грейнджер, — рычит парень. — Тебе так хочется чувствовать боль? — Нет, сэр, — но она готова на любые пытки, согласна вытерпеть любую боль, лишь бы его рука не останавливалась. — Тогда почему ты так ее просишь? — рычит Малфой и сдавливает клитор. Гермиона вскрикивает. В глазах темнеет, и она забывает, где и с кем, забывает, что на ней совсем нет одежды. Все внимание, все ощущения сосредоточены на чувствах боли и удовольствия под пальцами Драко. — Я хочу почувствовать твою глотку на своём члене, — шепчет Малфой и улыбается, снова выпуская клыки. — Ты будешь заглатывать его и благодарить за каждый шлепок по лицу, даже если твой рот будет занят. Ты поняла меня? — Да, сэр, — выдыхает Гермиона, теряя ощущение его пальцев. Драко отходит к подоконнику и снова поднимает палочку: — Incarcerous, — веревки вылетают вперед, туго связывая запястья и щиколотки, образуя по три оборота. Одна из верёвок оказывается между ног и тянется к горлу, оборачиваясь петлей. Каждое движение сопровождается трением по клитору. Гермиона до крови прокусывает губу, вспоминая о приказе не двигаться. Внизу все ноет, а голова идет кругом, будто вся кровь прилила к измученному желанием влагалищу. — Ты ласкаешь себя, Грейнджер? — скучающе тянет Драко. — Да, сэр, — спустя несколько секунд, краснея от стыда, отвечает Гермиона. — И кого ты представляешь? — Вас, сэр, — Гермиона не лжет. Всегда именно Драко был в ее мыслях, но даже в самых постыдных мечтах она не видела и не чувствовала то, что он делает с ней сейчас. — Всегда меня — Драко подходит к ней сзади и хватает за веревку, создавая натяжение. — Не сомневался. Гермиона втягивает воздух сквозь сжатые зубы. Дрожь охватывает тело, и она, не в силах сдерживаться, снова стонет, почти кричит, заставляя парня еще сильнее сжимать веревку. — А Уизли? Вы были прекрасной парой, почему ты кончаешь, представляя не его? — злость накатывает, позволяя Зверю еще сильнее расшатывать оголенные нервы. Малфой тянет руку еще выше, и Гермиона, позабыв о стыде, выкрикивает: — Он был со мной слишком нежен, сэр, — из глаз льются слезы, настолько мучительно терпеть и не двигаться. — Мне хотелось большего, — эмоции лились из нее, освобождая, даруя пьянящее чувство свободы. Драко затянул на ее шее один узел, попутно развязывая другой, душивший. Петля, душившая ее, постепенно растворяется, как и сама Гермиона, в каждом движении Малфоя. Драко заводит каждое слово, которое вырывается из ее рта вместе со стонами. Он облизывает губы и замечает, как девушка слегка ерзает по веревке. Малфой мотает головой, хватает Гермиону за волосы и стаскивает на пол. — Это было зря, милая, очень зря, — он усаживается в кресло, томительно долго глядя на нее сверху вниз, и снимает путы, жестом указывая ей, что делать. Гермиона тянется к ремню, стараясь унять дрожь в затекших кистях. Драко приспускает штаны и смотрит так, что она шумно вдыхает, борясь с желанием самой прикоснуться к ноющему клитору. Гермиона нерешительно тянется вперед и проводит языком по стволу, очерчивая круги на головке. — В глаза мне смотреть, — властно командует Драко, и Гермиона тут же подчиняется. Она скользит по члену губами и мягко насаживается на него ртом, глядя на Малфоя исподлобья. Парень внимательно следит за ее движениями, приподняв уголок рта. Гермиона видит, что Драко откидывает голову назад, слегка щуря лицо от удовольствия после очередного трения губ о его покрытую слюной головку, и это кружит ей голову, а внутри горят сотни нервных окончаний. Она чувствует, что внутренняя сторона бедер становится мокрой. Драко приподнимает голову и отвешивает ей звонкую пощечину. — Спасибо, сэр, — она благодарит его, слегка задыхаясь, и тут же возвращает губы на член. Вторая пощечина прилетает через секунду, и Малфой не дает ей оторваться, прижимая затылок рукой. Давясь, Гермиона пытается промычать благодарность и получает за это поглаживание головы. Чередование боли и унижения с мимолетной лаской вызывали в ней взрыв ощущений каждый раз, когда Драко создавал столь яркие контрасты. Она никогда прежде не испытывала ничего подобного и сейчас была очень близка к тому, чтобы опуститься на самое дно своих тайных желаний. Сделать шаг с обрыва и наслаждаться свободным полетом. — Достаточно, — приказывает Малфой. Он протягивает руку и гладит ее губы большим пальцем, растирая слюну. Гермиона машинально открывает рот и обхватывает палец губами. Низ живота жалят тысячи молний, когда она чувствует скольжение на своем языке. Малфой не просто смотрит на нее, сидящую у его ног, он убивает взглядом. Цвет его глаз будто озеро, отражающее молнии. В таких озерах не тонут случайно, к ним добровольно приходят, чтобы утопиться. Гермиона раздета, но взгляд требует большего, и ей кажется, будто он снимает с нее кожу, отчего по телу пробегает столь сильная волна мурашек, что девушка передергивает плечами, будто дрожа. Драко убирает руку и подхватывает Гермиону, сентиментально задумываясь о затекших ногах, и укладывает в кресло так, чтобы голова свисала с подлокотника и была на уровне его паха. Малфой невольно улыбается, чувствуя, как ее руки сжимают его мышцы чуть ниже плеч. — Ты ослушалась меня, — Малфой медленно подходит к креслу. — И будешь наказана. — Да, сэ… — она не успела договорить. Драко входит в ее рот грубо и быстро. Рвотный позыв довольно сильный, и Гермиона инстинктивно тянется руками вверх. — Руки на кресло, — рычит Драко, и она опускает их, впиваясь в кожаную обивку. Парень толчками пробивается к глотке, и Гермиона слегка прижимает язык, позволяя ему проскользнуть в горло на полную длину. Малфой кладет руку на выгнутую шею с его членом внутри и поглаживает кожу, заставляя Гермиону мычать без возможности издавать стоны. Драко ощущает вибрацию ее горла и откидывает голову назад, блаженно закатывая глаза. «Я чувствую запах ее крови» — Зверь, будто бы понимает, что о нем забывают, и решает напомнить о себе. Малфой рычит, выпуская клыки, и выставляет перед собой руку, невербально призывая плеть. Он вбивается в рот Гермионы и отвешивает один за другим хлесткие удары, оставляя красные полосы на ее коже, и завороженно наблюдает, как они становятся все ярче. Гермиона чувствует боль лишь первые несколько раз. Мучение сменяется жаром тела, а холодная плеть и рычание вперемешку со стонами, которые издает Драко, становятся лекарством и благословением. Из уголков глаз не перестают литься слезы, а воздуха катастрофически мало. Она считает удары. Считает его толчки и стоны. Считает свое бешеное сердцебиение и количество мысленных «спасибо», которые она выкрикивала у себя в голове. — Можешь дышать, — он ухмыляется, вынимает член и наблюдает за ниточкой слюны, которая тянется от губ Гермионы, а после делает шаг назад, убирая за ухо прилипшую к вспотевшему лбу прядь. Его кожа горит. Его внутренности пылают. Чертовски сильно хочется курить. Охуеть, как сильно хочется трахнуть Грейнджер. — На стол, — он кивает в сторону, и Гермиона послушно следует в другую часть комнаты. — Лицом вниз. Она ложится и послушно ждет, пока Драко сделает следующий шаг. Малфой вытаскивает ремень из брюк, наматывая его на кисть, и подходит к Гермионе. Он нежно гладит кожу ее ягодиц. За плавным движением следует резкий шлепок. Это повторяется несколько раз и девушка скулит от нетерпения. — Так сильно хочешь, чтобы я трахнул тебя? — он издевательски смеется. — Да, сэр, — сглатывая отвечает Гермиона. — Что «да», Грейнджер? — он прижимается к ее коже твердым членом, и она всхлипывает. — Хочу, чтобы Вы трахнули меня, сэр. Тыльной стороной руки Малфой оглаживает красный след от ремня и вводит в Гермиону два пальца. Плавно, до лопающихся сосудов в ее голове, тягуче. Он водит кистью очень медленно, прокручивая пальцы внутри. Протяжный стон вырывается из ее рта. Член Драко дергается, заставляя парня шипеть. — Пожалуйста, сэр, — крик вырывается наружу. — Драко, пожалуйста. Гермиона мокрая. Ее смазка без конца вытекает наружу и стекает по пальцам, но он продолжает свою медленную пытку. Выжидает момент, когда Гермиона окажется на грани. Безымянный и средний палец продолжают скользить внутри, а указательный ложится на клитор. Малфой не двигает им, даже не давит, трения от кисти достаточно, чтобы заставить ее скулить и, будто в бреду, умолять о большем. Гермиона уже потеряла последние остатки стыда, и все ее слова исходят не из разума, которым так гордилась Грейнджер, а из горящего подсознания, желающего скинуть с себя все оковы приличия. Малфой наклоняется и слегка прикусывает кожу между плечом и шеей. В этот раз клыками, втягивая немного ее крови, очень нежно, зная, какие ощущения испытывают девушки, чувствуя подобное. Ее колени начинают дрожать, а стоны становятся громче. Драко плавно вынимает пальцы, растирая ее смазку, и наклоняется, слизывая остатки крови одним резким движением языка, от которого Гермиона вздрагивает и вскидывает голову. Волосы падают на влажную спину, мгновенно прилипая к коже. Выждав несколько мучительных минут, Драко подставляет член, мягко проводя им по половым губам. Она ерзает и толкается бедрами ему навстречу, за что получает удар пряжкой. — Не дергайся, — хрипло шепчет Драко и разворачивает девушку к себе лицом. Он укладывает ее на стол и сгибает правое колено так, что оно слегка касается его щеки, когда он наклоняется, а левое отводит в сторону. Первые секунды после того, как он наконец-то оказывается внутри нее, кажутся Гермионе смертью и воскрешением. Будто она падший ангел, который отказался от духовного в пользу плотского. Грешница во власти греховного. Гермиона чувствует, как Драко скользит внутри. Слышит его шепот, но не может разобрать слов. Комната кружится, а стол под ней будто желе, которое всасывает ее глубоко вниз. Еще глубже, на самое дно пропасти. Драко целует колено и гладит о него свою щеку. Гермиона горит каждой клеточкой тела, глядя на движения парня. Весь мир сужается до стыка между их телами, и она понимает, что никогда в своей жизни не чувствовала ничего и близко похожего на это. Мурашки покрывают тело будто бы изнутри. Она смотрит на Малфоя и видит, как пот стекает по его виску, а на клыках все еще блестит ее кровь. Неожиданно этот вид лишь усиливает ее возбуждение. Она кричит, практически не переставая, срываясь на хрипы. Гермиона скулит и бьется на столе под телом Драко, сжимая его предплечья и впиваясь в них ногтями, заставляя его шипеть. Стенки влагалища сокращаются, но Малфой специально замедляется, чувствуя это, и затягивает на ее шее ремень, пропуская свободный край через пряжку. Петля стягивается, и он тянет за конец, сжатый в руке, затягивая все сильнее. Зверь внутри бьется о стенки черепа, контролируя каждый жест. Драко откидывает голову назад, борясь с его властью. — Гермиона, — шепчет Малфой, и ее взгляд тут же приковывается к его лицу. — Не думай, просто расслабься. Он все туже затягивая ремень, но в ее взгляде нет страха, подобного тому, который Малфой видел у всех жертв. Да, они были под внушением и не могли помешать ему, но их эмоции всегда были правдивыми, и чудовищный ужас в стеклянных глазах, полных слез, следовал за Драко от одной жертвы к другой. Гермиона же вела себя как покорная нижняя, полностью отдаваясь во власть верхнего, не беспокоясь о своей безопасности, зная, что ей не навредят. Малфой прикрыл глаза и опустил руку на бедро девушки, сжимая его. «Смотри», — он обращается к Зверю громко, и кажется, что его разум сейчас похож на пустой холл, ведь голос звучит словно эхо. Драко приоткрывает дверь к воспоминанию, спрятанному за несколькими сотнями ментальных стен. Восемнадцатый день рождения. Отец сидит в кабинете, а за окном уже проявляется рассвет. Драко уверенно шагает по темным коридорам Мэнора, сжимая в руке револьвер. Он специально выбрал магловское оружие, прекрасно зная о презрении Люциуса. Дверь распахивается, и отец вопросительно поднимает голову. Драко не хочет ответов. Он хочет навсегда покончить с монстром, убившим его мать, но момент столь театрален, что Малфой не может сдержаться. Парень поднимает свободную руку и придает ей форму пистолета. Щурится, как бы наводя прицел, и дергает рукой, имитируя выстрел. Ему просто хотелось увидеть выражение лица Люциуса, и он был удовлетворен эффектом. Глаза отца распахиваются, но Драко не дает ему открыть рот и вымолвить хоть один звук. Рука с револьвером вздымается вверх, и на весь дом слышится выстрел. Люциус обмякает в кресле, а из отверстия, чуть правее центра, течет тонкая струя крови. Он уже убирал с дороги монстров. И сейчас у него есть силы повторить то, что сделал еще юный мальчишка. «Ты без меня никто», — пульсирует в ушах рев Зверя. — «Что с тобой станет, ты подумал об этом? Совесть тебя убьет или ты, нахер, решил сдаться и подняться на виселицу? Одумайся, Драко, я нужен тебе». «Проваливай» — Малфой отвечает вальяжно и слегка надменно, поворачивая голову к зеркалу, стоящему слева от них. Он улыбается своему отражению и стреляет. Звук разбитого стекла трещит в голове. Грудь пронзает коготь боли, но Драко терпит, знает, что иначе нельзя. Нет другого способа освободиться, и он чувствует, что смог поменять правила игры, а Зверь без подпитки из страха Гермионы ощущает себя уязвимо и отступает, прячась глубоко внутри. И все же, они оба знают, что рано или поздно он выберется наружу. Но Малфой плевать хотел на это знание, главным было то, что он победил, а тело под ним все еще теплое. — Драко, — хрипит Гермиона, когда ей практически нечем дышать, и Малфой выпускает ремень из руки. Он наклоняется и целует ее, глубоко и страстно, забыв о медлительности. Пальцы кружат по клитору, и стенки влагалища пульсируют вокруг его члена. Она кончает, и он ловит звук ее крика открытым ртом, терзая ее своими губами, а через несколько минут следует за ней, откидывая голову с гортанным стоном. Оба тяжело дышат. Малфой опускается на тело Гермионы и пытается выровнять дыхание. Ее кожа чертовски горячая и влажная. — Знаешь, на секунду мне показалось, что ты убьешь меня, — она говорит это смеясь, чертя на спине Драко завитки. — Я мог бы, — он накручивает прядь ее волос на палец и вдыхает запах. — Но предпочитаю оставить тебя в живых, чтобы ты сотни раз умирала с криком моего имени на губах. Гермиона вдыхает, задерживая воздух в легких, и Драко думает лишь о том, что полежит еще несколько секунд, пропитываясь ее запахом, снимет внушение и заставит все забыть, а утром, когда голова впервые за долгое время будет чиста, начнет все заново. Заново с ней. Малфой слегка поднимает голову. Взгляд снова цепляется за сережки. Те самые, что были на ней еще днем. — Красивые серьги, — шепчет Драко и целует чуть выше мочки. — Да, Гарри подарил, — Гермиона щурится, а низ живота снова сводит желанием. — Малфой. — М? — он целует ее плечо и поднимается к шее. — В них вербена.