You're looking and whispering You think I'm someone else This is hell, yes. Literal hell. Ты смотришь и шепчешь, Ты думаешь, я кто-то другой Это ад, да. Буквальный ад.
— Дис-ко-те-ка! Табаки ворвался в комнату с вихрем и звоном, который преследовал его, куда бы ни отправилась его нагруженная хламом коляска. За ним медленно, размеренно въехал Лорд. — Я знаю это слово, Табаки, — Лорд глубоко вздохнул, закатывая глаза, видимо, в тысячный раз за последние несколько минут. — Какая ещё к чёрту дискотека? Они перелезли на общий матрас, на котором Курильщик быстро собирал свои простые карандаши. Малейший промах — и их не найти никогда. — Что за дискотека? — спросил он тихо, закрывая скетчбук и обводя взглядом комнату, чтобы удостовериться, что никто не увидел раскрытых страниц. На секунду он столкнулся взглядом с Лордом. Тот выгнул брови в удивлении и отвёл взгляд. «Чёрт, — пронеслось в его голове, — чёрт, чёрт, чёрт». Отведя взгляд, он дал полное право Курильщику продолжить рассматривать его без зазрения совести. Каждую линию, от скулы до подбородка, от периодически вздрагивающего кадыка до линии плечей, выступающие из-под большой рубашки ключицы. Каждую линию, каждый изгиб, каждую деталь его внешности — он знал их наизусть, выучил, повторил и продолжал повторять, чтобы вдруг не забыть. «Сука, какой же ты красивый». Лорд достал откуда-то из-под матраса пачку сигарет и вытащил одну. Курильщик внимал каждому действию: вытаскивает, обхватывает длинными пальцами, зажимает между губ, поджигает, вдыхает, выдыхает, вдыхает, выдыхает. «Сука». Тут же вспомнился Чёрный, приходивший лишь пару часов назад. Он сидел на том же месте, он что-то говорил, он смотрел на Курильщика. Этот не смотрел. Погрузившись в свои мысли и в это безумное созерцание, Курильщик не заметил, что ему, оказывается, отвечают, и пропустил половину пламенной речи Табаки. Тяжело вздохнул, чтобы вернуться в реальность. — …столы сдвинули, в принципе, места много. Останутся колонки, а напитки можно притащить из Кофейника. Всё это, естественно, в честь поддержки нового закона. Лэри говорит, что девчонки будут в восторге, в отличие от воспитателей, а я говорю, что неважно, кто будет в восторге, а кто нет, если Табаки наконец-то удастся потанцевать! — Хорошо придумали, вот только, — саркастически вставил Лорд, чтобы прервать поток информации, — вот только одно не учли. Он широко улыбнулся («Давно так не улыбался», — заметил про себя Курильщик) и постучал костяшками по выступающей из джинсов коленке Табаки. Тот всплеснул руками и громко воскликнул: — Где настоящий Лорд?! Признавайся! Его похитили инопланетяне и заменили на этого неуверенного в своих способностях сопляка! Да что там в своих — неуверенного в моих способностях! Ты не видел что ли, как Табаки умеет веселиться!? Он тут же притих. Действительно, не видел. Когда Курильщик въехал в зал, наступил уже поздний вечер. Было много народу, и в свете ярко сверкающих ламп («Где они их взяли?») он узнал некоторых состайников. Большинство были пьяны. Танцевали, очевидно, только ходячие, но Табаки кружил на своей коляске в самом центре, и в этом произвольном брейк-дансе равных ему не было. В ушах звенел смех и музыка, звучали чужие разговоры, гремели мешочки на коляске Табаки. Курильщик подъехал к одному из столов, на котором кто-то оставил свой стакан. Он заглянул и увидел на дне странного вида жидкость. Она была тёмно-синей, вязкой и пахла какими-то травами. — Я бы не рискнул, — раздалось где-то сбоку, и Курильщик увидел стоящего рядом Чёрного. — Я уже успел соскучиться по тебе, — тут же выдал он, быстро, проглотив половину гласных, словно застеснялся и сто раз пожалел, что вообще сказал. — Я тоже, — и он вроде бы даже не врал. Какое-то время они молча смотрели на очнувшихся от спячки домовцев и предававшихся бешеному музыкальному ритму. — Так и будем тут стоять? — вдруг воскликнул Чёрный. — Ну а что, будем танцевать? — горько усмехнулся Курильщик, отстукивая пальцами на ручке своего кресла ритм звучавшей песни. — Нам необязательно танцевать, — произнёс Чёрный со страхом в голосе, тихо, в надежде, что его слова утонут в шуме музыки. Но Курильщик услышал. И понял. Услышал, удивился, взглянул мельком на Чёрного, и поймав его ответный взгляд, отвернулся, покраснев, и всё понял. За несколько секунд в его голове вихрем пронеслись тысячи мыслей, но как раз голос разума был заглушен музыкой. Курильщик взял за руку Чёрного, другой пытаясь совладать с управлением и выехать из зала. Чёрный машинально взялся за ручки и повёз его. Оказавшись в тёмном коридоре, они ещё долго передвигались молча. Постепенно музыка и крики затихали, они словно уходили от всего мира, от себя в первую очередь, погружаясь в тишину ночного Дома, растворяясь в его стенах и в воздухе, душном из-за заколоченных окон. Чёрный всё же отказывался расценивать молчание как согласие и в какой-то момент, уже почти подъезжая к комнате, остановился и негромко кашлянул. — Чего, испугался? — вдруг воскликнул Курильщик с неясной усмешкой в голосе. Казалось, он сам был удивлён своему немного дерзкому поведению (по крайней мере, по сравнению с его обычным), но где-то на задворках сознания на долю секунды, словно падающая звезда, сверкнула мысль, что из них двоих смелым должен быть он. Ему это не нравилось, но он принимал правила игры. Вторая звезда упала — с Лордом смелым был бы не он — и тут же потухла в чёрном небе наступившей ночи. — Я… просто… Курильщик засмеялся. Негромко, невесело, просто потому, что надо было засмеяться. Так было прописано в его собственном сценарии. Он заехал в пустую комнату, не глядя на Чёрного. Тот зашёл следом, запирая дверь на замок. — У вас замок сломан, — произнёс он, дёргая дверную ручку. — Интересно, правда, ещё пару недель назад он был сломан у нас. — Слова сами генерировались в сознании Курильщика, он словно не понимал, что говорит и что делает, предоставив случаю руководить его действиями. Он подъехал к разложенным на полу матрасам. За окном слышался характерный шелест ночи, и гора разбросанных вещей, окурков, перевёрнутых пепельниц и остатков еды утопала в мраке комнаты. — Ты злишься, что я ушёл? — Чёрный подошёл и медленно опустился на колени перед Курильщиком. Тот взглянул на него сверху вниз, в его блестящие глаза, полные самых нежных чувств, и отчаянно вздохнул, подумав: «Вот он здесь, перед тобой, а его здесь нет и не будет». — Было неприятно узнать, что теперь я один здравомыслящий в этом цирке, — с нервным смешком Курильщик обвёл комнату рукой и поднёс её к голове Чёрного. Проведя по недавно отросшему ёжику светлых волос, он почувствовал нечто родное, тёплое, чего ему действительно не хватало. Но произнести это вслух он не смог. Смелость всё-таки тоже исчерпаемый ресурс. Чёрный промолчал. Прикрыв глаза, он ластился к руке, словно кот. Видимо, ему не хватало больше. Он взял руку Курильщика в свою, обхватывая почти полностью с тыльной стороны, и подтянул ладонью к губам. Курильщик почувствовал его опаляющее дыхание. Чёрный на секунду замер, встречаясь взглядом с Курильщиком, снова бессловно спрашивая. Но согласия он так и не дождался. Прижал прохладную ладонь к своим горячим губам, покрывая поцелуями, а второй рукой повёл по бедру Курильщика вверх. Тот лишь тихо усмехнулся. — Тут, — он указал на свои ноги отстранившемуся и недоумевающему Чёрному, — не чувствую. — А где чувствуешь? — совсем шёпотом спросил тот. — Веди выше, я тебе скажу. И он повёл. Медленно, боясь пропустить ту точку, где начинаются живые нервные окончания, он вёл рукой выше и выше, прямо по одежде, нажимая с удвонной силой. Но Курильщику не пришлось говорить — тело выдало его. Когда Чёрный достиг грудной клетки, под его пальцами вздрогнули разом все мышцы, словно по ним пустили заряд электрического тока. Он остановился. Курильщик глубоко вздохнул, как будто не дышал всё это время, и схватился за край чужой футболки. — Подожди, я сам, — Чёрный с каждый разом говорил тише и тише, в конце концов, его почти не было слышно. Все его действия были осторожными, нетвёрдыми и от этого очень медленными. Он снял с себя футболку, оголив торс, и Курильщик не мог заставить себя отвести взгляд от его спортивного тела. «Я ни разу не видел его без футболки», — мелькнула мысль в его голове, и он устало вздохнул. В комнате их словно было трое. Чёрный потянулся к нему. Курильщик послушно поднял свои худощавые руки вверх, позволяя снять с себя футболку и вздрагивая от прохладного воздуха. Он хотел аккуратно сползти с коляски на пол, но получилось лишь упасть. Чёрный испугался, наклонился над ним, проводя пальцами по ключицам и вздрагивающей шее. — В порядке? Вместо ответа — рука на пояснице, прижимающая ближе, так, чтобы тела соприкоснулись, пусть ощущаться это будет и не во всех точках соприкосновения. Чёрный разглядывал губы, нос, скулы, но так и не смог посмотреть в глаза. Наклонился совсем близко, Курильщик приподнялся. Сначала робкое касание губами, затем ближе и ближе, открывая рты, проникая внутрь, трогая изнутри. Влажно и очень горячо. — Мы как в замедленной съёмке, в фильме, — прошептал на выдохе Чёрный. — И часто ты смотришь фильмы подобного содержания? — Курильщик улыбнулся в губы Чёрного. Весь его образ перед ним был в расфокусе, слишком близко, поглощаемый темнотой, сливаясь с потолком над ними. Лёгкий смешок откуда-то сверху. Он целовал Курильщика в губы, а потом в скулы, спускался на линию челюсти, на изгибающуюся шею и целовал выемки на плечах, ключицы, ниже и ниже, а потом снова поднимался вверх и чувствовал, что он тоже чувствует. — Я не тот, кого ты хочешь. Я знаю, я видел. У тебя в скетчбуке. Ты его рисуешь. Много. — Чёрный не мог не говорить. Слова сами вырывались, он не думал; не то место и не то время это было, чтобы думать. Но речь его прерывалась, потому что Курильщик хватал его за щёки и руки, тянул на себя, пытался вовлечь в поцелуй. В голове его было лишь одно: «Заткнись. Заткнись, Заткнись. Есть ты, здесь и сейчас». Прерывистые вздохи и поцелуи повлекли за собой неизбежные, желаемые движения телом вперёд, ниже. Хотелось быть ближе, как можно ближе, он чувствовал возбуждение Курильщика, даже если он сам его не чувствовал. Стало жарко и, казалось, ещё темнее, словно невидимые тучи сгущались над ними. — Но ты можешь… я не против, — прошептал Чёрный, продолжая целовать. Одежда мешала, он тёрся, обнимал, водил руками и губами; слова ему тоже мешали, их надо было сказать, снять, скинуть со своих плеч, уж слишком тяжёлые они были для него одного, — ты можешь… представлять его. Дверь в комнату распахнулась. Почти беззвучно въехал Лорд, бубня себе что-то под нос, не обратив ни малейшего внимания на то, как в полумраке комнаты Чёрный и Курильщик отпрянули друг от друга. Их прерывистое дыхание также осталось незамеченным, смешалось со звуками подготовки Лорда ко сну — со свойственной ему лёгкостью он за несколько секунд перелез на свою кровать, зарылся в одеяло, и громко вздохнул: — Как же я не люблю эти танцы.***
7 июня 2022 г. в 09:33