Игра с кипятком

Солнце закатывается, скрываясь за горами Ли Юэ. Скарамучча читает какую-то книжку из этажерки в комнате отеля. Он ждёт гостей, вернее, гостя. Тарталья был дважды одурачен. Чжун Ли, а затем и Синьора. И если бывший архонт более не представляет опасности, то восьмая предвестница обязательно рассказала бы о провале Тартальи, если бы ее спешно не отправили в Инадзуму. Скарамучча выполнил свою часть сделки, и сейчас с чувством собственного превосходства ждал должника. Дверь номера открылась. Пригибаясь, чтобы не врезаться в притолоку, гость наконец появился, стряхивая воду с рыжей макушки. — Дождь льет как из ведра. Так что ты хотел? — Чайльд. Ты как раз вовремя. — Скарамучча не спеша встал. Он не собирался быстро заканчивать разговор. Тарталья нередко раздражал его своими выходками, и наконец предоставился шанс потрепать ему нервы в ответ. — Да, знаю, опоздал. Но говори быстр- Скарамучча резко дёрнул его за ленту на груди, намереваясь посадить в кресло. Собственного веса для такого маневра не хватило, но младший сам понял, что от него требуется, и тихо ворча, сел на предложенное место. — Сейчас говорю я. Видишь ли, у меня все есть. Слава, деньги, влияние. Тебе нечего мне предложить. Поэтому я всего лишь хочу… Поиграть с тобой. Небольшая цена за мою услугу, верно? Чайльд недовольно цокнул. — Делай что хочешь. Зря он это сказал. Получив свободу действий, Скарамучча удовлетворённо кивнул. Злополучная красная лента слетела с плеча Тартальи и связала его руки, сведённые вместе за креслом. — Да начнется шоу — промелькнуло в мыслях шестого. Он не собирался делать ничего противозаконного — только немного помучать младшего его собственными человеческими слабостями. А заодно и проверить, правдивы ли слухи, гуляющие в рядах Фатуи. Скарамучча, немного помедлив, снял шляпу и положил ее на этажерку. Подошёл к Чайльду и под удивленный возглас последнего осторожно сел к нему на колени. Всё-таки так близко играть с одиннадцатым было опасно. — Что ты делаешь? Скар? Названный проигнорировал вопросы, медленно расстегивая чужую рубашку. Тонкие холодные пальцы коснулись ребер, заставляя кожу покрыться мурашками. Старший предвестник неспешно перемещал руки вверх, заставляя Тарталью чуть вздрагивать от прикосновения холодных пальцев. — У тебя всегда руки такие холодные? Ай, черт, неважно. Пусти меня! — Прекрати извиваться, как уж на сковороде. Ты так быстро забыл про свой долг? Скарамучча говорил совершенно спокойно, не прекращая своего занятия. Ему доставляло удовольствие обеспокоенное лицо Чайльда. Когда руки коснулись шеи подопытного, шестой вдруг остановился. Тарталья почувствал, как уже потеплевшие от прикосновений пальцы отпустили его тело. Но расслабляться было рано, потому что раздался тихий звук расстегивающейся ширинки Чайльда. Скарамучча с удовлетворением заметил, что его член приподнялся. — Значит, это все же правда? А я думал, Синьора пускает глупые слухи… — Заткнись! Ты сам. Сам такой же! — Ошибаешься. У кукол нет влечения. А значит, нет и ориентации. Скарамучча склонился над покрасневшим рыжиком, практически прошептав ему в лицо эти слова. Однако, они были не совсем верны — влечение Скара испытывал, как и все люди. Несмотря на опасения Тартальи, белье осталось при нем. Но шестой вдруг поменял положение: сдвинул ноги младшего и поставил колени по бокам от них. Чайльд не успел ничего и сказать, как почувствал трение чужой промежности через белье. — Стой… Стой, хватит… Сказитель и не думал останавливаться, наблюдая за полностью вставшим членом через белье Тартальи, как вдруг услышал треск ткани. Красная лента не выдержала напора. Дальше все случилось за секунды. Чайльд вскочил с кресла, хватая за шиворот и ударом прижимая к спинке дивана Скарамуччу. Последний явно был напуган таким поворотом событий. — Ладно… Это не то, на что я рассчитывал… Глаза Тартальи горели животным желанием. Сдерживать себя помогала только сила воли. — Чего… Ты добивался? — он процедил сквозь зубы, обдавая горячим дыханием лицо Скары. — Всего лишь хотел немного тебя приструнить. Младший предвестник почувствовал, что сейчас сорвётся. Он отпустил Сказителя, давая тому упасть на диван. — Ты доигрался, сука. Чайльд рывком сдернул со старшего шорты, чудом не повредив ткань. Гнев слегка остыл, давая возможность мыслить более здраво. — Не хочешь себе помочь? — Я не буду тебе сосать. — Как знаешь… Возбуждённый орган Тартальи прошёлся между худых ягодиц, в ответ на что его хозяин получил пощечину. — Прекрати. Немедленно. Чайльд схватил Скару за руки и заломил за спину. Последний недовольно зашипел. — Замолчи. Радуйся, что я не Дотторе. Он бы тебя вообще вскрыл. Скарамучча делает несколько попыток выдернуть руки, но хватка только крепчает. Тарталья касается его задницы, проталкивая внутрь пару пальцев. Сказитель снова шипит, пытаясь отпихнуть младшего ногой. Но попытки не увенчались успехом — пальцы все ещё внутри. Чайльд двигает ими, ощупывая нутро Скарамуччи. Кажется, он насквозь холодный, поэтому ещё сильнее дёргается от прикосновения горячей кожи внутри. Тарталья ещё не закончил, но больше ждать не может. Член, истекая естественной смазкой, касается заднего прохода Скарамуччи. Чтобы последний не мешал, Чайльд закидывает его ногу себе на плечо. Неудобная поза, но выбирать не приходится. Из горла куклы вырывается кашель. Он на пару голов ниже Тартальи, и разница в размерах даёт о себе знать. Последний даёт Скаре немного привыкнуть к ощущениям, после чего начинает вбивать его в диван. Сказитель стонет, перебивая себя кашлем и цепляется за плечи Чайльда, оставляя на них царапины. Младший ненадолго останавливается, слушая тяжёлое дыхание партнёра, после чего продолжает с новой силой. Он подхватывает Скару под спину, прижимая к себе и целует, кусая тонкие губы. Плечи старшего покрываются укусами, пока оба наконец не изливаются — Скарамучча — на свой живот, а Чайльд, еле успев вытащить — на диван и обои. Гнев и жар спали, и Тарталья аккуратно кладет спящего Сказителя на чистую сторону дивана. Его дыхание быстрое и прерывистое, но слез или крови не видно, только около губ и укусов на плечах. Чтобы удостовериться, Чайльд снова касается анального отверстия старшего, чувствуя пальцами разгоряченное, пульсирующее нутро. Он не пытается одеть спящего, рискуя разбудить, лишь укрывает пледом с этажерки, после чего, одевшись и ещё раз взглянув на усталое лицо спящего Скарамуччи, засыпает в кресле, из которого сам же несколько минут назад еле выбрался.