* * *
В отделе Магического Правопорядка тускло светили ночные лампы. Дежурный сержант, сидевший за стойкой для посетителей, сонно клевал носом, пара авроров, только что сменившихся со службы, заваривала чай. Новая смена что-то обсуждала, склонившись над разложенной на столе картой. Гарри прошёл мимо, кивая в ответ на молчаливые приветствия, и, отказавшись от чая, свернул по коридору туда, где начинались кабинеты административной службы. Из приоткрытой двери аналитического отдела неровной полоской пробивался свет. Гермиона сидела за своим рабочим столом и читала «Пророк». В зачарованном окне догорал искусственный закат, на тумбочке возле двери негромко и очень уютно попыхивал чайник, шуршало самопишущее перо. — Привет, — сказала Гермиона, поднимая глаза. — Зайдёшь? Гарри кивнул, переступая порог, и сразу почувствовал пугающую, обречённую пустоту этого места. Он помнил, каким шумным и многолюдным был этот отдел всего несколько месяцев назад: повсюду летали почтовые самолётики, щёлкали печатные машинки, носились со свитками архивариусы. Теперь Гермиона осталась здесь совсем одна. Милая хохотушка Роуз, помощница Гермионы, заболела на прошлой неделе. Просто упала в обморок посреди министерского Атриума, а когда её привели в чувство — не смогла вспомнить даже собственное имя. Старина Гарретт Джонс, маленький суетливый архивариус, так похожий на кокер-спаниеля, побоявшись заразиться, не вышел на службу на следующий же день. Близняшки Пеппер и Хлоя уже почти месяц работали добровольцами в Мунго — им казалось, что там они нужнее… Опускаясь в кресло, Гарри на секунду прикрыл глаза. Как же он устал подсчитывать потери... — Ты это уже видел? — спросила Гермиона, показывая ему передовицу. Первая полоса пестрела крупными заголовками: «Волшебники мрут, как мухи!» «Почему Министерство ничего не предпринимает?!» «Правда ли, что новое лекарство убьёт нас всех?» — Вчера корреспонденту «Пророка», — прочитала она вслух, — доподлинно стало известно, что в Отделе Тайн наконец создано лекарство от «Кровавой Смерти». Новое экспериментальное зелье способно значительно понизить уровень магических способностей волшебников, тем самым предотвращая возможность дальнейшего заражения. Однако наш источник сообщает, что это зелье имеет массу побочных эффектов и навсегда способно превратить нас в сквибов. Готовы ли мы пойти на это? Что хуже — лишиться магии или умереть? Гермиона расстроенно бросила газету на стол. — «Кровавая смерть»! Ты только вслушайся — название как для дешёвого бульварного романа. И что это за очередная выдумка про зелье, понижающее магические способности? Она потёрла пальцами виски и обречённо вздохнула: — Завтра нас снова завалят письмами… — Им надо как-то это называть, — пожав плечами, сказал Гарри. — «Магическая лихорадка», «Красная Чума», в конце концов, «Кровавая смерть» ничем не хуже любого другого. Да и все эти разговоры о зелье… — Гарри вдруг замолчал, вспомнив мокрые от дождя плакаты, парящие перед зданием Министерства, и крупную неровную надпись на одном из них: «Не смейте делать из нас сквибов!» и неохотно добавил: — Люди напуганы, они не знают, кому верить. Но ты не волнуйся, я с этим разберусь, — он взял со стола газету и, аккуратно сложив её вчетверо, убрал в карман. — Завтра «Пророк» напечатает опровержение. — Иногда мне кажется, что мы бежим по замкнутому кругу, — вздохнула Гермиона, откидываясь на спинку кресла. — Мы проанализировали так много информации, собрали столько данных… И не нашли ни одной зацепки! Откуда появилась эта болезнь? Что её вызывает? Почему одни волшебники заболевают, а другие нет? Почему от неё не помогает ни одно из известных нам лекарств? Мерлин, столько вопросов и не одного ответа! Неудивительно, что люди начинают верить слухам… — Гермиона, — тихо сказал Гарри, отлично понимая, что она чувствует, — иди домой, тебе просто надо немного поспать. Пламенеющий за фальшивым окном закат разбрасывал по столу мрачные кровавые тени. Часы на стене пробили полночь. — У меня не осталось больше ни одной идеи, Гарри, — совершенно потерянно сказала Гермиона. — Ни одной чёртовой идеи. Я словно Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами… — Это ничего, — Гарри потянулся через стол и ободряюще сжал её руку. — Иди спать. Завтра мы обязательно что-нибудь придумаем!* * *
Ночью ему снилась Дафна Гринграсс. Изящное, с волнительными изгибами тело податливо льнуло к его собственному, с манящих губ срывались прерывистые стоны… Глубокий, с томительной хрипотцой голос шептал его имя… "Гарри…" Он проснулся в семь утра и долго стоял под душем, стараясь собраться с мыслями. Дурманящий сон неохотно отступал, оставляя после себя послевкусие ночи и сожаление об упущенных возможностях. Пора было возвращаться к работе. Надев аврорскую форму и заварив кофе, он постоял какое-то время возле окна. Дождь привычно барабанил по стеклу, в нише за водостоком, уютно свернувшись клубочком, дремала кошка. Гермиона была права — у них действительно не осталось ни одной идеи. Ни одной чёртовой идеи! Он просто не представлял, что делать дальше. «Я что-нибудь придумаю, — пообещал себе Гарри, глядя на растекающиеся по мостовой лужи, и, повторяя, словно мантру, добавил: — Я обязательно что-нибудь придумаю». Он знал, что ещё немного и всё наконец наладится.* * *
Через два дня они похоронили Симуса. Ставший уже привычным дождь ненадолго сменился странной болезненной взвесью, и небо, впервые потеряв былую мрачность, стало казаться невесомо серым. Панихиду по Симусу проводили в лондонской церкви, так пожелал его отец: будучи маглом, подобную церемонию он мог хотя бы понять. Тихая и красивая служба длилась чуть больше часа. Гарри принёс белые хризантемы, и Луна, непривычно молчаливая и серьёзная, всю церемонию держала его за руку. Где-то в отдалении раскатисто и мягко гремел гром, и мама Симуса, по древней традиции одетая во всё белое, тихо сказала, что это хороший знак, боги радуются, встречая её сына. Давно не видевшие солнца церковные витражи казались тусклыми и безжизненными. Пахло цветами, растопленным воском и человеческим горем. Горе имеет особый запах — тяжёлый, щемящий, напитанный бесконечной тоской. Горе пахнет одиночеством и потерей. Этот запах невозможно с чем-то спутать или просто забыть… Справа от Гарри, на натёртой до блеска деревянной скамейке сидели Рон Уизли и Дин Томас. На их серьёзных лицах застыло выражение беспомощности и потери. Захотелось поднять палочку вверх и тихо сказать: «Люмос!» Он знал, что после прощальной церемонии миссис Финниган заберёт прах Симуса домой в Ирландию, чтобы развеять его на зелёных холмах графства Мид. Было странно думать, что теперь Симус будет жить в шелесте луговой травы, в журчании подгорного ручейка, в свежем дуновении ветра. Когда служба подошла к концу, Гарри встал, чтобы проститься. «Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху…» Касаясь пальцами холодной крышки гроба, он пообещал Симусу, что когда всё закончится, то обязательно его навестит. «Удачи тебе на новом месте, дружище, — шёпотом сказал Гарри, пытаясь удержать слёзы. — Смотри, не взорви там всех».* * *
На Косой Аллее буйствовал ветер — он яростно раскидывал по улице мусорные баки, стучался в запертые двери, отчаянно ломился в окна… наверное, он тоже чувствовал беспомощность, одиночество и страх. Шумные потоки воды, водопадом низвергавшиеся из водосточных труб, гнали по булыжной мостовой обрывки плакатов и вчерашних газет. Было холодно. Они аппарировали перед магазином Волшебных Вредилок и сразу оказались едва ли не по щиколотку в воде. — Твою мать! — в сердцах выругался Рон. Гарри закурил сигарету и, глядя на тускло светящиеся витрины магазина, сказал, ощущая ничуть не меньшую злость: — Я бы, пожалуй, сегодня напился... В магазинчике царил непривычный полумрак. Вместо ярких коробок на полках теперь лежали вредноскопы, «мгновенные проявители чёрной магии», сигнальные ловушки, переместительные порталы, настроенные прямиком на Мунго, и, конечно, самая продаваемая разработка братьев Уизли — «Универсальный проявитель», умевший обнаруживать в еде и воде почти все сочетания трав и волшебных веществ, приводивших к сильным носовым кровотечениям. Освободив кладовку от старых коробок, они общими усилиями трансфигурировали стулья и стол и расселись тесным кружком. Кенни Уилсон, худой и смышлёный помощник Джорджа, принёс бутылку огневиски и аккуратно разлил её по стаканам. Хороший малый, он тоже когда-то терял брата. Пили молча. За окном всё так же горестно завывал ветер, заглядывал в холодные каминные трубы, звал кого-то со щемящей надломленной тоской, и тогда Гарри начинало казаться, что это чья-то заблудившаяся душа никак не может отыскать дорогу к дому. Дин, высокий и худой, похожий на безмолвную тень, плакал, глотая дрожащими губами слёзы. Виски жёг горло и не приносил облегчения. «Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху…» Невилл выпил свой стакан залпом и, глядя сухими глазами куда-то в окно, неожиданно сказал: — Пусть в следующий раз, чёрт возьми, это будет чья-нибудь свадьба.* * *
На Косой Аллее зажглись фонари, ветер наконец утих, и дождь, растворяясь в воздухе невесомой изморосью, стал похож на капли росы. Поттер повыше поднял воротник плаща и, закуривая очередную сигарету, остановился на крыльце. Пора было возвращаться домой. Хмель гудел в голове, где-то под рёбрами, болезненно сжимаясь от ощущения чудовищной потери, болело сердце. — Гарри, думаю, это к тебе, — неожиданно сказал Рон. На лестничных перилах, внимательно глядя на него, сидела сова. Поттер протянул руку, забирая конверт. На белой вощёной бумаге было написано короткое: «Приходите. Дафна»* * *
В Уилтшире было так же холодно, как и в Лондоне. В заросшем камышами пруду плавали белые лебеди, и Поттер, прежде чем подняться наверх по широкой мраморной лестнице, долго смотрел, как они кружатся в замысловатом танце, плавно рассекая водную гладь. Его всегда восхищало, что лебеди моногамны. Дафна ждала его в гостиной — она стояла возле окна, опираясь на большой белый рояль, и держала в руке бокал вина. Длинное серебристое платье мерцало в свете свечей. — Вы пришли, — сказала она едва слышно. За окном угадывался мокрый от дождя парк, прямые линии дорожек, посыпанные гравием, делили его на несколько неравных частей. — Я нашла его дневник, — сказала Дафна, потерянно отворачиваясь к окну. — Джемми вёл его ещё какое-то время… после того, как заразился… Она замолчала, отчаянно сжимая бокал пальцами. — Джемми знал, что болен и скоро умрёт, час за часом он чувствовал, как болезнь поглощает его разум… Он боялся оставаться один…. Поттер снял мокрый от дождя плащ и небрежно бросил его на стул. Густой ворс ковра сминался под его ногами, где-то наверху, маня окунуться в другой мир, едва различимо звучала музыка. Он смотрел, как свет играет в волосах Дафны, как мягкие тени ложатся на её кожу, и понимал, что впервые за много недель не желает ни о чём думать. Завтра, всё будет завтра… — Я не хочу это больше читать, — сказала Дафна, кладя руку на чёрную книгу, лежащую на рояле. — Это так страшно. Как поцелуй дементора… — Вы могли просто отправить дневник с совой,— тихо сказал Поттер, медленно подходя ближе. — Тогда бы вы не пришли, — прошептала Дафна и тут же с горькой иронией добавила: — Как банально... Что ж, сегодня он был достаточно пьян. — Я рад, что мы оба оказались столь предсказуемы. Он взял из её рук бокал и осторожно поставил его на рояль. — Я боюсь оставаться одна, — сказала Дафна, податливо растворяясь в его объятьях. — Я буду рядом, — пообещал Поттер.