Абстрагироваться или восстать?

«Большинство начинает вопить о справедливости, только когда это касается их лично». - Сказал Чарльз Буковски. «Я — зло? Я — справедливость! Я тот, кто пришёл в сей мир, чтобы поддерживать справедливость и защищать слабых... я – бог! Но те, кто противятся богу... они – зло»! - Лайт Ягами. «От государства не ждали справедливости, за справедливостью шли к мафии. И мафия рождала собственных робин гудов». - Крестный отец. Все они говорили о разном понятии справедливости. Ежедневно миллионы людей ходят безнаказанно на этой планете, а кто и что им сделает, если они тупо не попадаются? Меня зовут Кэлл, я человек с ярко выраженной социофобией рассуждающий о справедливости в этом мире. Ведь в крестном отце говорят правду, люди чтобы почувствовать, что справедливость покарала их обидчиков бегут к мафии. И все-таки, как я могу возмущаться, если не могу выйти из зоны комфорта? Спросите, почему вдруг я стал рассуждать о справедливости и возмездии? У нас на районе орудует маньяк, который насилует и убивает всех подряд, неважно это бабушка, дедушка, мужчина, ребенок он всех насилует и убивает, а полиция разводит руками и вздыхает. И где здесь справедливость? Я вам отвечу, ее нет. Мой дом стал моим убежищем, если и без этого маньяка было очень трудно выходить на улицу, то теперь вообще не высунусь на улицу. Продукты и все что мне нужно было из внешнего мира, каждый день приносила мне Милли, добрая соседушка, которая вошла в мое положение. Она была очень даже ничего, пухленькая, с аппетитными формами. Так бы ее и оприходовал, но страх меня останавливал всегда. Сегодня мне вдруг захотелось выйти на улицу, но я нашел альтернативу. Поднимусь на крышу и посижу там, в полном одиночестве. Было примерно часов 12 ночи, на небе красовалась огромная золотистая луна в окружении своих подружек звезд. Скорее всего, это и стало причиной моего желания выйти. Как только дверь позволяющая выйти на крышу открылась передо мной очень пугающая сцена самообороны Молли и какого-то мужика рвущего на ней ее трусы. Первое что пришло мне в голову это помочь ей. Побежав к ней, я споткнулся о железную трубу, которой я и вооружился. Со всей силы я ударил его по затылку, он упал на нее, а я упал на свою задницу, схватившись за голову. Ну, надо было оно мне? Молли вылезла из-под этой туши и обняла меня, что-то говоря мне на ухо, но я ничего не слышал. Я сидел в полной растерянности и шоке от того, что я натворил. Прошло наверное около часа пока я пришел в себя. Она сидела все это время со мной и ждала, пока я что-то скажу. - Кэлл, не бойся, мы никому не скажем. Этот урод должен был умереть, а ты герой. – после этих слов она поцеловала меня в губы, они у нее дрожали, но поцелуй был очень страстным. Можно сказать это мотивировало меня взять ситуацию в свои руки и вообще, поставило передо мной цель. Мы скинули его с крыши, мол, он суициднулся. Кому какая разница, что случилось с маньяком, главное, что он умер и можно закрыть дело. После того случая она чаще стала приходить и чилить вместе со мной. Я себя чувствовал действительно героем, а ее внимание и влюбленность окрыляли меня. Со временем она стала остывать ко мне, и я решил разжечь этот огонь снова. Моей целью стал весь мусор нашего района. В первую очередь я убил Билла, который постоянно рекетировал магазин на первом этаже и естественно рассказал все Молли. Она вновь начала восхищаться мной, а меня это подстегивало идти все дальше. Потом я убил Марджери, которая тиранила стариков в доме престарелых. Так, не перечисляя абсолютно всех на моем счету было около 45-ти убийств. В какой-то момент Молли стала странной, больше не целовала меня и приходила только когда приносила продукты. Сидя со мной, она дрожала от страха, в тот вечер я попросил ее остаться и переночевать у меня. Я уснул в полном спокойствии рядом с ней, а ночью проснулся от нехватки воздуха. Она душила меня. Она? Моя Молли, которую я люблю? Не знаю, в какой момент мной овладела ярость, я оттолкнул ее и ударил по голове часами лежавшими на моей тумбочке. Она упала и лежала без какого либо движения. Я сел на колени и поднес к ее носу палец. Она не дышала. Я убил то, зачем вообще все делал. Поднявшись с ее бездыханным телом на крышу я скинул ее оттуда. Стоя там, на краю крыши мне вспомнились слова из бродячих псов: «Требовать от мира справедливости, значит держать в руке нож. Им можно только ударить, но нельзя никого защитить и спасти». Насколько же это правда. Именно в тот момент я понял, что человек с социофобией рассуждающий о справедливости и возмездии стал тщеславен и почувствовал себя богом. Даже не почувствовал, он считал себя им. Ягами Лайт был прав.