Зефирка. Приёмник её мыслей.

      — Приглашаем на сцену нашу незаменимую Александру Александровну Шумилову! — широко улыбаясь, объявила я. По актовом залу прошлись переливы приветствий, и на сцену громоздясь, взошла заместитель директора. На её губах блестела живая улыбка, глаза за тяжелеными стёклами мерцали, а на щеках поселился персиковый румянец.       В роли ведущей я выступаю в первый раз. Меня неожиданно втянули в школьные дела, завлекая в водоворот панической чепухи. Никто толком даже не спросил моего мнения. А если бы и спросили, я была бы не против, наверное... Но теперь я понимаю, что быть ведущей — это не моё.       Как же волнительно стоять на сцене перед толпой! Нужно мило улыбаться и в тоже время оглашать людей, не искажая их фамилий. В этом и проблема. Проблемище! Мало того, что я никогда не отличалась смелостью на сцене, толком и не выступала, так ещё должна с радостью объявлять каждого из них! Попахивает лицемерием, но это часть нашей жизни, к сожалению. К чему липкие притворства, зловонная ложь? Лицемерие — отрицательная эмоция, и каждый раз шагая на встречу негативу, человек пополняет свой мир плохими событиями. Размышлять легко, а вот делать с этим что-то в сто раз сложнее. В последние два года я блуждаю за серой плёнкой и смотрю сквозь неё на мир. Почти привыкла.       За спиной зашевелились, в руки Сан-Сановне перекачивал микрофон.       — Расслабься, — ободряюще шепнул Андрей, мой единственный соратник в эту минуту.       Ему легко говорить «расслабься», он не запинался минуту назад и не начинал заново повторять одно и тоже предложение!!! Расслабься. Толпа зрителей представляется змеем Горынычем, у которого заметно выросло количество голов. Знакомые и незнакомые взгляды смешались в одно страшащее чудище с сотнями глаз. Не оплошать — главный девиз на этот час.       — Всё классно. Ты молодец!       Я — молодец? Вот это новости. Волна тепла прошлась по телу, за пупком приятно защекотало. Поддержка творит чудеса. Дай понять человеку, что он не один и он сможет свернуть горы. Для меня эти слова — топливо уверенности... всего на пару секунд. О, боже, почему я сегодня какая-то эмоциональная???       Сан-Сановна вещает что-то про гордость школы, выставляет нашу обитель знаний лучшей в городе. Ложь не ложь, но людям свойственно преувеличивать. Мне бы такого самомнения, когда меня спрашивают об интересах.       — Музыка — не пустая трата времени! — выкрикнула бы я, предупреждая все мамины пренебрежительные взгляды. — Если человеку нравиться то, чем занимается, он обязательно достигнет высот!       Но это же я. Я так не скажу, потому что и так ясно, что по головке меня за это не погладят.        Жёлтый свет падает на пол косыми пятнами, шторы нежно-охристого цвета путаются, выгибаются, прыгают вниз с окон точно с обрыва. Ткань танцует вальс, томно, призывно, никого не замечая вокруг кроме ветра, прохладного и такого притягательного.       Разве всего этого я хотела? Стоять на сцене с разгоревшимися щеками цвета спелой вишни? Разве я хотела надеть на себя поддельную улыбку восторга и поминутно разглядывать равнодушные лица напротив? Жар шепчет о позоре, сладко на ушко. Под рубашкой чуть ли ручейки не текут, а волосы безжалостно хочется отрезать или собрать в хорошенький пучок, чтобы ни одна волосинка не достигла шеи. В руках твёрдо лежит планшет со сценарием сегодняшнего вечера. Пальцы слегка подрагивают, пробегаясь по чёрному пластику. Ожидание — хуже любого наказания.       — А теперь, прошу обратно на своё место... — мои слова тонут в гаме человеческих голосов и хлопанье ладош, Сан-Сановна медленно возвращается на своё место в почётном первом ряду.       Здорово. Какая же я молодец! Сарказм мой лучший собеседник, а не все зрители в этом зале.       — Хорошо нас слушают, — тёплое дыхание Андрея обдало ухо.       — Почему меня раньше не приглашали ведущей? — глядя куда-то в планшет зашептала я.       Всё происходящее такое нереальное. Нереально всё это! Как такое может быть, я стою на сцене?! Не выступаю, но ведущая! Сумасшествие. Любопытное сумасшествие. Мой лихорадочный блеск глаз должно быть виден каждому в зале. Главное, чтобы они не поняли, что я до чёртиков волнуюсь. Но голос не дрожит, годы тренировок перед родителями дали свои плоды. Не знаю с чего так переживаю, хотя... Я отвыкла от внимания, может в этом всё дело?       — С песней про весёлые школьные года для вас выступит, ученица шестого класса, Альчикова Арина, — объявляет Андрей и мы спускаемся со сцены. Она у нас никудышная, слишком маленькая, без штор, закулисья, обыкновенное, возвышение на метр от пола, прегадкого оливково-коричневого цвета. Мне он категорически не нравится. Густой, суровый, перекликающийся с моим настроением.       — Что за вселенский ужас в глазах? — насмешливо интересуется Андрей и качает чёлкой.       Да неземной ужас! Инопланетный, такой же, как и сам Андрей. По нему точно прошлась весёлость тяжёлыми шагами, навсегда оставляя на нём свою незримую печать. Как можно всегда улыбаться? Честное слово, как не взглянешь на него, он вечно натружено напрягает мимические мышцы лица. Лицемерит? Кто его знает, лицо у него очень... своеобразное. Острый нос с небольшой горбинкой в самом основании, высокий очерченный лоб, верхняя губа в форме охотничьего лука, а ещё эти лучики по краям глаз. Красота описуемая!       — Я устала. — кажется я слишком затянула с ответом.       Что там по сценарию?       — Пошли, — шепнул Андрей, кивнув на опустелую сцену. Как быстро время летит… — А сейчас давайте поприветствуем призёров региональных олимпиад!       И опять фамилии, имена и снова фамилии. Круговорот вечности, замкнутый круг.       До сегодняшнего дня школьные праздники казались мне весьма забавными мероприятиями. Учителя изо всех сил пытаются создать атмосферу торжества, ученики с измученными лицами участвуют в выступлениях, директор хвалит нехилую «опору» школы, умники получают награды. Не понимаю, как кто-то может участвовать в более чем в четырёх олимпиадах и везде получать призовые места. Как?! Я не могу понять, потому что не верю в достижение такого же результата у самой себя. Огромная проблема, даже больше, чем стоять на сцене и страшиться собственного языка.       — Загородняя Ксения, Нуриева Даниля, — объявляет Андрей с пылающей улыбкой.       Должно быть наши проблемы, школьников, ничто по сравнению с чьими-то. Подросткам же так свойственно преувеличивать. Правда? Но когда дело доходит до трудностей, все мы так или иначе превращается в слепцов, незамечающих истинного виновника. Себя. Мало кто признаёт свои ошибки.        — Кирилл Лобанов, ученик 10 «в» класса!       Вихрь сумасшедшей энергии помчался к сцене под одобрительный шум и свист. Вот кто хочет поскорее заполучить свою грамоту, тетрадку и урвать кусок славы и внимания. Клоун. Как и вся компашка из его класса, с Андреем в том числе. Там, где парни десятого «В» — там и шум, безудержные крики и смешки. Коридоры оживают, когда они выходят из кабинетов, сбиваются в орущую кучку и нарушают установившиеся монотонное течение школьной жизни. Не хочется ощутить то пьянящие чувство безбашенности, частенько бьющееся им в бошки, и так часто врезающееся Андрейке в его непутёвую головушку. Какая ирония, что все Андреи, попадающиеся мне на пути, такие безрассудные. Неужели они все такие?       — Аделина Шалкеева! — радостно, чуть ли не в ухо, выкрикивает Андрей, вызывая дрожь недоумения.       — Что?       Я есть в списке? Как так… мы же репетировали! Или… Завитки догадки вскружили самообладание.       — Иди, иди, твой звёздный час! — продолжает он подталкивать в спину к набравшейся толпе школьников, оккупировавших мизерное пространство сцены. Приходится скромно присоединится к их числу. Никогда не любила внимания, излишнего.       Диплом впечатляет. Принимая участия в олимпиаде по МХК, я ни на что не рассчитывала. Моё известное чувство недостойности не могло даже предугадать такую развязку. Не то чтобы я слишком неуверена в себе, но я хорошо понимаю, что всегда найдутся люди лучше меня в чём-то. Может показаться, что из-за этого у меня нет никакой цели в жизни, но она у меня была, ещё какая, правда, застопорилась два года назад и теперь практически не сдвигается с насиженной точки. Такое развитие событий меня вполне устраивает. Хотя нет, вру, мне не нравиться, что сейчас происходит в моей жизни. Я хочу перемен. Сердце колотится и ждёт их, а ум неистово боится.        Сердце не ум, сердце хочет жить, а не существовать...       Финальный номер сего мероприятия школьный гимн. Традиционно все встают со своих мест. Андрей поступает очень хитро, открывает рот, но не издаёт ни звука. А я пою, почти единственная, если не считать учителей и редких учеников. Ведущие должны отличаться особым старанием, стоишь, а тебя прожигают несколько пар глаз учителей. Но всё плохое рано или поздно заканчивается и нестройные волны человеческих макушке направляются к выходу, растворяя последние аккорды в вихре голосов. Теперь и мне можно сваливать. Из динамиков, около, сцены, поплыла слишком энергичная песня:        «Кто, если не мы, сила поколения,       Кто, если не мы, научное мышление,        Кто, если не мы, прорыв десятилетия,       Кто, если не мы, на годы, на столетия,       Кто, если не мы, единая команда,        Кто, если не мы, науки пропаганда».       Пропаганда. Брр, дурное слово. Надо не пропагандировать, надо растить в сердцах любовь и желание к наукам, к знаниям. А если его нет, то работает лишь один принцип: в одно ухо влетело, в другое вылетело.       Взрывными сгустками ветра мелодия продолжает кричать из динамика. Сан-Сановна говорит что-то классной, Вере Николаевне, то и дело заглядывая в ноутбук. Сто процентов разговаривают о празднике. Может о том, что я плохо справилась? Но кому это нужно было? Точно не мне. Если мне в будущем что-то подобное предложат, я откажусь. Даже не знаю, чего я хотела, но можно было бы сразу догадаться, что вся эта затея стать ведущей слишком опасна для моего внутреннего покоя. Усталый вздох разочарования перемешивается с топотом сотен ног. Почему я так переживала? Чему? Это же пустяк — школьное мероприятие. И почему, когда так сильно желаешь не позориться и готовишься, всё выходит из рук вон плохо?       Знаю почему.       Андрейка как-то говорил, что любое дело реализуется в три этапа: намерение, действие, получение результата. И что почти всегда работает закон «плюс-плюс-минус», то есть два этапа должны быть сильными, одно слабое.       — Вселенское равновесие, — любил он шутить на этом моменте и в конце играючи добавлять, — Не жадничай, а то аукнется.       Как знал. Так ведь боялась провалиться, что буквально постоянно прокручивала в голове как выйти на сцену, как встать, как говорить и как не запнуться на этих никак не выговаривающихся фамилиях. Самая огромная ошибка в том, что перечитывала сценарий я раз пятьдесят. И вроде бы с таким сильным намерением и сильной подготовкой я должна была быть готова на все сто, но нет. Результат прискорбен: заучила, перенервничала, запнулась в нескольких местах и ещё больше разволновалась. Чем не минус? Жирнющий минус. Надо было отнестись ко всему проще. Меньше мысленно загоняться, не зубрить наизусть текст — всё равно планшет всегда в руках — и уверена, всё прошло бы куда лучше, как минимум для моей нервной системы, успокойся я и не заморачиваться.       — Я профукала свою номинацию! — прозвучало прямо у уха. Добрая улыбка коснулась губ. Бывает, но ничего, как-нибудь, но можно пережить отсутствие себя на фоне толпы школьников на фото. Оно всё равно где-то пропадёт, и никто его никогда не увидит.       Невдалеке мелькнула долговязая фигура Андрея, разговаривает с одноклассниками. Мышцы лица прыгают, искривляясь, ломаясь. Бровь скачет вверх, но в итоге обратно плюхается на прежнее место. Как жить с такой эмоциональностью? Мне таких извержений не нужно, замораживать чувства выгоднее. Вот, например, сейчас заморозить их не мешало бы.       Ни одного входящего сообщения с самого обеда. Странно. Обычно от них не отбиться. Неужели у него отключилась команда доставать меня? Неожиданно и... как-то не радостно. Я что правда расстроилась и волна приторной горечи, исходящей откуда-то с живота, подтверждает ужасные мысли? Но что-то здесь не так. Да! Как может отстать человек, который знает обо мне практически всё? Он выжидает вот и всё! Что б его. Компромат подслушивает, сто процентов, вот же Незнакомец!       Кто-нибудь заводил знакомство с виртуальным собеседником? А что если этот собеседник прямо с порога заявил о том, что слышит твои мысли? И не просто утверждает, а на прямую доказывает не пустоту своих слов. Если посмотреть на нашу переписку, то можно увидеть лишь паровоз одних сообщений Незнакомца, а всё потому что мне нет необходимости напрягать хоть одного пальца, чтобы вести диалог. После такого точно поверишь в существование мистики в нашем не волшебном и ещё таком неразгаданном мире.       Я как-то спросила Незнакомца, не смутило ли его то, почти ничего не значащие обстоятельство, что он вдруг стал слышать мои мысли? Ответ был весело приправлен шутками. Нет. Он не удивился. Как оказалось, раньше он мучился от подобного недуга, и болезнь его была в сто раз плачевнее. Сейчас же у него так, лёгкие последствия от некогда звучащих тысячи голосов в голове. Страшно даже представить какого это не иметь возможности слушать тишину, нежный покой способный по-матерински успокоить, приласкать.        Об этой странице в моей жизни никто не знал. Никто не догадывался о том, что мне написывает чужак, а стоило бы бояться, потому что он мог и может оказаться маньяком. Маньяком, знающим обо мне кучу всего! И его способность сыграла в этом не малую роль. В современном мире много чего придумано для защиты, но и для того, чтобы запудрить мозги информации там навалом.       Незнакомец много чего говорил, например, что учимся мы в одной школе. Помню, что к такой новости моё бедное чувство самосохранение было не готово. Я несказанно шокированная такой новостью, на следующий день ходила как мышка по коридорам и, чуть заслышав смех рядом, совалась в норку, поджав свой рыжий хвостик.       Я боялась. Сильно. Как можно быть уверенной, что совершенно незнакомый человек не выдаст моих тайн? Напряжение лопало все нервные клетки, ум не готов встретить Незнакомца в один прекрасный день в стенах родного коридора, а может и кабинета... У нас нет сомнений, что учимся мы в одной школе. Шуточки про местных учителей стирают все подозрения за миллисекунду.        На всё это безобразие у Незнакомца хорошее оправдание — он не виноват, что слышит мои мысли. Не-ви-но-ват! И мне, от роду субъективной, как говорил Андрейка, пришлось на слово поверить ему. И да, я не придумала ничего лучше, чем назвать его Незнакомцем, поступила как маленькая девчонка, назвавшая вполне предсказуемо новенького плюшевого зайчика Зайчиком.       Весенний вечер тихо так с нежностью обнял город. В этом году потеплело рано и жар не спешил покидать насиженных проулков, но в ещё пожухлой траве нет и намёка на кузнечиков. Скучно. Где весенний запах свежести, воскрешение природы от долгого забвения! Тишина, да и только. Вечер молчит, таится за домами и деревьями. Безмолвие и покой — вечные. Малиновый нарастающий закат на голубом небе кажется насмешкой для ночи. Ещё как минимум должен пройти час для того, чтобы полотно почернело и на нём алым пожарищем разгорелось, а затем и вовсе потухло солнышко.       Толстовка приятно прилегает к телу, кудряшки норовят закрыть лицо, а ноги холодит вольный ветер. Мама бы прибила меня, если бы узнала, что я не надела колготки, орала бы, что совершенно не слежу за своим здоровьем. С одной стороны, она права. Я ещё бестолковая, потому что толком не познала жизни. Вечеринки? Что это за слово состоящее из корня «вечер»? Вечера, проходящие в художке считаются? А может вечеринка — это образное выражение для тех, кто по этим самым вечерам сидит дома и следит за младшей сестрёнкой? Нет? (Да неужели, я так удивлена!). Тогда я, пожалуй, без понятия, что такое эти ваши «вечеринки». А если честно и не хочу даже узнавать, потому что мне и так хватит оплеух, например, за юбку. Надеть именно эту тенниску для выступления перед зрителями мне бы никто не дал. Не слишком консервативно — сухой аргумент, которому перечить не стоило бы, если бы родители ожидаемо не свалили в «очень важную» командировку.       Мама всегда была до кошмара зависима от общества. Это не одевай, так не говори, туда не ходи, вдруг кто увидеть, что тогда подумают о нашей семье!!! Спасения от маминых взглядов на жизнь не было, и даже папа невольно попадал под её влияние. Всегда аккуратно выглядит и тоже до ужаса консервативен. Давно я с ним нормально не разговаривала, уже как второй год. Уже второй год я предпочитаю проходить стороной семейные поездки. Если взглянуть на семейные фото, то может показаться, что в семье растёт одна Соня. Я предпочитаю прятаться в комнате, зависая в компании безмолвных книг. Но именно этого мама хотела, этого добивалась, когда с таким остервенением проклинала глупость, легкомыслие, все мосты, реки и Андрейку. Лозунг: Мама, папа, я — дружная семья — подходит к нам едва ли, потому что детей в нашей семье двое...       Несмотря на все недопонимания и споры, ко мне всегда было безмолвное доверие мамы, и подорвать его было крайне сложно. Да, оно немного пошатнулось, но быстро вернулось на прежнее место, и контроля в мою сторону прибавилось едва ли на атом. Не то чтобы это меня разочаровало, наоборот это должно радовать, потому что от чрезмерной опеки никому ещё не становилось лучше, но как же мне хотелось... Не знаю, чего бы мне хотелось. Когда родителей нет, мне нестерпимо хочется, чтобы они приехали, а когда они возвращаются, то настигнет непреодолимое желание, чтобы они свалили туда же, откуда прибыли. В последнее время мама зациклилась на моде и вовсю попрекала меня за мой гардероб. Видите ли, лавандовый в этом году — модный цвет, и совершенно неважно, что он мне не идёт от слова совсем. Нет, мама не видит ничего дальше собственного носа, завлечённая своими интересами. Особого надзора никогда не наблюдалось, маме важно было, чтобы дети вели себя примерно, а папе, чтобы получали хорошие отметки, и в общем-то всё.       Ветер заиграл в складках юбки, и я отключила поток свинцовых мыслей. Надо подумать о чём-то не печальном, о чём-то несерьёзном, абстрагированном. Например, о том с какими мольбами я выпросила у мамы эту юбку. Об этом страшно даже вспомнить, не то что думать. Мама считает, что юбки такой длины слишком пошлые, даже для шестнадцатилетней пигалицы как я. А Андрейка всегда говорил, что такой фасон пойдёт мне, что я буду точно, как школьница из американских фильмов. Только вот гольф мне не хватает, чтоб наверняка вписаться в образ голливудских модниц.       — Не спешишь домой? — неожиданно послышалось позади.       Плечи вздрогнули.        Вспомнишь одного Андрея, другой тут как тут. Всё такой же улыбчивый, как и десять минут назад. Смешинки не покинули его глаз, они всё ещё таятся в складочках у висков, которые по обыкновению появлялись при улыбке.       — Составлю компанию? — делая бодрые шаги, предложил он. Поджав губы, киваю. Не гнать же его, дорога общественная.       — Разве нам в одну сторону?       Что он здесь делает? Улыбается как распоследний балбес. Раньше я не видела, чтобы он шёл по этой дороге. Решил сменить маршрут?       Внезапно Андрей подрывается с места, перегоняет меня и разворачивается лицом. Асфальт у нас ровный, но так бесстрашно шагать, пятясь назад, не заботясь о собственной голове, надо уметь. Качается тростинкой на ветру, не может устоять на месте.       — Нужно иногда идти другими тропами, замечать что-то новое, тогда жизнь станет намного интересней, — по-мальчишески то закидывая голову, то опуская глаза под ноги, заговаривает он.       Какая философия. Неожиданно.       Андрей всё так-же идёт по-клоунски, а я всё также не тороплюсь, только этот прямой взгляд начинает порядком нервировать. Зачем так смотреть и так неловко от молчания. В голову не приходит ничего, что можно сказать, а он всё смотрит и смотрит... Так внимательно, что аж дрожь скопом мошек пронзает тело.       — Рада выигрышу? — кивнул на диплом, разрывая тягучую тишину.       Как я рада диплому? Чрезвычайно. Вся прыгаю от счастья!       — Безмерно, — сухо сорвалось с губ. — Мне как раз нужна была ручка и тетрадка, — качаю трофеями с телефоном в воздухе. — Ради этого стоит участвовать в олимпиадах.        — Не поспоришь.       Меня всегда обескураживали в Андрее страшно пронзительные глаза, поразительно живые. Видно, что он хочет жить страстно каждую секундочку на земле. Я уже видела этот блеск. Видела раньше каждый день. Такой же ослепительный и пленительный. Только он потух, сильный порыв ветра размазал все мечты и далекоидущие планы.        — У тебя тоже очень красивые глаза, Зефирка.       — Спаси-ибо, — прошептала я. Никогда не знала, как нормально реагировать на комплементы. Огонь обдал щёки лёгкими прикосновениями кончиков пальцев.       Красивые глаза... Андрейка тоже говорил, что у меня красивые глаза...       Что он только что сказал? Зе-фи-рка? Зефирка?! Из-за усталости я стала слишком медленно соображать. Как можно пропустить такое?!       Подобным прозвище меня называл лишь один человек земного шара. Незнакомец?       Ты Незнакомец?!!       Глаза должно быть вылупились до размера страусовых яиц. Большие, испуганные, чрезмерно удивлённые. Страх заурчал в животе призывными нотками, достигая седьмого позвонка, а лихорадочный жар прилип к щекам.       — Думал, ты никогда не спросишь, — расплылся в радостной улыбке Андрей. — Привет, Зефирка, взорвавшая мне мозг. Наконец мы заговорили вживую официально, без лишних масок.       Телефон с грамотой давно свалился бы на асфальт, будь я слишком впечатлительной, но я чувствую лишь то, что ощущение безопасности разлагается где-то под ногами.       — Зефирка, не паникуй, я не страшный и не ужасный. Несколько минут назад мы были одной командой.        Это и пугает! Всё знал и молчал. Обманывал!!!        — Никто тебя не обманывал.        Да, как ты это делаешь?!       — Так же легко как ты дышишь, ходишь, говоришь, ешь, спишь. Продолжать? — наклонил он голову. — Мы это уже проходили.       Всё, поняла. Липкое чувство уязвленности собирает ком в горле. Что-то не так? Юбка задралась, волосы спутались? Почему смотришь северным ветром? Что за необычное выражение лица?       — Всё здорово. Ты выглядишь бесподобно, не наговаривай на себя понапрасну, Зефирка.       У тебя же столько компромата на меня!       Если он воспользуется всем, что узнал, то я пропала, как лодка среди безжалостного океана. Не удивлюсь, если он специально завёл тетрадку «по работам о мыслях Зефирки».       — Успокойся, Зефирка, никто не будет тебя шантажировать. Даю слова школьника, прошедшего каторгу длинной в десять лет.       Как оригинально. Он точно Незнакомец? Я рада этому безумию? О нет, остановите момент, я перемотаю время, чтобы не допустить этого события. Надо уходить, пока обрывки хлоднокровия не испарились!       — Не надо никуда убегать. Мы уже дошли. Так и будешь молчать? Любишь ты тишину, — закачал Андрей головой. — Рот на замок, а мысли в разворот.       Я? Немо глотаю воздух. Шок сковал голосовые связки. Хватит думать, веди диалог!       — Наконец-то мы знакомы не как Зефирка и Незнакомец, а как Андрей и Аделина.       Вот уж достижение. Да почему я молчу!!!       Позади многоэтажки хмуро улыбаются, кровожадно, но беззлобно. Где дверца?       Обычная, потёртая временем, самая родненькая на свете? Домой, поскорее домой!       Как распоследняя трусиха я кинулась к спасительному подъезду.       — Ещё встретимся, Зефирка. Самая настоящая зефирочка!       Руки рефлекторно пригладили волосы. И зачем я решила их завить?!