Глава 10
Развеянная скука, или активный отдых, как вклад в будущее
(Сектор Чоммелль) Лексан был выходцем из вполне себе обычного Дома Дерпт. Не входящий в первую сотню, пусть и немного, он был Домом узкоспециализированным на сельском хозяйстве. В понимании сильных мира сего, его скромная доля на рынке в пол процента, что они занимали в секторе, делала его хоть и далеко не бедняками, но далекими от сильных мира сего. К тому же сельское хозяйство, при всей критичной необходимости для разумных, прямо скажем, было не очень прибыльным делом. Значимую часть потенциального дохода теряя на перевозках от места выращивания, к месту потребления. Впрочем, это лишь для Домов, что имели дворцы в столице на Набу и занимались многими направлениями прибыльной деятельности — родной Дом Лексана был «бедным родственником», что начинал вторую сотню по богатству и плелся, где-то в нижней четверти в иерархии Домов по силе. Сам Лексан всё своё детство не нуждался ни в чем. Немалый кусок одного из девяти материков его родной планеты были владениями семьи. Что давало массу возможностей. Правда сельскохозяйственная специфика планеты делала её крайне мало населенной. Гигантские поля и оранжереи покрывали пояс с наиболее благоприятным климатом. Прерываясь на города-хабы при космодромах, куда свозились с окрестностей продукты питания, после разлетающиеся по всему сектору. Скука, вот главный бич детства Лексана. Будучи мальчиком, он смог стать, ввиду времени рождения и пола, первым наследником главы Дома. Но кроме приставки эль после имени, что указывало на его положение наследника, подросток мало вникал в дела семьи. Бесконечные поля с автоматизированными комплексами навевали на него тоску, которую он и его приятели развеивали сообразно состоятельности своих семей. Лексан любил летать на спидерах. Иногда на атмосферниках. Обычно они гоняли над поверхностью на спидерах или глайдерах, что с огромной скоростью скользили в метре над землёй. Гигантские поля разделяли широкие дороги для техники. По ним компашка местных богатеньких детей часто и устраивала гонки. С семи лет Лексан постоянно трепал нервы своим родителям, убегая с приятелями, чтобы по-гонять на легких машинах, шумно разрезающих захолустный воздух родной планетки. За что не раз был ругаем родителями и часто попадал в лапы к шерифу, за участие в небезопасных гонках. Ввиду специфики семейных дел, планеты и размера Дома — для семьи Лексана рождение, какой-то там очередной принцессы в богатейшем Доме сектора, прошло без внимания. В интригах среди сильных Домов они не участвовали, а продукция, что производили, хоть и имела мало добавочной стоимости, но была всегда нужна, мало колеблясь в цене независимо от пертурбаций в столице. Позволяя не волноваться о положении дел. Самому Лексану было, лишь три годика, когда в столице сектора родилась девочка Падме. Но даже, когда он подрос, столичные дела интересовали ребенка еще меньше, чем его родителей. Какое же было у них всех удивление, когда их Дому на имя одиннадцатилетнего Лексана пришло приглашение на Набу от Дома Амидал. Предложение богатейшего Дома, что в основном занимался экспортом специфических и дорогостоящих товаров вовне сектора, хоть и имел доли в очень многих прочих сферах, оказалось крайне неожиданным. Оно вынудило семью внимательно изучить происходящее в столице. Оказалось, что в играх больших Домов есть явный фаворит на трон и семья составляет компанию сверстников для подрастающей принцессы их Дома, что вполне может стать этой королевой в будущем. По сути, формируются вероятные очертания Двора возможной будущей правительницы сектора. Странно, что в подобном предложили участвовать семье вроде их, но, как сказал на семейном совете отец, не будем заглядывать в рот судьбе в сомнениях от её подарка. Такая возможность открывает хорошие перспективы для Дома. Масса инструкций с напутствиями и вот Лексан летел на Набу, чтобы в личной беседе пройти допуск к новым перспективам. Самому ему было даже наплевать, примет ли его столица. Для него это был первый выход за пределы родной планеты. Даже уже сам межсистемный полет был для него ярчайшим впечатлением, сильно выигрывая в сравнение с былыми гонками в атмосфере родной планеты. По прилету Лексан довольно быстро узнал, что подобных ему приглашенных для принцессы, оказалось несколько сот ребят обоего пола. От 6 до 14 лет. Некоторые, как и он были наследниками, но немало было тех, кто были вторыми или третьими детьми в семьях. А небольшая часть детей и вовсе приставку «си» имела не после имени, а до, то есть вообще не принадлежала к какому-либо Дому, будучи простыми подданными сектора Чоммелль. Другая странность была в том, что собеседование проводила сама принцесса, которой было, лишь восемь лет. Ребят вызывали по несколько человек и беседовали минут десять. Сам Лексан еще не отошел от впечатлений бурной жизни в столице и потому разговор прошел слегка в тумане. Впрочем, как он понял позже, это даже сыграло ему на руку, так как общение вышло без зажатости и искреннее. По крайней мере сама принцесса позже это отметила, сказав, что он приглянулся ей в том числе и этим. То что последовало далее, — не так Лексан полагал ранее своё будущее времяпрепровождение. Падме, а так звали принцессу, могла дать ему серьезную фору в бурных развлечениях. Сама она называла их: «активным отдыхом». Отдыхом, потому что было от чего отдыхать. Столько учебы, сколько Лексан получил, попав в зачатки двора Падме он не считал возможным ранее вытерпеть физически. От получаемых знаний и простых на первый взгляд разговоров, от которых мозг иногда просто закипал. И до, как с ехидцей говорила принцесса, отдыха на свежем воздухе. О, это был тот еще отдых. Раньше Лексан и не подозревал, что можно получать столько адреналина и впечатлений от «простой» прогулки по ночному лесу без ничего. Или сплаву по бурной реке в хрупких лодчонках без антиграва. Без! Просто по воде и по порогам, которые так и норовят перевернуть в холодную воду глупцов, что решили развлечься. А походы в горы? Это вообще была песня. Приходилось быть собранным и работать в команде, чтобы избежать проблем. И то, за несколько лет такого образа жизни, невзирая на наличие некоторых средств спасения, пару ребят погибли, а несколько десятков не избежало травм разной степени тяжести, выпадая из общего времяпровождения от дней до нескольких недель. А Падме, как будто задалась проверить их всех на прочность. А потом добавились соревновательные полеты в космосе и новые впечатления окончательно захватили Лексана. Со временем, из изначальных почти трех сотен ребят осталось, чуть менее двухсот. Остальные покинули нарождающийся двор Падме, либо сами, либо вследствии пожеланий самой принцессы. Впрочем, на их место стали прибывать новые люди. Как оказалось, кроме их ближнего круга, были места, где по схожему принципу обкатывались те кто не дорос пока до них. У самого Лексана появилась масса привычек, что ранее он бы никогда не принял у себя. Более того, за три года при принцессе он на многие вещи стал, либо смотреть по иному, либо вообще обратил внимание на ранее пропускаемое мимо. Принцесса, хоть и была на три года младше его самого, но не по праву положения, а по праву сути, довольно быстро стала лидером их большой компании. Совместная активная учеба, разделенных на несколько потоков и конкурирующих друг с другом ребят, а так же частые массовые выезды на природу, а иногда и в ближний космос, сильно сплотили их всех. Делясь на команды, парни и девчонки соревновались — кто лучше, больше, быстрее и прочем. Лексан узнал удивительные вещи, к примеру, оказывается, по какой-то неведомой причине, обычная еда, что редко доставляла ему удовольствие ранее, может быть невероятно вкусной после сплава по реке или подъёма на гору, коих на Набу хватало. Для жителя довольно равнинной местности последнее было одним из самых сложных испытаний новой жизни. К 15 годам Лексан к удивлению, стал понимать две вещи. Первая — новая жизнь ему не просто по нраву, но без привнесенного в последние годы он уже и не мыслит свою жизнь. А второе — он влюбился. Причем в самый бесперспективный вариант. В Падме. Понял он это тогда, когда поймал себя на мысли, что любимое его занятие смотреть на то, что она сама больше всего любила делать. А любила она плавать. Особенно по быстрым речкам. Падме могла целый час рассекать водную гладь, он же украдкой, — делая вид, что греется на солнышке, — наблюдал за ней в эти моменты. Увы, ему ничего не светило в этой его подростковой влюбленности. Даже он сам это понимал и потому никому о пробудившихся чувствах не говорил.***
(Один из заповедников на планете Набу. Несколько дней после отлета Мракса) Левый берег реки возвышался над водой метров на двадцать пять. Темные воды реки пробегали внизу изрезанного скального массива. Место было удачным для очередной забавы, которыми я третировал деток последние четыре года. Сегодня я предложил индивидуальные соревнования. Без страховки, которую заменяла, протекающая под нашими ногами река. В облегченных компенсаторных костюмах пилотов, что защищали от легких ударов и травм, лишь с помощью рук и ног мы устроили легкое скалолазание. Кинув жребий, распределились вдоль береговой линии, располагающейся напротив нескольких километров скал, вошли в воду и поплыли к стене. Подплыв, мы, цепляясь всем чем могли за малейшие выступы и трещинки, полезли на неё. Стена будучи сильно изрезана, была довольно крепка. Невзирая на удобства подъема и на опыт, что получила за последние годы «моя банда», взбираться на вроде не слишком высокую стену, было не простым занятием. Некоторые срывались, падали в воду, но ругаясь, снова бросались на приступ. Другие, замирая на секунды для передышки по ходу, сразу после стремились быстрее преодолеть очередной выступ. Иногда у меня возникала мысль, что возможно я даже чересчур подсадил детей на адреналин. У местных, вообще оказалось довольно однообразно с этим, потому мои потуги легли на благодатную почву. По началу, я вообще самостоятельно отдыхал подобным образом, но довольно быстро ко мне подтянулись остальные, что потребовало провести серьезную систематизацию такой банальной вещи, как отдых. Пусть и активный. К тому же я решил — подобные времяпрепровождения, серьезно дисциплинируют, сплачивают и просто закаляют, во всех смыслах, тех на кого мне придется опираться в будущем. Конечно, намного сложнее не просто набрать себе окружение, а вырастить его, но зато это намного эффективнее. Сегодня я собирался впервые, после недавно улетевшего экс-джедая Мракса и контроля со стороны наставника, испробовать наработки, что он дал мне за последние пару месяцев. Несколько типов поверхностных медитаций позволяли, не выпадая из реальности, не просто заставлять мозг работать, как под адреналином, но и немного добавляли скорости во взаимодействии с окружающей средой. Служа этаким легким допингом. Вот и сейчас, дав чуть форы другим, я вогнал себя в определенное состояние и, ухватившись за ближайший выступ, вытащил себя из воды. Не скажу, что подъем был простым делом, но скорость оного явно немного выросла. Уже через десяток метров я догнал основную массу ребят, почти сразу вырвавшись вперед. Дольше всех держался паренек, что, похоже, сох по моему нынешнему телу — Лексан или, как я частенько его звал — Лексей. Сам он на это забавно пыхтел, напоминая, что его зовут не совсем так, но меня уже переклинила ностальгия по прошлому миру. От того я переделал его имя на привычное мне созвучие. По моему, он сам уже привык к новому звучанию имени, просто по инерции дуясь на меня. Вскоре отстал и он, а я оторвался, как будто не последним стал взбираться на стену, а первым и с форой. Да, профессиональный альпинист мне пожалуй тоже проиграл бы, хоть и немного, но проиграл. Тут мои ощущения и таймер, что я включил заранее, говорили мне это почти наверняка. Джедай дал мне неплохую помощь, довольно многопрофильную в применения, хоть и далекую от «рояля». Да даже на «детский синтезатор» не тянуло. Но подспорье неплохое. Перевалив на вершину скальной стены, я развалился на камнях. У меня было еще минут пять, пока неторопливые и соскальзывающие с выступов и трещин пальцы ребят, выбросят их на скалы рядом. Ветерок обдувал лицо, а солнышко грело мокрое тело. Но вместо расслабленности я серьезно думал. Причина была в двух вещах. Одна — сказанное джедаем недавно. Оно более четко высветило проблему, о которой я думал и ранее, и которую надо было решать. Причем, судя по слегка поблекшим воспоминаниям из прошлой жизни — рубеж времени принятия решения был не так далеко. Конечно, за эти годы я не раз сталкивался с серьезными и не очень расхождениями в том, что мне было известно ранее о моем новом мире. Но полагаться на то, что элемент стоящей передо мной проблемы окажется вымыслом, я себе позволить не мог. Конечно можно было плыть по течению, а в случае серьёзных проблем свалить «в туман». Но это видилось мне откровенной слабостью. По крайней мере пока. Вторая проблема была частью для решения первой и рождена моей личной историей в той жизни. Которая мне, в своё время, чуть не сломала судьбу. Всё же моя слабость простых и жестких решений в критичных ситуациях была мне известна. Потому, хоть решение и было принято, следовало взвесить всё еще раз, последний, на свежую голову и вдали от стен дворца. Уж слишком серьезными могли быть последствия из-за ошибки.***
Следы нашего прошлого ведут в закономерное будущее, или меняются ли люди со временем (Взгляд в прошлое. Земля) — Тащь майор, вызывали? — я вошел к начальнику нашей базы, где готовилась солянка, набранная по разным частям, для службы в ССО. — Проходи старлей, да не тянись, не на плацу, — круглое и добродушное лицо майора благостно улыбалось. Оно часто смущало, видевших впервые этого человека. Пока человек не протягивал для приветствия руку. Мозолистые тиски сразу вынуждали забыть о схожести майора, с умершим давным-давно гениальным актером Леоновым. — По вашему приказа… — Сказал же, без официоза, — прервав меня майор, указывая на стул перед собой. — Вот скажи мне старлей, чего тебе так нравится три звездочки иметь. Всё же 33 года уже тебе. — Так Алексей Григорьевич, это же не совсем от меня зависит, — с легкой обидой проговорил я. — Как же не от тебя, когда твоё досье говорит, что именно ты кузнец своей судьбы. Та давняя история, которую я полагал уже закрыли — почти непреодолимый предел для твоего капитанства. Я уже трижды отправлял на тебя рапорт на повышение за эти годы. На днях мне намекнули, чтобы больше я бумагу не марал. — Но, товарищ майор, вы же знаете, у меня не было тогда выбора. — Запомни парень, выбор есть всегда, даже когда тебя съели, у тебя есть целых два приемлемых выхода, а если постараться так можно прогрызть и третий. Это не считая четвертого — полного бездействия и надежды, что твоя тушка вызовет сильную изжогу у того, кто тебя съел и он сам изрыгнет тебя наружу. А жесткое решение, почти всегда самое простое, что далеко не всегда значит самое правильное. Тем более для таких, как мы. Кому много дано, с того и много требуется. — Когда мой друг, слабый интеллигент, безрезультатно потыкавшись в МВД, пришел ко мне с тем, что у него пропала сестра — у меня было два выбора. Послать его или помочь. Я помог. — Да уж, помог. После твоей помощи, чуть международный скандал не произошел. — Кто виноват, что её продали в бордель в Средней Азии? Уж точно не я. И не я виноват, что догнал партию «товара» только тогда, когда её уже привезли к доморощенным рабовладельцам. А когда передо мной стал выбор, сделать всё тихо и подгадав момент, но дав местным начать ломать молодую женщину и не только её, подготавливая их к работе, или работать громко и «с колес» — выбор был тоже однозначным. — Терпеть, иногда, даже когда зубы скрипят и хочется порвать врага — вот наше кредо. Твоя порывистость привела тогда к кровавой бане, — майор осуждающе покачал головой и продолжил, — 12 трупов и дымящиеся развалины местного захудалого «Берлина». Которые потребовали от тебя в спешке бежать, виляя как заяц. Многовато, не находишь? Хорошо, что местные служаки мышей не ловили, да так и не поняли, кто перебил местный криминал, и скрылся с десятком баб бывших при борделе. А если бы поймали, тем более, что ты был серьезно отягощен грузом? Не будь у одной из женщин серьёзного папаши в Москве, тебя если и не посадили бы, но выкинули бы пинком под зад со службы. И уж точно не дали бы натаскивать молодняк в нашем центре. Но даже внезапный высокий покровитель не панацея. Как мне намекнули, твоя некоторая отмороженность не тянет на капитана. Старлей твой потолок. — И что же, я так и уйду на гражданку старшим лейтенантом? — Ну, по мне, не всё так безнадежно. Ты еще не передумал по рапортам о командировке в Дамаск, что писал ранее? — Нет, товарищ майор. Я готов, хоть сейчас. — Сейчас не надо, а вот в конце недели будет очередной рейс, полетишь на нем. А нынче я даю тебе три дня. Закроешь личные дела, что есть и в путь. Отработаешь хорошо, подыму вопрос о звании снова и буду настаивать. Но ты уж не подведи. Командировка для меня сложилась не ахти. Хотя первые пару месяцев всё шло хорошо, но потом одна из наших групп попыталась взять коллег из Израиля, что работали спецами у «чёрных». Не заметив часть группы прикрытия, наши вляпались в неудачный бой, в следствии которого пришлось отойти, прервав выполнение задачи. При этом пару наших ребят попали в плен, подошедшей к израильтянам группе подкрепления. Чуть позже наша группа была выброшена в соседний Ливан, где было, по сути — «Дикое поле». Там приземлился пилот сбитого сирийцами, во время его удара по САР (*), еврейского F-16. Эта операция прошла уже с успехом… для группы, но с неприятными частностями — для меня. Пилота взяли, а после, втихую, обменяли на наших парней. Только вот мне та операция стоила ранения, которое привело к моему списанию на гражданку. Правда капитана мне всё же дали. По итогам операции и по выходу в отставку.