До мозга костей

Антон уставился на мёртвое тело, лежащее на кухонном столе. Точный мужчина средних лет, одетый в обычный деловой костюм. На глазах — очки в металлической оправе с серебряными дужками, которые сливались с сединой его висков. Внешне он ничем не отличался от других, но внутри… -Ещë один занни? -хмуро посмотрев на маму, спросил Антон, затем скрестил руки на груди продолжил осматривать тело. -Этот даже не из Латинской Америки. Я думал, мы переехали в Перу, чтобы охотиться на южно- и центральноамериканских сверхъестественных существ: чупакабра, пиштако и прочих. Не то чтобы занни были обычным явлением, но Антон препарировал многих из них в Южно-Восточной Азии, где они с мамой жили несколько месяцев в прошлом году. Ему не терпелось расчленить кого-нибудь новенького, в противном случае он бы остался с папой в Штатах и работал бы с единорогами. Мать пожала плечами и повесила на стул свой пиджак. -Я увидела занни, поэтому убила его. Он был прямо передо мной. Я не могла устоять. -Она слегка улыбнулась и опустила голову, и еë чëлка, выкрашенная в чëрно-красный, упала ей на глаза. Антон переступил с ногой на ногу, снова посмотрел на труп и вздохнул. -Полагаю, ты хочешь, чтобы я расчленил его и упаковали на продажу? -Умный мальчик! -воскликнула мать. Антон обошел тело и встал с другой стороны. -Поможешь мне перенести его в мастерскую? Мать закатила рукава, и они потащили пухлое, обманчиво тяжёлой тело в мастерскую и положили она на гладкий металлический стол в другой комнате.Белые стены и люминесцентные лампы придавали ей вид операционной. На полках аккуратными медали лежали скальпель и хирургические пилы, а перед ящиком с банками стояли весы для взвешивания органов. Из находившейся в углу ванной с формалином взяли запахом смерти. Он распространялся за пределы комнаты и прописывать одежду Антона. Как но странно, запах этот успокаивал. Вероятно это плохой знак. Но если бы Антон был честен сам с собой, то признал бы, что большинство его привычек и решений-это плохие знаки. Мама под сигнала ему. -Вас готово и жду тебя. Антон посмотрел на часы. -Уже почти полночь. -И? -И Я хочу немного поспать. -Его успеешь, -отмахнулась мама. -Тебе вам ровно незачем рано вставать. Антон секунду помедлил, а затем, соглашаясь, склонил голову. Прошло уже прошло много лет с тех пор, как мама решила забрать Антона из школы, а у него все еще оставался какой-то инстинкт, который не давал ему ложиться слишком поздно. Это было глупо, ведь даже если бы он и ходил в школу, то с удовольствием прогуливал уроки ради развлечений. Расчленять весело. Антон надел белый лабораторный халат.Ему всегда нравилось ходить в нëм — он чувствовал себя настоящим ученым в нëм. Иногда, даже без надобности, он надевал очки, и они дополняли его образ. -Когда ты снова уезжаешь? -спросил Антон. Мама мыла руки в раковине. -Сегодня. Пока села сюда эту красоту, Я кое на что наткнулась. Теперь лечу в Буэнос-Айрес. -Пиштако? -спросил Антон, пытаясь сдержать волнение. Он его не когда не вскрывал пиштако. Как устроен их организм, если они питаются только человеческим жиром? Одна лишь возможность в будущем расчленить пиштако убедил Антона в том, что переезд в Перу был хорошей идеей. Мать всегда знала, чем его соблазнить. Антон нахмурился. -Подожди-ка, в Аргентине нет пиштако. Мама рассмеялась. -Не волнуйся. Это кое-что получше. -Не его один занни? -нет. Мама вытерла руки и, направившись в сторону кухни, по пути крикнула: -Я собираюсь в аэропорт. Если вам пройдет хорошо, вернусь через два дня. Антон последовал за ней и увидел, что она сидит в ботинках на кухонном столе и открывает бутылку писко, взятую из холодильника. Затем мать сделала большой глоток. Не в коктейле или разбавленной сотовой, а чистого писко. Однажды, оставшись дома один, Антон попробовал этот напиток с мыслью, что он прекрасно подойдет для празднования его семнадцатого дня рождения. Он оказался не таким обжигающим, как виски, или водка, или даже саке, но вставит быстро и сильно. Мама нашла Антона с прижатыми к стене лицом — он рыдал, потому что стена не хотела двигаться. Тогда мать рассмеялась и оставила его страдать одного. Позже она показала Антону фотографии: та стена вся была в слюнях и соплях. С тех в домашнем бар Антон не заглядывал. -Ах да, Антон, его кое-что, -сказала мать, ставя бутылку писко на стол. -Да? -Не трогай голову. За неë назначена награда в миллион долларов, и я хочу получить еë. Взгляды Антона переметнулся в сторону комнаты с мëртвым телом, находившейся дальше по коридору. -Я почти уверен, что вся эта тема <разыскивается живым или мëртвым> закончилось еë на Диком Западе. Если ты принесëшь голову этого парня, тебя арестуют за убийство. Мама закатила глаза. -Что ж, спасибо тебе, Антон, за то, что преподал мне такой важный урок. Что бы я без тебя делала? -Э-э, -поморщившись, выдавил Антон. -Этот занни разыскивается за военные преступления перуанское правительство. Он был членом секретной полиции во время правления Фухимори. Неудивительно. Практически все занни в мире разыскивались за какие-то военные преступления. Когда твоя естественная биологическая потребность состоит в том, чтобы мучить людей и пожирать их боль, перед тобой открывается множество карьерных путей Антон вдруг вспомнил — в последнем выпуске журнала Nature появилась статья, которую он хотел прочитать. Ученые — они, вместе взятые, расчленил и меньше занни, чем Антон, но имели доступ к лучшему оборудованию, — написали подробный анализ процесс поглощения боли занни. Существовало много теорий о том, как одна и та же травма может восприниматься разными людьми совершенно по-разному. Исследователи изучали занни и пытались ответить на вопрос: что движет их потребностью поглощать боль — серьёзность травмы, поллученой человеком, или же интенсивность боли? В этой же статье говорилось о том, что кроме физической они способны поглощать и эмоциональную боль, но в значительно меньших количествах. Эмоциональные и физические болевые рецепторы пересекаются в мозговом центре, потому возникает важный вопрос: почему занни могут насытиться сильной физической болью, а сильная эмоциональная боль питает их меньше? По мнению Антона, причина заключается в том, что физическая боль получает дополнительные сигналы от ноцицепторов, но его интересовало мнение и других исследователей. Хотя мысли Антона были где-то далеко, мать продолжала разговор: -Несколько заинтересованных лиц предложили очень большую награду за голову этого занни. Этим людям, в отличие от правительства, вас ровно, сможет ли он предстать перед судом. -Она хойно улыбнулась. -И я буду рада им угодить. Она спрыгнула со стола и надела бордовый кожаный пиджак. -Ты сможешь упаковать его органы до моего возвращения? -Думаю, да, -кивнул Антон. Мать подошла к сыну и поцеловала его в макушку. -И что бы я без тебя делала, Тоша? Не успел Антон ответить, как мать открывала дверь: послышался скрип, затем удар, и в доме воцарилась тишина. Когда мать куда-то уходила, Антону иногда козалось, что она не просто забирает с собой шум — она будто забирает энергию, которой наполнен дом. Без не он казался пустым. Их него словно уходила жизнь, и только мëртвым занни сейчас все еще лежал на столе. Антон вернулся к своему новому «проекту» И слегка улыбнулся. Лучше бы, конечно, здесь оказалось пиштако или чупакабра, но и занни сгодиться. Первым делом он опустошил его карманы. В них лежали старомодный часы, немного бразильских реалов и кошелек. Антон долго смотрел на него, а затем, не открывая, положил в лоток. Мать уже наверняка вытащила из кошелька кредитные карты, сняла с них наличные, а потом выбросила. Единнстаенное, что осталось внутри, — удостоверение личности и членские билеты. Эти вещи могли бы дать Антону информацию о существе, тело которого он сейчас расчленит. Но он давным-давно усвоил — не нужно ничего знать о том, кого ты реже на части. Да сеть так и есть — это же занни. Натянул хирургическую маску, которая легла прям на скулы, он надел очки, затем перчатки и подкатил тележку с инструментами к столу, где лежало тело. Затем в сунул в уши наушники и открыл плейлист с диснеевскими песнями. Пора начинать.