Say no to chemistry and learn physics instead

...Принцип Гюйгенса: каждая точка среды, до которой дошли колебания, сама… — Чонин не понимал, за что ему это наказание. Ему и так пришлось пережить 2 самые ужасные недели в своей жизни, лежа в кровати с температурой под 40, а теперь ещё и это: — Тебе все понятно? — Да..? — Отлично, тогда продолжаем. Корпускулярно-волновой дуализм - это.. — физика вообще не была его профильным предметом, он ходил на нее только из-за секси преподавателя, который благородно вызвался помочь Чонину догнать все, что он пропустил болея. Но для Чонина это было настоящим мучением, проводить по полтора часа в день в пустой аудитории с объектом своего воздыхания — это слишком. Ким Сынмин не был сильно старше Чонина, всего года на 3-4. По скромному мнению Чонина, он был самым прекрасным человеком на этой планете. Вся галерея телефона у Чонина была забита его фотографиями, сделанными исподтишка на парах по физике. Больше всего, ему нравились руки Сынмина. Объективной причины на это не было, но Чонин любил их больше своей мамы. Эти руки, он мог говорить о них часами, смотреть на них часами, бессонными ночами часами на них.. —Ты меня вообще слушаешь? — Чонин выходит из своих глубокомысленных раздумий и смотрит в (такие глубокие) глаза своего преподавателя. — Да..? — Значит я правильно понял, что у тебя стоит на правило построения изображения в зеркале? Только сейчас Чонин чувствует лёгкий жар и что в области паха ему действительно тесно. Он пытается прикрыть бугорок руками (что у него кстати не очень получается), краснея с ног до головы. Нужно что-то придумать. — Да…, а что какие-то проблемы? — он пытается говорить и выглядит уверено, но учитывая его положение, это практически невозможно. — Никаких проблем — Сынмин подходит слишком близко и накрывает своей рукой стояк Чонина, тот в ответ только пытается не застонать и держать лицо в абсолютном спокойствии. — Я то думал, что у тебя на меня стоит, но раз на правило построения изображения в зеркале, тогда ладно. Продолжаем. Он возвращается на свое прежнее место и действительно, блять, продолжает: — Преломление света — изменение направления… — Чонин не понимает, что только что произошло, в голове каша, но он привык ничего не понимать, тем более на уроке физики. Вот только сейчас в ушах вата, и слушать о каких-то там законах невыносимо. Он медленно поднимает руку и смотрит на Сынмина. — Да? Ты что-то хотел спросить? — Знаете, я все таки подумал, что у меня стоит на вас, а не на правило построения изображения в зеркале. Нет, ну если в зеркале будете вы... Сынмин лукаво улыбается и подходит к Чонину впритык. — Какой хороший мальчик — он дергает его на себя, поднимая со стула, обхватывает руками за талию и медленно целует в уголок губ. — И ты в этом уверен? А то я ещё много правил и законов знаю, мало ли, на что ещё встанет... — Сынмин касается губами его шеи, втягивая в рот нежную кожу так, что там моментально появляется красное пятно засоса. — Закон Архимеда… — усаживает Чонина на свой стол и залазит руками под толстовку, касаясь кончиками пальцев талии, почти нежно. — Бойля-Мариотта.. — у Чонина от любого прикосновения по телу пробегают мурашки размером со слонов. — Закон всемирного тяготения... – Сынмин аккуратно стягивает с младшего толстовку. — О, это я знаю. К вам меня тянет очень даже. – Голос дрожит предательски. — Значит наши занятия не бессмысленны. Чонин кожей чувствует его улыбку. Учителя явно не должны так улыбаться своим студентам. Ну да ладно, учителя уж точно не должны целовать своих учеников и снимать с них одежду. — И со всеми вы так физику изучаете? — Нерешительно выдохнул Чонин, касаясь пуговиц на строгой рубашке Сынмина, расстегивая их дрожащими пальцами. — С самыми безнадежными. Знаешь, практика важна... — Касается губами мочки уха, заставляя Чонина крупно вздрогнуть. — Таких как ты ещё не попадалось. Вскоре рубашка съезжает Сынмину до локтей, после чего он лишь на пару секунд отлипает от шеи Чонина, скидывая вещь на пол. Удивительная картина — младший сидит на его столе, весь красный, а в глазах его туман. Он примерно так себе это представлял. Много, много раз представлял… Этот мальчишка хорошо засел в его мыслях и каждая встреча с ним заканчивалась для Сынмина опозданием на паре по причине "дрочу в туалете на студента". А теперь это все по настоящему. Чонин обхватывает его ногами за талию, закидывая руки на плечи, аккуратно и как-то не смело, касаясь шеи. У него нет опыта в подобном и ему страшно показаться незрелым или смешным, но Сынмин, кажется, смеяться совсем не намерен. Эти прекрасные руки ловко разбираются с молнией на джинсах Чонина. Он даже подумать о таком не мог ни в каких из своих фантазий, но Сынмин целует его. До нежности тут далеко, Сынмин целует жадно, словно сожрать пытается, а у Чонина вот-вот и слюна по подбородку пойдёт. Сынмин слегка сжимает его талию и резко дёргает на себя ближе. Чонин громко охает, когда врезается собственным пахом в пах старшего, чувствуя, что не у одного Чонина "стоит на построение... чего-то там в зеркале". — Боже. — Выдыхает Чонин, стоит Сынмину оторваться от его губ. Он завороженно наблюдает как старший справляется со своими штанами и бельём. — Ого.— Кажется, его на большее не хватает. Мозг как-то упускал момент наличия у препода такого члена. Не сказать, что Чонин их много в жизни видел, но этот определенно самый красивый. Потому что весь Ким, мать его, Сынмин самый красивый. — Вот так. — Сынмин аккуратно тянет парня к себе, давая ему слезть со стола и тут же разворачивает, заставляя упереться руками в этот сраный стол. Чонин дёргается, когда с него едва ли не срывают остатки одежды, которая теперь мешается в ногах, но мыслей на жалобы ему не хватает. Мыслей хоть на что-то перестаёт хватать когда по его заднице приходится лёгкий шлепок. Чонин кусает губы, стараясь заглушить довольный стон, когда рука Сынмина с такой нежностью поглаживает его ягодицы. Говорить не хотелось. Чонин старался просто дышать, выходило шумно и только если ртом, а жар волнами ходил по телу, заставляя невольно вздрагивать от малейшего ветерка. Сынмин куда-то отошёл. Чонина, наверняка, пробрала бы на смех картина своего раздетого физика, ищущего что-то в ящике стола, но он не мог думать от слова вообще. Просто стоял с закрытыми глазами и пытался дышать и крепко держатся за стол, что бы просто не рухнуть на пол. — Будем рассматривать закон трения. Для этого... — Заткнись..тесь, ради бога. — Почти зло шикнул Чонин, тут же чувствуя холодный и влажный палец скользящий от копчика вниз. — Понял, стоит все таки не на физику. — Палец с трудом входит в дрожащее тело и Чонин слегка дёргается, но Сынмин аккуратно придерживает его за талию. — Аккуратно, не ударься. — Шепчет у самого уха, слыша как Чонин тихо всхлипывает. Сынмин искренне старается быть аккуратным. Он целует напряжённые плечи, спину, говорит Чонину о том, какой он прекрасный и замечательный, бережно растягивая его. Чонин действительно невероятный, да в физике он дуб-дубом, но его улыбка, такой забавный и милый смех, его блестящие глаза и, как оказалось, предательски красивое тело, которое просто грех прятать под теми мешками, что он обычно носит. Когда пальцы уже свободно двигаются в податливом теле, а Чонин то и дело сам подмахивает бедрами в такт движений, Сынмин вытаскивает их, под разочарованный вздох. — Сынмин... — Тихо срывается с губ Чонина, а у самого Сынмина, будто мозги вышибает, услышав свое имя сказанное таким голосом. — Я тут, малыш. — Вновь целует в плечо, едва касаясь кожи зубами, оставляя лёгкий след. — Я тут. Сынмин, матерясь про себя, раскатывает по члену презерватив и проводит по нему измазанной в смазке рукой. Дышать тяжело, стоять нормально на ногах тоже. Чонин слишком. Слишком прекрасен. И хочет его Сынмин уж слишком сильно. Всего и сразу. — Пожалуйста...давай уже это твоё...как его. — Трение? — Усмехнулся Сынмин, проставив головку к входу, медленно толкаясь. — Трение... — Запинаясь согласился Чонин, скребя короткими ногтями по столешнице. Спасибо стараниям старшего, Чонину больно не было, скорее странно. Очень странно и чертовски горячо. Сынмин начинает медленно двигаться, и то что Чонин сейчас чувствует упираясь в стол руками — сводит его с ума. Он до сих пор не может до конца принять тот факт, что его преподаватель сейчас находится в нем. Ведь когда ему говорили что физику в него можно только вдолбить, он не думал об этом на столько буквально… — Так вот первый закон Ньютона.. — он специально мучает младшего, предательски не увеличивая темп, заставляя Чонина скулить. — Всякое тело продолжает удерживаться в своём состоянии покоя или равномерного и.. — А вы.. ты можешь, пожалуйста.. — Чонин пытается сфокусироваться хоть на чём-то, но видит лишь аудиторию которая почему-то не перестаёт крутиться. — Блять.. — ему надо время чтобы выдавить из себя ещё несколько слов. — Закрыть свой рот и двигаться быстрее. — А волшебное слово — Сынмин действительно с ним играется, но Чонину сейчас совершенно не до шуток. Он и так пытается не кончить от одного лишь голоса старшего. — Пожалуйста..! Сынмин немедля выполняет просьбу младшего, он же пожалуйста сказал как-никак. Чонин пытается встать поудобнее, подстраиваясь под новый темп. Сынмин же перемещает свои руки на бедра Чонина, начиная сжимать их в такт толчков. В тех местах определенно будут синяки, но Чонину такая перспектива даже нравится. Он хотел бы оставить (на) себе доказательство, того, что все что сейчас происходит — действительно происходит. Они оба чертовски потные, Сынмин немного меняет угол, начиная задевать простату младшего. Чонин понимает, что долго он не продержится. Толчки становятся более резкими и беспорядочными. Младший уже не пытается сдерживать свои стоны, они разлетаются по пустой аудитории отбиваясь от стен эхом. Первым кончает Сынмин, выкрикивая какие-то нечленораздельные звуки. Не выходя из Чонина, он ложится на его спину, одной рукой обнимая за талию, а второй помогает довести младшего до разрядки. Чонин кончает, пачкая пол и частично стол преподавателя. Некоторые время они ещё стоят недвигаясь, а потом Сынмин медленно и почти уверенно идет за салфетками. Пока он убирает последствия объяснения закона трения, Чонин пытается привести свои мысли в порядок. Но единственное, что он может сейчас осознать, это то, что это был лучший секс в его жизни. Чонин приходит в себя когда Сынмин легонько трясет его за плечо. Он уже полностью одетый и теперь, смущенно улыбаясь, помогает Чонину натянуть одежду на себя. Со стороны они выглядят очень растрёпанными, но счастливыми. — Знаешь, ты неплохо освоил трение, могу ли я соблазнить тебя на чашечку кофе? — Можешь. — улыбаясь отвечает Чонин, а про себя думает, что Сынмин может соблазнить его не только на кофе.