Встреча взглядов

      Альбус Дамблдор уже отчаялся найти кого-то, кто сумел бы в полной мере понять его, когда в Годриковой впадине объявился тот, с кем судьба в лице Батильды Бэгшот его познакомила одним из теплых июньских вечеров. Именно с Геллертом Грин-де-Вальдом он сумел познать смутное поначалу, но определенно приятное совершенно новое чувство, что заполнило ту странную пустоту внутри, которой Альбус прежде никогда не замечал. Чувство обретения родственной, равной и гармонировавшей с его собственной души. Ведь с первой же встречи, в которую они разговорились не менее, чем на три быстротечных часа, все высокие цели, все мысли и мечты о великом и справедливом, что Альбус вынашивал месяцами, всегда находили выражение в витиеватых речах этого амбициозного юноши прежде, чем он сам успевал бы озвучить их.       Совершенная ангельская внешность — нежная бледная кожа, пара красивых, всегда будто бы немного насмешливых голубых глаз, светлые кудри, что вились чуть выше гордо расправленных плеч, — вынуждала его хотеть верить Геллерту: верить в то, что однажды они и правда отыскали бы дары смерти и принесли бы волшебному роду величие, которое позволит тому больше не скрываться от рода магловского. И она же заставляла Альбуса порой невольно засматриваться на самого Геллерта, который пока что, как и он сам, не торопился действовать легкомысленно, а потому лишь поглощал всю литературу магического мира, какая только могла быть полезна им при вершении великого дела.       Альбус невольно засмотрелся на него и теперь, проходя мимо хижины мисс Бэгшот.       Геллерт сидел у окна, что выходило на одну из улочек Годриковой впадины, и лениво перелистывал страницы некой огромной книги, не глядя вертя волшебную палочку между пальцами. Ощутив на себе изучающий взгляд, он вдруг замер и посмотрел на Альбуса в ответ — лучи закатного солнца вмиг отразились в паре холодных глаз. Яркие лучи эти были столь же теплы, как и то чувство, что на мгновение вспыхнуло в груди Альбуса. Сегодня, как и вчера, им с Геллертом еще не довелось свидеться вживую.       Но Альбус отчего-то ни капли не сомневался, что, едва сумерки спустились бы на Годрикову впадину, как он услышал бы стук в свое окно. Быть может, как и накануне, почтовая сова принесла бы ему письмо, которое он бережно сохранил бы в запертом верхнем ящике письменного стола. А может, он и вовсе увидел бы Геллерта собственной персоной, готового подарить ему одну из тех наполненных разговоров, мечт и откровений ночей, за нескончаемость которых Альбус был готов отдать многое.       Но то имело бы место позже. Сейчас же Геллерт лишь по привычке чуть прищурил хитрые глаза, приподнял уголок расслабленных губ и едва заметно, будто бы вопросительно выгнул бровь. Альбус не впервые замечал такие незначительные перемены в чуть надменном лице при каждой из их встреч. Даже когда не рассматривал и не любовался им настолько откровенно.       Острый, пытливый взгляд светлых глаз будто бы всегда пронизывал окружающих насквозь. Всегда обнажал для себя их самые потаенные секреты. Заметив, как бледные губы скривились в загадочной, непонятной ухмылке, Альбус на мгновение усомнился, уж не сумела ли ощущавшаяся родственной душа прочувствовать те неуместные сомнения, что вдруг закрались в его собственную.       Попытавшись придать своему блуждающему взгляду большее, умеренное безразличие, по итогу он лишь прикрыл глаза и чуть поклонился головой в знак приветствия. Красивого лица Геллерта коснулась тень лукавого веселья, но Альбус, и не подавший вида легкого смятения, не смел рассматривать его многим дольше.       Глядя прямо перед собой, размеренной и неторопливой походкой — все же уходить от этой хижины он совсем не спешил — он вновь направился к дому, гадая, чего же ему стоило ожидать грядущей ночью, и невольно думая о том, что никогда прежде, до прибытия Геллерта, лето в Годриковой впадине не казалось ему настолько жарким.