* * *
Та М’раш в очередной раз поёрзала на месте и снова пересчитала рвотные листочки: пара — чтобы затормозить процессы, пять — чтобы обратить вспять. — Тебе точно хватит воздуха? — спросила она нервно. Олаак погладил дрожащую пухлую губу затянутой в толстую перчатку ладонью. — У меня восемь полных картриджей, я могу хоть неделю из тебя не вылезать. — За неделю я переварю твой скафандр и умру в муках. Если только не умру раньше, когда тебя перетрёт дробящими пластинами в пищеводе. — Я запомнил периодичность сокращений. Не перетрёт. Но я всё равно буду постоянно с тобой говорить, так что будь готова парализовать перистальтику своими листочками и вытягивать трос. — А его — точно не перетрёт? — Точно, — в пятый раз повторил Олаак. — Хватит меня тормозить. Я хочу успеть до того, как всё пройдёт во второй желудок и растворится. — Так и не скажешь, что же я такого ценного проглотила? Нарочито плаксивый тон выдал её игру с головой, и Олаак умилился тому, как ловко она всё это время водила его за нос, притворяясь испуганной. — Достану — расскажу. — Ну тогда вперёд, мой дорогой кладоискатель, — промурлыкала Та М'раш, вытягиваясь на кровати и запрокидывая голову, чтобы распрямить пищевод. — И да сопутствует тебе удача, — добавила она, поднеся Олаака к самым губам, и подмигнула. А потом опустила его в широко открытый рот. Сколько раз он провожал жадным взглядом каждого, кого она съедала. Сколько раз мечтал оказаться на их месте. И вот теперь — он здесь. Но от гибкого мускулистого языка, от острых зубов, от едкой слюны и пульсирующей глотки его отделяет насколько слоёв брони, призванной защищать хрупкую начинку скафандра от убийственного излучения, невыносимого давления, космического вакуума или раскалённой лавы. Однако даже так Олаак едва сдерживал возбуждённую дрожь от одного лишь осознания, что он наконец-то — пусть и в скафандре — находится внутри любимой женщины. Глотка дёрнулась под ногой, рефлекторно сжимаясь вокруг, сверху-сзади мазнул взгорбившийся язык, и Олаак проскользнул в пищевод, едва успев зафиксировать аварийный трос сбоку от первого ряда дробящих пластин. Та М'раш изнутри была прекрасна, о чём он не преминул ей сообщить. Нежная слизистая, покрытая трепещущими ворсинками, влажно мерцала в свете фонарей, переливаясь от сиреневого к фиолетовому, Кое-где можно было разглядеть оплетающие пищевод сосуды, подходящие к самой грани выстилающих его внутреннюю поверхность тканей. А перистальтику Олаак чувствовал даже несмотря на экзоскелет скафандра — так сильно сжимались вокруг мускулы, подталкивая его вперёд. Увы, эта самая прекрасная перистальтика здоровой взрослой великанши не позволила ему достаточно долго любоваться почти идеально чистыми стенками, слишком быстро доставив почти до самого желудка. Второе кольцо дробящих пластин он прошёл так же легко, как и первое, ухнул вниз, в расширившийся участок, к третьему… И увяз в кровавом месиве, в которое превратились члены его очередной команды. — Знаешь, я ожидал более… — он разочарованно выдохнул в микрофон, — ...крупных кусков. Надеюсь, эту штуку не перемололо в труху. Едкая слюна и просачивающийся сквозь приоткрытый клапан желудочный сок уже запустили реакцию, и багровая масса медленно побулькивала, то и дело выпуская на поверхность то не перетёртый ещё обломок кости, то обрывок скафандра. Олаак зло отпихнул всплывший совсем рядом лицевой щиток съеденного последним пиларианца и начал погружение: ему надо было попасть в желудок первым. Разглядеть что-либо в густой жиже было невозможно, так что близость третьего кольца дробящих пластин и расположенного сразу за ним желудочного клапана Олаак определял исключительно по мигающему в нижнем углу интерфейса радару. Пару раз ошибся, наткнувшись на почти целые скафандры — каким образом им удалось достичь этого отдела в таком состоянии, было понятно: проскочили, пока Та М'раш ещё стояла. И теперь они болтались среди медленно перемалываемой органики и мешали Олааку добраться до тех, что успели просочиться в желудок. На третий раз повезло. Дважды: Олаак ткнулся шлемом в сошедшуюся диафрагму дробящего кольца и успел отшатнуться до того, как то снова раскрылось, всасывая для перемалывания следующую порцию. Самое сложное место на всём пути. Если он не успеет проскочить во время паузы — Та М'раш может умереть. Но если он повернёт сейчас… Нет, об этом и речи быть не может. У него всё получится. Кольцо снова разошлось и сжалось, и теперь Олаак успел разглядеть ослепительно-белые в свете фонарей костяные пластины, способные раздробить почти что угодно. Обернувшись, он прицепил второй запруживающий движение пищи скафандр за аварийный трос — чтобы у любимой не было изжоги — и вернулся к наблюдению за костяным кольцом. — Жду паузы, — отчитался он в комм. — Не думал, что твои внутренние зубки окажутся такими симпатичными. А то бы давно уже занырнул. Он закончил фразу, и всё вокруг содрогнулось с такой силой, что он едва устоял на ногах. Олаак понадеялся, что насмешил её, а не разозлил, но на всякий случай придержал остальные комплименты до тех пор, пока не окажется снаружи. — Пауза. Иду внутрь. Сам он проскочил, а вот трос прихватило пару раз, пока он разворачивался и пристраивал его в просвет между пластинами. Дополнительное крепление бы не помешало — с такой-то средой. — Внутри. Не шевелись, пожалуйста, — попросил Олаак, хотя вряд ли у Та М'раш было желание ёрзать и крутиться, пока внутри неё находится что-то настолько ядовитое, как он. — Включаю корабельный сканер. Интерфейс послушно отобразил карту результата, наложил на текущую координатную сетку и задал направление — и только после этого Олаак наконец-то огляделся. Первый желудок Та М'раш был похож на грот Матери. Значительно меньше, куда более влажный — из-за сока и разлагающейся органики — и всё же очень похож. Ярко-фиолетовые прожилки сосудов, нежно-сиреневый эпителий, ослепительно-белая кромка дробящих пластин, проглядывающая сквозь пульсирующий клапан… И огромный бассейн булькающей органики, под которой скрывалась самая важная в жизни Олаака вещь. Он нырнул, рефлекторно задержав дыхание, и принялся ощупывать мягко вибрирующее «дно» в поисках драгоценной капсулы. Конечно, лучше и точнее было бы сделать это не лишёнными чувствительности перчатками скафандра, а манипуляторами для сбора образцов и тонкого ремонта, но Олаак просто не мог отказать себе в удовлетворении желания прикоснуться. Наконец отображённые на радаре перчатки совпали с искомой сигнатурой, и Олаак вынырнул на поверхность, чтобы проверить находку при свете фонарей. — Нашёл! — радостно воскликнул он, убедившись в том, что капсула не повреждена. — Вытаскивай. Десяток ударов сердца ничего не менялось, и он уже решил, что придётся выбираться самостоятельно, но тут мягкая пульсация за спиной прекратилась, скафандр развернуло натянувшимся тросом, и его потащило наружу.* * *
— Ита-ак? — протянула Та М'раш, недовольно косясь на кучу из двух почти целых и одного даже не особо запачкавшегося скафандров. — Что ты считаешь настолько ценным, чтобы рисковать жизнью твоей любимой меня? Олаак победным жестом поднял над головой спасённую капсулу. — Катализатор. — Катализатор чего? — подозрительно сощурила Та М'раш алые глаза. — Для нейтрализатора, — с бешено колотящимся сердцем признался Олаак. — Мне начать тебя раздевать? — спросила Та М'раш, и веселья в её голосе было уже куда меньше, чем раздражения. Олаак счёл за лучшее взять себя в руки. — В этой капсуле катализатор для одного из этапов создания нейтрализатора ядовыделяющих реакций при взаимодействии наших с тобой организмов, — объяснил он как можно более точно и кратко. Огромные глаза широко распахнулись. — Ты всё-таки нашёл своё волшебство? — Наука, милая моя. Чистая наука. — И уже запланировал дату нашего, кхм, единения? Олаак помотал головой, потом осознал, что всё ещё не сменил скафандр на лёгкий, в котором этот жест был бы заметен. — Нет, — честно ответил он. И, собравшись с духом, добавил: — Я хотел бы, чтобы её назначила ты. Та М'раш склонила голову набок, подняла его под мышками и поднесла к лицу. — Никогда, — сказала она тихо. — Меня устроит «никогда».