Воздух Мидаса

      «Жизнь пэта ничего не стоит! Меня от этого тошнит!»       «Если мне суждено подохнуть рабом Танагуры, так дай мне сдохнуть в подполье!»       «Раз так, выпусти меня отсюда!»       Весь день мне вспоминаются резкие слова Рики, вспоминаются так живо, как будто я снова слышу его голос.       – Ясон. Ты меня не слушаешь.       Выхожу из задумчивости и обращаю внимание на собеседника. Умеет же он раздражать.       – Я не услышал ничего нового, Рауль. Ты, как обычно, недоволен тем, что я поступаю не так, как положено Элите.       В зале слишком много инопланетников. Содружеству не следует знать о том, что для одного из высшей Элиты Амои монгрел стал особенным существом. Это равносильно тому, что я сам дал бы в руки Содружеству оружие против Амои. Но, хотя они и сосредоточены на работе и знают, что приехали не развлекаться, на приёме очень многое отвлекает их внимание. Ненавязчивая музыка, украшение зала, деликатесы, запахи которых смешиваются в воздухе, сцена, на которой спариваются пэты. И столики стоят достаточно далеко друг от друга, чтобы можно было спокойно говорить на личные темы. Кто-то сидит за столиками, кто-то прогуливается между ними. Некоторые из молодых представителей Содружества, не таясь, стоят в нескольких шагах от сцены и смотрят на пэтов.       Поднося к губам бокал сладкого, терпко пахнущего красного вина, ловлю на себе взгляд женщины за соседним столиком. Заметив, что я смотрю на неё, она улыбается накрашенными красной помадой губами и поправляет волосы. Не реагируя на заигрывание, отставляю бокал и отвожу взгляд. Наблюдая за ней боковым зрением, вижу, как она растерянно опускает руку в синей кружевной перчатке. Она пытается выглядеть спокойной, но красные губы сжимаются на несколько секунд, в глазах злость. Какая жалкая попытка. После приёма мне следует сообщить об этом Зильберту, чтобы он выяснил, кто её муж или отец. В чьих интересах она пытается действовать. Но это может и подождать до утра.       Для чего дипломаты, бизнесмены и учёные Содружества прилетают на Амои с жёнами? Периодически, когда кто-то из нас устраивает приём для гостей планеты, у меня складывается впечатление, что они надеются, предложив кому-нибудь из нас женщину, добиться выгодного контракта. Возможно, дело в том, что Гидеон, как и некоторые из цветной Элиты, хорошо притворяется. Вот и сейчас он окружён девушками с планет Содружества.       На самом деле я единственный представитель Элиты, кого смог заинтересовать человек. И это не удалось бы никому, кроме Рики. Я видел всех приглашённых инопланетников и могу с уверенностью сказать, что ни у кого из них нет такого огня в глазах, как у него, и такой прямоты. Рики в тот первый вечер позвал меня в отель не в поисках выгоды, поступить иначе ему не позволила гордость. Гости делают вид, будто пришли на приём исключительно для того, чтобы наслаждаться музыкой, едой, вином и интерьером, будто с интересом смотрят на сцену с пэтами. Впрочем, последнее, возможно, не притворство. На своих планетах они поливают Амои грязью и обвиняют Танагуру в работорговле. Но здесь наблюдают, как пэты, права которых они лицемерно защищают на публике, спариваются на сцене. Сейчас я предпочёл бы, чтобы музыка стихла, зал для приёмов опустел, пэты исчезли со сцены, и я смог бы уйти. Хорошо, что мне не пришлось привести сюда Рики. Он бы возненавидел эти исполненные фальши и лицемерия вечеринки не меньше, чем я.       – Ты не можешь держать своего пэта в Апатии. Он узнал слишком много о том, что происходит в Танагуре. Тебе следует ликвидировать его, – настойчиво советует Рауль, когда я снова обращаю на него внимание.       – Тебе так любопытно, чем Рики отличается от племенных пэтов? – интересуюсь, не стараясь скрыть иронию. – Хочешь разгадать ещё одну тайну вселенной, выяснив, являются ли его гордость и упрямство особенностями, записанными в ДНК? Извини, что разочаровываю, но ты не получишь его тело для экспериментов.       Возвращаюсь к воспоминаниям о Рики. Это лучше, чем продолжать уделять внимание не представляющим интереса гостям, Раулю или происходящему на сцене, не вызывающему у меня ничего, кроме скуки и чего-то похожего на отвращение. Академки, без стыда совокупляющиеся сейчас на сцене, не сравнятся с Рики. Они не думают ни о чём, кроме спаривания, моды и сплетен. В жизни Элиты нет ничего, кроме работы, бессмысленных мероприятий вроде этого и однообразных суаре. Фурнитуры заняты исключительно работой. Рики – единственный в Эосе, кто по-настоящему хочет жить и знает, что такое жизнь.       Чем он сейчас занят? Зная его, я могу предположить, что он уничтожил всю технику в квартире. Или...       – Ясон, это не тема для шуток! – прерывает мои мысли Рауль. – Ты знаешь, что мне он не интересен. Необученный пэт из трущоб – ещё не тайна вселенной. Если не хочешь утилизировать его, то хотя бы не мешай мне откорректировать его память. Нельзя допустить, чтобы то, что он узнал, стало известно за пределами Эоса.       Рауль не отвяжется так просто. Мне приходится поднять взгляд. В зелёных глазах недовольство.       – Ты прав, – соглашаюсь с деланным безразличием.       – Неужели ты наконец принял правильное решение? – я слышу в его голосе лёгкое удивление. – Я уже думал, что ты практически утратил способность мыслить логически после того, как подобрал его.       – Ты прав, это не тема для шуток, – продолжаю, позволяя голосу звучать холодно, в соответствии с моими эмоциями в эту минуту. – Я уже сказал тебе, что не позволю применять по отношению к нему обычные методы допроса. То же самое я скажу по поводу его памяти. То, что ты превратил мальчишку с гетерохромией в безмозглую куклу, меня не касается, но я не допущу, чтобы ты сделал то же самое с Рики.       – В тот день, когда ты решил притащить свою тварь в Эос, ты сам предложил это, – напоминает Рауль. – Ты сказал, что можно предлагать его гостям или сделать из него секс-куклу и продать на чёрном рынке, если у тебя не получится выдрессировать его. Но за три года ты ни разу не отправил его на суаре. А что касается монгрела с гетерохромией, это была твоя просьба. И это лучше, чем если бы ты и его сделал своим пэтом. Одного более чем достаточно, чтобы запятнать твою репутацию.       На секунду прикрываю глаза. Свою тварь. Сейчас мне неприятно слышать, как Рауль небрежно произносит это, но в тот вечер я думал о Рики приблизительно в таких же выражениях. Кто мог знать, что через несколько месяцев он научит меня испытывать эмоции так, как испытывают их люди? Кем он сделал меня? Секс-дроидом? Или... человеком?       Раулю бесполезно говорить, почему я никому не позволю прикоснуться к Рики. Он видит в этом лишь низменные инстинкты.       – Я не собираюсь объяснять тебе, почему не соглашусь на это теперь. Если ты готов сделать всё, чтобы избавиться от Рики, никто не мешает тебе повторить на собрании Синдиката всё, что я говорил тебе. В этом случае избавятся и от него, и от меня. Ты пойдёшь на это?       – Я уже говорил, что не стану переписывать твою личность.       – А я уже говорил, что не желаю больше обсуждать с тобой Рики.       Он молчит дольше минуты, глядя мне в глаза, но ему никогда не переубедить меня. Понимая это, он отводит взгляд и неловко меняет тему.       – Ты был необычно задумчив на собрании.       – Не стоит так грубо уходить от разговора, который ты сам начал. Это выглядит нелепо. На собрании я услышал всё, что мне следовало услышать. В остальное ни ты, ни кто-либо ещё не вправе вмешиваться.       – Однажды в это вмешается Юпитер, – предостерегает Рауль. – И от неё ты не сможешь отделаться таким образом. То, что Айша разрешил тебе поселить твоего беспородного пэта в Апатии, – уже беспрецедентный случай.       – Довольно, Рауль. Я всё решил, и тебя это не касается. Мне пора идти.       – Ты слишком много раз выходил за рамки приличия. Ты не можешь уйти прямо сейчас.       – Я провёл достаточно времени за бессмысленными разговорами с инопланетниками, чтобы мой уход не расценили как нарушение этикета.       – Ты едешь к нему?       С человеческой точки зрения этот риторический вопрос, должно быть, звучит интересно. Вспоминаю одно абсурдное предположение Рики и позволяю уголкам губ приподняться в улыбке. Это будет забавно.       – Когда-то Рики предположил, что ты ненавидишь его, потому что ревнуешь. Вероятно, он прав, если тебя так тревожит, что я еду к нему. Не означает ли твой вопрос, что ты хотел бы оказаться на его месте?       На несколько секунд Рауль теряет дар речи.       – Такой ерунды даже ты ещё не говорил, – возмущённо отвечает он. – Это иррационально. У меня не возникает желания превратиться в существо, живущее низменными инстинктами. И даже с учётом твоей... эксцентричности и склонности к эпатажу я никак не ожидал, что ты превратишься в подобное существо.       – Слишком поздно для предупреждений, Рауль. Увидимся. Надеюсь, что не в лаборатории.       Пройдя между столиками, за которыми сидят остальные Блонди и инопланетники, захожу в лифт. Рауль провожает меня пристальным взглядом, пока я спускаюсь на парковку, и я жалею, что кабина лифта из прозрачного стекла. На парковке сажусь в свой аэрокар.       – Мидас, Апатия.       Автопилот даст мне возможность спокойно подумать. Откинувшись на спинку кресла, перестаю обращать внимание на окружающий мир, пока аэрокар несёт меня туда, где ждёт Рики.       Он выглядел встревоженным, когда я уходил из квартиры. Почему? Он с первого дня хотел вырваться. И теперь настало время исполнить его желание. Или на самом деле он хочет чего-то ещё? Если бы я мог остаться с ним в Апатии. Мне уже не место в Эосе, но другого места для представителя Элиты на Амои нет.       С первого дня я хотел заставить Рики забыть о том, что у него есть собственная воля и свои желания. Теперь хочу, чтобы он оставался гордым и упрямым, таким же, как в первый день. Но Рики не видит, что я тоже поступаюсь гордостью, что я перестал быть Блонди. Я держался за свою сущность Блонди так же, как он – за свою монгрельскую гордость. И в конце концов я променял её на...       Да. На любовь к нему.       Когда наши тела сливаются воедино, меня охватывает невыносимо сильное желание заставить его ответить на мои чувства. Но в моей власти лишь его тело. Я не могу сделать ничего, чтобы добиться его любви. Он слишком горд, чтобы просто забыть всё, что пережил в Эосе. Если только сказать ему, что я чувствую к нему? Но он не поверит, что я говорю искренне. Он не чувствует любви ко мне, и в этом его преимущество передо мной. Никогда я не испытывал такой горечи.       От пустых размышлений ничего не изменится. Вероятно, со временем он поймёт.       Рики стал спокойнее, но его упрямство не сломлено, просто он научился терпению. В тот вечер, когда я пришёл за ним в его квартиру в Цересе, он был так же непокорен, как в первый месяц, и, уезжая в Парфию, я улыбался, думая об этом. Но невозможность решать что-либо в жизни убивает его. Возможно, в Апатии ему будет лучше. Получив работу, он сможет занять своё время и сделать жизнь разнообразнее, пока я не в Апатии. А по вечерам, когда я буду приезжать к нему, он заметит ещё одно изменение.       – Мидас, Апатия, – механический голос навигатора выводит меня из задумчивости.       Аэрокар опускается на подземной парковке. Меняю длину и цвет волос. Короткая стрижка, фиолетовый цвет. Для Апатии довольно неприметно, хотя и не позволит мне слиться с толпой граждан. Но мне не надо идти через весь Мидас, только подняться на лифте. Выхожу из аэрокара и набираю номер Катце.       – Да, – отвечает он после двух гудков.       – Ты разобрался с работой для Рики? - спрашиваю, не тратя времени на приветствие.       – Он заменит одного из моих сотрудников. Мне сообщить ему об этом?       – Приезжай в Апатию.       – Буду через полчаса, может быть, раньше.       Закончив разговор, иду к лифту. Поднимаюсь на мой... то есть наш этаж. До приезда Катце у нас будет время поговорить. Останавливаюсь перед входной дверью и, сняв перчатки, прикладываю ладони к панели управления.                         ***       Тишина. Здесь слишком тихо. Невольно вспоминаю первый месяц в Эосе. Как и тогда, входная дверь не открывается, окна тоже. Дерьмовые ассоциации. Здесь тепло, но я мёрзну. Как тогда в Гардиан, когда я не мог спать от холода, которого на самом деле не было. Только здесь некому помочь согреться. Гай... Где ты сейчас? Всё ли в порядке? И остальные, что с ними?       Смотрю на часы на стене. Одиннадцать часов пятнадцать минут утра. Какого же хрена Ясон ничего не объяснил мне сразу, почему я должен ждать до вечера? Или я наконец надоел ему? Он будет держать меня здесь до конца моих дней, чтобы я не мелькал перед глазами? При мысли об этом внутри что-то обрывается. Дэрил обмолвился как-то, что именно этого Ясон требовал от него в отношении пэтов до меня – чтобы они не попадались ему на глаза. Может, взгляд Ясона перед тем, как он вышел из квартиры, был прощанием? Или мне предстоит дождаться, пока меня уберут? Придёт ли ещё Ясон?       Не в силах больше сидеть на месте, начинаю мерить шагами спальню. Через несколько минут бессмысленного хождения туда-сюда падаю на кровать. Хочется спать, но тревожные мысли не дают уснуть.       Если бы я мог сделать хотя бы один звонок... Чтобы Гай знал, что обо мне больше не придётся беспокоиться. Но телефон, хоть он и есть, бесполезен, звонок в Церес не пройдёт. Нет, лучше не звонить ему, даже если смогу. Гай попытается вытащить меня отсюда и окажется в МПЦ. Пусть лучше не знает.       Чтобы не свихнуться от вынужденного бездействия, вспоминаю, как начался день. После завтрака Ясон, ничего не объясняя, привёл меня на чёртовом поводке в лифт, который остановился на подземной парковке. Потом недолгий путь над Танагурой и Мидасом, приземление аэрокара на крыше какого-то здания и спуск на лифте на площадку с всего двумя дверями. Ясон открыл одну из них, приложив ладони к панели управления. И снова я заперт в незнакомом месте. Только на этот раз не в комнате, как в тот день, когда я попал в Эос, а в просторной крутой квартире. Чересчур крутой для монгрела. И единственное, что Ясон ответил на мой вопрос, прежде чем вышел из квартиры, – что я нахожусь в Апатии и останусь здесь, а остальное он объяснит вечером.       Обхожу квартиру. По старой привычке начинаю запоминать, как выглядит комната и что в ней есть. Широкая кровать с бледно-голубым атласным покрывалом, два столика по сторонам от неё, над каждым длинная лампа в стене, рядом кнопка выключателя. Гардероб и дверь в ванную. Стены отделаны имитацией светлого дерева. Пол выложен паркетом, он темнее, чем стены, и паркетины тоже выглядят как деревянные. Прикоснувшись к стене, думаю, правда ли это имитация. Да ну, кто в наше время отделывает стены и пол настоящим деревом. Просто здесь всё сделано так, чтобы не отличить, имитация или нет.       Иду в соседнюю комнату – гостиную. В ней диван, столик из чёрного стекла перед ним, компьютер на столе в углу и широкоэкранный телевизор на стене. Комп наверняка защищён паролем, можно даже не пытаться включить. На стене панель управления безопасностью. Прикладываю к ней руки. Никакой реакции. Дурацкое занятие – запоминать, где что в квартире – начинает раздражать. Ну да, квартира первый класс, мать твою. Составлять в голове карту местности имело смысл в Цересе и даже в Эосе, но в квартире? Бросаю эту хрень и иду дальше по коридору. Следующая дверь ведёт в кухню. Стандартный набор встроенной кухонной техники. В маленькой нише, закрытой дверцей из тёмного стекла, сложены робот-пылесос, робот для мытья пола и ещё один непонятного назначения. У стены стол. Здесь нет имитации дерева, всё из современных материалов. Надо бы съесть что-нибудь, но сейчас ничего не полезет в рот. Смежная с кухней комната – столовая, но я не иду туда. На фига она вообще нужна, когда в кухне есть стол, где можно поесть?       Выхожу в коридор, останавливаюсь перед входной дверью. Выйдя из аэрокара, я успел вдохнуть воздух Мидаса. Он совсем не такой, как в Эосе. Утром прошёл дождь, и в воздухе ещё стояла свежесть. В Эосе воздух всегда одинаковый. Мне хочется выйти или хотя бы открыть окно, чтобы ещё раз почувствовать запах дождя. Но хрен тебе, дверь не отъезжает, как и предыдущие несколько раз. В раздражении врезаю по ней кулаком и потираю ушибленную руку. На двери не осталось ни следа. Окна тоже не получится открыть.       Возвращаюсь в кухню. Наливаю в стакан воды и выпиваю несколькими глотками. Есть не хочется, но я заставляю себя съесть какую-то булку с мясом. Мясо не похоже на синтетическое, и в нормальных обстоятельствах я бы съел её с удовольствием. Но сейчас я в состоянии только заставлять себя откусывать, жевать, едва замечая вкус, и проглатывать, как по алгоритму. Просто чтобы к вечеру чувствовать себя сносно, а не валиться с ног, потому что не обедал. Покончив с булкой, запиваю её водой и иду обратно в спальню. Подхожу к окну, смотрю вниз. Сверкающий неоном Мидас и капли снова начавшегося дождя. Мне нужно открыть окно, чёрт побери! Высунуть руку и почувствовать на ней дождевую воду. И свежесть воздуха. В далёком детстве мне хотелось увидеть, что находится за пределами Мидаса. Увидеть большую часть планеты, не освоенную людьми или андроидами. Сейчас высунуться в окно так же невозможно, как попасть в дикую часть планеты. Отворачиваюсь, чтобы не травить душу зря. Повалившись на кровать, тупо смотрю, как на часах меняются цифры. Меня хватает на четырнадцать минут, потом я закрываю глаза. Если бы уснуть сейчас, время до прихода Ясона, если он вообще придёт, прошло бы быстрее. Но чувство холода усиливается. Отбрасываю с кровати покрывало и закутываюсь в одеяло, но теплее не становится. Через несколько минут меня уже бьёт озноб. Точно как в Гардиан. Но там был Гай. Может быть, было бы лучше, если бы он не спас меня тогда.       Для него и остальных будет лучше, если мы больше не увидимся, и неважно, что мне не хватает их больше, чем я ожидал. Не хочу, чтобы они поняли, во что я превратился. И не хочу тянуть их за собой в дерьмо, в которое влип. Из Эоса просто так не выходят, теперь я знаю это. Мне известно слишком многое, что Танагура хочет сохранить в тайне. Или меня уберут, или сделают из меня запрограммированную шлюху, как из маленького ублюдка Кири, но это вряд ли. Закономерный конец всего этого дурдома. Но если у Танагуры появятся подозрения, что я говорил с моими парнями о том, что узнал, они не будут разбираться. Монгрелы не представляют ценности с точки зрения Танагуры, их сразу прикончат.       Глаза слипаются, будто в них песка насыпали. Сонливость всё-таки берёт своё, и, несмотря на чувство холода, я проваливаюсь в беспокойный сон.       Открыв глаза, не сразу понимаю, где я. Часы на стене показывают 15:48 по стандартному мидасскому времени. Кажется, мне снился Кири. Точнее, существо, в которое его превратили. Изменившийся до неузнаваемости взгляд, поведение, даже запах стал... странным. Какого чёрта я видел его во сне?       Утренний переезд резко всплывает в памяти, и сонное состояние исчезает. Вместо него вспоминаю то, о чём думал, прежде чем вырубился.       А если Ясону перепишут личность? Что, если он знал, что это случится сегодня, и поэтому, уходя, посмотрел на меня так? Всё внутри меня протестует против этого. Но я ничего не смогу сделать, пока заперт в этой квартире! И даже если мне удастся выбраться отсюда... Один человек не может противостоять этой сраной системе. И целая армия не сможет, цересский бунт доказал это. Что бы я ни делал, это бессмысленно.       Лежу, глядя в пустоту, пока не вздрагиваю от ещё более пугающей мысли. А если Ясону уже переписали личность? Пока ещё не стёрли, утром он помнил, кто я, но он увёз меня из его апартаментов в Эосе. А теперь... Если и он – уже не он, если при следующей встрече я пойму, что он такой же равнодушный и бесчувственный, как в ту первую ночь в Мидасе? Или следующей встречи не будет, потому что он не вспомнит обо мне? Дрожь бьёт сильнее, уже зубы стучат. Обхватив себя руками и сжавшись в комок в тщетной попытке согреться, закрываю глаза. Уснуть снова не получается, слишком холодно, слишком тревожно на душе. Я не могу больше мучиться неизвестностью и не могу ничего сделать, чтобы узнать, где Ясон, или хотя бы приблизить его возвращение. Я просто лежу, притянув колени к груди, глядя в окно, как солнце нестерпимо медленно опускается к горизонту и исчезает за ним, как темнеет небо, как на нём появляются пока ещё бледные луны. Чёрт, лучше бы я поспал ещё хотя бы час, чем мучить себя этими мыслями! Время тянется как резиновое!       Когда часы показывают начало седьмого, вздрагиваю под одеялом от тихого звука отъехавшей входной двери. Замираю в ожидании. Сердце часто бьётся в груди. Кто это? Ясон или андроиды, которые отвезут меня туда, где утилизируют пэтов? Если Ясон, то настоящий или уже с изменённой личностью?       Знакомые размеренные шаги приближаются к спальне. Моё тело непроизвольно напрягается. Дверь отъезжает, загорается свет. Он подходит к кровати. На моё плечо опускается рука.       – Рики. Ты спишь?       Он назвал меня по имени. Делаю вдох, только сейчас понимая, что задерживал дыхание, пока он шёл к кровати. Открываю глаза. Он одет как-то необычно. Костюм из хорошей ткани, это как всегда, но в Эосе он никогда не одевался в таком стиле.       – Что с тобой? Ты заболел?       – Х-холодно, – отвечаю, пытаясь не стучать зубами.       Ясон садится на кровать и берёт мои ладони в свои. Застывшие пальцы начинают согреваться от тепла его рук, но дрожь не проходит. Не могу понять, что выражает его лицо.       – Что не так, Рики? Ты весь дрожишь.       Никогда не скажу ему, что причина в страхе. Страхе за него и за будущее.       – Я заметил.       – Ты обедал сегодня?       – Даже если бы не обедал, не подох бы от голода. Зачем ты отвёз меня сюда?       – Ты знаешь, что больше не можешь оставаться в Эосе, учитывая то, что ты узнал. И разве не об этом ты просил меня? Ты сам говорил мне «отпусти меня из Эоса».       – Знаю, но почему сюда? Здесь, как я слышал, не живёт Элита.       Сажусь на кровати. Одеяло сползает с моих плеч. Дерьмо. Ну какого хрена я не могу согреться!       Ясон притягивает меня к себе и обнимает. Сегодня его объятия непривычно осторожные. На несколько секунд прижимаюсь к нему, потом поднимаю голову, смотрю ему в глаза. В его взгляде тепло. Что за...       – Ты странный сегодня. Тебя случайно не... переписали?       – Нет. Если бы это случилось, я бы не узнал тебя. Ты думаешь, – спрашивает он, слегка улыбнувшись, – что я стал бы обнимать тебя, если бы в моей памяти не сохранилось воспоминаний о тебе?       Привычная ироничная улыбка на его лице немного успокаивает меня. Да уж, это было бы всё равно что он бы полез ко мне обниматься в тот вечер, когда впервые увидел меня.       – Это что, реально та самая Апатия?       – Да. Почему ты так удивлён, что находишься здесь?       – Хочешь сказать, что Орфей и остальные согласились на это? Чтобы я жил здесь? Так просто? Слабо верится.       – Тебе не обязательно знать подробности. Они не возражают, это главное.       – Класс. Значит, я остаюсь элитной игрушкой.       Ясон молчит больше минуты.       – Нет, – тихо говорит он. – Это не так. Уже не так. Разве ты не видишь?       Он поглаживает меня по спине.       – А кто я тогда? Это такая же тюрьма, как твои апартаменты в Эосе. Чуть просторнее, вот и всё отличие. В твоём понимании я был и всегда буду просто не имеющей права на чувства шлюхой.       – Здесь всё иначе, Рики. Не будет суаре. Не будет никого, кроме меня и тебя, даже фурнитура. Ты сможешь выходить, когда захочешь. Единственное условие – чтобы ты был дома, когда я приезжаю к тебе. Или возвращался, когда я позвоню. Но условие относительно твоей связи с трущобами остаётся в силе.       Его голос привычно завораживающий, но необычно мягкий. В нём не слышно обычного невозмутимого тона или язвительности. Нечасто я слышал, чтобы его голос был таким.       Я и без условия понимаю, что в Церес мне уже не вернуться. Я сжёг все мосты. Я уже не тот лидер, который вёл за собой «Бизонов», пусть они и вряд ли примут правду. Но даже мелкий ублюдок Кири, который знал меня прежнего только по рассказам остальных, требовал, чтобы я продолжал быть лидером. Что уж говорить о Гае, Сиде, Люке и Норрисе.       Но Ясон... Он терпеливо ждёт, пока я думаю о прошлом, которое не вернётся. Здесь нет и не будет никого, только мы двое. Что это значит для него? Сердце стучит чаще. Глупая надежда, но, может, хоть что-то действительно начинает меняться?       – Но ты не снимешь с меня кольцо, – отстраняюсь и смотрю в синие глаза. – Это значит, моё положение для тебя осталось прежним.       – Я не хочу, чтобы ты натворил глупостей. Пытаться сбежать, пока на тебе кольцо, бессмысленно, ты это знаешь, теперь уже на собственном опыте. Надеюсь, ты будешь благоразумен.       Он никогда не поймёт, что люди не всегда думают рационально.       – И куда здесь ходить? Ты не забыл, что я монгрел? Или ты и гражданство мне успел сделать?       – В данное время это повлекло бы за собой слишком много проблем. Но разве ты сам хочешь, чтобы тебе сделали ПЛД и включили тебя в систему Зейн?       В его взгляде напряжение под маской равнодушия. Не сразу понимаю, в чём дело, а поняв, едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Зейн. Нет уж, нахрен ещё раз так нарываться, как нарвался с Мимеей. Да и всю жизнь быть запертым в одном районе – так себе перспектива.       – Сплю и вижу, чтобы моя жизнь от и до была под контролем машины. У гражданина Мидаса даже частичной свободы не может быть.       – Тебе не обязательно получать гражданство, – поясняет Ясон. – От твоего статуса не будет зависеть ровно ничего. Ты сможешь проводить свободное время как захочешь. У тебя будет время выбрать, куда ходить. Какие заведения для тебя под запретом, тебе не нужно объяснять, верно?       Отвожу взгляд, вспоминая боль, которую он может причинить мне с помощью кольца. Кольца, которое и сейчас на мне. Это никогда не забудется, хоть я и не собираюсь становиться посетителем мидасских борделей.       – Что уж тут не понять. Я всё так же на поводке, ты только отпустил его подлиннее.       Тишина. Можно было и не выделываться, всё равно свободы, которая у меня была до встречи с ним в грёбаном аквариуме с русалкой, уже не будет.       Молчание затягивается. Поднимаю глаза. Ясон смотрит в пол.       – На поводке не только ты, – вдруг говорит он. – Ты же понимаешь это?       – Ты никогда не говорил об этом.       Беру с прикроватного столика бутылку воды и делаю несколько глотков, чтобы смочить вдруг пересохшее горло.       Ясон не отвечает словами. Отвечает ласковым прикосновением, проведя ладонью по моей щеке и глядя в глаза. Потом спускается ниже, гладит меня по спине. Тепло ладони чувствуется даже сквозь ткань водолазки и его проклятых атласных перчаток, мне хочется прижаться к нему вплотную. Но...       – Ясон. Подожди, – прошу, пока моё тело не отозвалось на его прикосновение, лишив меня способности соображать.       Он убирает руку. Что? Он реально исполнил мою просьбу? На самом деле не стал отвлекать меня своим обычным способом, а просто остановился? Или у этого тоже есть какая-то цель?       – На этом всё? – спрашиваю, придя в себя от неожиданности. – Что я должен делать, ходить по барам и сидеть тут, уставившись в телик? У меня так мозг атрофируется. Если ещё не атрофировался за время в Эосе.       – А чем ты хочешь заниматься?       – А чем я занимался, когда ты вырвал меня из моей жизни, чтобы сделать своей игрушкой? Я знаю, что Катце дал мне работу по твоему приказу, но тогда я слишком мало знал о том, что такое Амои, и верил, что добился этого сам.       Целую минуту Ясон смотрит на меня, не говоря ни слова.       – Подожди немного, и ты узнаешь, что ещё изменилось. Можешь считать это сюрпризом.       Это заявление немного напрягает. Понятия не имею, чего ждать и что для него сюрприз.       – Тебе здесь нравится? – задаёт он вопрос, прежде чем я успеваю спросить, что за долбаный сюрприз.       – Что именно? Квартира не особо отличается от твоих комнат в Эосе, но на интерьер мне плевать. Нет фурнитура, и я смогу выходить отсюда. То, что здесь не будет тупых пэтов и... короче, никого, кого я был вынужден терпеть в Эосе. И что не будет неожиданностей типа Мигеля и Вин... то есть Саймона. Это всё мне нравится.       – Но что-то не так?       – Но я не люблю сюрпризы.       В синих глазах проблеск интереса.       – Тебе и раньше не нравились сюрпризы?       – В детстве – не помню. В Гардиан сюрпризов в хорошем смысле слова не было. – Разве что появление в моей жизни Гая, но об этом лучше промолчать. – В Цересе тем более. Про Эос вообще говорить нечего.       – А что ты скажешь об этом?       Он вкладывает что-то в мою ладонь и смыкает мои пальцы на этой штуке. Подняв руку, вижу, что это тёмно-серый телефон и флэшка. Телефон с виду самый обычный.       – Самый надёжный телефон на Амои, – говорит он, наверно, обратив внимание, как я уставился на телефон. – Настроишь как тебе удобно.       Чёрт, это даже смешно. Для чего мне это?       – Маленькому сопляку ты тоже такой подарил за хорошую работу? Вот уж кто бы прыгал до потолка от радости, что сможет пустить всем пыль в глаза. Только надо было выбрать с розовым корпусом и вообще модель покруче.       Ещё не договорив, понимаю, что не стоило сейчас упоминать Кири. Маленький ублюдок сам нарвался, и не в моих силах изменить его судьбу, даже если бы я захотел. Где бы он ни был сейчас, если он вернётся в Церес, его пустят по кругу и оставят подыхать первые, на кого он наткнётся. А он даже не вспомнит, за что.       Ясон молчит, я думал, он ответит что-нибудь с привычной выводящей из себя холодной иронией или просто повернёт контрольное кольцо, но нет. Он вытаскивает планшет и набирает что-то на экране.       – Теперь панель управления распознаёт твои биометрические данные, – он выключает планшет и кладёт на столик.       Оставляю там же телефон и флэшку, и он берёт меня за руки. Только теперь понимаю, что мои ладони уже не холодные.       – На карте достаточно денег, тебе хватит на первое время, – сообщает он и, кажется, хочет сказать ещё что-то, но его прерывает звонок домофона.       – Кто это?       – Катце, – отвечает Ясон и открывает. – Ты снова будешь работать у него. Он приехал, чтобы обсудить детали.       Что?       У меня отваливается челюсть. Молча смотрю на него с открытым ртом.       – Ты сам это предложил, – напоминает Ясон. – Или в твоей пламенной речи было больше бравады, чем искреннего желания?       Только и могу покачать головой.       – Нет, я действительно хочу, – отвечаю, как только ко мне возвращается дар речи. – Но не ожидал, что ты исполнишь мою просьбу. Раньше ты делал только то, чего хотел ты.       Если не считать то грёбаное растение, – вспоминаю я, но не говорю вслух. В конце концов, Лила Фауро тоже сыграл на руку Ясону. Интересно, никто из Блонди на самом деле не знал, как запах этих цветов действует на организм человека, живого человека, не искусственного? Или Ясон знал, но не сказал мне? Хотя нет, он не мог знать. Я был первым, кто нашёл это растение в саду.       – Это и есть твой сюрприз?       – Да. Ты всё ещё хочешь этого?       Киваю, и Ясон возвращается к панели управления.       Проверяю телефон, в список контактов забито только два номера – Ясона и Катце. Выхожу в коридор, когда слышу, как отъезжает входная дверь. Катце, как обычно, приветствует меня взглядом. Мы проходим в гостиную, садимся на диван.       – Можно сказать, что тебе в очередной раз повезло, – сообщает Катце. В очередной раз, ну да, конечно. – Ещё вчера у меня не было работы для тебя. Но утром один из моих людей попал в аварию. Будешь работать с документацией и, возможно, иногда на складе. Тебе подходит?       – Да, – отвечаю, вспоминая слова Робби.       Не могу отделаться от мысли, что он был прав. Шелл умер, Джанкер исчез. Что случилось с Харукой и кто её сожрал живьём, я так и не понял из сбивчивой речи Шелла. Кири превратили в живую игрушку для извращенцев, можно считать, что он тоже умер. Его личности больше нет, это ещё хуже смерти. Теперь ещё работник чёрного рынка, которого я даже не знаю. Кто будет следующим? Гай? Ещё кто-то из «Бизонов»? Или Ясон?       – Подожди, – обращается к Катце Ясон, и что-то в его голосе заставляет меня насторожиться. – Что случилось с тем твоим человеком?       – Авария погрузчика. Он больше не вернётся на работу. Вероятнее всего, останется инвалидом.       Блядь, Катце! Лучше бы ты заткнулся!       – Подожди здесь, – ровным голосом говорит ему Ясон и уводит меня в спальню. Дверь закрывается, отгораживая меня от надежды на перемены в жизни.       Ясон молчит, думая о чём-то. Изучаю его лицо. Веки чуть опущены, взгляд не поймать. Он не говорит ни слова минут десять, и я не выдерживаю.       – Только не говори, что ты передумал!       – Что бы ты ни говорил, но я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности.       – Я спросил, ты передумал, да? Ты уже не согласен, чтобы я работал? Почему, из-за аварии? Ты же знал, о какой работе идёт речь!       – Ты правильно понял. Я знаю, что тебе не нравится бездействие. Но я не позволю, чтобы следующим, кто попадёт в аварию, был ты. Твоя жизнь важнее твоих желаний.       Его голос звучит уверенно, спокойно и твёрдо. Взгляд тоже решительный. Вот сука!       Ясон поднимает руку, чтобы прикоснуться к моей руке. Отшатываюсь. Только что я думал, что с этого дня моя жизнь хоть немного изменится. И всё, Катце одной фразой заставил его передумать. Дерьмо, это уже похоже на мелкую месть за что-то с его стороны, как будто он нарочно сказал об аварии в присутствии Ясона! Значит, ничего не изменилось. Мне по-прежнему не позволено делать собственный выбор. Нахлынувшее разочарование, гнев и бессилие кипят в крови.       Врезав кулаком по столику, так, что закачалась стоящая на нём бутылка с минералкой, в бешенстве смотрю ему в глаза.       – Рики...       – Прекрати! – срываюсь на крик. – Для чего тогда ты притащил меня сюда?! Что одна ёбаная тюрьма в Эосе, что другая здесь! С таким же успехом я мог остаться в Цересе!       – Рики. Перестань, – холодно говорит Ясон.       – Это не жизнь! – я уже не могу замолчать. – Это ничем не отличается от трущоб! Такое же безделье, потому что смысла что-то делать нет, и бесконечные походы в бар, разве что здесь заведения разнообразнее! Было бы лучше, если бы ты тогда сдал меня копам, мать твою! Лучше быть забитым до смерти, чем сдохнуть от паршивого стаута! Гай же говорил мне в ту ночь, что мне пора остановиться! Если бы я послушал его, никогда бы не встретил тебя... Насколько проще всё было бы...       Отворачиваюсь к окну и, сжимая кулаки, смотрю в сторону Цереса. Если бы я смог избавиться от кольца и затеряться...       – Ты хочешь сказать, что предпочёл бы жить там, как жил раньше? – ледяным тоном интересуется Ясон. – Может быть, поэтому ты недоволен тем, что кольцо осталось на тебе, и отсутствием возможности связаться с членами твоей банды? Потому что надеешься, что они помогут тебе сбежать?       На несколько секунд теряю дар речи от тупости его предположения. – Я никогда не подставил бы их! Не думал, что для тебя это секрет, после того как ты вынудил меня заплатить за жизнь Гая моей свободой. Можешь не рассказывать мне о дерьмовой жизни в трущобах! Я знаю её лучше, чем ты, всю жизнь живущий... нет, существующий в Эосе! Но там я мог выбирать, как мне жить! Я принимал решения, никто не делал этого за меня! Чем жить, ничего не решая в своей жизни, лучше умереть! Пусть даже в аварии, как тот курьер. Или в драке с Джиксами, хотя у них кишка тонка. Или от рук Бдительных, наплевать, как. Потому что такая жизнь тоже убивает, только медленно и не сразу заметно. Лучше нож между рёбер, это хотя бы быстро.       Даже я сам слышу, как тускло и устало звучит мой голос в конце этой тирады.       – Это и есть твой ответ? Ты собираешься сбежать обратно в трущобы?       – Если бы и собирался, там мне некуда идти.       Дерьмо! Я веду себя как последний слабак! Даже у Дэрила хватило сил пойти против Танагуры! Он поставил жизнь на карту, чтобы проверить, осталось ли от меня прежнего хоть что-то или я полностью утратил гордость. Конечно, он знал, что у меня нет шансов сбежать. И знал, что ещё меньше у него шансов выжить после того, как он взломал систему безопасности Эоса. Если уж его не остановило отсутствие шанса, то... Если он жив, у него будет причина плюнуть мне в лицо, если я сейчас сдамся.       Торопливо обдумываю план. Выберусь из Апатии, потом как можно ближе к Генуе на первом же автобусе для туристов. Перейдя границу, достану у кого-нибудь глушилку для маячка и попытаюсь найти способ снять кольцо. В крайнем случае, если способ не найдётся, буду постоянно носить глушилку в кармане.       Бросаю быстрый взгляд на входную дверь. До прихода Ясона я не мог открыть её. Теперь достаточно коснуться панели управления. Быстрым рывком к панели управления, прижимаю к ней руки, бросаюсь к лифту. Яростно жму кнопку. Давай же, приезжай быстрее, сука!       Двери лифта открываются передо мной. Бросаюсь в кабину. В ту же секунду Ясон удерживает меня, обхватив за пояс, и оттаскивает назад. Двери закрываются.       – Куда ты собрался? Ответить сразу не получается, я задыхаюсь от злости и инстинктивного страха. Во рту пересохло. Дёргаться бесполезно, я помню это с того дня, как попытался врезать ему в зале с русалкой. Человеческих сил не хватит, чтобы вырваться из рук Блонди. Но злость на Ясона и на себя подстёгивает меня, и я вырываюсь изо всех сил, отбиваясь ногами. Конечно, это не помогает, я беспомощен, как ребёнок в руках взрослого. Он втаскивает меня в коридор, и я слышу, как за спиной закрывается дверь.       – Куда ты собрался? – повторяет Ясон.       – Куда угодно! Подальше от тебя! Ненавижу!       Ещё один рывок из его рук, на этот раз он выпускает, и я оказываюсь у окна в конце коридора. Сжимаю руками край подоконника, не отводя взгляда.       – Кольцо по-прежнему на тебе, – напоминает Ясон. Его голос вроде бы спокойный, как обычно, но выражение синих глаз как-то изменилось, не могу понять, что я вижу в них. – Ты знаешь, что тебе некуда бежать.       – Это ты так думаешь! Ты недооцениваешь монгрелов! Ты серьёзно считаешь, что на всей планете нет мест, где сигнал от кольца не засечь?       Жалкий блеф! Я не знаю ни одного такого места. Может, где-нибудь в Нил Дартс, но мне не известно, где.       – Из этого следует, что ты действительно планировал побег, – заключает Ясон. – Поэтому ты был недоволен тем, что кольцо осталось на тебе. Если ты не хочешь подвергать опасности членов своей банды, значит, собирался справляться сам. Но ты не смог бы даже попасть в трущобы. На границе датчики, они бы отреагировали на кольцо.       Молчу, стиснув зубы и сверля его злым взглядом. Пусть думает что хочет, мне плевать! Я, наверно, всё испортил сейчас, подтвердив его подозрение. Хотя что ещё я могу испортить, если он уже не собирается дать мне возможность работать?       – Это так, Рики?       Ледяной взгляд мне в глаза.       – Думай что хочешь!       Поворачиваюсь к нему спиной. Смотрю вниз из окна. И осознаю, что могу избавиться от всех проблем одним прыжком. Надо только успеть открыть окно до того, как Ясон остановит меня. Несколько секунд падения, и я свободен навсегда и от всего. Если подумать, другого способа перестать быть рабом Танагуры не существует.       – Рики? Что ты задумал? Руки Ясона сжимают мои запястья, заводят мне за спину. Как тогда, при первой встрече. Будь проклят тот вечер! Если бы я тогда прислушался к предостережению Гая!       – Ты уже понял, что. Освободиться. Ты не оставляешь мне выбора. Хочешь решать всё за меня. Что мне делать со своей жизнью, решу я сам. Отпусти мои руки!       Бесполезно, Ясон никогда не даст мне вырваться отсюда. Готов поспорить, сейчас он повернёт ёбаное контрольное кольцо, и я рухну на пол от боли в паху за попытку поступить по-своему. Стискиваю зубы, готовясь сдерживать крик.       Он сжимает мои запястья ещё крепче, до боли. Делает несколько шагов назад, заставляя меня отойти от окна вслед за ним, отпускает мои руки и тут же прижимает меня к себе. Пытаюсь вырываться, но стальные объятия не дают отстраниться от него.       – Остановись, – тихо говорит он. – Я не хочу, чтобы ты сделал это.       Замираю в его объятиях. Я никогда раньше не слышал такой интонации в его голосе. Он что, действительно боится за меня? Но даже если так...       – Всё, чего ты не хочешь, – это чтобы я принимал решения сам. Пусти меня.       Не говоря ни слова, Ясон выпускает меня из объятий. Разворачиваюсь и медленно ухожу в спальню.       – Рики, – окликает меня Ясон, когда я почти на пороге.       Останавливаюсь. Проклятый рефлекс, я уже не могу не реагировать на его голос!       – Посмотри на меня.       Не двигаюсь, продолжая стоять спиной к нему.       – Я не говорю, что это навсегда. Тебе просто придётся подождать, пока Катце найдёт для тебя другую должность, где тебе не будет необходимости подвергаться опасности.       – Где я сдохну от тоски! – поправляю, резко развернувшись к нему. – От такой работы мозг атрофируется с таким же успехом, как от бесконечного просмотра передач по телику. Но ты сказал, что тебе не важны мои желания!       – Разве работа нужна тебе не для того, чтобы ты мог чувствовать себя независимым и не скучал в квартире?       – Ты никогда не поймёшь!       – Потому что ты не говорил мне. Объясни, что это значит для тебя.       – Я не хочу просто жить иллюзией, что работа позволит мне не зависеть от тебя! Я хочу делать что-то важное. Это первая причина.       – А другие?       – Ты, конечно, никогда не думал, зачем монгрелы ходят в Мидас и чистят карманы туристов. Дело не только в том, что это дополнительный заработок. Церес – помойка, где ни в чём нет смысла. Это ты и так знаешь, но ты не видел этого так, как мы. Эти вылазки в Мидас позволяют таким, как я, хотя бы на время почувствовать себя живыми.       – И это помогало тебе? – интересуется Ясон. – Временно. Пока мы не возвращались в Церес. Там эта помойка снова проникает в тебя вместе с воздухом, которым ты дышишь, заражает тебя, как вирус, и ты чувствуешь себя, как будто гниёшь заживо. Когда мы снова шли в Мидас, адреналин в крови сжигал это ощущение.       На слове «мы» синие глаза чуть сужаются. Я хотел бы верить, что мне показалось, но это не так. Он никогда не согласился бы, чтобы я увиделся с ними.       – А когда кто-то из вас попадается полиции?       – Ты знаешь, что тогда происходит. Никто из таких, как я, не выходит из МПЦ живым.       Поворачиваюсь к нему спиной и снова смотрю в окно. Несколько минут в комнате стоит тишина.       – Если ты решил, что тебе это нужно, я не буду препятствовать тебе, – тихо говорит Ясон. – Но будь осторожен. Я не хочу, чтобы ты умер.       – Так сильно не хочешь отпускать меня, да? Даже сдохнуть не дашь? Больше некому вставить, кроме меня?       Он подходит ко мне сзади и притягивает меня к себе. Задыхаюсь от неожиданности и замираю, не зная, чего ждать.       – Любой из элитных пэтов подчинился бы, если бы я захотел заняться с ним сексом. Разве ты не понимаешь? Дело не только в твоём теле.       Поражённый его словами, поворачиваюсь к нему. Я не могу подобрать слов, чтобы ответить на это, так и стою с открытым ртом.       – Пойдём, – он обнимает меня за талию и ведёт к кровати.       Невольно напрягаясь всем телом, жду, что Ясон, несмотря на эти слова, завалит меня в постель.       – Отдохни, – говорит он, убирая руку с моей задницы. – Ты выглядишь уставшим. Я поговорю с Катце и вернусь.       Ложусь на кровать, когда за ним закрываются двери, но отдохнуть не получится. Слишком многое зависит от разговора, который идёт сейчас в гостиной, и я просто настороженно жду, когда двери разъедутся снова. Мне не слышно их голосов, наверно, хорошая звукоизоляция. Но через полчаса я наконец слышу, как отъезжает и закрывается входная дверь.       Когда Ясон возвращается в спальню, сажусь на кровати.       – Всё в порядке, – сев рядом, сообщает он, не дожидаясь вопроса. – Завтра к девяти часам Катце ждёт тебя в офисе в Сасане. Адрес прежний.       – Авария тебя уже не парит?       Чёрт, не стоило это спрашивать!       – Катце сообщил дополнительную информацию об этом происшествии. Человек, которого ты заменишь, устроил аварию по собственной глупости.       – Как это?       – Он был пьян, когда работал на складе. Надеюсь, ты так не поступишь. – Нет. Я буду осторожен, обещаю.       – Ты на самом деле собирался сбежать?       Он смотрит мне в глаза, будто хочет увидеть, о чём я думаю, и я качаю головой.       – Нет. Просто... – Дэрила лучше не упоминать, Ясон начнёт расспрашивать, кто рассказал мне о взломе.       Прошла целая вечность, прежде чем мне удалось затащить Тома в «мёртвую зону» камер наблюдения и уломать его рассказать, почему у Ясона теперь другой фурнитур. И, конечно, я дал ему обещание, что никто не узнает, откуда я знаю о случившемся. Может, в другой раз удастся выяснить, жив ли Дэрил.       – Ты сказал, что у меня будет работа. Я уже поверил, что хоть что-то изменится. А потом ты передумал, и...       – Это так расстроило тебя, что ты попытался сбежать?       Киваю.       – Просто так, без всякого плана?       – Да. Я не знал, куда бегу. Что угодно лучше бесцельной жизни. Хотя в жизни в Цересе тоже нет смысла, но там есть хотя бы свобода. То есть...       Замолкаю. Там нет ни свободы, ни безопасности, это только сраная иллюзия, теперь я это знаю. И то, что я мог решать, как мне жить, тоже иллюзия. Всё на этой планете контролирует Танагура. Хотел бы я никогда не узнать этого.       – Ты прав, – соглашается Ясон.       – Ты тоже думал об этом? Или я сказал это вслух?       – Нет, ты не говорил. Но я понимаю, о чём ты думаешь. Я знаю это со дня создания. Только тогда мне было всё равно.       Ясон берёт меня за руку и снова смотрит в глаза. В синих глазах отражается что-то... Я не знаю, как описать это. Беспокойство? Не могу поверить...       – Ты будешь работать, как мы решили раньше. Но пообещай, что не попытаешься убежать. Я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности. Жизнь в трущобах опаснее чёрного рынка, хоть ты и знаешь, как выжить там. Но ещё опаснее даркмены или Бригады Бдительных. Последних никто не станет останавливать.       Невольно усмехаюсь, вспоминая. Чёрт, мне было тринадцать, остальным столько же, только Норрис на год старше. И мы с ними создали «Бизонов», мы взяли под контроль Хот Крэк, при этом никто не погиб и даже не пострадал серьёзно. И на Бдительных я не напоролся ни разу. Интересно, как они выбирают жертву? За мной они никогда не следили, я уверен.       Мне не хватает тех ночей, когда мы шли в Мидас, кто поодиночке, кто по двое, и адреналин от того, что мы делали, разгонял кровь в венах и заставлял сердце стучать быстрее, опьяняя нас сильнее, чем самая дорогая выпивка.       Мне нет дороги назад, но, хотя я понимаю это, меня разрывает надвое. После того, как я ушёл в прошлый раз, от нашей банды осталось четыре человека плюс маленький ублюдок, которого они за каким-то хреном приняли. Что у них изменилось после того, как я вернулся в Эос?       Стряхиваю с себя воспоминания. Я знаю всё, что сейчас сказал Ясон, ни к чему учить меня выживанию. Четыре года назад я сделал бы всё, чтобы вернуться в Церес. Но сейчас это бессмысленно. Ясон не может сделать больше, чем он уже сделал. Не на Амои.       Интересно, что бы он сделал, если бы меня убили даркмены или Бдительные? Свернул бы им шеи? Или просто плюнул? Он знает, что меня избили в МПЦ, и ничего не сделал. Хотя... Я не знаю этого наверняка, может, те копы уже мертвы. Но этого лучше не спрашивать, а то опять передумает.       – Я знаю, – говорю вместо этого. – Я не собираюсь убегать. Лучше всё равно не будет.       Ясон поглаживает меня ладонью по щеке, отходит к гардеробу и раздевается.       Хоть с работой всё решилось. Может, позже можно будет поднять тему того, чтобы я мог увидеться с остальными? Или не стоит? Если они узнают, кто я теперь... Даже если случится чудо и Ясон гарантирует им безопасность, лучше пусть помнят меня прежним.       Ясон вешает одежду в шкаф и идёт в ванную. Ожидая, пока он выйдет, задумываюсь, кто будет служить ему здесь. Я-то с радостью обойдусь без фурнитуров, но Ясон? Надеюсь, он не решит купить сюда андроида. Уж как-нибудь справлюсь, тем более здесь есть вся необходимая техника для уборки, всего-то работы – кнопку нажать.       Когда Ясон выходит из ванной обнажённый и ложится в постель, я тоже раздеваюсь, выключаю свет, ощупью подхожу к кровати и ложусь рядом с ним. Опускаю голову на его плечо, он обнимает меня за плечи. Заснуть сразу не получается, слишком много всего изменилось за этот день. Под моей ладонью его волосы, пахнущие его обычным шампунем и его собственным запахом, и, уткнувшись лицом в густую длинную прядь, я в который раз думаю, как его искусственное тело может быть таким привлекательным, глаза – выразительными, искусственно созданная кожа – такой тёплой и живой на ощупь, а волосы – так головокружительно пахнуть. И зачем их создают такими, если предполагается, что они никогда не будут трахаться ни с кем? Или ни один человек не был достаточно близок к Блонди, чтобы почувствовать это на себе? Как к тому долбаному цветку?       Придвинувшись к нему вплотную, неожиданно для себя чувствую, как у меня встаёт. Вот сука! Яростно сжимаю кулаки, так, что ногти впиваются в ладони. Глаза застилают слёзы бессильной злости. Весь день в напряжении, а теперь, когда думал, что можно хоть немного расслабиться... Ненавижу себя за это! Впервые в жизни Ясон услышал меня, когда я попросил остановиться, и почти сразу собственное тело в который раз предаёт меня, так некстати отзываясь на тепло его тела рядом. Хоть бы он не заметил. Пожалуйста. Он же не упустит случая выдать язвительное замечание, что моё тело честнее моего языка! Если сейчас я услышу эти слова... Это всё испортит.       Обнимающая рука поглаживает моё плечо.       – Что с тобой? Ты так напряжён.       – Ничего.       – Рики?       – Всё нормально.       Прикусываю губу, чтобы сдержаться, не разреветься и не застонать от желания. Но вспыхнувшая лампа с моей стороны кровати сводит мои усилия впустую. Теперь он видит и мои мокрые ресницы, и мой стояк. Резко отворачиваюсь и прячу лицо в подушку.       – Рики, – ещё раз зовёт Ясон. – Что не так? Объясни.       Он ласково гладит меня по спине.       – А что, ты не собираешься, как обычно, сказать что-нибудь типа того, что моё тело честнее, чем мой язык? Это же твой любимый способ издеваться.       – Нет. Если ты действительно не хочешь, я не буду трогать тебя сегодня. К тому же тебе нужно выспаться перед первым рабочим днём.       Ясон разворачивает меня к себе лицом и вытирает слёзы с моих век.       – Ты сможешь уснуть?       А, пошло оно всё! Тянусь губами к его губам. Прежде чем закрыть глаза, успеваю заметить, что он улыбается, не насмешливо, а... тепло? А потом, когда он, как обычно, перехватывает инициативу, мне уже наплевать, я просто хочу почувствовать его член во мне.       – Забудь обо всём, что за пределами комнаты, – шепчет он. – Есть только я и ты.       – Не тяни, – выдыхаю в коротком перерыве между поцелуями.       – Ты уверен? – чёрт возьми, этот его шёпот всегда заводит меня ещё сильнее!       Уже не в состоянии сдержаться, провожу ладонью по своей груди, но Ясон отводит мою руку.       – Ясон, чёрт побери!       Он склоняется к моей груди, тепло целует соски, дразнит влажным языком, пощипывает и сжимает пальцами, заставляя меня стонать от острого удовольствия на грани боли, я уже не могу без этого. Я задыхаюсь от этих ласк, моё восприятие его прикосновений обострено в миллионы раз, как будто каждый миллиметр моей кожи чувствует близость его тела. С ним всё моё тело – одна большая эрогенная зона... Выгибаюсь навстречу его поцелуям, провожу ладонью по его спине, сжимаю рукой прядь светлых волос.       – Ясон...       – Чего ты хочешь?       – Чёрт, ты же знаешь! Трахни меня уже!       Ясон чуть улыбается, и через несколько секунд я чувствую, как в мою задницу проникают скользкие пальцы. Как всегда, он безошибочно находит, где ласкать меня, чтобы довести до безумия. Он совершенен физически, да, и в этом тоже. Чёртова ты машина для траха! От первого надавливания его пальца я дёргаюсь и вскрикиваю, как от удара током. Не останавливаясь, он растягивает меня, продолжая целовать мою грудь. Дерьмо, когда подготовка была реально нужна, то хер тебе, а сейчас тянет, как будто это первый раз! Обхватываю свой член, не в силах ждать, но он заставляет меня разжать пальцы, легко преодолевая сопротивление.       – Ясон! Ну хватит издеваться!       Он ложится на меня, и наконец я чувствую, как он вставляет мне. Это ощущение вызывает у меня стон. Жду, когда он начнёт двигаться, но он входит на всю длину и замирает, глядя мне в лицо.       – Чего ты медлишь! Продолжай!       Да, чёрт побери, его тело совершенно. Это всё, о чём я могу думать, пока во мне медленно скользит его горячий член. Гладкая кожа, у людей такой не бывает. Крепкие мышцы пресса, когда он, приподнявшись надо мной, опирается на руки, давая мне возможность провести рукой по его животу. Запах его тела и волос. Учащённое дыхание, я никогда не слышал, чтобы он стонал. Это я вскрикиваю от невыносимого удовольствия при каждом движении его члена в моей заднице. И ему это нравится, слышать, как я кричу.       – Не сдерживайся, – шепчет он, склонившись к моему уху, и перестаёт двигаться. – Я хочу слышать тебя.       – Чёрт, Ясон! Не останавливайся, двигайся! Быстрее!       Он продолжает, ускорив темп. Я уже на грани, уже чувствую, как сокращаются внутренние мышцы, и взгляд синих глаз, сосредоточенный на моём лице, взвинчивает страсть до предела. Схватившись за его плечи, не видя ничего вокруг, только его надо мной, вскидываю бёдра навстречу его движению и содрогаюсь в оргазме, не в силах сдержать крик. Ясон не прекращает трахать меня. Взгляд всё так же прикован к моему лицу.       – Ясон...       – Ещё немного, – шепчет он и входит до предела.       Пытаясь успокоить дыхание, лежу и прислушиваюсь к ощущениям. Через несколько секунд его член увеличивается внутри меня и пульсирует. Ясон с удовлетворённым вздохом закрывает глаза, потом приподнимается, выходя из меня. Смотрю ему в лицо, пока не опускаются веки. Сейчас мне нужно отдышаться, отдохнуть от сумасшедшей страсти, но и смотреть на него после оргазма тоже хочется. Сердцебиение потихоньку успокаивается. Мысли ленивые и сонные, как обычно после секса с ним. Как ему удаётся, кончая, издавать только более громкий вздох, даже не стон? Или его ощущения не так ярки, как ощущения человека? Надеюсь, я ошибаюсь. И где он научился всему, что умеет в постели, если я был первым, кого он трахнул? Надо будет спросить как-нибудь при случае... Хотя я не уверен, что хочу знать ответ.       Не открывая глаз, чувствую, как Ясон стирает влажной салфеткой сперму с моего живота и члена. Неприятное ощущение, холодной салфеткой по разгорячённой коже. Только теперь до меня доходит, что в этот раз кольцо не сжимало мой член, не давая мне кончить, пока Ясон не решил, что уже можно.       Когда дыхание немного выравнивается, смотрю на него. Он лежит рядом, опираясь на локоть, и рассматривает меня. Увидев, что я открыл глаза, он поглаживает меня по щеке большим пальцем.       – Ты в порядке? - спрашивает он.       – Да, всё в норме.       – Хочешь повторить?       Вот это уж точно тянет на сюрприз. Не помню, чтобы Ясон раньше спрашивал, хочу я или нет. Обычно он просто возбуждает меня по несколько раз за ночь, не реагируя на мои протесты, и когда он останавливается, я выжат досуха. Кажется, для его выносливости не существует предела. А я почему-то чувствую себя уставшим, хотя и не выходил из квартиры весь день. Проверить, услышит ли он отказ?       – Если тебя серьёзно интересует моё желание, то не сегодня. Всё, на что меня хватит, – просто полежать рядом с тобой.       Ясон ложится на спину. Делаю несколько глотков воды из бутылки на столике, выключаю лампу и ложусь рядом. Он обнимает меня, я прижимаюсь к его боку. Всё-таки услышал. Наверно, что-то на самом деле начинает меняться. Глубоко вздыхаю и улыбаюсь. Ощущение удовлетворённости ещё не ушло, и пусть завтра снова будет что-то не так, на этой сраной планете не бывает, чтобы всё было хорошо, но сейчас мне хочется просто прижиматься к его тёплому боку, закрыв глаза, и ни о чём не думать. Не хочется разговаривать, не хочется шевелиться. Забыть обо всём, что за пределами комнаты, как он сказал. Поддаться сонной расслабленности и уснуть, вдыхая запах его волос.                         ***       В комнате уже совсем темно, по крайней мере, для человеческого зрения. Мне темнота не мешает смотреть, как Рики засыпает, опустив голову мне на плечо. Пальцы его руки, лежащей на моей груди, сонно шевелятся. Дыхание ровное. Сегодня он слишком много нервничал, это утомило его. Я, как ни странно для Элиты, тоже чувствую себя уставшим. Не физически, разумеется. Уставшим от бессмысленно проведённого дня и бесплодного словесного поединка с Раулем. Лучше бы я поговорил с Рики утром, объяснил, что ему не о чем беспокоиться. Я не понимаю, что с ним было, когда я приехал. В квартире тепло, почему ему было холодно? Он дрожал всем телом, забившись под одеяло в позе эмбриона. Реакция организма на стресс? Это с ним не впервые. Я видел копию файла о нём, оставшегося в Гардиан. В тот год он мог умереть, как умерли остальные три мальчика, которых привезли в Гардиан вместе с ним.       Рики вздрагивает. Он почти уснул, но теперь я чувствую, как напряглось его тело. Через две минуты он прижимается ко мне и крепче сжимает меня в объятиях.       – Что с тобой?       Обняв его за плечи, смотрю ему в глаза.       – Ничего, воображение разыгралось некстати, – уклончиво отвечает Рики.       Не отвожу взгляда от его лица. Я хочу знать, что его тревожит.        – Просто... мне представилось, что однажды твои провокации всех вокруг приведут к тому, что тебе перепишут личность, – неохотно признаётся он.       – Не бойся этого, Рики, – стараюсь, чтобы мой голос звучал успокаивающе, и глажу напряжённое плечо. – Обещаю, до этого не дойдёт. Засыпай. Всё будет хорошо.       – Ну да, конечно. Я не такой тупой, чтобы поверить в это.       – Насколько это возможно на Амои, – поправляю себя.       Продолжая поглаживать его, чувствую рукой, как напряжение уходит из его тела. Но... Я не знаю, как, но я чувствую, что его беспокоит ещё что-то. Легко целую его в лоб.       – Спи. С нами не случится ничего плохого, обещаю. В Эосе будут обсуждать нас ещё какое-то время, а потом случится что-нибудь, что переключит на себя внимание Элиты. Главное, будь осторожен на работе. Ты ведь знаешь, что подполье – не самое безопасное место.       – Я же обещал, – бормочет Рики, уже засыпая. – Но если посмотреть правде в глаза... Я же всё ещё в клетке. Она стала чуть больше, вот и вся разница.       Он глубоко вздыхает и прижимается щекой к моей груди. До него я не знал, каково это, когда с сердцем всё в порядке, но оно чувствует боль. Теперь знаю. Есть вещи, которые даже я не могу изменить. Он по-прежнему хочет свободы, и он заставил меня понять, что я хочу того же, но...       – Не только ты. Вся эта планета – клетка, Рики. И из неё не освободиться.