Тёмные воды моей души

Узкие улочки Константинополя освещал приятный тёплый свет уходящего за горизонт солнца. Красивые, ярко-оранжевые тона заката, местами приобретали красивый малиновый оттенок, а пушистые белые облака оставались по прежнему белыми, изредка пачкаясь в нежно фиолетовом и синем цвете. В главных покоях женской части дворца стояла напряжённая тишина разбавляли которую лишь глухой звон посуды при соприкосновении друг с другом и тихий приятный звук треска полено в достаточно большом камине стенки и узоры которого окрашены в золотой цвет, отличавшегося разве что оттенком. Несмотря на уютный и по-тёплому домашний интерьер покоев сейчас в них было тяжело даже дышать. Настолько атмосфера была накалённой, а воздух казалось отравлен. Для чего Хюррем собрала этих женщин вместе за одним столом- загадка. Может хотела позлить сестёр прекрасно зная о том что они в ссоре или переманить старшую из династии на свою сторону, а может и произвести впечатление. —Завтра мы поедем к Хатидже, присоединишься к нам? –поставив стакан с шербетом на стол обратилась Шах-Хубан к рыжеволосой хасеки. —Да с удовольствием. –с улыбкой на лице ответила Хюррем в то время как младшая сестра султана раздражённо прикрыла глаза, пытаясь, сдержать гнев. В покоях вновь воцарилась тишина. Хатидже отвернулась от присутствующих за столом демонстрируя своё раздражение и недовольство обращённое больше к сестре нежели в супруге брата. По крайней мере в данной ситуации. Это дворец Хатидже. Как Шах-Хубан может приглашать эту ведьму в её дом не получив при этом одобрения хозяйки?! —Госпожа, –обратилась Хюррем к Хатидже султан чем привлекла не только её внимание, но и Шах которая взглядом говорила сестре держать себя в руках. —Я вижу в ни к чему не притронулись и молчите всё время. Вы наверное устали. —Нет, –слегка приподняв уголки губ произнесла женщина. —Не устала. —Вы верно за Ибрагима-Пашу переживаете. Но на мой взгляд странно что ,именно сейчас такое случилось. Это просто удивительно. Иншаллах Паше-Хазретрели это не повредит. —Ты зря беспокоишься. Ибрагиму никто не сможет навредить. –с той же милой улыбкой произнесла Хатидже и нервно помешала ложкой миндальный суп. —Да и с чего ты решил, что что-то случилось? —Вам верно не известно ещё... –спокойно начала Хюррем глядя на младшую сестру супруга —В последнее время народ в государстве очень недоволен Пашой, а его любовь к европейской культуре только подогревает недовольство. Как бы он в немилость не попал. —Всем известно, что это просто слухи. –вмешалась Гюльфем-Хатун —Пара подлецов-не весь народ. —Разумеется, но эти слухи могут привести к серьёзным последствиям и сгубить Ибрагима-Пашу. —И что и с того?! –вспылила Хатидже смотря на Хюррем как разъяренный бык на красную тряпку. —Не смей вмешиваться в то что тебя не касается! Всем давно известно о том как уже на протяжении многих лет льёшь яд в уши повелителя, Хюррем! —Хатидже! –заставила обратить на себя внимание Шах-Хубан. —Похоже у тебя нервы сдают. Если хочешь идти к себе. Попробуй уснуть. Отдохни. Осадила Шах-Хубан младшую сестру серьёзным, но при этом спокойным и немного ласковым тоном, подкрепляя эффект леденящим, прямым взглядом. Женщина сразу успокоилась и с лёгким, едва заметным шоком смотрела на старшую сестру. Остальные присутствующие в лице Хюррем и Гюльфем-Хатун молча наблюдали за сестрами. —Мне не стоило приходить –каким-то уставшим, с ноткой грусти в голосе произнесла Хатидже —Я только из-за тебя оказалась здесь. После чего султанша поднялась и поспешила покинуть покои рыжеволосой госпожи. Проводив недовольную султаншу взглядом и поклоном вслед за ней отправилась и Гюльфем. Так же поклонившись женщина пожелала приятного аппетита и вышла вон за дубовые двери. Хасеки с неким шоком наблюдала за удаляющейся фигурой бывшего казначея гарема и переведя взгляд на Шах султан села на место, не имея даже представления как продолжать или же заканчивать ужин. •В коридоре, недалеко от дверей покоев. —Госпожа! –окликнула подругу Гюльфем-Хатун заставив госпожу резко остановиться посреди коридора. Подойдя ближе к Хатидже, наложница султана с сочувствием посмотрела на разгневанную супругу Визиря. —Что эта дрянь себе позволяет?! –громким шёпотом спросила Хатидже очевидно у подруги стоявшей напротив неё. —Не обращайте внимания. Она не может не уязвить вас. –спокойно дала ответ Гюльфем. —А Шах султан её поощряет! Она при мне поддержала Хюррем! —Признаться и я была удивлена –на выдохе ответила Хатун опустив взгляд в пол, но вскоре вернула его на султаншу —Она весь день провела с Хюррем вы успели с ней поговорить? —Ну конечно мы поговорили и к чему это привело?! –Хатидже сделала глубокий вдох и уже более спокойно продолжила —От этого разговора нет проку. Она просила не вмешивать её! –с горькой улыбкой сказала женщина —Как же я ошиблась с Шах-Хубан... Обе женщины поступили взгляд о пол. Каждая думала о своём, но мысли каждой были направлены в разное русло. Если Гюльфем с сожалением смотрела на Хатидже и думала о том как подбодрить подругу, то мысли Хатидже целиком и полностью были отданы во власть гнева и обиды на рыжеволосую ведьму. План мести уже готов осталось всё тщательно подготовить, выбрать подходящее время и можно начинать действовать. Наверное только эти мысли и грели душу младшей дочери покойного султана. •В покоях Хюррем султан. —Я не хотела огорчать Хатидже султан. —Ты здесь не причём, Хюррем –задумчиво произнесла женщина поднося стакан с шербетом к тонкой полоске губ —Хатидже всегда была очень... Ранимой. —Верно, –с лёгкой улыбкой на губах согласилась супруга падишаха всё ещё прибывая в шоке от действий старшей сестры возлюбленного —Особенно после недавних слухов, что поползли по дворцу. —Что за слухи? –с интересом спросила Шах-Хубан глядя на Хюррем. —Говорят у Ибрагима-Паши была связь с одной свободной девушкой за приделами дворца... –Хюррем взяла стакан со сладким напитком, и сделав небольшой глоток поставила его обратно —Я думала до вас дошли слухи... —Да конечно –как-то растерянно и немного сдавленно ответила брюнетка нервно улыбнувшись. —Горько что женщине приходится переживать подобное. Но в конце концов это просто слухи и госпожа с Пашой живут счастливо иншаллах. —Аминь. Ибрагим-Паша не из тех кого легко удержать. –Хюррем сдержанно усмехнулась —А Хатидже можно сказать сама невинность. —Верно, госпожа вроде как не поверила в слухи и даже женщину искать не стала. –Шах султан улыбнувшись согласно кивнула, но ничего не ответила —Но главное, что сейчас у них всё хорошо. Что было то прошло и забудем об этом. –улыбаясь сказала Хюррем и взяв в руку вазу с луком протянула её Шах-Хубан. —Сладости? •Покои Шехзаде Мустафы... В покоях старшего шехзаде слышался лёгкий смех маленького Джихангира который сидя рядом с братьями на диване увлечённо рассказывал о своих буднях быстро переключаясь на насекомых и животных которых мальчику доводилось видеть на территории дворцового парка. Мехмед пришёл относительно недавно. Ему удалось застать братьев за ужином и даже присоединиться к ним. Сейчас трое сыновей великого султана с тёплыми улыбками на лице с интересом слушают рассказы младшего брата, который увлечённый собственным рассказом не даёт и слова вставить родным братьям. —Я хотел взять эту гусеницу с собой, но Айан не разрешила! –обижено сказал мальчик покосившийся на свою няню. Мустафа, что всё это время смотрел за бесконечно меняющимися эмоциями на лице горбатого шехзаде, наконец не просто перевёл взгляд, но и задержал его на одалиске которая всё это время стояла в стороне, чуть дальше от входа в покои. Сложив руки в области паха девушка старалась сдержать вырывающийся наружу, задорный смех, но демонстрировала лишь широкую улыбку отводя взгляд в сторону или в пол. Естественно Мехмед так же бросал короткие взгляды на свою фаворитку и с огромным удовольствием тонул в этих прекрасных мраморных глазах, цветом пасмурного неба перед грозой и сильным ливнем... Сама Айан же пыталась не смотреть на обоих шехзаде дабы избежать тысячи и одного вопроса от маленького шехзаде, который может и не сразу, но обязательно вспомнит о влюблённом взгляде брата адресованному своей няне. Те кто имел дело с маленькими детьми наверняка должны понять это... —Она сказала что этого не стоит делать и она абсолютно права, Джихангир. –спокойно, ласковым голосом произнёс Мустафа переводя взгляд с младшего брата на Айан. —Ей не место во дворце. Она должна жить среди высокой травы и деревьев. Мехмед едва заметно нахмурил густые брови слушая старшего брата и сложив руки в замок опёрся локтями о колени. После чего перевёл немного недовольный взгляд на свою фаворитку. Ревность. В нём проснулась ревность. И главное к кому он ревнует свою Айан? К родному брату который никогда в жизни не тронет что дорого для него. —Михримах тоже запрещает. Говорит что из неё потом появиться прекрасная бабочка. –уже более оживлённо сказал мальчик глядя на брата Мустафу. Все присутствующие уже знали что этот оживленный тон голоса самого младшего сына падишаха означает. Всё начинается по новой. Все трое усмехнулись одинаковой мысли и приготовились слушать ещё как минимум три рассказа шехзаде Джихангира.  Энтузиазм, обречённого на горб, мальчика так же быстро потух, как и разгорелся. Сквозь окна и полупрозрачные занавески уже виднелись яркие звёзды, что свидетельствовало о скором отбытии ко сну. —Прошу прощения, шехзаде, но вам пора готовиться ко сну. –с улыбкой на лице произнесла Айан когда Джихангир наконец закончил свой очередной рассказ. —Айан права, Джихангир, уже довольно поздно. Тебе пора спать. –вмешался Мехмед. Мальчик с надеждой в глазах посмотрел на горячо любимого брата, вероятнее всего, надеясь, найти в тёмных, почти черных, карих глазах поддержку, но главный наследник улыбнулся и кивнул соглашаясь со словами шехзаде Мехмеда. Обиженно выпятив нижнюю губу Джихангир поднялся с дивана и подойдя к своей няне взял её за руку. Фаворитка шехзаде улыбнулась и поклонившись, отдельно каждому, шехзаде покинула покои ведя за руку мальчика. Стоило дверям закрыться как в покоях, в первые за последние несколько часов, воцарилась тишина. Невзначай Мехмед окинул взгляд покои старшего брата. Большая кровать с балдахином стояла посередине стены на низеньком помосте, занимая большую часть и без того достаточно тесной комнаты. По бокам от неё стояли подсвечники и небольшой высокий столик. При входе в покои в глаза сразу бросался длинный диван с разложенными на нём подушками. В глубине комнаты, а именно пространства напротив кровати, в углу стояло большое зеркало, а чуть поодаль от него письменный стол. Стены были окрашены в соломенный цвет, а так украшены разного рода узорами. Но внимание юноши привлёк несколько интерьер сколько книга лежавшая на письменном столе брата. Поднявшись с дивана Мехмед подошёл к столу и взял увесистую книгу в руки и внимательно стал рассматривать обложку. Мустафа так же молча следил за действиями парня даже не думая прерывать тишину. —Божественная комедия. –не очень громко прочёл Мехмед и бросив короткий взгляд на брата открыв толстую книгу в твёрдом переплёте неторопливо начал изучать страницы. —Это подарок Ибрагима-Паши. Данте Алигьери –вставая с дивана произнёс Мустафа и сложив руки за спину не спеша подошёл к письменному столу становясь напротив Мехмеда. —Можешь взять, но текст на итальянском. —Я его пока ещё не освоил, но я постараюсь. Я упрямый. А о чём это? —Об аде. –молодой мужчина опустил взгляд в пол —И о чистилище и о рае. О большом путешествии. О том какой путь человеческая душа проходит. Думаю автора Илахи-наме вдохновляла. —Как давно ты приехал во дворец? –закрыв книгу как бы невзначай спросил Мехмед глядя на старшего брата. —Мы ждали вас к ужину. —Мы приехали ближе к обеду. –с тёплой улыбкой на лице ответил Мустафа. —Я хотел зайти к тебе, но мне сказали что ты ещё утром покинул дворец. —Да. Мы с Ибрагимом и Хызыром-Хайреддином-Пашой на верфии ездили. –с такой же улыбкой ответил юноша —Паша рассказывал как они вместе с повелителем сбегали из дворца будучи ещё в санджаке. Парни синхронно пропустили лёгкие смешки. Видимо вспоминая свою неудачную попытку скрыться от однообразных будней в стенах дворца. После этого в комнате снова воцарилась тишина. Только, приятное, тихое, потрескивание дров в камине разбавляло, казалось гнетущую атмосферу. —Брат я не хочу ругаться с тобой...–внезапно начал Мехмед потупив взгляд о пол. —Няня Джихангира. Ты глаз с неё не сводил весь вечер. Всё же первенец рыжеволосой хасеки не смог унять бушующую внутри ревность, а мысль, лишь одна мелькнувшая мысль о том что его старший, горячо любимый, брат мог подумать о его возлюбленной в далеко не самом приличном ключе заставляла кровь кипеть в жилах. Проблема, здесь наверное, лишь в том что ревнует не тот, кто любит, а тот, кто хочет, чтобы его любили... Ревность-это как жидкость для разжигания костров, которую покупает неопытные туристы. Когда человек начинает подливать ревность в огонь любви, значит огонь сам по себе уже едва горит. Или пламя не греет и хочется его усилить. В общем, что-то точно не в порядке. Единственный сын черкешенки нахмурился, а взгляд казалось помрачнел. К чему клонит его брат? Да и почему он вдруг решил заговорить о какой-то рабыне? Сделав шаг вперёд шехзаде Мехмед встал почти в плотную к брату и негромко продолжил говорить. —Мустафа, Айан не просто няня Джихангира. –взгляд стал серьёзен, челюсть напряглась, а брови нахмурились —Она моя фаворитка, моя луна, моя женщина. Так что даже и думать о ней не смей! –сквозь зубы прошипел Мехмед и положив книгу обратно на стол покинул покои старшего брата. Старший наследник стоял в немом шоке. В какой момент его наивный, добродушный брат вдруг поменялся в лице? Стал таким грубым и холодным? Брови всё так же сведены вместе, а руки по-прежнему спрятаны за спиной. Впервые он всерьёз задумался о чувствах к противоположному полу. Нет конечно юноша и до этого думал об этом, просто сейчас это было как-то по-особенному. Особенно важно что-ли?... Айан действительно очень красива. На редкость красива. Но у Мустафы к ней просто интерес. Мимолётное влечение без намёка на сильную симпатию или влюблённость. А вот его младшему брату похоже девушка очень понравилась раз он так отреагировал на его случайные взгляды в адрес молодой особы. Но интересно далеко не это.... Раз Айан как сказал ранее Мехмед является его фавориткой, что она тогда делает рядом с Джихангиром в роли няни и рядом с Хюррем султан в качестве прислуги? Вопросов был целый Босфор. Но задать их наследник решил уже завтра...