златые локоны

“Златых кудрей приятная небрежность, Небесных глаз мечтательный привет”

Ородрет старался лишний раз не покидать своих покоев: после ухода Финрода здесь стало небезопасно. В отсутствии поддержки и сторонников тягаться с сынами Первого Дома – сущая глупость. А вопреки мнению Куруфина, глупым принц Нарготронда отнюдь не был. Двери распахнулись и в комнату из мрака коридоров шагнула нога в охотничьем сапоге – Келегорм. Ородрету даже не нужно было оборачиваться от туалетного столика, за которым он сидел, чтобы понять, кто может так беспардонно и при том по-хищному бесшумно ворваться к нему. Келегорма он не боялся: тот может избить, обругать, но не более. А вот тихий стук каблуков по гранитному полу заставил напрячься и выронить гребень из рук: если он пришел вместе с Куруфином, то добра точно не жди. – Кузен, как не вежливо не обращать на нас внимание. Не ты ли славишься своей страстью к этикету, – Келегорм в мгновение ока оказался позади и ласково положил руки на худые плечи, с силой сжав, удерживая на месте. Через отражение в зеркале Ородрет видел, что его глаза горели азартом и триумфом, точно при виде пойманной добычи. – Что вам нужно? – пришлось приложить массу усилий, чтобы голос не дрогнул. Ородрет сжал край стола, готовый бежать. – Нам нужна справедливость. – Куруфин опёрся плечом о раму алькова кровати напротив зеркала. – Вы уже её получили, город ваш ... – эти слова давались трудно, но с двумя братьями проще было согласиться, чем перечить. Не в его положении, когда Келегорм держит за горло. – О, нет-нет, мы пришли восстановить справедливость за твоего любимого брата, – Келегорм нежно провёл по распущенным волосам Ородрета, пропуская сквозь пальцы мягкое золото вьющихся локонов. Одно из достояний Третьего Дома. – Что... – теперь Ородрет искренне недоумевал. Он оглянулся через плечо на Куруфина, признавая в нём лидера и прося объяснений. – Так уж вышло, что ты видимо совсем забыл о Финроде. И о некоторых традициях. Он твой драгоценный старший брат, любимый многими, а ты даже не можешь выполнить такую простую формальность, как соблюдение траура? – Траур? – Ородрет непонимающе хлопнул оленьими глазами. – Финрод... Он ещё жив и вернётся! Не смейте говорить о нём, как о мертвеце! – он стряхнул с плеч руки Келегорма и вскочил на ноги, роняя набок стул. Глаза вспыхнули гневом и тут же потухли, когда Келегорм почти ласково провёл тыльной стороной ладони по его щеке, переместил на волосы и помял пальцами кончики. Во второй руке в свете светильником сверкнул металлический блеск ножа. Ородрет отшатнулся назад, упираясь в туалетный столик. Он рванулся в сторону двери, но путь оказался перегорожен Куруфином, а Келегорм схватил его за тонкое запястье, с силой дергая назад и кидай на столик, сметая с него всю косметику и засыпая пол вокруг множеством мелких осколков. – Нет-нет-нет, Турко, прошу, не надо! – Ородрет сделал тщетную попытку вырваться, но Келегорм крепко схватил его за волосы на затылке, выпрямляя и заставляя смотреть в отражение в зеркале. Шею царапнуло острое лезвие и Ородрет замер перепуганной косулей, пытаясь подавить рвущийся наружу плач. – Советую тебе не вставать на дыбы, иначе пострадают не только волосы, но ещё и твое хорошенькое личико. Ородрет не смел двигаться, лишь слегка повернул голову и скосил умоляющий взгляд в сторону Куруфина. – Куруфин, не надо ... Сделай что-нибудь... Я вам не мешаю, я... – Дело не в этом, глупый, – Куруфин снисходительно улыбнулся и подошёл к Ородрету. Он придержал принца за подбородок, проводя большим пальцем по чувственным губам. – Его Величество не должен забывать о традициях и подавать верный пример народу. Кто же поверит королю, что даже не может показать, как искренне любит брата. Он ведь столько для тебя сделал. Куруфин вновь сделал шаг назад, махнув Келегорму рукой. Тот встряхнул Ородрета за волосы, вызвав тихий вскрик, и срезал первую прядь волос. Резал – почти рвал – небрежно, больно, унизительно, иногда царапая шею или кожу головы, заставляя испуганно вздрагивать. Кончик ножка задел и рассек висок, пуская кровь. Ородрет не смог сдержать рыданий, стараясь быть тише и не злить феанорингов ещё больше. Смотреть в зеркало на себя было невыносимо, поэтому он зажмурил глаза, стараясь не задохнуться от страха. Одно неверное движение и... – Раскрой глаза и не реви, ты должен быть благодарен. Мы помогаем тебе поддерживать имидж любящего брата, – кончик ножа прошелся по острому ушку, оставляя полоску крови. Ядовитый шёпот Келегорма вселял отвращение к самому себе. Было мерзко видеть отражение: волосы безобразно обрезаны где-то по подбородок, где-то совсем коротко, что от некогда длинных, до пояса, волос ничего не осталось. Зарёванное лицо тоже не придавало красоты обычно очаровательному, но тут же забывающемуся лицу. Закончив, Келегорм грубо толкнул его в затылок, заставив упасть лицом на столик и с удовольствием оглядел работу. – Смотри, как красиво. Приберешься здесь, – Келегорм кивнул на пол и взглянул на Куруфина. – Ваше Высочество, мы оставим вас в одиночестве. Настоятельно приглашаем вас на сегодняшний ужин. Вчера вас не было. Так что приведите себя в порядок до вечера, – Куруфин мотнул головой, и братья ушли также будто их тут и не было, закрыв за собой двери. Ородрет медленно приподнялся на руках, раня пальцы и ладони об осколки стекла. Взгляд в зеркало подсказал, что лицо тоже в ссадинах. Порезанный висок ныл болью, горячая кровь стекала по щеке и с подбородка на светлые одежды. Ородрет всхлипнул и медленно сполз на пол, в ворох обрезанных волос, стекла, рассыпавшейся косметики и разлившихся духов. Слёзы текли по лицу уже безотчетно и не желали останавливаться, вызывая жгучую боль в царапинах. Он попытался стереть солёные слёзы, но размазал их ещё больше вместе с кровью. Ресто махнул на бесполезное дело, поднял руки и потрогал то, что осталось на голове, зарыдав ещё сильнее. Даже не подровнять – если только срезать под корень. За что? Да просто так. Развлечься им захотелось. Унизить ещё больше, показать ещё раз, кто сильнее. Поступили, как с животным, как с последней сволочью, как орки с пленными – превратили Нарготронд в Ангбанд.