— ты можешь не снимать обувь.
коля пропускает без лишнего пиздежа, принимает ваню в объятия своего квартирного запотевающего воздуха москоу-сити.— я слышал, как ты достаешь ключи, ты нервничаешь?
— хули я нервничаю?
коля не стесняется, коля никогда не стеснялся, он в принципе открыт для всякого рода неправильностям и бла бла бла. шоумен, хули. якобы морген, хули. веселый и с кривым кровоподтеком широкой улыбки на лице. у коли в квартире пахнет ковром и чайными пряностями, и вообще-то бессмертных это заходит.— ну, рассказывай.
— что рассказывать?
— ну, что это за хуйня была в тот раз?
— смотри короче..
ком в горле вани разгонит только хлесткая дворническая метла или лопата, которой скинут землю на его гроб. он просто понятия не имеет, как объяснить всё коле, чтобы это было честно, не обидело его, и при этом устроило обоих. колю как будто в этот мир с детства вытолкнули, его отпинывали носками берц гладкостриженные скинхеды. сейчас его вжимают в землю грубыми ботинками осуждения, плюс пропаганды ненависти, плюс чрезвычайное отчуждение и одиночество. слава. что ты получаешь? никакого завтра. завтрак, обед и ужин — пустота. вылизывай пыль с тарелки, будто это самое изысканное блюдо, и делай вид, что тебе это нравится. у коли глаза, как у собаки. только нос не мокрый. нос, как говорят, периодически покрыт белым порошком, когда коле особенно грустно и некуда тратить бабки. коля ковыряет заусенцы на покрасневших пальцах, он нервничает. он злится. ваня когда нервничает поправляет пушащиеся волосы. создается впечатление, что он нервничает постоянно. диалог тянется топорно, и лебедева отговорки не устраивают, раздражают пиздец. дверь загорается красной кнопкой «выход». ваня очень субтильный, он такой зефирно-меловой мальчик, крошащийся и нелепо копошащийся. коля знает, что он другой, когда ему не напряжно. колю, блять, бесит не расслабленный ваня. хотя такого ваню проще прижать.— ты понимаешь, что меня пиздец тошнит, что ты увиливаешь от диалога?
— нет, я просто попросил сделать чай.
— ты просто хочешь, чтобы я сделал какой-то типа дружелюбный жест, типа чтобы я показал, что, ну, у нас всё ок.
коле не ок. коля не ок.
— бля, нет, что ты параноишь вечно?
ваня закидывает ногу на ногу, расставляя руки на диване. чувствует себя на ступеньку выше — газлайтинг, очень похвально.— я просто тебя знаю, идиот.
коля стискивает зубы, откидывая голову. противно.— лучше, чем кто-либо.
сквозь воздушные нити, тихо, прерывая секундную тишину, которая по весу — вся планета.— что ты сказал?
— ты знаешь меня лучше, чем кто-либо, коль.
— оу, не пизди сейчас, мы общаемся два года, кам он, это не так много.
— но только ты видел меня считай любым. типа, я открылся тебе. очень сильно.
— серьезно?
нотки доверия в собственном голосе напрягают лебедева, для него это слабость и его от этого выворачивает наружу изнутри, — так выворачивает, что скользкие внутренности вываливаются на дорогуший ламинат из темного дерева и пачкают. ване придется убирать то, что осталось от коли. от коли осталось только имя и глаза, как у собаки.— ты мне правда важен, коль. и всё это дерьмо, знаешь.. выбивает из колеи, понимаешь?
бессмертных подвигается, чтобы смотреть ближе, смотреть на сердце, смотреть в душу, топиться в чернеющих зрачках, намеренно отдаваясь этой усладе. с ваней хочется уехать. сразу с планеты. у вани ебаный карт-бланш на колино тело, на колин разум.— мне типа.. ну хуево оттого, что ты из меня строишь врага, предателя, ну хз.
лебедев вслушивается в каждый микрозвук и рассыпается на тридцать девять тысяч кусочков, тридцать девять остаточных частичек того лебедева, который был здесь полгода назад. он верит. это плохо, это ужасно, но ему так хочется верить.— я не собирался уходить от тебя, коль. я не брошу тебя.
и ваня нащупывает холодную руку, влажную от пота, расцепляя пальцы, расковыривающие ранки у ногтей.— перестань так делать, тебе же хуже.
заботливо оглаживает трещинки на костяшках, коля не позволяет себе одергивать, но хмурится. ваня снимает собственное перенапряжение, просто касаясь его рук. просто рассматривая немногочисленные родинки и соединяя их пальцами, просто расслабляясь от пульса. по ощущению — четыреста двадцать ударов в минуту.— ты, блять.. ты.. пошел ты нахуй, ваня.
коля скалится и слова сквозь злобу протискивает, неприятно ему, воротит, противно. ваня поднимает глаза, что не так? и взгляд наивный, ласковый, вылизывающий. глаза как самое красивое зеленое небо над городом, где скоро кто-то умрет. примерно чертова дюжина человек и двое убийц, именуемые лживый и одержимый. коля не хочет слушать. ваня водит глазами, моргая часто.— ты можешь сказать хоть что-то хорошее, ты в порядке?
нотки возмущения и сразу после нотки волнения, нотки теплоты (самые яркие, основные).— мог бы, бля, если бы ты не вел себя вот так.
— как я веду себя?
а ваня берет обе колиных руки в свои, сплетая пальцы. коля как будто под водой, как будто она в уши заливается. и диск луны, размытый над поверхностью — лицо бессмертных прямо перед ним. смущение и давление. больно. больно в бездне застывающего дня, под голос, который звучит прямо у твоего лица как джазззз.— я тебе доверяю, ваня.
не отвечает на вопрос, смазываясь по русым ресницам. бензином смазываясь по мягким губам, уходящим далеко в подкорку, в глубину разума, отпечатываясь микроожогами на сетчатке, как от фонаря, как от бликов на разогретой апрельским солнцем дороге. ваня в губы чужие выдыхает. в выдохе — маленькая победа. в колином выдохе страх. колины глаза доверительно закрываются и доверчивый мальчик делает шаг вперед. шаг навстречу вечному круговороту. шаг навстречу змеиному гнезду — ваня тоже делает шаг вперед. закидывает ноги поверх колиных, на диван в обуви, какой кошмар. но в таком порыве как-то похуй. губы на вкус как большой секрет, который никогда никто не услышит больше. губы на вкус как запах больницы, как немножко тревожный запах лекарств, и как совсем приятно-шоколадное печенье. что это? поцелуй на вкус как недосказанность. как нездоровость. это — нездорово. коля водит по худым ногам вани, крепче стягивая хватку на бедрах. коля сжимает пальцы, ваня прикусывает нижнюю губу. вновь неясно, вновь невнятно, никакой правды. ванины пальцы украдкой под футболку на выдохе.— я тоже тебе доверяю, коль.
— ещё б завтра ответил, умник.
— узнаю своего колю.
своего. конечно твоего. на целую бесконечность твоего. кажется, коля не заслужил этого. и не ясно, не заслужил бесконечной мутности и неясности, или не заслужил ангельской ласки молочной кожи гладких рук, нежных, как..? нежных, как снег. как зефир. как дым сухого льда. как сверление зуба под анестезией. как теплая весенняя ночь после чьей-то смерти. как танец в темноте. нежных, как? нежные руки, выводящие узоры на животе коли. скользя по коже до мурашек, скользя к соскам. чувствительные, напряженные. одно касание пальчиками выводит громкий выдох и протянутые гласные. и у коли вопросы отпадают. он знает, что они вновь вернутся очень скоро. но коля по глупости по-богатому живет одним днем. значит сегодня ваня — его любовник. сегодня ваня его, сегодня ваня распушает его волосы, давя на затылок и не позволяя отстраниться. сегодня ваня настоящий, конечно, ваня всегда настоящий. конечно, коля всегда добрый. коля снова попадается. долгие поцелуи всегда остаются не только поцелуями, верно? коля отдаст свое тело, свое сердце он давно потерял. коля отдается без остатка, позволяя копошиться в собственной грудной клетке. лебедев просит себя любить. или, по крайней мере, любым способом проявлять любовь. застежка ваниной ширинки тянется вниз.с любовью, всегда твой коля.