Нарисуй меня как одну из своих француженок

Солнце в Тотспеле едва выглянуло из облаков, его лучи вальяжно раскинулись на акриловых красках, освещая их во всей красе. Полдень озарял лицо темноволосого мужчины, корпевшего над очередной зарисовкой. Это должен был получиться идеальный портрет, впрочем, как и все, ведь у парня действительно был талант. Берт оканчивал портрет господина Штицхена, уже старался нанести последний штрих, как его прервал беспардонный и настойчивый стук в дверь. Отложив краски и мысленно чертыхнувшись, гроза кабачных девиц поспешил открыть ее. -Лилит? Вот уж не ожидал тебя увидеть в столь ранний час!- улыбка появилась на лице Берта -Привет, Берт Лилит, не спрашивая разрешения Войти, слегла оттолкнула мужчину и сделала решительный шаг через порог. В нос ударил яркий запах свечей Мэри, которые помогают Берту справиться с мигренью. - Чем обязан такой даме? берт подошёл к Лилит со спины, обжигая ее оголенные плечи горячим дыханием, от чего та несколько засмущалась. - Берт, я уже не та Лилит, которую ты любил. Я изменилась. Ты же об этом прекрасно знаешь. - Селена пыталась не выдавать нескрываемую радость, которую прикрывала возмущением. - конечно ты давно не та Лилит, но я чувствую, что твоё тело отзывается так же на мои прикосновения, как в далёком для тебя прошлом. Это ещё раз доказывает, что у тебя ко мне что-то есть. - ехидная улыбка Берта не сходила с его лица. - Знаешь, можешь уже наконец отпустить мои плечи. Наглец. Беспардонный наглец.-Селена слегка закусила губу. Осмотревшись в излюбленной мастерской, селена присела на маленькую табуретку, неподалёку от незаконченного портера Роба. Взглянув на него оценивающим взглядом, Лилит отметила способность Берта «чувствовать людей». «Это даётся лишь поистине талантливым людям».- мысли Лилит уходили далеко в миры скрытых от посторонних глаз талантов Берта. -Лилит, моя милая Лилит,- произнёс Берт отчаявшимся голосом, эхом прошлого времени,- скажи мне, что надоумило тебя сделать столь ранний визит в мою мастерскую? Хищный, ястребиный взгляд темно-серых глаз Берта приводили в смущение и без того румяные щеки служаки. -Я хотела попросить тебя об одной небольшой услуге.- щеки Селены предательски заалели -Я весь во внимании.- берт упрямо фыркнул. Мужчина приготовился дописывать долгожданный портрет Роберта Штицхена. -Берт, я знаю, что в прошлом ты и Лилит были очень близки. Поэтому хочу, чтобы ты нарисовал меня. Обнаженной. Нарисуй меня как одну из своих француженок. - тон Лилит звучан решительно без доли неуверенности. Берт был потрясён. Он сразу же отложил краски и едва не опрокинул ненавистный портрет Штицхена. Насколько были близки они с Лилит в прошлом помнит только он, помнит каждое ее движение, каждый вздох утром в постели, вечерние стоны после тяжелых будней. Он не забыл вкус ее губ, тот самый, шоколадный, грубый язык, с которого так часто слетают иноязычные для их времени выражения, он помнит каждую родинку на ее теле, которую перецеловал не один раз в их общей постеле в мастерской. Берт не говорит новой Лилит, что куча ее кружевных платьев, панталон, нижнего белья лежат под кроватью и что он ни за что их не выбросит. Она смогла открыть в нем ту ранимую сторону души, которая не поддавалась самым искусным интриганкам по типу светской девицы Мэри, конечно. А Лилит смогла. Она научила его отдавать любовь, а не принимать, при этом оставаясь непринужденной и в меру хладнокровной. -Я согласен.- произнёс Берт, и на его лице отразилась хищная ухмылка, которая показалась Селене уж очень знакомой. «Я не помню любовь нашей прошлой жизни, но, похоже, люблю тебя в настоящей». Берт медленно посмотрел на Лилит, которая ожидала его распоряжения. -Раздевайся,- скомандовал мужчина -Что? Нахал! - недовольно скрестив руки на груди, Селена запротестовала - тогда я не смогу по-достоинству написать твой портрет. Тем более обнаженной. Моя память может мне изменить, не забывай. «Он специально вспоминает прошлую жизнь, где знал меня как свои пять пальцев. Играешь с огнём, Берт.» Селена была не из робкого десятка, поэтому решительно начала расстегивать корсет. Берт молчаливо, но с не спадающей с лица ухмылкой, стоял в сторонке. Прошло около двух минут, но Селена все ещё возилась с ненавистным корсетом, поэтому Берт взял ситуацию в свои руки. Он подошёл со спины к служанке Жозефины, нагло убрал ее руки от предмета одежды и грубо затянул верёвки на себя. Из груди Селены вырвался неожиданный стон, от которого художник понял истинные желания Лилит. Он начал потихоньку расшнуровывать каждый карманчик. -Поаккуратнее с моим корсетом, юноша, он мне ещё пригодится,- в голосе Селены слышалась игра -Я постараюсь, милая. Когда оставался последний кармашек, художник быстро притянул верёвки к себе, тем самым вызывая громкий стон у девушки, и грубо развернул ее лицом к себе.