Пыль

— Все хорошо, Сэмми, — говорю я. — Пойду, прогуляюсь. Тебе чего-то купить? Сэм пожимает плечами: — Минералку. Я киваю. — Дин, — он окликает, когда моя рука уже повисает в воздухе. — Что? — С тобой все… — Да, Сэмми, со мной все, — отвечаю я и хлопаю входной дверью. Иногда мне кажется, что с нами действительно уже «все» и выход запечатан навсегда. Улица пахнет дорожной пылью. Этот пыльный воздух отрезвил бы любого пьяного и, знаешь, у меня все в полном дерьме, Кас. Я смотрю на небо и глупо надеюсь, что ты сейчас свалишься оттуда, отмахнешься, мол, вызывали, и расскажешь, как нам убить левиафанов. Ты, конечно, не сваливаешься. Я, конечно, уверяю себя, что даже не ждал этого. У нас тут охота, плевое дело, ничего необычного. И мы тут одни, Кас. У нас нет Бобби, бар Эллен давно сгорел, да и она тоже… И ты, сволочь, исчез и не возвращаешься. Сэм говорит, ты умер. Бобби сказал бы, что, поживем — увидим. Я им не верю, Кас. Ты не мог просто взять, сдохнуть и бросить меня одного. Ты, мать твою, вытащил меня из ада, и не имеешь права оставлять меня здесь. Я говорю вслух, и люди оборачиваются мне вслед. Они думают, я двинулся. И Сэмми уже заждался. Так что, знаешь, что, Кастиэль? Тащи уже сюда свою пернатую задницу. Хоть на крыльях, хоть на автобусе, хоть пешком. Мне очень хреново, Кас. * Сэм ждет меня, уставившись в ноутбук. — Где моя минералка? — он откидывается на спинку стула. — Забыл, — я развожу руками и иду в душ. — Дин, — он наверняка опирается на косяк. — Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? — Мне кажется, что ты переигрываешь с психотерапией, — я огрызаюсь, но легче мне от этого не становится. — Послушай, так будет легче, если мы… — Не будет. Ничего не изменится от того, что я поплачусь тебе в жилетку. И никто не вернется. — Дин. Больше всего мне хочется сейчас смешать виски с пивом и посмотреть, что будет, в перерывах поглядывая порнуху. Но меньше всего хочется слушать целительную речь Сэмми, поэтому я закатываю глаза, вглядываясь в размытое отражение на мутном, запотевшем зеркале и говорю: — Хватит, Сэм, я серьезно. Свали к хуям. А потом стаскиваю рубашку, расстегиваю молнию на джинсах, и ему не остается ничего, кроме как смутиться и уйти. И мне очень хочется надеяться, что спать, а не задротить. Но вероятность того, что Сэм не придет по мою душу снова, такая же, как и то, что к утру ты вернешься. Нулевая, если точнее. Напор воды такой сильный, что мог бы разъебать кафель, но пыль въелась в кожу так, что даже не думает отмываться. Мы тут все в пыли.