Давай, выходи, сука

Люмин пробирала дрожь. Она сидела на холодном полу ванной комнаты, оперевшись на дверь спиной. Дышать становилось труднее с каждой секундой. Казалось, будто ей перекрыли кислород. Ей было страшно. Безусловно, она сильная девушка, она могла дать отпор, но не тогда, когда у неë с собой не было оружия. А с Тартальей иначе не справиться. Со стороны он всегда казался милым и добрым, однако, самое лучшее, что его характеризует — волк в овечьей шкуре. Фатуи всегда вызывали недоверие, в особенности одиннадцатый предвестник. Ничего не предвещало беды. Чайльд ушëл на совещание с другими предвестниками, перед уходом с любовью поцеловал Люмин в щëку, обещая скоро вернуться и принести букет цветов, если успеет за ним забежать. Однако принëс он далеко не цветы. Розочку из бутылки не назовëшь приятным подарком. Дверь за спиной ходила ходуном, казалось, что она скоро и вовсе слетит с петель. Стены дрожали то ли от криков по ту сторону, то ли от бесконечных ударов по ним. — Открой! — рыкнул Аякс, очередной раз ударив кулаком по двери. Было очевидно, что пока он бил не со всей силы. Ударь он так, как только мог, прочная дверь бы разломилась пополам. То, чего Чайльду не стоит делать — пить алкоголь. Стоило ему напиться, он начинал рваться в драки. Иногда мог дать в лицо случайному прохожему просто за то, что тот «не так» на него взглянул. Из Аякса начинала хлестать агрессия, которую он обычно сдерживал до тех пор, пока не начиналась честная битва, о которой была договорëнность. Однако тогда, когда он напивался, ни о каких договорах речи быть не могло. А потому все те, кто его окружали, всегда стремились уйти подальше, когда видели, что Тарталья собирается налить себе чего покрепче. — Не заставляй меня ломать дверь! — он был абсолютно серьëзен. — Давай, выходи, сука, ты ведь любила веселье! Так давай повеселимся вместе?! — дверь действительно бы долго не выдержала под его ударами. Люмин ещë сильнее вжалась в холодный кафель. Спиной она ощущала каждый удар, проходящийся по двери. Она не понимала, почему случилось именно так. Ничего не произошло, ничего не могло вызвать у Чайльда такую агрессию в её сторону. Выходит, вины Люмин в этом не было. Но никакие слова бы её не спасли, они бы только раззадорили Аякса, вынуждая того выйти на спор с применением грубой силы. В этот раз он выпил столько, что агрессии было через край, однако он ещё вполне уверенно держался на ногах и мог совладать со своей силой. Что было хуже всего. Ему либо не пить вообще, либо пить до такой степени, что он смог бы лишь беспомощно мотать руками и ногами из стороны в сторону, лëжа на полу и не в силах встать. Тогда он бы вызывал только смех, а не животный страх. Девушка обеими руками зажимала себе рот, боясь сделать вдох. Уже подрагивали руки и ноги, а из глаз вот-вот бы покатились слëзы, ведь она поняла, что без, в лучшем случае, синяков из ванной она не выйдет. — Аякс, прекрати, прошу! — на свой страх и риск крикнула Люмин, надеясь хоть как-то до него достучаться. За дверью всë стихло. Больше ничего не было слышно: ни ударов по стенам, ни шагов, ни криков. Люмин выдохнула. Казалось, можно было успокоиться. Но только казалось. В следующую секунду на дверь пришëлся удар такой силы, что она согнулась посередине, треснула, а Люмин, буквально получив удар в спину дверью, оказалась от неё отброшенной. Она ударилась головой об ванну, едва не потеряв сознание в ту же секунду, она держалась. На белом бортике остался отпечаток крови — слишком сильным был удар. В глазах поплыло. Она обернулась, увидев, как уже вся дверь покрыта трещинами, а в середине и вовсе зияет дыра, через которую видно обезумевшего от выпивки Аякса, который вот-вот уже сломает дверь до такой степени, что она перестанет быть препятствием на пути к Люмин. Картинка перед глазами окончательно размылась и начала темнеть. Последнее, что Люмин увидела — то, как Чайльд отбрасывает куски двери в сторону и делает шаг в ванную комнату.