Испорченная игрушка

В комнате стоял едкий запах табачного дыма, где-то в углу слабо горела лампа. Здесь, в этой пыли, сидели двое: Дазай и Чуя. Первый, сидя на подоконнике и смотря куда-то вдаль, держал в свисавшей руке догоревшую до фильтра сигарету. По его предплечью текла алая кровь. Осаму чувствовал облегчение, словно вся та боль, вся та тяжесть, что он ощущал последние несколько дней, покидала его вместе с красными потоками и ударялась каплями об пол. - Дазай, слишком глубоко... – голос рыжеволосого эхом отдался об стены, но тот, для кого это было сказано, даже не повернул голову – дай сюда, дурак. Чуя взял руку друга и пальцем провел по свежим порезам. Почувствовав движение, он поднял голову, но увидел лишь пустые глаза Дазая. Губы сухие. - Зачем ты это делаешь? Зачем? – отбросив чужое предплечье и схватившись за голову молчаливого собеседника, с горечью, с мольбой спросил Чуя. - А что? Если тебе можно не есть сутками, то мне теперь и лезвие в руки взять нельзя? Знаешь, в отличие от тебя я хотя бы люблю себя, а не мучаю собственное тело! – прошипел Дазай – Кто из нас еще больший дурак Чуя отпустил руки и лишь еле слышно произнес: «Ты уже мертв для меня, так почему ты еще жив». Услышал сказанное Осаму или нет Чую все равно не интересовало: его друг лишь молча отвернулся к окну и чиркнул зажигалкой, давая волю табачному дыму вновь заполонить комнату. - Думаю, у вас нервная анорексия, выпишу вам антидепрессанты – слова психиатра разбили Чуе душу. «Какая анорексия? Я же все контролирую… я сумею остановиться, только сброшу еще 1,5 килограмма, а потом полюблю себя и вновь начну есть все… Этот мужик несет какую-то чушь! Бред!». Но это были не шутки. Чуя не мог остановиться: он каждый раз обещал себе, что скинет еще 1-2 килограмма и начнет есть. Только вот с каждым днем его живот просил хотя бы о крошке съестного все больше и больше, а когда юноша поддавался на его требования, то вскоре все съеденное оставалось в туалете. Боль в глотке. Рвоту было вызывать все сложнее и сложнее, зато голодать было все легче и легче. - Я никогда не полюблю такого как ты – с ехидной улыбкой прошипел Дазай, после признания рыжика – как тебя вообще кто-то может полюбить? Слезы. Бессонная ночь. Душераздирающая боль, обволакивающая все нутро Накахары. «За что он так со мной? Люблю! Люблю! Только его! Я сделаю все ради него». Именно тогда Чуя впервые задумался о похудении… все из-за него… Сначала было голодно. Тот первый месяц питьевой диеты он не забудет никогда. Потом Чуе начало казаться, что можно продержаться на одном черном кофе, а потом, что и без него. Он глушил голод литрами воды. Часами лежал в ледяной воде. Падал в обмороки. А что с болью? Физическую боль по началу рыжик заедал горстью обезбола, а моральную топил во множестве тренировок. Он потерял контроль! Потерял его очень давно и сейчас уже не мог найти выход. Антидепрессанты Чуя игнорировал. Его главный антидепрессанты сидит здесь, прямо на подоконнике. Почему они сблизились? Все просто: Дазаю было скучно, а в Чуе он видел лишь подстилку, с которой можно приятно провести время. Он впервые узнал о болезни Чуи, когда после секса тот зарыдал, а на расспросы ответил, что «в сперме слишком много калорий». Волновался ли Дазай? Нет! Ему было абсолютно безразличен Чуя. Зато волновался Накахара… Видя новые порезы на теле любимого человека, хотелось кричать навзрыд. Сколько раз он зашивал новые раны Осаму. Сколько слез по нему пролил. И представить страшно! Но Дазай сидит здесь, рядом, но почему так больно. Нет! Нужно собраться! Кровь на полу из нескольких капель превратилась в небольшую лужу. «Ему нужна помощь! Нужно зашить!» - Давай зашью, пока не сдох - ответа не последовало – Дазай! - Делай, что хочешь, моя любимая игрушка! – безразличие так и слышалось во всех словах Осаму. «Значит, что хочу! Значит так!» Доля секунды и синие губы Чуи уже прижимались к сухим губам Дазая, который и не думал отвечать на поцелуй. Осаму лишь выдохнул табачный дым и, откинувшись, посмотрел на слезы Чуи - Игрушка… - ехидная улыбка выглядела слишком несуразно, но так шла Дазаю. Юноша схватил свою «игрушку» за ворот и со всей силы притянул к себе. Сигарету упала, а кровь запачкала одежду Накахары. В этот раз поцелуй был слишком глубокий, но почему-то какой-то бесчувственный. Все происходящее дальше напоминала один ночной кошмар. Чуя помнил лишь, как Дазай резко расслабил руки и свалился на него. Помнил, как трясущимися руками пытался набрать номер скорой. Помнил, как пытался оживить Осаму, но все зря… Дазая увезли врачи, а скончался он уже в больнице - слишком большая потеря крови. Вы знаете кого-то из его родственников? Он не знал, да и знать не хотел. Чуя ничего больше не хотел. Даже голод его не мучал. Без любимого Накахара не видел смысла жить. Уже придя домой, он не чувствовал ничего, кроме той боли, которая раздирает тебя на куски. «Антидепрессанты! Снотворное!»: разум Чуи был затуманен. Он вывалил оба пузырька с таблетками и проглотил все содержимое разом.