***
Чимин детей любит, хоть они и ужасно шумные. Его работа в саду, помимо нервотрёпки, на самом деле приносит ему радость. Парень вполне может реализовать тут свою заботливую и милую сторону. Дети его любят, тянутся к доброму воспитателю, который никогда не кричит, красиво читает сказки и разрешает иногда не спать на тихом часу. Даже косички красивые девочкам заплетает. Пока дети заняты завтраком, Пак следит, чтобы всё было спокойно, никто не поругался, и каша не оказалась на чьих-то волосах. Этих проказников он слишком хорошо знает. От созерцания своей группы его отвлекает звонок телефона. — Привет, Гук-и, — спокойно отвечает, немного удивляясь звонку друга так рано. — Привет, хён. Я тут по делу. Сможешь выйти сегодня вместо меня? — голос уставший, и Чимин слышит, как шмыгают носом. — Ты опять заболел? — Нет, у меня оказывается аллергия на пыльцу. Я чихаю, глаза слезятся, нос красный и заложен. Врач сказал, что из-за резкой и внезапной реакции организму даже на таблетках понадобится время, чтобы отойти, — парень громко чихает в трубку, — наши девочки меня даже не накрасят — нельзя раздражать глаза. — Блин, — он осматривает снова группу и тихо вздыхает, качая головой, — прости, сегодня никак не могу. Я в саду полный день, а потом меня попросили забрать ребёнка к себе на несколько часов. Не потяну же я его в клуб. — Ну, может, администраторам отдашь? Джин отведёт его в комнату персонала. — Я надеюсь ты шутишь, а не на полном серьёзе предложил мне привести в стрип-клуб пятилетку, — тихо произносит, чтобы дети случайно не услышали. Чонгук на том конце смеется, но сразу обречённо вздыхает. — Что мне делать? Сегодня не индивидуальные выступления. — Позвони Хосоку, он же знает твои части на шоу. — Чтобы услышать «отсоси потом проси»? — он тихо фыркает, снова чихая. — Ну так отсоси и попроси, — смешок. — Не издевайся, а. У него отпуск сейчас. — Я тебя умоляю, он, с вероятностью в сто процентов, залип в какой-то сериал и днями греет зад у себя во дворе, смотря его. Один день уступит. Я бы вышел, Чонгук-и, но сегодня вообще никак. — Ладно, извини, хён, пойду позвоню ему, выбора всё равно нет, — он тяжело, показушно и с надеждой вздыхает, всё ещё надеясь на спасение, но всё же прощается. Чимин убеждается, что их никто не слышит, и улыбается. Не стоит детям знать о второй работе своего милого воспитателя. На зарплату из детского сада, в котором он работает три раза в неделю, особо не разживёшься. В клубе парень работает уже давно, ещё с восемнадцати, и за четыре года ни разу не думал уйти. Там были его друзья, ему нравилась атмосфера и за счёт того, что клуб был известный и дорогой, посетители вели себя прилично. Те, кто не должен, даже не подозревали о ночной жизни облачка Пак Чимина, который с наслаждением танцевал стриптиз в гей-клубе. Парень об этом особо не распространялся, не хотелось потом сталкиваться со стеной стереотипов в глазах людей, которые сразу присвоят ему роль шлюхи. Пак с клиентами никогда не спал, даже на приватах. Большинство из тех, кто покупал у него личное время, даже не трогали парня, лишь смотрели на красивый танец, предназначенный только для них. День в саду проходит насыщенно и утомительно, поэтому к вечеру парень чувствует себя очень уставшим. Он дожидается, пока заберут всех детей, кроме мальчика, которого он должен забрать сам. — Хису, давай одеваться, — он зовет ребёнка, который играет с конструктором. — А мама когда придёт? — мальчик послушно подбегает к нему и садится на скамейку, чтобы ему обули кроссовки. — Она заберёт тебя чуть позже. Мы с тобой пойдем ко мне домой, поиграем немного, время пролетит быстро, — мальчик спокойно кивает и сам надевает легкую куртку, протягивая Паку руку. До дома идут пешком. Хоть и вечер, но погода хорошая и довольно тепло. Мальчик увлечённо рассказывает ему обо всём, что видит и что кажется ему необычным. Чимин просто молчит, иногда кивая и показывая, что слушает — слишком устал говорить за весь день. Заходя в квартиру, Пак помогает Хису раздеться и отправляется с ним на кухню. — Хочешь какао? — мальчик активно кивает, рассматривая все с интересом. Пока Чимин достает кружки и сладкий порошок, Хису незаметно убегает. Пропажу старший замечает только когда берёт кружки с приготовленным напитком и хочет позвать его в свою комнату, но не обнаруживает на кухне. В его комнате мальчика тоже не оказывается, как и в остальной квартире, что вообще-то очень странно. Чимин даже пугается на несколько секунд — вдруг он вышел из квартиры, но слышит голоса из приоткрытой комнаты Юнги. Заглядывая туда, Пак не может сдержать улыбку — Хису сидит на коленях у Мина и нажимает кнопки на клавиатуре, которая от каждого нажатия переливается фиолетовой подсветкой. Юнги ничего против детей не имеет. Поэтому, когда в его комнату робко зашёл мальчик и замер от подсветки, которой наполнена его комната, Мин был даже не против. Детские глаза загорелись, когда он заметил, как красиво светится клавиатура, на которой парень печатал. Не выгонять же его, раз Чимин не уследил. — Хису, почему ты убежал? — Пак открывает дверь шире, привлекая к себе внимание. — Простите, — мальчик сразу спрыгивает с чужих колен на пол и подбегает к воспитателю, — мама говорит я очень любопытный. — Мама права, — он улыбается, присев на корточки и берёт его на руки. — Просто нужно следить за детьми, раз взялся за это, — с легкой грубостью произносит Мин, смотря на младшего. Чимин смотрит в ответ, не так, как обычно, что привлекает внимание Юнги. Пак смотрит с лёгким раздражением, едва заметным, а потом, о боже, закатывает глаза, фыркает и уходит из комнаты, нарочно громко закрыв дверь. Мин удивленно смотрит в стену напротив. — Он, что, только что глаза закатил? — снова переводит глаза на дверь и спрашивает в пустоту. Такое он от парня получил впервые, но быстро закрыл на это глаза, продолжая работать. С Хису сидеть приходится недолго — его мама действительно постаралась приехать как можно быстрее, несколько раз извинилась и очень сильно благодарила. Чимин спокойно уверял женщину, что случиться может что угодно, и обычно она забирала сына одной из первых, поэтому нет никаких проблем. Единственное, чего искренне хотел Пак — спать. Ему нужно хорошо отдохнуть, завтра смена ночью, после которой у него есть несколько часов на короткий сон и с утра снова в сад.***
В клубе самый разгар ночи. Много людей с восхищением смотрят на танцоров, развлекаются, выпивают и отдыхают. Атмосфера легкой вседозволенности и возбуждения туманит мозги не хуже дорогого алкоголя. Чимин эти моменты обожает, как и взгляды, что к себе приковывает. Он выглядит потрясающе в своей клетке, которая немного возвышается над танцполом и столиками. Его тело, гибкое и пластичное, привлекает внимание и разжигает огонь в глазах. Сегодня он не раздевается, танцует лишь для поднятия настроения посетителей. На нём неприлично узкие кожаные штаны, в которых, на самом деле, не сильно-то удобно танцевать, но он профессионально не обращает внимание. На теле лишь вызывающая портупея, начало которой обвивает его шею ошейником, к которому крепится средней длины цепь — поводок. Волосы с мокрым эффектом уложены назад, на глазах акцент макияжем. После нескольких часов танца ему разрешают сделать небольшой перерыв. Он открывает свою клетку ключом, когда к ней подходит охранник, и спрыгивает вниз. Охрана — мера предосторожности. Пусть все в клубе цивилизованно, но были случаи, когда к танцорам, уходящим на перерыв, проявлялось излишнее внимание. Чимин останавливается у бара, отпуская охрану, и заходит за стойку, чтобы сделать себе безалкогольный коктейль. — Тебя отпустили? — Намджун, смешивающий коктейль, поворачивается к парню. — Не, просто перерыв. Я сегодня до победного танцую, — Пак открывает небольшую подсказку с рецептами, начиная искать то, что хотел бы выпить. — Тебе сделать что-нибудь? — Джун отдаёт напиток клиенту, улыбаясь и пленя какого-то паренька своими ямочками, после чего возвращает внимание танцору. — Неа, спасибо, ты же знаешь, я люблю сам играть в бармена, — Чимин тихо смеется, начиная доставать нужные ингредиенты и искать свободный шейкер. Намджун отвлекается, принимая ещё несколько заказов, пока Пак со знанием дела устраивает шоу ловкости, которому Ким его когда-то научил. Он спокойно наливает себе в стакан разноцветную жидкость слоями и берёт трубочку. Из-за стойки никуда не уходит, а Джун и ещё два бармена привыкли, что Пак проводит тут свои перерывы. Он никогда не уходил в гримёрку или комнату отдыха, чтобы не терять запал и не выскальзывать из этой атмосферы. Потом нужно время, чтобы войти обратно. Ему больше нравится смотреть, как Ким делает красивые напитки, поджигает шоты и развлекает посетителей. — Эй, парни, выполните просьбу? — привлекает внимание обоих один из клиентов, что опирается на барную стойку. Ему на вид меньше тридцати, одет стильно и дорого, внешне приятный и явно выпивший. — Что за просьба? — бармен тихо хмыкает, пока Чимин сидит на стуле рядом, закинув ногу на ногу, и потягивает через трубочку свой напиток. — Я долго ждал, когда он спустится, — кивок головы на Чимина. — Ваш поцелуй, и я плачу хорошие чаевые каждому. Пак с хитрым блеском смотрит на бармена и растягивает пухлые губы в блядской улыбке. Просьбы о взаимодействии персонала — обычное дело. Кто-то платил за то, чтобы приглянувшиеся танцоры танцевали вместе какое-то время, кто-то, как этот парень, хочет увидеть поцелуй. Они вправе отказать, конечно, не все работники этого клуба имеют нетрадиционную ориентацию, и это уважается. — Тогда сначала деньги, — Намджун пожимает плечами, опираясь ладонями о стойку и усмехается, смотря на клиента, который достает кошелек. Им не впервой целоваться, они со всеми друзьями перецеловались на заказ, но не более. Деньги опускаются перед ними, бармен их забирает и притягивает за цепь на ошейнике Чимина к себе. Пак легко выгибается, приоткрывая пухлые губы, и вплетает пальцы в короткие шоколадные волосы на чужом затылке. Киму, без сомнений, нравится целовать эти пухлые горячие губы, которые он легко кусает. Младший приоткрывает рот, пропуская чужой язык, и сразу касается его своим. Чимин ощутимо ниже, и когда цепь начинают наматывать на кулак, ему приходится привстать на носочки, чтобы не прерывать поцелуй. Его пальцы сжимают пряди на затылке бармена, а поцелуй становится только глубже. Намджун пальцами свободной руки скользит под ремни на ребрах, обводя кожу, но руки не опустит даже на бедра, соблюдая границы. Поцелуй прерывается с тихим стоном младшего, а между влажных губ тянется тонкая ниточка слюны. Клиент не отводит от них возбуждённого взгляда. Первые разы Чимину казалось это странным, он даже отказывался, а потом привык. Кто-то заказывает порно по своему сюжету, а у них просто смотрят на поцелуи. — Могу я угостить тебя выпивкой? — мужчина выдыхает, смотря на танцора, который скользит юрким язычком по нижней губе. — Извините, я не пью на смене, — сладко улыбается, подмигивая, и смотрит на часы. Его перерыв окончен. Он снова уходит в зал, поднимаясь в свою клетку и закрывается. Остаток смены проходит в приподнятом настроении, никто не портит атмосферу и не создает конфликтных ситуаций. Парень чувствует усталость, но она приятная. Он проспал сегодня большую часть дня, до открытия сада сможет ещё даже что-то посмотреть, а не спать. В комнате для персонала переодевается Чонгук, который успел чихнуть за последние две минуты раз шесть. Он полусонный и тормозит, когда переодевает штаны, почти засыпая, спустив их ниже колен. Чимин тихо смеется с него, но тоже хочет переодеться, искусственная кожа на ногах создаёт какой-то ад — слишком жарко. — Ты как танцевал-то сегодня, Гук-и? — садится рядом с младшим, немного толкая его в плечо. — Чихал постоянно. Ко мне каждые двадцать минут кто-то подходил и спрашивал в порядке ли я, — он зевает, пытаясь снова не чихнуть. — Какой-то мужик хотел, чтобы меня в клетке поцеловал новенький охранник, но я, пока пытался ему объяснить про аллергию, чихнул трижды и тот сам понял. — А таблетки помогают? — Да, по крайней мере, я не наматываю сопли на кулак и почти не реву, — он вздыхает, поднимаясь, и всё же переодевает многострадальные джинсы на спортивки. — Чимин, ты тут? — в комнату забегает администратор и сразу выдыхает облегчённо. — Хух, ты ещё не ушёл. У тебя приват. — Что? Не-е-е-ет, Джин, нет, — он качает головой, заламывая брови недовольно. — Мне в сад с утра, я не успею. Мне ещё все это с себя смывать и в порядок приводить. — Облачная трансформация отменяется, пойдешь покорять дошколят, — смеётся Чонгук, за что получает подушкой в лицо, не успев среагировать, но это не помогает. — Зато они могут поиграть в животных, — намекает на ремни и поводок. — Гук-и, закрой рот, — мило улыбается Пак и снова смотрит на администратора. — Скажи, что я ушёл, пусть закажут другого. Вон Чонгука, уникальное шоу — танец на пилоне с перерывами на «прочихаться» и поспать. — Это Донхён. — Чёрт, — вздыхает и застёгивает штаны, которые успел расстегнуть. Это его постоянный клиент и очень хороший мужчина. На приватах он только смотрит, иногда может поболтать, выпить вина и угостить чем-то вкусным. Он не заказывает никого, кроме Чимина. Причину такой увлечённости никто не знает, но Кан Донхён довольно уважаемый человек, всегда хорошо платит танцору, и не требует ничего экзотического. — Он попросил, чтобы ты был с кляпом, — почти не требует, — и просто танец, не раздевайся. — И часто он такое просит? — Чонгук немного удивляется, притягивая к себе мицелярку и ватные диски, снимая макияж. — Очень редко, — Чимин ловит шарик на ремнях, который ему кидает Джин. Поднимает на уровень глаз и вздыхает. — Нет, ну он серьёзно? Я же слюнями пол залью. — Почему у нас нет камер в комнатах, я хочу это видеть, — Чонгук сонно смеётся, водя ватным диском по лицу и громко чихает. Чимин решает ничего не менять в своём внешнем виде, ему вполне нравится то, как он выглядит. Штаны бы он эти сексуально с себя в жизни не снял, но раз не надо, то славно. Находясь перед нужной дверью, он всё же застёгивает на себе кляп и смотрит в зеркало сбоку. Его губы довольно привлекательно обхватывают чёрный шарик, но для него это выглядит немного странно. Его танец проходит спокойно, музыка медленная, от него не требуется никакой акробатики, лишь показать красоту и пластичность своего тела. Станцевав несколько танцев он, по чужой просьбе, перемещается на колени мужчины, соблюдая определенную дистанцию. Тот сам снимает с его рта кляп и застёгивает на шее, оставляя болтаться. Рот Чимина влажный от скопившейся слюны, и очень хочется вытереть, но не позволяют. Его заказали на час, и весь этот час он танцевал, выбившись из сил окончательно. По завершении у него оставалось меньше двух часов, чтобы привести себя в порядок, а ему до квартиры ехать в другой конец города, даже на машине долго. Выйдя из комнаты, он сразу натыкается на Джина, который протягивает ему его же вещи. — Идём, я подвезу тебя. — Мне бы хоть переодеться. — Забей, потом вернёшь всё, пошли. Чимин спорить не стал. Юнги дома всё равно спит мёртвым сном — опять тестировал игры до самого утра, поэтому ему ничего не угрожает. Благодаря тому, что Джин не боится нарушить пару правил дорожного движения, до дома Пака они доезжают за рекордные тридцать минут. Парень благодарит друга и выбегает из машины, забрав свои вещи. Он быстро поднимается на этаж, тихо открывает дверь ключом и заходит, стараясь также тихо ее закрыть. Дело сделано, он спокойно выдыхает и поворачивается, натыкаясь на охреневший взгляд. — Привет, — Пак сглатывает, не ожидая увидеть в коридоре Тэхёна — друга Юнги, который иногда ночует у старшего. — Сделаешь вид, что не видел меня? — если с Мином у них общение далеко от мирного, то вот с этим парнем они в довольно неплохих отношениях. Правда, за счёт того, что он друг Юнги, перед ним Чимин тоже играл роль воздушного облачка приторной сахарной ваты. Тэхён смотрит на него как олень на фары автомобиля, явно внутренний мир перевернулся. — Чёрт, Тэхён, отомри, мне в детский сад нужно собираться. — Чувак, не говори мне про детский сад с кляпом на шее, — Ким наигранно морщится, всё же отходя от удивления. — Умоляю, помоги. Мне очень нужно в душ, и я очень голодный, пока я буду мыться, сделай мне какао и пару бутербродов. Буду должен, — просит с мольбой в голосе, пока быстро забирает из комнаты одежду, чтобы переодеться. — Ты работаешь… — он всё еще осоловело смотрит на Пака, что забежал в ванную, останавливаясь в дверях, — надеюсь, мои догадки не верны, и ты идешь мыться не потому что тебя… — Нет, Тэ, меня не трахали, я всего лишь танцую стрип, — смеется и закрывает дверь в ванную, за которой сразу слышится шум воды. Тэхён испытал слишком много шока, решив просто сходить в туалет. Теперь, нарезая хлеб и колбасу, он пытается понять, когда облачко Чимин перестал говорить милым голосом, добавлять уменьшительно-ласкательные суффиксы и начал выглядеть как что-то незаконное. Спустя пятнадцать минут к нему на кухню заходит Пак, полностью вернувшись в привычное состояние. На нём белая футболка, поверх которой накинута бежевая рубашка, и белые брюки. Волосы аккуратно уложены в ровный пробор, а от макияжа стервы не осталось и следа. — Пока я кушаю, можешь спрашивать, но обещай, что не скажешь хёну, — Чимин падает на стул, тихо застонав от физической усталости, и притягивает к себе тарелку с едой. — И спасибо, что приготовил. — Почему хёну не говорить? — Ким наклоняет голову в бок, немного не понимая ситуации. — Ему ещё рано. Я не наигрался. — Так ты специально? — парень удивлённо вскидывает брови. — Ага. Он слишком горячо бесится, не могу заставить себя прекратить. Вызывать его эмоции таким способом — как наркотик. — Глупый. Ты бы понравился ему, если бы не провоцировал. — Думаешь? — он даже прекращает жевать бутерброд. — Да, я хорошо его знаю, ты в его вкусе, но он не любит подлиз, — Тэхён уверенно кивает, подпирая голову рукой. — Вот и отлично, потом проверим, — хмыкает и с наслаждением отпивает какао. — Ты такой непривычный сейчас. — Тэхён-и, спасибо, что приготовил мне покушать, я так устал крутить своей попкой в клетке, — немного повышает тон голоса, слегка дуя губы, но сразу меняется в лице, становясь таким же, как секунду назад. — Так лучше? — друг смеётся, удивляясь про себя, как всё же люди много скрывают. — Так, где ты работаешь? — В стрип-клубе, я там уже года четыре танцую. — А в каком? — Опиум, — Ким удивляется в очередной раз, услышав название элитного гей-клуба. Неудивительно, что Чимину удаётся всё скрывать, не каждому хватит денег попасть в это место. — Воу, нехило. И часто ты с кляпом на шее танцуешь? — Чимин тихо смеется, прикрывая рот рукой. — Нет, я вообще должен был раньше прийти, но, когда смена закончилась, мне заказали приват. — А не страшно? — Приват? — Тэхён кивает. — Нет, нас запрещено трогать без разрешения, даже если мы танцуем возле гостя. Сначала у танцора спрашивают, потом трогают, если разрешили. Нарушаешь правило — штраф, нарушаешь дважды — блэк лист. С интимом та же хрень, но у нас его оказывают единицы. На привате клиент может выбрать какой-то конкретный элемент образа, или его отсутствие. Сегодня я не раздевался, но был с кляпом во рту половину времени, — Чимин задумчиво подпирает голову рукой, вспоминая. — Как-то раз я танцевал в спортивных штанах, свитере и варежках, по просьбе клиента. Правда мне нужно было залезать на пилон, а не просто танцевать возле, и я чуть не убился, пока не разделся. — У людей такие странные предпочтения, — он тихо хмыкает, воруя из вазочки на столе шоколадную конфету. — Да, иногда я удивляюсь насколько. — А не боишься, что тебя заметит вдруг кто-то из родителей твоих детей в саду? — Ким с удовольствием съедает сладость, комкая пальцами бумажку. — Сам подумай. Если в гей-клубе окажется мать или отец кого-то из детей, я буду последним, к кому возникнут вопросы, — парень тихо смеётся, пожимая плечами. Он сам много думал об этом, но уверен, что даже если так случится, все сделают вид, что ничего не было. Разговор затягивает на все оставшееся время, которое есть у Чимина. Тэхён довольно приятный собеседник, они иногда сидели вот так на кухне, когда Пак собирался на работу, а Мин отсыпался, потому что выходной. В разговоре парень вспоминает, что у Кима скоро день рождения, на который его пригласили совсем недавно, и план на поражение Мин Юнги складывается сам собой. — Тэхён-а, а ты уже думал, как хочешь отметить свой праздник? — Думал снять дом и закатить вечеринку, хочу оторваться. А что? — А не хочешь у меня в клубе? Я выбью хорошую скидку у администратора на столик, мы в хороших отношениях. Только мне придётся потанцевать пару часов, — хитрая улыбка расплывается на пухлых губах. — Это отличное предложение, вот только хён же…ах ты, — он копирует улыбку, понимая чужой план. — Ты используешь мой праздник в таких грязных целях, но я согласен. Слишком хочу увидеть лицо Юнги, когда он увидит тебя. — О, твоё сегодня было весьма красочным.***
Полторы недели до праздника пролетают незаметно. Чимин легко договорился о брони на столик, за что ему влепили пару странных приватов, дополнительных смен. Ещё несколько часов танца в подвесной клетке в день икс и сольное выступление, но это уже по его просьбе. Он бы очень хотел увидеть лицо Юнги, уверенность в том, что оно будет неповторимым — сто процентов. До назначенного дня он уверенно продолжал раздражать старшего, только лип к нему ещё больше. Злость в этих глазах притягивала и манила настолько, что скрывать свою внутреннюю сучку становилось намного сложнее. Чимина от Юнги крыло с каждым разом всё сильнее, до встречи с этим парнем он не знал, что его может привлечь кто-то настолько сильно. У него и не было плана бесить соседа по квартире, но как-то утром, на излишнюю заботу, тот отреагировал вспышкой раздражения и все, Пака проняло немного. Каждый раз, видя злого Мина, хочется, чтобы тот сорвался и припечатал к стене, выбивая из Чимина ванильность определёнными методами. В день праздника Чимин искренне и очень мило поздравляет Тэхёна, который зашёл к ним домой. На все вопросы Юнги о том, как друг сумел выбить место в таком клубе, оба загадочно улыбались. Пак вился вокруг них, предлагая вкусный тортик и чай, и буквально видел, как у старшего дёргается глаз. Сам Юнги за последние дни начал искать новое жильё, потому что терпеть Пака, от которого пёрло потребностью во внимании, уже нет сил. То, что Тэхён с ним спелся, бесит еще больше. Мин всё чаще стал замечать странные эмоции в чёрных глазах, какие-то инородные и непривычные, их не было ранее. Тёмные, на самом деле привлекающие, но Юнги, конечно, отрицает. Чимин начал казаться каким-то не таким, совсем аномальным и всё более ненастоящим. Только вопреки ожиданиям старшего это не отталкивало — он просто хотел понять, что происходит. Придя в клуб Чимин немного нервничает, даже не может сказать отчего. Он нервно смотрит на телефон, ожидая время начала выступлений. Он уже отработал время на зале и теперь ждал своего часа. Вот так вот сразу раздеваться перед Мином не хотел бы, конечно, и решил, что остаться в конце в каком-то образе будет неплохо. В итоге на нем простая белая рубашка, заправленная в чёрные брюки. На сцене он снимет только брюки, оставшись в коротких чёрных шортах, которые обтягивают его задницу, ремнях, которые опоясывают талию и спускаются плетениями на бедра, и расстегнутой рубашке. Чимин аккуратно поправляет и затягивает ремни — его личные, кстати, принесенные из дома и самые любимые; у него вообще маленькая страсть к разного рода портупеям, он всегда выбирает их. На волосах снова мокрый эффект, только в этот раз чёлка спадает на лоб. Ему делают последние штрихи в макияже, и он готов. Осматривая себя в зеркало, Чимин становится более спокойным и уверенным. Танцор прекрасно знает себе цену и имеет отличную самооценку. Он знает, что красив, желанен, сексуален и прекрасно пользуется этим, когда надо. Тэхён отписывает, что компания пришла, разместилась и даже начала пить. Из всех людей там, он знает только Тэхёна и Юнги, и от этого ещё спокойнее. Когда приходит время выходить на сцену, он окончательно успокаивается и от нервов не остаётся и следа. Его объявляют, привлекая внимание к выступлению, и начинает играть знакомая музыка. Она такая же плавная, но вызывающая, как и его движения. В клубе, на обучении, их учат быть соблазнительными, учат двигаться так, чтобы их хотели, и Чимин активно пользуется полученными когда-то знаниями. Его руки скользят по телу, медленно расстегивая элементы одежды, открывая ремни, что оплетают упругие бёдра и подчёркивают тонкую талию. Парень едва ли не стонет, чувствуя, как портупея впивается в разгорячённое тело, стоит ему присесть, расставляя колени. В этот момент он ловит взгляд, который чувствовал на себе с момента выхода на сцену. Юнги видимо отошёл от первоначального шока, потому что не выглядит очень удивлённым. В его глазах скорее неверие и плохо скрываемый интерес. Мин напрягся, как только услышал имя танцора. Стоило на сцене действительно появиться Пак Чимину, тому облачку, что живет в соседней комнате, Юнги больше не смог отвести глаз от сцены. Сказать, что он в шоке — промолчать. Тот парень, который бесил до скрипа зубов своим милым, иногда детским и инфантильным поведением, сейчас танцует в стрип-клубе, поимев взглядом каждого. Такого Чимина он даже не мог представить, и то, что нет сил отвести взгляд — бесит. Но парень на сцене завораживает — он явно знает, как подать себя. Взгляд быстро метнулся к Тэхёну и старший замер, не видя удивления на чужом лице. Но оно должно быть, определённо должно, пока до него не дошло. — Давно ты знаешь? — он дергает Тэхёна за руку, снова смотря на сцену. Стало как-то жарко. — Не очень, меньше двух недель. Встретил его, когда он в таком виде пришёл со смены утром, а я встал в туалет, — пожимает плечами, стараясь выглядеть отстранённым, что даётся сложно, потому что выражение лица Мина — это шедевр, он обязан в красках рассказать всё Чимину. — А мне чего не сказал? Друг называется, — внутри колет дружеская ревность и скрыть это не получается. — Прости, хён, но это был не мой секрет, понимаешь? Он сам собирался тебе показать, когда будет готов к этому, — Тэхён чувствует себя немного виноватым, но даже без просьбы Пака у него не было права рассказывать чужой секрет. — Зачем он вообще скрывал? — Не знаю, — Ким загадочно улыбается, на что старший только закатывает глаза. — Будто мне есть до этого дело, — кидает скорее сам себе и снова возвращает взгляд на сцену. Пак уже остался без штанов и с расстёгнутой рубашкой. Юнги никогда не признается, что эти ремни безумно ему идут, он этот факт даже себе не озвучит. Чимин заканчивает танец тяжело дыша, что выглядит довольно горячо. Он покидает сцену и присоединяется к компании уже через пять минут. Танцор специально не переодевается почти. Только обулся и сменил рубашку на легкую футболку оливкового цвета с широким вырезом. — А разве ты не должен вернуть одежду клубу? — Юнги усмехается, когда видит Чимина. Младший растягивает пухлые губы в наглой улыбке, даже не собираясь возвращаться в плюшевый образ. Он садится рядом с Мином, дотягиваясь до одного из коктейлей, и аккуратно закидывает ногу на ногу. — А это моё, хён, — демонстративно поправляет ремень на бедре, слегка оттягивая его. — Нравится? — смотрит своим блядским взглядом, закусывая нижнюю губу, а у Юнги в горле пересыхает. — Нет. — Жаль, — он съезжает немного на диванчике и выпрямляет одну ногу, слегка поднимая её, и аккуратно ведёт пальцами от колена вверх. — А мне кажется, они так подчёркивают мои ноги и задницу. — Мне всё равно, — хрипло произносит и разом допивает коньяк в своем стакане. Чимин решает его больше не трогать, пусть переварит увиденное. Парень пересаживается к Тэхёну, знакомится с компанией и постоянно кидает на Юнги взгляды, от которых того прошибает, но он упорно твердит что это бесячий Пак Чимин. Не важно, что сейчас он выглядит и ведёт себя так, что не знай его Юнги до этого, сорвало бы все тормоза, но это всё еще тот самый сосед по квартире, которого он не переваривает. Чем больше Юнги пьёт, тем сложнее убедить себя, что Чимин бесит так же сильно. Нет, он бесит так же, только теперь на него сложно не смотреть. Парень не понимает, зачем Пак строил из себя тот сахарный бред, а не был самим собой, ещё так отчаянно лип к нему при каждой возможности. Сейчас это абсолютно другой человек, с другой атмосферой вокруг себя. Юнги знал, что у младшего неплохое тело, но в данную минуту он прожигает взглядом танцпол, на котором извивается причина его страдальческих мыслей, потому что не смотреть на обтянутый ремнями зад сложно. Ещё и узкие шорты, которые выделяют всё что нужно. Футболка открывает острые ключицы и Юнги борется в своих мыслях с фактом, что хочется оставить на них свой след. Чимин же в толпе получает огромное внимание после своего выступления. Иногда он чувствует, что его тела касаются чьи-то руки, от чего морщится и отстраняется. Ему никогда не нравилось нарушение личного пространства теми, кого он не знает, несмотря на его любовь к привлечению внимания. Хотя сейчас его интересует внимание лишь одного человека, на которого он смотрит из-под полуприкрытых век, зачесывая волосы назад пальцами. Он видит, что заинтересовал Юнги, и уже для себя понял, что всё этим вечером не закончится — доведет этого парня до ручки. Ближе к утру основная часть компании начала расходиться. Все уже прилично выпившие и весёлые, продолжали поздравлять Тэхёна с днем рождения. Чимин, полностью лишённый сил, полулежит на диванчике, снова находясь рядом с Мином, но пока ничего не делает. Через «не хочу» Юнги соглашается поехать на одном такси, хотя сопротивлялся первые двадцать минут, и только после уговоров Тэхёна понял, что вызывать две машины на один адрес — глупо. Он уже прилично выпил, хочет в душ и спать, желательно на весь завтрашний день, и ещё в идеале забыть, кто такой Пак Чимин и что он делает с его нервной системой. В тишине машины младший ведёт себя совсем не заинтересовано и Юнги пытается понять, зачем был весь тот цирк, который устраивался. То, что это тоже часть этого человека, он даже не рассматривает — слишком было наигранно, вряд ли образ бы менялся так кардинально. Если, конечно, не имеет место раздвоение личности, что очень маловероятно. Доехав до квартиры старший сразу сбегает в душ, надеясь, что на этом их общение на сегодня закончено. Хитрая улыбка танцора остаётся им не замечена. Прохладный душ немного отрезвляет и смывает усталость, но спать всё равно тянет безумно. Он не тратит много времени, быстро заканчивая мыться, и надевает только домашние штаны. В квартире тихо, поэтому он спокойно идет в свою комнату, замирая на пороге. Чимин сидит на подоконнике возле стола, осматривая его цепким взглядом и хитро улыбаясь. — Ты быстро, хён, — ловко спрыгивает с подоконника, бесшумно подходя к старшему. — Что ты тут делаешь? — он старается придать своему голосу безразличие, но в глазах видно всё, что нужно. — Ремни не расстёгиваются, — врёт, проводя кончиком языка по пухлым губам. Он не ожидал увидеть Юнги в одних штанах, и сейчас подушечки пальцев горят от желания прикоснуться, а тепло разливается по телу, оседая внизу живота. — Разрежь, — пожимает плечами и в глазах проскальзывает такое любимое младшим раздражение, от которого тянет ещё сильнее. Юнги обходит парня и кидает мокрое полотенце на кровать, чувствуя, как капли с чёрных волос стекают по плечам и спине, холодя кожу. Чимин закусывает губу, потому что эти прозрачные бусинки с бледной кожи хочется слизать языком. — Но они же такие красивые, — подходит к компьютерному столу, снова оказываясь перед Мином, и опирается бедрами о стол. Ставит одну ногу на кресло, подкатив его к себе, и проводит пальцами по чёрным ремням портупеи на внутренней стороне бедра, — не хочу их резать. Помоги снять. У тебя же ловкие пальцы. — Ты не отвяжешься? — Нет, — тянет губы в улыбке, а взгляд опасно темнеет. — Чего ты добиваешься? — подходит ближе, не отводя глаз от чужого тела и медленно выдыхает. — О чём ты? — Ты знаешь. — Понятия не имею, — тихо смеется, подставляя ногу чужим рукам, когда Юнги всё же начинает расстегивать застёжки, которые правда тугие, но прекрасно расстёгиваются. Старший старается не касаться кожи пальцами, что получается плохо, а тяжёлое дыхание рядом совсем не упрощает ситуацию. Расстегнутые ремни с шумом падают на пол у их ног, и Чимин плавно приседает, чтобы поднять их, оказываясь на уровне чужого паха. Он поднимает взгляд, пальцами подбирая свою вещь, но подниматься не спешит. Юнги сглатывает, не прекращая смотреть на парня у своих ног, и всеми силами старается в голове не опошлять ситуацию. Сделав над собой усилие, он все же отступает на шаг. — Теперь проваливай уже. — Сладких снов, хён, — легко подмигивает, усмехаясь, и выходит из комнаты, удачно не засветив свой полувставший член.***
Юнги думал, что Чимин просто был выпивший и это развлечение на его нервах далеко не зайдёт. О, как же он ошибался. За последние пару дней он даже заскучал по сахарно-облачному образу младшего, который теперь не скрывался, уходя и приходя из ночного клуба, ходил по дому лишь в длинной майке и белье, и находился непозволительно близко, если они пересекались. Утром, когда он шёл в душ, возле двери его обязательно встречал ожидающий Пак, который якобы ждал очередь, смотрел поплывшим взглядом на оголённый торс и облизывал свои розовые губы. Почему Юнги не начал одеваться после душа? Он об этом не думал, продолжая щеголять в одних штанах. В очередной день, когда Мин просыпается к обеду в свой выходной, Чимин крутится на кухне, готовя. На небольшом телевизоре идет какой-то музыкальный канал, и парень соблазнительно крутит бедрами, что-то напевая. Юнги останавливается на пути в ванную на несколько секунд, скользя взглядом по обнажённым стройным ногам. Убеждать себя, что этот парень всё так же бесит, с каждым разом становилось сложнее, потому что раздражение проскальзывало всё реже, и то, больше на себя. Только стоя под струями душа, он задумался, что футболка на парне была какой-то большой и знакомой. Заглянув в сушилку, он подтвердил свою догадку — Пак забрал его вещь. Юнги ненавидел, когда его вещи брали без разрешения, поэтому привычно натянув только штаны, он направился на кухню. — Какого чёрта ты трогаешь мои вещи? — Чимин, привлечённый грубостью в голосе, оборачивается. Ему приходится опереться на столешницу, потому что старший зло смотрит ему в глаза и чёрт, как он соскучился по этим эмоциям, которые явно перестал вызывать. В горле пересохло от грубого и властного тона, но нужно взять себя в руки. — Я думал ты будешь не против, — легко жмет плечами, поправляя на себе чёрную футболку Мина, которая была ему чуть ниже задницы. — То, что думать — не твоё, должно было стать для тебя очевидным, — он резко подходит к парню, дергая за ткань. — Снимай. — Прямо сейчас? — закусывает нижнюю губу в улыбке и опирается о стоящий позади стол. — Проблемы? — Ну как сказать, — тонкие пальцы скользят по груди вниз, медленно цепляя край ткани. — Я так заработался, что не успел загрузить стирку. Совсем нет чистого белья, а твоя футболка такая длинная, — он начинает поднимать ткань выше, скользя по бедру и шумно выдыхает, приоткрывая пухлые губы. — Если ты настаиваешь… я без комплексов, могу и голым походить, — Юнги перехватывает его руку у запястья, сжимая пальцами, а у Чимина кожа в этом месте горит. — Какого хера ты делаешь? — шипит сквозь сжатые зубы, не позволяя тонкой руке поднять ткань, а самому жарко становится. Красивый парень перед ним в его одежде и совершенно голый под ней, это не может не будоражить, тем более, когда смотрят вот так: с легкой жадностью, вызовом и странной покорностью. Чимин одновременно строптивый и послушный, а Юнги начинает понемногу корёжить от этого. — Хочешь сказать, тебе не нравится, хён? — он подаётся намного ближе, выдыхая обращение едва не в губы старшего, смотрит в глаза и пытается поднять руку выше, но не может. — Ну же, давай, — улыбается соблазнительно, сохраняя будоражащее расстояние между ними. На секунду опускает взгляд на губы и снова возвращает в глаза, тихо произнося: — Ты же хочешь поднять эту ткань, хён, — он опускает вторую руку вниз, но и её тут же перехватывают. — Прекрати, — голос предательски сел, выдавая хозяина с потрохами. — Так отпусти, и я уйду, — мягко произносит, буквально гипнотизируя собой, — или просто снять её не интересно? Хочешь, станцую, хён? — от каждого обращения, сказанного этим горячим шёпотом, что оседает на губах, Юнги начинает потряхивать. — Я красиво смотрюсь на пилоне, поверь. Уверен, ты помнишь мое выступление, — он снова дёргает руками, но Мин держит крепко, сам себя уговаривая отпустить, но пальцы продолжают обвивать тёплые запястья. Чимин удовлетворённо хмыкает. — Тебе понравилась портупея на моих бедрах, м? Я всегда надеваю их. Мне так нравится, когда эти жёсткие ремни впиваются в кожу на груди и бёдрах, — Пак чувствует сбитое дыхание на своих губах и сам начинает мелко дрожать. Он едва стоит на ногах, и из последних сил пытается не показать того, как собственные слова заводят. — У меня их так много. Тебе бы понравилось натягивать их на мою задницу, хён? — Мне бы понравилось, если бы ты не трогал мои вещи, — сопротивляется из последних сил, стараясь придать голосу больше строгости, не подозревая, что делает только хуже. Он ощущает, как Пак начинает подрагивать в его руках, тело моментально реагирует новой волной возбуждения. — Ты не пугаешь, — на выдохе, с едва различимым стоном, который крошит самообладание. — Я такой чувствительный, хён, знаешь? — он чувствует, как ослабла хватка на руках и позволяет себе оттянуть ткань дальше от тела, но чужие пальцы снова резко сжимаются, заставляя тихо заскулить. — Сожми сильнее и увидишь, как красиво по моим бедрам потечет моя же сперма, — позволяет себе тихий стон и его тут же отпускают, отходя на шаг. Он игриво смеется, смотря несколько секунд в мутные от желания глаза. — И хочется и колется? — он собирает себя в кучу, как ни в чём не бывало, разворачиваясь и забирает тарелку с едой со стола. Пританцовывая под песню из телевизора, парень уходит, но у самой двери, будто случайно, задирает лёгкую ткань, демонстрируя на себе белье, которое все это время было на месте. — Сучка, — Юнги падает на стул, зарываясь пальцами в волосы, и шипит от болезненно стоящего члена. Ему снова надо в душ из-за грёбанного Пак Чимина. Он не верит.***
Почти семь утра, и Юнги не может поверить в то, что делает — он ждет. Чимин ушел на работу поздно вечером — Мин слышал. Судя по графику, тот всегда возвращается либо в середине ночи, либо часов в пять утра, а сейчас его нет. Юнги потребовалось полтора часа и четыре кружки крепкого кофе, чтобы признаться самому себе, что он переживает. Мало ли, в каком виде парень возвращался из клуба, и кто мог его увидеть, или что-то случилось на работе. За последнее время младший активно играет с настроением и желанием Юнги, но тот, на удивление, принимает эту игру. Иногда Пак снова становится тем добрым собой, но уже не таким приторным и это перестало отталкивать. Несколько раз Мин даже оставлял ему завтрак, когда между сменой в клубе и началом работы в детском саду была лишь пара часов. Сейчас кстати тоже приготовил. Отрицать что Пак весь в его вкусе — глупо, он и не отрицает, ещё и Тэхён на эти мысли активно наталкивает, чёртов сводник. В замке слышен скрежет ключа и дверь тихо открывается. Мина внутри что-то отпускает, и он успокаивается. В коридоре слышно копошение, и в проёме кухни появляется уставший Чимин, падая на стул. Он с укладкой и макияжем, но в своей обычной одежде, что создаёт диссонанс, но Юнги нравится, на самом деле. — Ты чего не спишь, хён? — произносит в сложенные руки, на которые опустил голову. — Не спится, — не признается же он, что сидит тут больше двух часов. — А я бы сейчас за сон всё отдал, — тихо хнычет, чувствуя, как ноет все тело. Помимо нескольких выступлений на сцене он станцевал три часовых привата. — Тебе в сад? — Нет. — Так иди спать. — Есть хочу, — поднимает голову, вздыхая, и морщится от болезненного чувства голода. — Завтрак на плите, — произносит безразлично и утыкается в телефон, делая вид что занят, хотя просто гоняет меню приложений туда-сюда. — Сам Мин Юнги приготовил мне завтрак. Да, это то, что я заслужил после сегодняшнего дня, — он поднимается, накладывая себе рис с мясом, и разогревает в микроволновке, — Хорошо, что приваты были без странностей, — Мин хмурится от этих слов, чувствуя, как внутри зажигается огонёк раздражения. — Много было? — Три, — парень пожимает плечами, хмыкнув и тихо шипит, поднимая кофту, и оттягивает ремень на груди. Юнги сглатывает, понимая, что под одеждой очередная портупея. Парень, не снимая кофту, расстегивает украшение, откидывая на свободный стул. — Но то, что он так затянул ее, было не айс, я даже грудь натёр. — Кто? — пальцы сжимают невиновную кружку кофе, стоит только представить, как какой-то левый извращенец затягивал ремни на этом теле. — Клиент. — И как, понравилось? — усмехается, прожигая взглядом парня. — Да, — дразнит, скрещивая руки на груди, и даже не обращает внимания на сигнал микроволновки. — А что? — Звучишь как шлюха. — Ауч, — легко смеется, снова садясь за стол, и упирается в него руками, наклоняясь к старшему. — Я никогда не спал с клиентами. — Только давал наряжать себя, во что захочется. Кукла, — не думает так, совершенно, но яд сам течет по губам. Чимин замолкает, наклоняясь ниже, впитывая эмоции человека напротив, слова которого не задевают совсем, потому что в глазах одна только ревность плещется. Это льстит, ещё как. — Ревнуешь, хён, — произносит даже как-то ласково, на секунду выбивая Мина из собственной злости. — Бред, — хмыкает, делая последний глоток кофе, допивая, и отставляет кружку. — Хочешь, для тебя станцую? — смотрит в глаза пристально, игриво улыбаясь и губу по привычке кусая. — Хочу, — уверенно и неожиданно для обоих. Чимин судорожно выдыхает, стоит только представить их в комнате для приватов. — Хорошо. Завтра приходи в клуб. — Ты не работаешь завтра. — Именно. Меня нельзя будет заказать, — кивает, наклоняясь к таким манящим губам, оставляя между ними едва заметное пространство, — никому, кроме тебя, — и дразня проводит кончиком языка по чужим губам, но сразу же отстраняется и отходит к микроволновке. Юнги собственным языком повторяет траекторию чужого, слизывая прикосновение и резко встаёт, выходя из кухни. Чимин ему в след довольно улыбается, чувствуя предвкушение внутри, которое сладкой негой разливается по телу, заставляя ноги слабеть. Завтра он перестанет играть, и даст волю человеку, который сам с ним поиграет.***
Чимин весь, как на иголках, день с детьми в саду стал настоящей пыткой, потому что приходилось сдерживать любые мысли о предстоящей ночи. Домой он пробрался очень тихо, взял незаметно все нужные вещи и быстро убежал к Чонгуку, эксплуатируя его душ и квартиру в целом, пока тот был на работе. Встречать Юнги до нужного времени не хотелось, он лишь отправил ему смс, чтобы в клубе подошёл к бару — Намджун отведет его в нужную комнату. Звукоизоляция комнат была просто прекрасным фактом в их клубе, она была сделана чтобы музыка не мешала другим танцорам, но сегодня она скроет не только это. Парень выбрал сегодня самую красивую портупею на бедра, которая у него есть: со множеством переплетений, но не сковывающую движения. Он действительно обожал видеть эти ремни на своем теле, ему нравилось ощущать их на коже и всегда не хотелось снимать. Будь его воля — носил бы постоянно, но кожаные ремни при долгом ношении натирают. Аккуратное бельё на лентах по бокам — чтобы возможно было снять, и те самые шорты, в которых Мин увидел его первый раз. Они не скрывали начало портупеи на талии, и её конец на ногах, что дико нравилось парню. С верхом хотелось не заморачиваться, поэтому в ход пошла короткая свободная футболка чёрного цвета, как и всё на нём. Юнги заходит в комнату, в которой находится пилон и лишь одно удобное кресло напротив него. На небольшом столике рядом стоит графин с водой, пара стаканов и несколько пультов от чего-то, Мину не особо интересно. Под потолком комнаты горит подсветка — единственный источник света, и, конечно, фиолетовая — Чимин учёл цветовое предпочтение своего хёна. Мин расслабленно усаживается в кресло, разводя немного ноги в узких чёрных джинсах. Его запястья украшены парой серебряных браслетов. Чёрная рубашка заправлена в штаны, и он расстегивает несколько верхних пуговиц, потому что жарко. Он не особо отдаёт себе отчёт о том, что делает, понимая, что один несносный парень добился своего. Сейчас все равно, он весь день боролся с волнами предвкушения в теле. Музыка начинается будто издалека, тихо и ненавязчиво, постепенно становясь громче. Она будто вплетается в атмосферу комнаты, как и Чимин, который тенью появляется. Он не врал — возле пилона выглядит действительно потрясающе, Юнги не может отвести взгляд ни на секунду. Из головы уходят все лишние мысли и принципы — он сдался. Первой с гибкого тела слетает майка, которую парень откидывает на пол. Мин жадно осматривает каждый изгиб, чувствуя, как пересыхает в горле. Ему до ужаса нравятся чёртовы ремни на округлых бедрах, часть которых скрыта шортами. За них хочется притянуть к себе, вжать в себя и не позволять отстраниться. Чимин возбуждён, кайфует от самого себя, танца и взгляда, который чувствует каждым сантиметром — голодный и жадный. Ему хочется раззадорить как можно сильнее, он плавно опускается спиной по пилону, разводя ноги перед своим зрителем, и смотрит в его чёрные глаза. В этот раз скрывать собственное возбуждение он даже не старается, ведет руками по телу, будто показывая где лучше всего трогать. От плавных движений бедрами, Юнги сжимает пальцы в кулак. Хочется, чтобы так же обкатали его член, и от этого осознания в паху стремительно твердеет и тянет. Узкие штаны его положения не скрывают, но оно и не нужно — он лишь разводит колени шире, приглашая. Видит, что Пак смотрит с таким же желанием, мучает их двоих. Чимин, покачивая бедрами в такт плавной мелодии из динамиков, снимает шорты, и Мин низко стонет. Чимин стоит к нему спиной, Юнги прекрасно видит, как невероятно на упругой заднице выглядит явно женское белье. Он никогда не замечал у себя любви к подобному, но любви к Пак Чимину до определенного момента у него тоже не было. Младший, оставшись практически голым, за пару шагов оказывается возле него. Несколько движений и он сидит на коленях Юнги. Берет его руки, укладывая на свои бедра, и делает медленное, плавное движение тазом чётко под музыку. Он держит спину ровно, совсем немного откидываясь назад, и пальцами убирает чёлку, с наслаждением кусая губы. Снова по-блядски двигает бедрами, заставляя старшего тихо рыкнуть и сжать пальцы на чужом теле. — Нравится, хён? — произносит сквозь стон, ощущая, как в бедра впиваются длинные пальцы. — Сильнее… — умоляюще просит, смотря расфокусировано. Юнги выполняет о чём просили, сжимая кожу до синяков. Чимин в его руках такой податливый и нуждающийся, что ни о чем другом думать нет возможности. — Черт, малыш, я сейчас с ума от тебя сойду, — он резко дергает его бедра на себя, заставляя сесть прямо на каменный стояк. Младшего ломает в этих руках, ведет неконтролируемо, будто напоили перед тем, как запустить в комнату. Он не может понять, как ему хочется: быстро, или тягуче медленно. Единственное, что понимает — хочется Юнги. До дрожи во всем теле, до сдерживаемого оргазма от одних прикосновений. У обоих от возбуждения звезды в глазах, но Чимин продумал все, он знает, как довести сильнее. — Хочешь, покажу кое-что? — наклоняется низко, в губы выдыхает. Снова лишь дразнит, не целует, хотя очень хочет. Юнги лишь кивает, кусая пухлую нижнюю губу и оттягивает, принимая игру в очередной раз. Чимин тянется к столику возле кресла, беря оттуда самый маленький пульт, и протягивает старшему. После этого снова выпрямляется и без раздумий развязывает ленты на белье, открывая себя полностью. Юнги жадно осматривает его тело, проводя рукой по внутренней стороне бедра, и нажимает на кнопку пульта в руках. Пак на его коленях вздрагивает, не сдерживая громкий протяжный стон от резкой и сильной вибрации в себе. В руках Мина пульт от игрушки, что давит ему на простату и вибрирует как сумасшедшая. — Меньше… прошу, хён, сделай меньше! — он комкает черную рубашку на груди старшего, не прекращая стонать. Его ноги мелко дрожат от пробивающего удовольствия, а член обильно сочится смазкой. — Пожалуйста, я же кончу! Юнги наслаждается парнем, что загнанно скулит и стонет на его коленях. Что за пульт ему дал Пак он понял сразу, специально включая самый активный режим, наслаждаясь сейчас плодами маленькой шалости. Заканчивать все быстро нет намерений, поэтому вибрацию убирает на минимум. Чимин оседает в его руках, тяжело дыша и постанывая. Его пальцы рывком распахивают чёрную рубашку, срывая пуговицы, и Мин опускает ладонь со звонким шлепком на его ягодицу. Он впивается пальцами в покрасневшую кожу, прижимая младшего как можно ближе и не выдерживает, наконец целуя. Чимин медленно прекращает соображать, когда язык хёна толкается глубоко в рот, а пальцы давят на ограничитель между ягодиц, заставляя вибратор в нем сместиться, сильнее давя на чувствительную точку. Он хнычет в поцелуй, кусаясь, но сразу зализывает следы, позволяя старшему втянуть его горячий язычок в рот, даря ласку. Пак вплетает пальцы в черные волосы, второй рукой стягивая с Юнги рубашку, вытягивая ткань из штанов. Ему настолько хорошо, что голова кружится. Хочется больше, сильнее. Крепкая ладонь снова оставляет горящий след на упругой ягодице, заставляя вскрикнуть в поцелуй и Чимин млеет, потираясь бедрами о ладони, прося еще. — Так нравится ощущать удары, малыш? — произносит во влажные от поцелуя губы, сбито дыша и снова кусает, посасывая нижнюю. — Да, хён, — кивает несколько раз и прикрывает глаза от удовольствия, получая новый шлепок. — Мечтал об этом, видя злость в твоих глазах. Как же мне хотелось, чтобы ты прижал к стене и вытрахал из меня всю мою сахарную милость. — О чём еще мечтал? — усмехается, наклоняясь к острым ключицам, и кусает чувствительную кожу, сразу оставляя растекающийся красный след. Одна рука плавно движется по дрожащему телу, доходя до груди. Он обводит пальцем затвердевший сосок, а второго касается языком. Чимин так остро реагирует на каждое прикосновение, его возбуждённый член истекает смазкой, которая буквально капает Мину на штаны. — О том, как твой член будет давить на моё горло, — снова стонет, сладко и по-блядски, как умеет, кажется, только он. Сколько у Юнги было партнёров, ни один не крошил его выдержку и не сжигал самообладание в пепел. — Давай малыш, время исполнять мечты, — приподнимает на руки, заставляя слезть на пол. Чимин послушно становится на колени возле широко расставленных ног. Рот буквально наполняется слюной от желания, а игрушка внутри не позволяет расслабиться. Он расстегивает узкие штаны, которые явно причиняют дискомфорт. Юнги сверху облегченно стонет, и Чимин поднимает на него взгляд. Проворные пальчики ловко расправляются со штанами и бельём, обвивая изнывающий член. Юнги не отводит взгляда, смотря в глаза, в которых ничего, кроме желания. Горячий язычок касается покрасневшей головки и Мин низко стонет, откидывая голову — это чертовски приятно. Пак снова дразнит, вылизывая ствол от самого основания, проходясь по каждой венке и кончиком языка давит на уретру, слизывая смазку. Буквально урчит от удовольствия, не сводя со своего хёна глаз, и обхватывает пухлыми губами головку, посасывая. Юнги уверен, что эти губы на его члене — что-то незаконное, но он только опускает ладонь на его затылок, надавливая. Чимина уговаривать не нужно, он с удовольствием в глазах опускается ниже, расслабляя горло, и пропускает твердый член глубже, сглатывая. Стонет от такого желанного давления, начиная двигать головой. — Ты такой молодец, как же хорошо твой ротик меня принимает, — Чимин довольно скулит от похвалы. Мин толкается глубже, заставляя брать до основания. Он крутит пульт в своих руках. Ему нравится, какой сейчас Чимин разбитый, как нуждается в нем и желает. Хочется доставить больше удовольствия, заставить стонать и извиваться. Чимин ощущает, как вибрация в его дырочке увеличивается, стонет сладко, пуская приятные волны по чужому члену. Ноги разъезжаются от удовольствия, и хочется быстрее ощутить в себе что-то большое и весьма конкретное. Юнги давит ему на голову, заставляя взять член полностью, до самого горла и замирает, перекрывая кислород. Пак держится так несколько секунд и упирается в его бедра. Парня сразу оттягивают от члена за пряди на затылке. Чимин тяжело дышит, чувствуя, как слезятся глаза, а губы перепачканы слюной. Он улыбается, смотря на Юнги, по привычке кусая губы. — Сделай так ещё, хён, — хрипло произносит, открывая рот. — Как скажешь, малыш, — усмехается, и Пак снова принимает твердый ствол, ощущая, как он упирается в стенки горла, не позволяя делать вдох. Поднимает глаза на старшего, а тот улыбается уверенно и хитро. Нажимает на пульт, делая вибрацию на максимум, и откидывает его в другой конец комнаты. Чимина пробивает дрожь от сильной стимуляции, и он снова стонет, как только получает доступ к кислороду. — Ты только своим видом можешь заставить кончить, — Юнги смотрит в эти глаза, наполненные похотью до краев, а Чимин только кивает. Естественно он знает. Младший едва держится на коленях, не желая опускаться на пол, из члена стекает смазка, пачкая ковер под ним, что не добавляет Мину спокойствия. — Ты так течешь, малыш, — усмехается, не позволяя снова взять в рот, хотя парень у его ног очень хочет. — Ты…это все ты виноват, хён, — произносит сквозь безостановочные стоны. Тело сводит в предоргазменной неге, он точно знает, что не сможет сдержаться, — Я сейчас кончу…чёрт. Юнги отпускает его волосы, позволяя снова опуститься горячим ртом на влажный от слюны член и этого хватает, чтобы из горла вырвался громкий стон, а сперма толчками начала течь на ковер. Чимин прижимает ствол к нёбу языком, желая не только получать удовольствие, хотя соображать из-за оргазма тяжело. Его трясёт, когда он отстраняется, садясь на ковер, и пытается хоть немного взять себя в руки. Игрушка всё ещё в нем, безумно сильно вибрирует, доставляя боль, но от этого парень ловит странный кайф. Мин полностью снимает с себя рубашку, желание всё еще долбит в мозг и ничего не способствует смягчению этого. — Смазка, — хрипло выдыхает старший, раздеваясь окончательно. Чимин на это только соблазнительно улыбается влажными губами. — Она во мне. Юнги подходит к нему, сразу требовательно и глубоко целуя. Поднимает почти безвольное тело на руки и несет к пилону. Чимин снова довольно хнычет — еще одна мечта, чтобы Мин Юнги отымел его у пилона. Скользит мысль о том, что мечтать с Юнги явно не бесполезная идея. Младший слабо стоит на ногах, повисая в крепкой хватке, и не хочет разрывать поцелуй, чувствуя, как ласкают его чувствительный язычок. Его всё же отпускают, и он опускается на колени. Поворачивается спиной и обхватывает руками пилон, прогибаясь как можно сильнее и расставляя колени. — Я даже растянут, хён… Только умоляю, вытащи вибратор, — смотрит из-за плеча и сразу довольно вскрикивает от шлепка по покрасневшей заднице. — Мне казалось, он тебя вполне устраивал, — довольно хмыкает, сжимая упругие половинки, и разводит в стороны, заставляя пульсирующее колечко мышц раскрыться. — Твой член устроит меня намного больше, — выгибается сильнее, позволяя губам растянуться в нахальной улыбке. У Юнги больше нет желания и сил тормозить. Возбуждение становится болезненным, а желание снова услышать сладкие стоны буквально скребётся под кожей. Он ловким движением вытаскивает игрушку из растянутой дырочки, от чего смазка, что в большом количестве находилась внутри, начинает стекать по бедрам. Мину до головокружения нравится эта картина. Чимин довольно выдыхает, избавившись от вибрации, и сразу чувствует горячую головку у входа. Его заполняют плавно и полностью, вжимаясь в ягодицы. Младший стонет, почти сорвано, сжимается внутри и сильнее прогибается в пояснице. От волны наслаждения слезы скапливаются в глазах, и ему кажется, что вот-вот снова кончит. Юнги так хорошо заполняет и растягивает, что тело бьёт мелкая дрожь невыносимого удовольствия. Старший медленно выходит из горячей тесноты и резко толкается обратно, проезжаясь по чувствительной точке. Стоны Чимина проникают в мозг, превращая его в кашу, и заставляют желать лишь его одного. Юнги не сопротивляется, отдаваясь удовольствию, которое кроет с головой. Он обхватывает ремни на чужих бедрах пальцами, сжимает и тянет на себя, натягивая податливое тело на свой член, ускоряясь с каждым толчком. Пак захлёбывается собственным голосом, сорвано просит глубже и сильнее, сразу получая то, чего так хочет. Сам насаживается, двигая бедрами, из последних сил держась на дрожащих ногах. Щёки влажные от слёз, потому что хорошо настолько, что хочется реветь не прекращая. Влажные от пота ладони скользят по пилону, и Юнги замечает это, обхватывая младшего поперёк груди, и тянет на себя. Чимин выпрямляется, держась благодаря крепким рукам, и стонет еще слаще, потому что так член входит глубже. Юнги наклоняется к шее, касаясь влажной кожи языком, и втягивает участок в рот, начиная раскрашивать изящную шею собственными метками. Пак запоздало осознает, что на работе такое запрещено, но ему плевать. Каждый след на коже горит и плавит его изнутри. Он заводит руку назад, вплетая свои пальцы в чёрные волосы, и поворачивает голову, ища поцелуя. — Я сейчас кончусь, хён, — выстанывает и целует, жадно сминая чужие губы своими, проводя по ним кончиком языка. Юнги усмехается в поцелуй и несколько раз подряд со звонким шлепком опускает ладонь на ягодицы, заставляя Чимина довольно скулить и извиваться в его руках. — Ты не врал, когда говорил, какой чувствительный, — хмыкает и резко толкается как можно глубже, заставляя давиться воздухом и медленно, издевательски медленно, выходит, повторяя сильный толчок. — Н-нет, не чередуй, — мотает головой, но снова получает глубокий толчок и медленный выход из себя, — я так не выдержу, хён, — всхлипывает от разливающегося удовольствия после очередного сильного толчка в простату, от чего стенки внутри пульсируют и плотнее обхватывают твердый член, доставляя удовольствие обоим. — Никто и не говорит выдерживать, малыш, — горячо шепчет на ухо, обводя его языком и легко кусает. Дергает за ремни на бедре, и с силой насаживает на себя, видя, как Чимина ломает от удовольствия. — Мне нравится, когда ты меня трахаешь, хён, — пытается унять вновь пробивающую ноги дрожь, чувствуя, как ремни врезаются в кожу, отчего просто едет крыша, — быстро, сильно и глубоко, — сглатывает, тяжело дыша и прикрывает глаза на несколько секунд. — Была бы…была бы моя воля — не слезал бы с твоего члена, — скользит языком по пересохшим губам и почти срывается на крик, когда Юнги начинает быстро и с силой входить в его податливое тело. Старший скользит рукой по чужому телу, чувствуя, какой парень в его руках горячий. Задевает твердые, чувствительные соски и опускается вниз, обхватывая пальцами влажный член, плотно сжимая. — Снова течешь, малыш. Моя маленькая сучка. — Так…боже, так и есть. Не останавливайся, хён, только не останавливайся, — стонет почти сорванным голосом. Слёзы новой порцией увлажняют покрасневшие щеки, и он толкается в ладонь старшего, ощущая, как медленно, но верно накрывает. Его хватает еще на полминуты, прежде чем сильнейший оргазм накрывает полностью, заставляя кричать от удовольствия. Сперма стекает по пальцам Юнги, а его движения продлевают такое дурманящее удовольствие, заставляя терять связь с реальностью. Младший от оргазма сжимается так сильно и стонет так развратно сладко, что Мин не выдерживает, толкаясь последний раз, и кончает глубоко внутрь, заполняя парня спермой. Им нужно время, чтобы отойти. Юнги аккуратно выскальзывает из горячей растраханной дырочки, и садится на пол, притягивая к себе Чимина. Тот почти падает ему на грудь, не имея ни сил, ни желания шевелиться. — Умоляю, малыш, скажи, что тут есть душ, — он улыбается, легко поглаживая влажные светлые волосы. — Есть, — тихо произносит, кивая, и трется щекой о плечо, — но я не дойду. — Далеко? — легко смеется, целуя в висок, и не спеша начинает расстегивать ремни, чтобы те не натерли влажные от пота бёдра. — В конце коридора. Мы тут одни, если что, — с трудом приподнимается, чтобы старший вытянул портупею, и снова расслабляется. — Я догадался по твоим бесстыдным стонам. — Они в любом случае были бы бесстыдные, хён, тут звукоизоляция, — тихо фыркает и прижимается удобнее, обвивая чужой торс руками. — И зачем она? — Чтобы соседи не завидовали, если тебя хорошо трахают, — дразнит с улыбкой, начиная лениво целовать плечо хёна, ластясь. — Ты меняешь место работы. — Не-а, мне тут нравится, — улыбается, но поднимает голову, смотря в темные глаза, и становится чуть серьёзнее, — правда нравится, хён. — Хорошо, — легко кивает, целуя в лоб и тихо хмыкает, — только будь самим собой рядом со мной, и танцуй иногда лично для меня. — А что, тебе не нравился милый я? — притворно удивляется, видя скептический взгляд старшего. Сразу дует губы, заламывает брови и умело повышает голос: — Хённи, разве тебе совсем не нравится такой Чимин-и? Я буду просыпаться в твоей кроватке каждое утро, готовить нам вкусненько покушать, и чмокать, чтобы ты проснулся. — О боги, — он смеется, затыкая младшего поцелуем, только чтобы не слышать этого. — Ты мне и добрым воспитателем нравишься, только не утрируй больше. На злость меня это уже не выведет. — Не проблема, я найду другой способ, — довольно урчит, чувствуя, как чужая ладонь поглаживает бедро. — Ты невыносим. — Но я тебе нравлюсь, хён. — Определённо.