Сюбун но хи

Акихико/Мисаки. Мисаки проснулся рано, часов в шесть. И уже начал бегать по всему дому писателя и что-то делал. Точнее сейчас он просто прибирался, как обычно, но вот он убежал в свою комнату, достал плед и циновки, затем понесся в кладовку, откуда извлек контейнеры для еды и красивую большую коробку бенто. Тарочки вскоре были заполнены под завязку едой и убраны в сумку, к которой уже были привязаны циновки. Проснувшийся Акихико смотрел на все это с некоторым недоумением, его туго сейчас соображающий мозг никак не хотел воспринимать действия Мисаки, кроме одного. - Ты никуда не пойдешь. - Правильно, - кивнул Такахаси, остановившийся посередине гостиной и посмотрев на второй этаж, где сейчас и стоял Усаги, - Мы пойдем вместе. - Куда? – тонкие брови сошлись к переносице, а в необычного цвета глазах зажглась нехорошая искра, Акихико уже столько всего напридумывал. Мисаки покраснел и что-то пробормотал, затем прикрыл глаза, набрал в легких воздуха и сказал уже громко и внятно, - На кладбище. Усами удивился. - Зачем? - Ну на Обон я не смог поехать, - Мисаки говорил извиняющимся голосом, который вдруг стал злым и мстительным, - А все из-за тебя! Парень развернулся и скрылся в кухне. Акихико ничего не понимая, хлопал глазами, смотря вслед ушедшему любовнику. Затем мозг начал просыпаться, и новеллист ломанулся за Мисаки. - Прости меня, - Акихико как всегда коварно подошел со спины, крепко обнимая Мисаки. - Да чего уж там, - бормотнул Такахаси, не делая попытки вырваться, сейчас совершенно не хотелось по привычке кричать на Усаги. По приезду на кладбище, Мисаки развил бурную деятельность. Он поговорил со священником находящегося рядом храма, прошел несколько обрядов, и только после этого отправился к могилам родителей. Акихико, до этого смотревший за всем этим издалека, приблизился к своему любовнику и отправился вместе с ним. Вместе они зажгли благовония, расставили цветы, омыли памятник водой и уселись рядышком на колени для молитвы. Мисаки сильно покраснел, мысленно он рассказывал о том, что человек рядом – его любовник, и просил прощения, что он не сможет как брат порадовать родителей своими детьми. Акихико тоже просил прощения за то, что сбил Мисаки с его пути, появившись в его жизни так внезапно. Но… Акихико уже не способен жить без своего Мисаки, и он обязательно сделает его счастливым. Иначе и быть не может. Мисаки повел Акихико дальше, в огромный парк, больше уже похожий на лес. - Что сегодня с тобой? – удивился Акихико, наблюдая как ложатся на землю плед, циновки, еда, бутылка довольно приличного саке, пиалы под него. - Я хотел провести этот день с тобой, - буркнул Мисаки, у которого покраснела наверно вся кожа, во всяком случае лицо, шея и руки были насыщенно красными. - Мы и так все время вместе, - улыбнулся Усаги, в глубине души обрадованный, что Мисаки сам этого захотел. Это было чертовски приятно. - Ну, - Такахаси убрал прядку волос за ухо и смущенно улыбнулся, - Не дома, а поехать куда-нибудь. Я этот день с самого Обона планировал, раз ты мне не дал уехать тогда. - У тебя экзамены были, - ухмыльнулся Акихико, он быстро подошел к пареньку и стиснул его в объятиях, - Спасибо. Я люблю тебя. Мисаки незаметно улыбнулся, - Не за что… Я тебя тоже. Все еще студент Мисаки приподнялся на цыпочки и неловко чмокнул Усами в щеку, чтобы зардеться потом до невозможности. Акихико казалось, что о Мисаки сейчас можно ошпариться, и дабы проверить это, он его поцеловал. Не обжегся, поэтому Акихико прижал любовника к себе еще ближе, углубляя поцелуй. Новаки/Хироки Всю неделю Новаки был занят в больнице, у них там случился какой-то непредвиденный случай и Кусама разве что не ночевал там (хотя и до этого доходило, когда наступало ночное дежурство). От этого раздражение Хироки росло с каждым днем, у него и самого на работе не все ладилось, и особенно сильно доставали шутки профессора Мияги. Но случилось чудо, двадцать третьего числа Хироки был разбужен весьма приятным способом - поцелуями. Камиджо ненатурально возмутился, и даже столкнул Новаки с кровати. Однако тут же метнулся к упавшему любовнику и засуетился вокруг него. - Хиро-сан! – Новаки же ничуть не обиделся на грубость, он был рад, что Хироки извинился за свое поведение, этого было вполне достаточно. Затем Кусама накормил своего любовника от пуза невероятно вкусным завтраком, и с ненормальной улыбкой наблюдал за Хироки. Камиджо это нервировало, но он старался не обращать внимания на такой повышенный интерес, тем более еда была очень вкусной и отвлекаться на что-то совершенно не хотелось. - И что ты хочешь? – Хироки подозрительно сощурился, а рука уже начала машинально искать метательный снаряд, если ответ ему не понравится. - На свидание, - улыбка Новаки стала натянутой, он опасался «дождя» из тех самых метательных предметов. Камиджо задумался, у них обоих выходной, дел никаких нет, погода замечательная, да и когда в последний раз они действительно ходили на свидания. Внутренне кивнув, Хироки отложил пульт от телевизора и поднялся на ноги. - Собирайся, - буркнул он и отвернулся, чтобы спрятать покрасневшие щеки. - Хиро-сан! – послышался восторженный вопль позади, и Хироки знал, что сейчас Кусама улыбается от уха до уха, и покраснел еще сильней, уже от удовольствия. Они переоделись и вышли на улицу. Затем нудно тряслись в общественном транспорте, отчего у Камиджо снова портилось настроение. И наконец покинули душный вагон поезда, выйдя около Ботанического сада. - Почему сюда? – спросил удивленный Хироки, из-за дурацкого транспорта он был уже согласен и на ненавистные семейные кафе, но никак не ожидал подобную культурную программу. - Здесь красиво, - несколько смущенно улыбнулся Кусама. Камиджо проглотил вопли возмущения, когда это Новаки успел здесь побывать, и фыркнув, отправился за билетами. - Хиро-сан, подожди! – Новаки бросился следом. На экскурсию с рассказчиком они не стали тратиться, а просто прошли в парк, где и без того было множество растений, самых разнообразных, а некоторых и не виденных ранее. Пока что оба молодых людей чинно, на расстоянии в полметра друг от друга, ходили по аллеям, рассматривая таблички возле очередного цветка, дерева или куста. Но стоило им свернуть в длинный, увитый плющом, тоннель, как горячая ладонь Новаки скользнула по руке Хироки. - Хиро-сан, - мягко и маняще произнес Кусама, буквально гипнотизируя любовника своим голосом. - Новаки… - Хироки даже не смог начать возмущаться, он тоже проникся романтичной атмосферой сада. Доцент литературы прикрыл глаза и чуть поднял голову, Новаки, заметив это, улыбнулся и склонился для поцелуя. - Хиро-сан, я люблю тебя, - счастливо выдохнул Новаки минутой спустя. - Да хватит уже, - пробормотал Камиджо, чувствуя как начинают гореть уши, - Все «Хиро-сан», да «Хиро-сан». Но вопреки недовольному тону, руки мужчины жили своей жизнью, намертво вцепившись в кофту Новаки. - Я тебя тоже, балбеса, люблю, - Хироки смутился и вырвался из объятий, и на приличной скорости пошел к выходу из тоннеля. - Хиро-сан! – и естественно Камиджо остановили, снова привлекли к себе, и мягко поцеловали. «Дурак», - подумал Хироки, покорно закрывая глаза и отвечая на поцелуй, - «Какой же ты дурак… и я тоже». Ё/Шинобу Шинобу упрямо сжал губы и надавил на кнопочку звонка. За дверью завозились, что-то сказали, и дверь распахнулась, являя сонного мужчину, застывшего на пороге. - А это ты, - Мияги зевнул и посторонился. - Доброе утро, - ехидно протянул Шинобу, проходя в дом. - Чего пришел? – Мияги снова зевал и тер ладонями лицо, стараясь хотя бы так проснуться. - Ну… я хотел приготовить кое-что. - Опять капуста? – панически поинтересовался Ё, смотря на своего любовника сквозь щелочки в слегка раздвинутых пальцах. - А что такого? – Шинобу тут же ощетинился как ежик. - Ну капуста, так капуста, - Мияги философски пожал плечами и схватил с тумбочки пачку сигарет и зажигалку, тут же закуривая. Такатсуки Шинобу прошел на кухню и выложил на стол принесенные продукты. - И что это будет, - Мияги успел сбегать в ванную, ополоснуть холодной водой лицо, и сейчас выглядел гораздо бодрей. - Семпай мне очень подробно записал рецепт. Корейское кимчи. Мияги возвел глаза к потолку и мысленно попросил ками дать ему пережить этот день и последующие лет так двадцать минимум. - Хорошо, с чего начнем? Шинобу достал бумажку, вдумчиво прочитал рецепт пару раз и только затем начал его пересказывать для Мияги. - Вперед! – преувеличено бодро, воскликнул Ё, хватаясь за кочан китайской капусты. Дальше на кухню опустилась тишина, прерываемая только сосредоточенным сопением и тихим бормотанием о следующем шаге. Мияги возился с шинкованием в блендере чеснока, лука и имбиря, Шинобу сосредоточено возюкал ложкой по стенкам кастрюли с разведенной в воде рисовой мукой, ожидая, когда та вскипит. Не обошлось и без веселья. Когда уже пришло время заправлять капусту, Ё и Шинобу изрядно испачкались, дурачась. - Жжется, - печально сообщил Шинобу, сдерживая желание поморщиться и почесать нарочно испачканный нос. - Терпи, - сообщил ему Мияги, хотя хотелось взвыть и начать кататься по полу – ему Шинобу в отместку за нос, испачкал обе щеки. - А я что делаю? – огрызнулся Такатсуки, старательно намазывая заправку на очередной листик капусты. Мияги беззвучно затрясся от смеха, постаравшись придать лицу как можно более серьезное выражение лица. Наконец, все было завершено, Мияги попробовал небольшой кусочек моркови, задумчиво его пожевал. - Остренько. - Ну и хорошо, - пожал плечами Шинобу, он аккуратно укладывал получившееся блюдо в большой контейнер. - Да я и не спорю, - ответил Мияги, и едва дождался когда Шинобу закончит возиться на кухне уже прибирая мусор. Он подхватил юношу на руки и потащил в сторону ванны, игнорируя все вопли возмущенного любовника. - Отпусти! - Донесу, отпущу. - Отпусти сейчас. - Ни за что! - Пф, - Шинобу сдался и, расслабив мышцы, повис мертвым грузом на руках мужчины. - Вот и умничка, - ухмыльнулся Мияги и захлопнул ногой дверь в ванную. Шинобу был отпущен на пол, но не выпущен из рук. Мияги принялся деловито снимать с парня одежду, попутно раздевая и себя. Шинобу уже просто молчал, ругаться не хотелось, разве что он стеснялся своей реакции. Стоило ему подумать, для чего же Мияги притащил его в ванную, как определенная часть тела наливалась кровью. И не зря, Мияги шагнул под теплый душ, утянув следом и Шинобу, сразу привлекая его к своей груди и начиная целовать. - Озорник, - фыркнул Ё, обратив внимание на то, что Шинобу уже давно заинтересован ситуацией. - Сам виноват, - буркнул Такатсуки, слегка отвернувшись от мужчины. - Так это же хорошо, - Мияги пакостно ухмыльнулся, - Я тоже, как видишь. - Извращенец, - прошипел Шинобу, правда, не знал, кого же он имел ввиду, наверное, все же их обоих. Мияги тихо хохотнул и опустился на колени, все остальное для юноши смазалось в один сплошной ком удовольствия, он помнил только Мияги в себе и отвлекающие капли душа на спине. От них же он и очнулся, сидящий верхом на Мияги, и переводящий дух. - Люблю тебя, Шинобу-тин, - Ё снова улыбался, обнимая за талию любовника, и поцеловал в губы. - Я тебя тоже, - Шинобу обвил руки вокруг шеи Мияги, прижимаясь к нему всем телом. Сумасшедшая, всепоглощающая любовь к этому человеку расползалась по всему телу вместе с доставленным ранее удовольствием. Масамунэ/Ритсу Хоть и был выходной день, но сотрудники издательства Марукава отдела Изумруда Такано Масамунэ и Онодера Ритсу и не думали отдыхать. Ритсу последние примерно полгода усиленно учился быть редактором манги у самого Такано. Начальник после обморока своего подчиненного и любовника, был просто в бешенстве, и Ритсу, куда бы он ни пошел, всегда за ним шла тень в виде Такано. Ему запрещалось есть одному и спать одному, так что почти месяц он прожил у Такано. Ритсу, когда понял, чем ему грозит переселение к главреду был в ужасе, знает он чем обычно заканчивается «Я не буду тебя трогать…». Но к удивлению, спал он замечательно, а в глубине души думал, что после эротической зарядки на двоих засыпается быстро, надолго и крепко. На Такано Онодера продолжал ворчать и сопротивляться проявлениям его любви, но уже готов был сдаться на милость победителю. - Онодера, пошли выпьем, - Масамунэ дико устал, даже он привыкший читать много, не успевал за темпами Ритсу. Онодера бросил скептичный исподлобья взгляд на начальника, задумался, но кивнул. Парочка собралась и отправилась в ближайший бар. Поскольку Такано раньше был любителем выпить, хотя и сейчас подобным балуется, то привел он Ритсу во вполне приличный бар с хорошей обстановкой. Эта обстановка располагала расслабиться, поэтому Ритсу откинулся на спинку углового дивана и с блаженной полуулыбкой цедил пиво. Такано жадно наблюдал за своим любовником, наклонив голову, пряча живой интерес в глазах за челкой, и придвинув к себе кружку. За первой порцией последовала вторая, и даже третья. Ритсу чувствовал, что начинает уже сильно пьянеть. - Пойдем на улицу, - пробормотал Онодера, сдерживая икоту, еще одна кружка и он опьянеет окончательно и Такано снова придется нести его на своей спине. Масамунэ долгим взглядом посмотрел на него, но кивнул. Да, им уже хватит, надо чуть-чуть проветриться. Направились они в ближайший парк. Природа уже начала задумываться, и некоторые деревья уже стали желтеть, другие наоборот радовали своей зеленой кроной. Это было очень красиво, но довольно грустно – скоро вся эта буйная зелень пожелтеет, покраснеет и осыплется. Было уже довольно поздно, да и темно, Такано не удержался и схватил Ритсу за руку. - А то свалишься еще, - деланно недовольно проворчал Масамунэ, хоть так создав отговорку для них обоих. Ритсу ничего не сказал, но сжал пальцы посильней в ответ. После недолгой почти совместной жизни, он хотя бы перестал так уж явно шарахаться от его прикосновений. Привык, человек вообще такое существо, что ко всему привыкает. Однако, словно оправдывая ту самую отговорку, Онодера вдруг споткнулся и едва не свалился, Масамунэ успел вовремя подхватить и притянуть его к себе. - Онодера, ты же специально, - глаза Такано смеялись. - Нет! – Ритсу запаниковал и попытался вырваться, уж больно странные желания проснулись, вроде - протянуть руку и зарыться пальцами в непослушных волосах Такано, а затем поцеловать. И у Ритсу уже давно появились подозрения, что этот дьявол читает все его мысли и желания, потому что сейчас Такано ухмыльнулся и притянул Онодеру к себе еще ближе, явно собираясь поцеловать. Тот беспомощно трепыхнулся, раз, другой, но так и не вырвался, а улыбающееся лицо Такано все приближалось. Ритсу замер, зажмурился и даже затаил дыхание. Чужие губы мягко прикоснулись к его, Онодера вздрогнул, но не отстранился. Масамунэ обрадовался и, положив левую ладонь на затылок Ритсу, углубил поцелуй. Такано вдруг приподнял все еще новенького редактора манги, и зашагал куда-то вместе с ним. Ритсу ойкнул, но не вырывался, упасть и больно стукнуться он не хотел, поэтому притих до тех пор, пока не почувствовал спиной какую-то твердую поверхность. Скосив глаза наверх, Ритсу увидел часть ствола дерева и пышную крону, почти серую в темноте. - Ты что творишь? – Онодера хотел возмутиться, но оба знали, что это наносное, и Ритсу наоборот больше завелся, особенно когда заметил буйные кусты вокруг дерева. - Смотри, - Такано слегка повернул голову любовника за подбородок вправо, - Говорят, в этот день Луна особенно красива. Ты так не считаешь? - Ты прав, - тихо промямлил Ритсу, он запутался, только что между ними страсть искрила, а Такано вдруг переключился на романтику, это было странно. - Под такой Луной хочется тебя целовать вечно, - Масамунэ поцеловал мужчину в шею, снова возвращаясь к страсти. Это было знакомо, и Онодера против своей воли обнял Такано. Главный Редактор Изумруда тихо рыкнул, и в нетерпении стал снимать с Ритсу одежду. Он жадно прикусил плечо, отчего Онодера тихо ойкнул и сполз на землю. Снова раздался рык, теперь уже какого-то радостного окраса, и Такано продолжал свои ласки с утроенным усилием. Вскоре два тела слились в темноте, Ритсу зажимал одной рукой свой рот, чтобы не кричать от удовольствия и дикости ситуации, которая очень заводила, второй – опирался на дерево, царапая кору судорожно сжатыми пальцами. Такано шептал что-то ему на ухо, но Ритсу не слышал ничего, кроме гулкого стука сердца или сердец. - Люблю, Ритсу, люблю тебя, - прошептал Масамунэ, прижимаясь всем телом к Онодере, который старался отдышаться и был совсем невменяемый. - Я тоже тебя люблю, Такано-сан, - а как иначе объяснить эти слова, сорвавшиеся с губ? Ко/Шота Юкина закусил кисточку и стал ее мерно кусать. Представившееся его глазам вызывало желание забраться на кровать и изнасиловать Кису, а не рисовать с него картину. Но Ко был сам виноват, и пришла же в голову идея… Его подруга детства, та самая, что учила его готовить, еще неделю назад радостно щебетала, что переезжает к своему парню, и что первым их праздником будет Сюбун но хи. Девушка также расписала, как этот праздник справлялся в ее семье, пока она жила с родителями, и что они всегда украшали дом аки но нанакуса. Ко идеей загорелся, поэтому, проснувшись раньше своего любовника, отправился в цветочный. Он накупил сразу целую гору цветов, и дом украсить и… Вот тут и настигло выпускника художественного вдохновение. Принесенные цветы заняли свои места по квартире, а захваченные с того же магазина хризантемы (двумя неделями ранее был праздник, и Юкина захотел купить и эти растения) живописно расположились вокруг Кисы. Легкая белая ткань простыни, была осторожно стянута на бедра, на низ живота лег желто-зеленый цветок. Светло-сиреневый – в руку, лежащую около головы. Юкина распахнул окно – на улице было еще достаточно тепло, и парень не боялся, что Киса-сан проснется от холода – переоделся в рабочий комбинезон, поставил мольберт, развел краски, и принялся за рисунок. Он так увлекся, что почти пропустил звонок будильника. Ко сразу же его выключил и боязливо посмотрел на спящего любовника. Но Киса-сан продолжал спать, отчего Ко перевел дух и вернулся к мольберту. Телефон снова ожил через полчаса, и Юкина снова его выключил. «Так не пойдет», - подумал парень, покачав головой. Юкина отошел к своей сумке и достал фотоаппарат. Опасаясь, что Киса-сан не разрешит дорисовать картину, художник решил хотя бы нафотографировать его, чтобы рисовать уже по памяти. Шота проснулся от тихого звука затвора фотоаппарата. Он распахнул глаза и удивленно уставился на склонившегося к нему Юкину – и парень как раз нажал на кнопку, получив красивый кадр, который тут же захотелось воплотить на холсте. - Ты что творишь? – спросил Киса, однако сообразив, что именно делает Юкина, постарался не двигаться. - Прости, Киса-сан, - покаянно пробормотал Ко в ответ и смущенно улыбнулся, теребя в руках цифровик. - Да ничего, - Киса пожал плечами и стал осторожно садиться. - Стой! – воскликнул Юкина и принялся с еще большим энтузиазмом фотографировать любовника. «Сумасшедший», - мысленно вздохнул Шота, однако покорно не двигался. Затем выражение лица Юкины стало задумчивым и каким-то похотливым, а Киса пожалел что на нем, кроме простыни, ничего нет. - Киса-сан, - парень придвинулся слишком близко, присев на постель. - Чего? – нервно отозвался Шота, слегка отодвинувшись. Юкина мысленно улыбнулся, Киса-сан всегда краснел частями – шея, ключицы и лоб, иногда скулы. Художник наклонился и поцеловал своего любовника, Киса казалось вспыхнул еще больше, но на поцелуй ответил. А Юкина продолжил напирать, завалив любовника на спину, цветы смялись, распространяя вокруг себя свой аромат. - И что сегодня такое с тобой? – спросил Киса, вертя в руках слегка помятый цветок хризантемы. - Сегодня праздник, - ответил Юкина, улыбаясь. - Да? И что ты предлагаешь? – Киса заинтересовался, если уж начало дня было таким приятным, то что можно ожидать потом? Ёшиюки/Чиаки Хатори деловито прошел в квартиру своего самого любимого мангаки. Чиаки полутрупом лежал на диване. Только ночью он закончил свою работу, и вымотанный уснул там, где упал. - Ёшино, проснись, - Хатори потряс любовника за плечо. - М? Тори? Что… - раздался смачный зевок, а Чиаки взъерошенным совенком уселся на диване, и непонимающе уставился на редактора. Ёшиюки слегка улыбнулся и растрепал и без того лохматую прическу любовника. - Иди в душ. - Да-да, я даже не помню, когда там был в последний раз, - бормотал Чиаки сквозь зевки, он поднялся с дивана и поплелся в ванную. Эту комнату, пока шла изнурительная работа над очередной главой манги, он посещал крайне редко, хорошо, если умудрялся хотя бы сбрызнуть лицо водой, а уж о полноценном мытье и речи нет. Поэтому, пока набиралась горячая ванна с добавленной каплей ароматной пены, Чиаки принялся усердно намыливать себя, смывая всю грязь. Хатори тем временем химичил на кухне завтрак, и когда Чиаки вышел из ванной распаренный и с розовыми щеками, завтрак уже ждал его на столе. - О, вкуснятина! – воскликнул мангака, и с энтузиазмом набросился на еду, - Зря ты пошел в редакторы, из тебя вышел бы замечательный повар. Для полноты картины Ёшино размахивал палочками, на что Тори сдержанно улыбался, похвала была все же приятна. - Кстати, а чего это ты пришел? – спросил Чиаки, когда с основной пищей было покончено, и он уже пил чай с пироженкой. Тори по идее тоже должен отсыпаться у себя дома, он же работал не меньше, если не больше, Чиаки. Но Ёшиюки сидел сейчас напротив и наблюдал как с блюдца исчезает пироженка. - Узнаешь, - снова сдержанная улыбка, но уже пропитанная насквозь загадочностью. Известный сёдзе-мангака едва ложку не сгрыз от любопытства. - Это свидание? – вдруг спросил Чиаки, сразу тут же покрываясь красными пятнами смущения по всему лицу. - Можешь считать, что да. - Отлично, тогда я пошел переодеваться. - Ёшино, стой, доешь пирожное, - крикнул вдогонку Ёшиюки, но Чиаки уже убежал в свою комнату. - Атами? – спросил Чиаки, когда они вышли с поезда. - Да, - кивнул Тори, - У Мино сорвалась поездка, и он отдал билеты в онсен мне. - Ух ты, - Чиаки эмоционально восхитился и несколько раз хлопнул в ладоши. После тяжелых трудовых будней самое то расслабиться в онсене, поваляться в ванной, может даже и выпить. Главное, что можно было еще и на всякие процедуры сходить и порадовать свое замученное вконец тело. Кажется, именно по этой причине Хатори и согласился забрать горящие билеты сюда. Все оказалось, как Чиаки и представлял. И купальни, и парилки, и даже процедуры. Наконец, после всего этого, они оба расположились в живописном тихом уголке. Ненавязчиво журчал водопад-каскад позади небольшой купальни, вокруг росли пышные вечнозеленые кустарники, цвели цветы и шумели декоративные деревья. - Хорошо-то как, - Чиаки откинулся на бортик и закинул руки за голову. Глаза были блаженно прикрыты и мужчина совсем расслабился. - Неплохо, - почти без эмоции, коих на самом деле было слишком много, согласился Хатори. - Чего ты такой кислый? – фыркнул Ёшино, подплыв поближе к редактору, - Сам пригласил и сам же недоволен. - Я доволен, - возразил Тори. - Не вижу, - капризно надул губы Чиаки. Ёшиюки закрыл глаза, но все равно не удержался, тут же Чиаки был прижат спиной к бортику бассейна. - Ты чего, люди кругом! – успел прошипеть опешивший Чиаки. Все же, несмотря на его обычное поведение, он не был настолько наивным, просто в большинстве случаев он предпочитал прикрываться маской наивного взрослого ребенка (а еще только строя из себя немощного и наивного можно было удержать Тори у себя в квартире подольше). Но в этот раз Чиаки не мог сообразить, что он весь такой размякший, распаренный, довольный и главное, голый, как большой и крайне вкусный кусок мяса для очень голодного тигра. - Прекрати, - Чиаки опять пошел пятнами, - Ну что ты творишь, подожди пока в номер не придем. Тори скептично хмыкнул и отодвинулся от любовника, и принялся демонстративно наблюдать за водой в водопаде, постепенно успокаиваясь. Но и Чиаки пришлось думать о посторонних вещах, смотреть как ветер колышет первый попавшийся на глаза кустик, и не думать - НЕ думать! – о том что за спиной сейчас сидит крайне озабоченный Тори. - Ой, данго! - Воскликнул Чиаки, войдя в их номер. Девушка, только что принесшая целую тарелку этих угощений, и чайник с чашками, улыбнулась такой непосредственной реакции. Она поднялась с колен, поклонилась и бесшумно исчезла из комнаты. - Ты издеваешься? – глухо спросил Ёшиюки, смотря, как любовник набросился на сладость. - А? – Чиаки оглянулся, - С чего ты взял? Веко Хатори нервно дернулось пару раз, кажется, Ёшино действительно испытывает его терпение. - С того, - окончательно озверевший Хатори, чеканя шаг, подошел к Чиаки и, вырвав у него из рук палочку с маленькими шариками сладости. Теперь уже он, нарочно медленно, поддел языком один из шариков, сжал его зубами и медленно снял со шпажки. Шарик скрылся во рту, а Тори облизал губы и палочку от данго… медленно, тщательно, бросая на Чиаки пылкие взгляды… Чиаки сглотнул, это два года назад ему было сложно примириться с мыслью, что Тори теперь не просто друг, а возлюбленный. Зато сейчас весьма ярко представлялись разной степени развратности картины того, что Ёшиюки может творить своим языком с ним. - Прости меня, - сразу до Ёшино дошло, чем был так недоволен Тори. Ёшиюки улыбнулся и, забрав с тарелки еще одну шпажку с данго, подошел к Чиаки. - Хочешь? Зен/Такафуми Хиёри с самого утра была в крайнем эмоциональном возбуждении, улыбка не сходила с ее уст, и она едва не пела. Хотя и такое было, когда ей подвернулся вальяжно идущий к своей миске на кухне Сората. Она взяла кота на руки и закружилась вокруг своей оси. - Ты чего это такая счастливая? – подозрительно спросил ее отец, хотя и сам не мог удержаться от улыбки, наблюдая за дочкой. - Ну как же, - кот был отпущен, а девочка всплеснула руками, - Братик, наконец, вернулся из командировки. Я так рада! - Правда? – усмехнулся весьма смущенный Йокодзава, стоявший позади Киришимы. - Конечно! – воскликнула Хиёри, - И сегодня мы будем готовить вместе. - Обожаю вашу готовку, - вставил словечко Киришима и незаметно положил руку на талию прошедшему в кухню Йокодзаве. Такафуми раздраженно оглянулся на Главного Редактора Дзяпуна и так же незаметно попытался сбросить чужую конечность со своего тела. Но Хиёри заметила маневр и тихо захихикала. До того, как Йокодзава уехал в командировку, он привычно пришел в дом Киришима и остался на ночь. Хиёри так привязалась к другу своего отца, что ей не хотелось с ним расставаться. Поэтому утром она зашла в отцовскую спальню, да так и замерла на пороге. Как и двое на кровати. Немая сцена длилась несколько мгновений, но потом Хиё хватило тактичности выйти из комнаты и плотно закрыть дверь. За завтраком состоялся разговор, потому что скрывать истинные отношения Зена и Такафуми было уже просто нечестно, тем более Хиё вполне уже взрослая девочка и все поняла. Но пообещала не выдавать этой тайны никому – папа объяснил, что такие отношение не очень-то приветствуются обществом. И теперь Хиёри смешили любые намеки на эти тайные отношения между папой и братиком. Но постепенно она старалась привыкнуть, что их уже трое, вопрос о переселении Йокодзавы в их дом уже был почти решенным. А если и нет, то оба Киришима умеют убеждать. - И что будем готовить? – спросил Такафуми, повязывая на пояснице очень темно-синий фартук, который он купил специально для себя. - Хм, - девочка задумалась и приложила палец к подбородку, - Моти и на обед йозенабэ. - Хорошо, - кивнул Йокодзава, и достал из шкафа их с Хиёри заветную книжицу с рецептами. И приступили к готовке. Зен улыбался, наблюдая за ними из коридора. Затем он покинул свой пост, оделся и вышел на улицу. Повара его отсутствия не заметили, они были крайне поглощены процессом готовки. Киришима вскоре вернулся и отправился в гостиную. Он присел перед алтарем и, прислушиваясь к веселому разговору на кухне, мысленно обратился к покойной жене. Взгляд на календарь напомнил о празднике, и он просто не мог беспечно махнуть рукой на традиции. Зен редко бывал серьезным, но сейчас он был именно таким. Иногда ему казалось, что Такафуми им с Хиё был послан именно Сакурой, его погибшей женой, чтобы они не загнулись с тоски. Оба Киришима расцвели с появлением этого человека в их жизнях, и возможно когда-нибудь станут одной семьей. Это была заветная мечта Зена, но он вряд ли ее расскажет своему партнеру, тот всегда слишком смущается подобных тем. Киришима закончил молитву, и отправился снова на кухню, откуда уже шли манящие запахи. - Ну как дела? – Главный Редактор был снова сам позитив, и улыбка привычно растягивала губы. - Скоро будет готово, - отозвалась Хиёри. - Отлично, я как раз проголодался, - воскликнул Зен. - Лучше бы помог, - осуждающе произнес Йокодзава, оттирая со лба пот, около плиты было слишком жарко в костюме пусть и без пиджака. - Ну ты же знаешь, - протянул Киришима состроив умильную рожицу. - Это только отговорки, - фыркнул Такафуми и отвернулся к плите. Хиё снова засмеялась, чем больше она наблюдает, тем больше ей кажется, что эти двое похожи на супружескую парочку – так же вечно переругиваются. - Пойду, найду Сорату, а то он так и не поел, - несколько виновато произнесла девочка, ведь кот не поел как раз из-за нее. - Иди, - кивнул Йокодзава, продолжая сверлить Зена недовольным взглядом. - Знаешь, Сората, за ними так забавно наблюдать, - сказала Хиё доверительным шепотом коту, невольно слушая тихие переругивания отца с братиком, перемежающиеся звуками поцелуев, - Надо отцу намекнуть, что братику пора переезжать. Как считаешь? Сората мурлыкнул и дернул хвостом, затем поднялся с колен девочки и потерся мордочкой о ее щеку. - Да я знаю, что ты давно этого хочешь, - засмеялась Хиёри, прижимая питомца к себе.