***
— Так значит, у вас уже две недели влажный кашель, тяжесть в груди и легкая слабость? И небольшая температура? — резкими движениями Бай Чжу встряхнул градусник, возвращая ртутную шкалу к стандартному значению. Син Цю кивнул. К своему огромному стыду он так и не смог признаться в реальной причине обращения к доктору и теперь даже дышать в его присутствии старался реже и не в полную грудь, лишь бы не спровоцировать очередной приступ кашля. — Горло не болит? — Немного. Из-за кашля, наверное. — Наверное. Откройте-ка рот, — достав какой-то длинный и плоский металлический инструмент, походивший на палочку для мороженого, Бай Чжу пересел со стула на край кровати. Нехотя, Син Цю подчинился. Интересно, разглядит ли доктор что-то странное у него во рту? Чего греха таить — Син Цю и сам пытался, накануне едва ли не час простояв с ручным фонариком у зеркала. Думал, может, эти цветы теперь есть даже во рту или в горле? Вот было бы жутко такое увидеть. Но нет, рот как рот — разве что язык белее обычного и пахнет чем-то приятным даже спросонья или после еды. Даже зубной порошок этот стойкий запах не отбивал… О боже. Бай Чжу хмыкнул. — Необычный выбор зубного порошка. — Что? — Я, конечно, знал, что наследник гильдии Фэй Юнь обожает шелковицу, но чтобы добавлять её в порошок для чистки зубов… Взяв пинцет, он легким движением подцепил лепесток шелковицы и продемонстрировал «находку» Син Цю. Тот почувствовал, как сердце в ужасе пропустило удар. — Это… — Ничего не хотите мне сказать? — вежливо улыбнулся Бай Чжу. Син Цю замялся, чувствуя себя школьником, пойманным учителем на невыполненном домашнем задании или списывании, отчего тут же захотелось дать себе пощечину. Ну что за ребячество? Доктор прав, следовало с самого же начала обо всем рассказать. Но было страшно. Это так глупо: бояться услышать правду, о которой сам же и догадываешься. Как будто бы если бы об этом скажет кто-то посторонний, что-то изменится, а пока ужасной участи можно избежать. Машинально сделав глубокий вдох, в обычных обстоятельствах помогавший собраться с мыслями, Син Цю хотел было начать рассказ — и закашлялся. Сильно, громко, так, что сложился вдвое. Как будто все то, что он пытался сдерживать, пробило барьер и прорвалось наружу. Когда Син Цю выпрямился, на коленях уже лежал десяток соцветий шелковицы, пугающе алевших на фоне белоснежного постельного. «Были ведь бордовыми», — отрешенно подумал он. — Так я и думал. Ханахаки. — Простите. Я… я не знал, как об этом сказать. Не мог признаться даже самому себе, что это правда происходит. Господи, ну до чего же нелепо звучит. Син Цю почувствовал, как краснеет. В голове промелькнула дурацкая мысль, на мгновение показавшаяся даже смешной: краснее, чем цветы, лежавшие на одеяле, ему все равно не стать. А ведь когда-то шелковица ему даже нравилась… — Ничего страшного, уход в отрицание — одна из защитных реакций психики. Так что не корите себя. Син Цю вглядывался в лицо Бай Чжу, пока тот убирал пинцет и «палочку» в специальный отсек своей сумки, предназначенный, видимо, для инструментов, которые позже следовало дезинфицировать. О чем он думает? Что собирается сказать? Почему так спокоен и не должен ли был хотя бы на миг удивиться (испугаться?), поняв истинную цель вызова? — Что ж… у меня есть две новости, с которой начнем? — Давайте с хорошей. — Это не заразно, так что можешь перестать прятаться в комнате и начать, как и прежде, появляться на людях. Болезнь хоть и редкая, но я не знаю ни одного случая, когда бы она каким-либо образом передалась другому человеку: ни воздушно-капельным, ни через кровь, ни через другие телесные жидкости. — Так… а плохая? — Син Цю напрягся. — Известных способов лечения тоже нет. По крайней мере, надежных и с доказанной эффективностью. Внутри как будто образовался булыжник, повисший на тоненькой ниточке надежды. Может, все не так плохо? То есть… не может же все быть настолько плохо? — То есть мне теперь до конца жизни ходить с кустом шелковицы внутри и цветами кашлять? Ну и дела… — он попытался улыбнуться, но Бай Чжу энтузиазма не разделил, глядя теперь даже не на него, а куда-то сквозь. Кажется, это была не вся «плохая новость»… Син Цю нервно сглотнул. — Есть что-то ещё? — То, что сейчас происходит с вами, юный господин, это, можно сказать, только начало. Скоро цветы, словно раковая опухоль, начнут распространяться по всему организму. Он открыл было рот, чтобы спросить, что будет потом, но осекся. Понятно ведь, что потом. Было ясно с самого начала. И какая-то его часть это знала, в то время как оставшаяся часть сознания ушла в полное отрицание, не желая верить, что это не странная форма простуды или гриппа. Что всё действительно серьезно. Смертельно серьезно. — Сколько мне осталось? И… что насчет недоказанных способов лечения? Неужели совсем ничего нельзя сделать? — спросил Син Цю, мысленно удивляясь спокойствию собственного голоса. Дедушка был бы доволен. — Сложно сказать точно: может, неделя, может, месяц. Зависит от того, насколько ваш организм будет готов бороться. Что касается альтернатив… вы ведь знаете, кто такие соулмейты? Он кивнул. Кто в Ли Юэ этого не знает? Слухи на уровне городской легенды — мол, есть где-то на свете человек, который якобы предназначен тебе свыше. Эдакое благословение богов, только, в отличие от Глаза бога, для него не надо геройствовать или проявлять себя как-то иначе. Оно просто есть и ты можешь его найти. А можешь и не искать — дело твое. Многие так и поступают, не озадачиваясь поисками эфемерного идеала, который, межу прочим, может быть где угодно, хоть на другом краю света. Пути богов, как говорится, неисповедимы, а у богов, раздающих благословения, так и вовсе в придачу полагается весьма мрачное чувство юмора. Тем не менее, если тебе все-таки посчастливилось найти ту самую (или того самого — никто не обещал, что ваша родная душа будет противоположного пола), ты сразу это поймешь. Так, по крайней мере, твердили гадалки, зарабатывавшие на жизнь помощью в поисках соулмейтов. Почувствуешь, что он (или она) понимает тебя как никто другой и вообще в его присутствии мир как будто становится лучше, ярче и светлее. Самочувствие улучшается, настроение поднимается — словом, лепота. — Хорошо, значит, не придется объяснять, — продолжил Бай Чжу. — Так вот, говорят, что счастливчики, сумевшие найти своего соулмейта, живут дольше и даже такие серьезные болезни, как ханахаки, обходят их стороной. А если и случаются, то проходят в легкой форме. — Кто говорит — гадалки? Син Цю кашлянул. В горле снова першило — вот-вот и разразится очередной приступ кашля. Тем не менее, в слова Бай Чжу верилось слабо. Мало ли что говорят гадалки — они ж за это деньги получают и в их интересах сделать так, чтобы клиент возвращался снова и снова. Но действительно ли можно прочитать чью-то судьбу по звездам или картам? Верилось, если честно, слабо. С другой стороны, если уж в Тейвате существует магия, феи, драконы и живые роботы, то, может, и гадания работают? «А, может, ты готов вцепиться в любую соломинку и поверить в любую идею, лишь бы прожить больше пары недель», — прокашлявшись, Син Цю вновь обнаружил на одеяле пару алых цветков. — Верно. Все это, конечно, просто слухи, но… — … но я попробую. Скажите слугам, пусть принесут мне журналов. «Астромагия сегодня» или как там он называется, где гадалки свои услуги предлагают? Чего только не сделаешь ради собственного спасения.1. Шелковица
30 июня 2022 г. в 21:42
То, что он болен, Син Цю понял ещё две недели назад, когда появились первые симптомы — слабость, тяжесть в груди и першение в горле. Тогда это показалось простудой: шутка ли пить чай со льдом в такую жару?
Однако такой долгой простуды не бывает. Как не бывает и того, чтобы из-за простуды вместе с мокротой откашливались сначала крохотные и пока ещё зеленые соцветия, а затем и вовсе самые настоящие бледно-бордовые лепестки шелковицы.
Сперва Син Цю решил, что ему показалось. Может, они просто влетели в открытое окно, а он зацепил их рукавом и не заметил? Хотелось верить во что угодно, даже в самую фантастическую и неправдоподобную версию, но только не в то, что это действительно она — редкая и смертельно опасная болезнь под названием «ханахаки». Одна из тех, которые до определенного момента протекают бессимптомно и, обнаружив которые, ты понимаешь — тебе конец. И простым он не будет.
Син Цю не был уверен, заразно ли это, но на всякий случай старался пореже выходить из собственной комнаты, сославшись на некий особо заразный грипп и нежелание разносить инфекцию. Еду ему оставляли у двери, туда же приносили документы на подпись и вообще все необходимое — стоило только попросить. В ванную и уборную выходил по ночам и во время завтрака, обеда или ужина, когда вероятность столкнуться с кем-то была минимальной.
И только когда его затворничество стало всерьез вызывать беспокойство у окружающих, а при кашле изо рта стали выходить не просто лепестки, а цветки, Син Цю испугался и решил наконец пригласить лекаря. Позаботившись о том, чтобы на виду не осталось ни одного цветка — даже лепестка в мусорной корзине, он переоделся в ночную рубашку, укрылся одеялом и стал ждать.