Абонемент в Мунго

— Целитель Грейнджер, целитель Фоссет, срочно пройдите в палату пятьдесят семь — девятнадцать. Перо дрогнуло и оставило жирную кляксу на диагностической карте. Гермиона встретилась с встревоженным взглядом Сесси и потянулась за палочкой. — Наверное, что-то серьезное, — Фоссет уже натянула лимонную мантию и придерживала дверь кабинета для Гермионы. — Похоже на то, если Томпсон не смог справиться в одиночку, — Гермиона подумала о работе Малфоя и ускорила шаг. Как и обещала, она рассказала коллеге о причинах его прошлого посещения больницы, но без подробностей. Ей необязательно было знать о том, откуда взялся тот амулет, к лечению это не имело никакого отношения. Через минуту они вошли в палату, в которой мистер Томпсон резкими взмахами палочки рассекал воздух, перемещаясь от одной части тела пациента к другой. Со стороны койки слышались неприятные хрусты. Фоссет пошла в сторону целителя, Гермиона зашла с правой стороны койки и опустила взгляд на Малфоя. Он лежал на спине, почти обнаженный, из одежды — только полоска черных боксеров, голова откинута, веки неподвижны. — Что-то ломает ему кости, я не успеваю срастить их и провести диагностику. Дал ему несколько капель живой смерти, чтобы он не скончался от травматического шока. Фоссет, займитесь конечностями, Грейнджер — грудная клетка. Проверяйте не только кости, но и внутренние повреждения, обломки могут повредить артерии и органы. Я попробую устранить эффект проклятия, — целитель зашептал заклинания, напряженно вглядываясь в доску над Малфоем. В этот момент изо рта Малфоя вырвался хрипящий свист, тело дернулось. Гермиона и Сесси, хмуро проследили за взглядом Томпсона к доске, одну половину которой занимала фигура человека с подсвеченными красным поврежденными частями тела, а вторую — постоянно меняющиеся показатели. Каждая наколдовала себе такую же доску, но поменьше, отображающую те части тела, за которыми они должны вести наблюдение. Гермиона сосредоточенно вглядывалась в рисунок на доске, пока не заметила причину свиста — пятое ребро, сломавшись, проткнуло правое легкое, спровоцировав пневмоторакс. Она быстро срастила кость и призвала комплект операционных приборов и зелий для экстренной помощи. Губы Малфоя приобрели синеватый оттенок, ему явно не хватало воздуха. Тихие щелчки со стороны правой руки дали понять, что сломались кости пальцев. Она посмотрела на неестественно выгнутые фаланги. — Я разберусь, — напряженно сказала Фоссет и несколькими точными взмахами палочки вернула их в естественное положение. В палату влетели два тяжелых сундука и глухо приземлились рядом с Гермионой. Коротким движением палочки она вытащила пару перчаток и длинную стальную трубку, один конец которой был завернут как свиной хвостик, и повернулась к Малфою. Натянув перчатки, она аккуратно провела пальцами сбоку ребер, просчитывая их в поисках места для прокола. Найдя, совсем немного качнула палочкой, и бледную кожу прочертила тонкая линия разреза, на котором быстро собралось несколько темных капелек крови. На секунду замешкавшись, она просунула в рану палец и проверила вход в плевральную область, после чего вставила туда трубку. Тихий свистящий звук дал понять, что легкое начало расправляться. Мистер Томпсон в это время пытался определить природу магического воздействия. Он вытянул из головы Малфоя три сгустка магической энергии; похожие на плоские круги, они мерцали над ним разными цветами. Мрачно осмотрев тело Малфоя, он стащил с его пальца квадратную печатку с чёрным камнем. Зеленый круг, качнувшись, пропал, два оставшихся продолжили мерцать синим и желтым цветом. Видимо, на кольце были какие-то чары, оказывающие воздействие на его владельца. Громкий сухой треск заполнил палату, будто кто-то переломил большую ветку. Фоссет моментально переместилась к ногам Малфоя, на внутренней стороне левого бедра быстро проявлялось неоднородное фиолетовое пятно. Сломавшаяся большая берцовая кость повредила бедренную артерию, началось внутреннее кровотечение. Тихо выругавшись, она начала водить палочкой над синяком. Глухо хрустнула ключица, но Гермиона даже не посмотрела в ее сторону, потому что в эту же секунду услышала нестройный хор коротких звуков, похожих на лопающуюся пузырчатую плёнку. Ноги Малфоя коротко дернулись и обмякли, что вызвало ещё один недовольный возглас Сесси. Гермиона увеличила на доске поясничный отдел позвоночника, подсветившийся красным цветом. Осколки сломанных позвонков привели к разрывам спинного мозга, Малфоя парализовало ниже пояса. — Подожди, не восстанавливай, — Фоссет напряжённо выписывала узоры палочкой над бедром. Дернувшаяся нога сбила прицел заклинания, и ей пришлось начинать заново. — Давай скорее, я думаю, почки ему ещё пригодятся. — Если он истечёт кровью, то вряд ли им будет что фильтровать. Гермиона успела срастить ключицу и убрать катетер, установленный ранее, убедившись, что легкое смогло расправиться, прежде чем Фоссет закончила с восстановлением артерии. Залечив переломы позвонков, Гермиона начала аккуратно устранять разрывы спинномозгового канала, сверяясь с показаниями на доске. — Есть продвижения с проклятием? — она заправила за ухо выбившуюся прядь волос. — Я не смогу его снять, не зная анамнеза, — мистер Томпсон раздосадовано потер лоб, разглаживая залегшие на нем морщины. — Вот этот желтый сгусток — и есть наше проклятие, синий — какие-то защитные чары, возможно, он наложил их на себя перед тем, как был проклят. Я попробую приостановить действие хотя бы на время, нам нужно привести мистера Малфоя в сознание. Он может дать понимание в каком направлении двигаться. — Насколько удастся задержать проклятие? — Гермиона взмахнула палочкой и шумно втянула носом воздух. Пахло озоном, комната была насквозь пропитана магией от целебных заклинаний. — Почки почти отказали, ему нужен диализ, а для этого нужна хотя бы временная стабильность организма. С такой вероятностью множественных разрывов сосудов при переломах его не провести. И нейроны не удастся восстановить без зелья. — Запас крови тоже нужно восполнить. Без зелий мы только оттягиваем смерть, занимаясь починкой грубых механических повреждений, — заметила Фоссет. — Минут пятнадцать. Двадцать, если повезёт. С проклятиями такой силы я ещё не сталкивался, — Томпсон развел одной рукой, второй удерживая палочкой сгустки энергии над головой Малфоя. — По моей команде начинаем. Он коротко кивнул, Фоссет метнулась к сундуку с зельями, а Гермиона навела палочку на лицо Малфоя. — Энервейт. Из бледных губ, покрытых трещинками, вырвался тихий стон. Лицо исказила гримаса боли, Малфой медленно приоткрыл один глаз. — Вы можете назвать свое имя? Знаете, где сейчас находитесь? — Гермиона слегка запнулась, проговаривая стандартные вопросы колдомедицинского протокола. — Да ты издеваешься, Грейндж-е-ер, — Малфой открыл второй глаз и попытался придать насмешливый тон своему голосу. Получилось плохо, Гермиона видела, что расширившиеся от боли зрачки почти скрыли серую радужку. То, что Малфой пытался язвить, было хорошим признаком, но попытка уколоть все равно заставила ее слегка сморщить нос. — Это стандартная процедура, нужно убедиться, что мозг не пострадал. Выпей эти зелья, — она взяла из рук Фоссет два пузырька с кровевосполняющим и настойкой растопырника, откупорила один и поднесла к губам Малфоя. Он попытался перехватить зелье и приподняться, но тут же откинулся обратно, пропустив громкий хрип через сжатые зубы. Рука обессиленно упала на койку, в уголках губ скапливалась кровь. Гермиона, удерживая его, положила руку на грудь Малфоя и поднесла зелье ближе. — Не пытайся сопротивляться, у нас мало времени. Что с тобой произошло? Малфой проследил взглядом ее руку, Гермиона тут же убрала ее, и он сделал небольшой осторожный глоток. — Позови Томпсона, — он закончил со вторым зельем и откинул голову на подушку. Фоссет недовольно фыркнула. — Он здесь, сдерживает проклятие, — Гермиона качнула головой на целителя, который стоял в изголовье койки и не попадал в поле зрения Малфоя. — Нет времени препираться, пожалуйста, Малфой, нам нужна информация, чтобы тебе помочь. Мистер Томпсон не сможет держать его долго. Он попытался скосить глаза вверх, чтобы увидеть целителя. Не особо преуспев, но услышав тихое бормотание сзади, видимо, поверил Гермионе и напряженно прохрипел: — Итлачиаякуе Тескатлипока. — Что? — Гермиона кинула быстрый взгляд на доску, проверяя, не повредился ли центр Брока в лобной доле левого полушария мозга. Похоже, Малфой потерял возможность соединять звуки в членораздельную речь. — Дымящееся зеркало, — он перехватил ее взгляд и разозлился предположению, в голосе появился металл. — Я вынес его из ацтекского храма, это активировало защитный механизм. — Ты знаешь, как нейтрализовать его действие? Малфой закрыл глаза и слабо покачал головой. Он резко вздохнул несколько раз, а затем диагностическая доска замерцала красным, и по палате разнеслось тонкое пищание. Фоссет, стоявшая чуть поодаль Гермионы, приблизилась к койке и провела палочкой над Малфоем. — Желудочковая тахикардия, — они быстро переглянулись и одновременно взмахнули палочками. * * * Большая стрелка часов замерла на цифре четыре. Гермиона сидела в палате, склонив голову над толстой ссохшейся книгой. Тишину в палате нарушало только тихое прерывистое дыхание со стороны больничной койки. Прошло два дня с тех пор, как Малфой поступил в больницу, а они до сих пор не смогли найти способ его исцелить. Некоторых продвижений все же удалось достичь: мистер Томпсон смог упорядочить действие проклятия. Теперь приступы наступали с перерывом в четыре часа и двигались по телу сверху вниз, а не в хаотичном порядке. Это вряд ли можно было назвать успехом, но давало определенную свободу действий — им не приходилось работать над повреждениями всем вместе, достаточно было вести дежурство по очереди. Купировав приступ, они передали информацию о случившемся в министерство. В Аврорате действительно занимались исследованием мезоамериканского магического наследия совместно с МАКУСА, но факт того, что Малфой в одиночку проник в ацтекский храм, чтобы заполучить сильнейший артефакт, стал для них неожиданностью. Гарри принес в больницу несколько фолиантов, над которыми Малфой работал до отправки в Мексику. Они надеялись, что смогут найти там способ снять проклятие, потому что информации было катастрофически мало. Гермиона перевернула пожелтевший лист книги и поморщилась. От фолианта исходил неприятный затхлый запах. Обычно она любила аромат, которым были наполнены книжные страницы: дымный, немного земляной, с пряными нотками кожи, он обещал ей доступ к новым знаниям. Но эта книга была пропитана темным опытом; историю, которая была описана на ее страницах, хотелось скрыть подальше от людских глаз, а не изучать и передавать потомкам. Она и до этого знала, что история ацтеков была написана кровью, но погружаясь в изучение их церемоний, понимала, что факты были максимально сглажены. Даже невинный ритуал, направленный на вызов дождя ради плодородного урожая, не обходился без кровавых жертв. Человеческая смерть ставилась во главу угла ацтекской мифологии. У каждого бога были свои извращенные требования к жертвоприношениям: один требовал сжигать жертву на огне и доставать еще дымящееся сердце из груди, другой — пронзать стрелами, продлевая смертельную агонию, третий — обезглавливать и съедать тело участниками церемонии. Казалось, темная магия брала свое начало именно в ацтекской культуре: ритуальные надрезы и кровопускание уже не казались такими ужасными после знакомства с историей этого племени. Гермиона успела подавить тошноту не менее четырех раз, прежде чем нашла описание Итлачиаякуе — зеркала, о котором говорил Малфой. Информации было не много, по легенде оно принадлежало одному из главных богов ацтекского пантеона — Тескатлипока — который был одновременно и создателем, и разрушителем миров. Зеркало давало возможность наблюдать за любым человеком в режиме реального времени: где он находится, что делает и что планирует осуществить. Из того, что она смогла понять: в отражении зеркала как таковом увидеть ничего не удалось бы, принцип его действия был схож с Омутом памяти. Через него можно было погрузиться в сознание человека, наблюдать за происходящим его глазами, думать его мыслями, действовать его руками, при этом находясь в сотнях миль от объекта. Еще одним свойством зеркала являлась возможность активировать ядовитый дым, способный убивать врагов. Описания принципа действия дыма не было, автор книги лишь описывал невыносимые муки и страдания, подкрепляя свой рассказ красочным изображением заходящегося в агонии человека. Она перевела взгляд на спящего на кровати Малфоя, одетого в светло-зеленую больничную пижаму. Происходящее с ним вполне подходило под описание в книге. Но там не было указано, как можно снять действие проклятия. Во времена ацтеков магия была стихийной, палочек еще не существовало, а значит, не было и конкретных заклинаний, только групповые ритуалы, усиливающие общие желания участников. Непохоже, чтобы ацтеки вообще заморачивались снятием проклятий, человеческая жизнь для них была расходным материалом. Неужели способа убрать магическое воздействие нет? Она внимательнее всмотрелась в лицо своего пациента. Гермиона никогда не горела расположением к Малфою, временами даже яро ненавидела, но смерти ему не желала. Противный мальчишка, изводивший ее оскорблениями в школе, принявший сторону Волдеморта по настоянию родителей, но так и не переступивший черту — из-за страха или нежелания? Она вспомнила слова Дамблдора, которые тот сказал ему на Астрономической башне — Гарри рассказывал им о произошедшем. «Ты не убийца, Драко, ты умирающий». Ее ровесник, однокурсник лежал на больничной койке без какой-либо надежды на излечение. Думать об этом было тяжело. Гермиона поддерживала себя мыслями о том, что преждевременные похороны своих ровесников закончились вместе с войной — это помогало не рассыпаться на кусочки, находить в себе силы жить дальше. И ее выбор профессии был отчасти связан с этим: возможности колдомедицины значительно превышали маггловские. Она научилась лечить болезни, над которыми обычные врачи лишь скорбно разводили руками. Это вселяло оптимизм, давало силы просыпаться по утрам, радоваться новому дню. Дню, в котором она совершит то, что ранее казалось невозможным, подарит радость исцеления другим людям, незаметно для остальных залечивая собственные душевные раны. И теперь Малфой, бледный и неподвижный, лежал перед ней как насмешка всем ее стремлениям. Она упрямо вздернула подбородок и с шумом захлопнула книгу. Ну уж нет, она не сдастся так легко. Если придется перебрать все заклинания, известные колдомедицине — Гермиона сделает это, и даже придумает парочку новых, но найдет способ снять проклятие. Встав рядом с койкой, она разместила несколько больших шаров света над телом Малфоя и вытянула из его головы уже знакомые сгустки энергии. Синий круг стал заметно светлее и мерцал тусклее, чем раньше, это означало, что наложенная защитная магия иссякает. Желтый поблескивал так же, как и в первый день. Гермиона угрюмо взглянула на него, растянула над всем телом Малфоя и сверилась с часами. Через пару минут желтое сияние в области груди Малфоя стало интенсивнее, и послышался тихий треск ключиц, а затем погромче — ребер. Гермиона моментально взмахивала палочкой еще до того, как звук успевал стихнуть, кости срастались, не успев окончательно разойтись. — Ферула! — правую руку Малфоя затянуло гипсом и бинтами. Глухой хруст из-под гипсовой повязки дал понять, что ее действия не возымели успеха. Она дважды рассекла воздух над рукой: убрала бинты и залечила кости. Волна заклинания двигалась все ниже, Гермиона выставила щитовые чары на уровне живота. Желтая волна чуть замедлилась, но все же перетекла через магическую преграду. — Протего хоррибилис! — рядом с предыдущим щитом вырос новый. Гермиона неотрывно следила за мерцанием, приближавшемся к нему. Сгусток энергии столкнулся со стеной защитного заклинания и остановился. Она чувствовала нарастающее давление и покрепче сжала палочку, удерживая заклинание. Мерцание усилилось около преграды, начало подниматься по ней, но через пару мгновений перекатилось и упало в общую гущу энергии. Убедившись, что проклятие не может пробиться через стену, Гермиона потянула щит на себя. Магия сопротивлялась и ломала кости там, где наслаивалась, но Гермиона больше не отвлекалась на лечение. Следя боковым взглядом за диагностической доской, она продолжала двигать магическую преграду. Залечить раны можно и позже, важнее было запереть проклятие. Ей казалось, что она тащит сачком огромный валун, но сантиметр за сантиметром магию удавалось отодвигать. Ладони вспотели, палочка трещала от напряжения и скользила в пальцах, и она ухватила ее двумя руками. Наконец, мерцание удалось запереть в левой руке. Из-за толщины наслоения энергия приобрела цвет переспелой груши. Плескаясь по периметру руки, она ломала кости снова и снова, превращая их в мелкие осколки. Рассматривая дробящиеся обломки костей на диагностической доске, Гермиона прикидывала, сколько времени уйдет на их восстановление, когда внезапная догадка осенила ее. — Брахиам эмендо! — она направила палочку на искалеченную руку. Рука с хлюпающим звуком дернулась на кровати, но Гермиона не отрывала взгляда от сгустка энергии выше. Темно-желтая волна слабо покачалась в клетке щитовых чар, стукнулась пару раз о преграду, а потом, тускло блеснув, исчезла. Неужели получилось? Гермиона еще несколько мгновений всматривалась в место, где была стянута энергия проклятия, а потом нерешительно качнула палочкой, снимая щитовые чары. Никаких новых повреждений. Она по-детски подпрыгнула, радуясь внезапному решению проблемы. Кто бы мог подумать, что Златопуст Локонс все-таки научил их чему-то полезному. Гермиона и представить себе не могла ситуацию, в которой ей пригодилось бы умение удалять все кости из руки, и все-таки оно оказалось как никогда кстати. Логично, что проклятие, направленное на кости, потеряло свою силу, когда костей, на которые можно было воздействовать, не осталось. Она провела свободной рукой по лбу и вискам, вытирая выступивший от напряжения пот, и приступила к устранению повреждений, вызванных проклятием. Показатели на доске зашкаливали, тело Малфоя напоминало поле битвы. Темная магия, продвигаясь по телу, сопротивлялась изо всех сил, ломая все на своем пути. Еще через час, закончив с восстановлением того, что можно было исцелить заклинаниями, Гермиона выставила на прикроватной тумбочке бутылочки с зельями. Приведя Малфоя в чувство, она взяла первый пузырек в руки. — Привет. Нам удалось снять проклятие, ты поправишься. Нужно выпить зелья. Говорить радостную новость Малфою было неловко. В прошлый раз она была собрана, все мысли были заняты важностью момента, а сейчас худшее было позади, и врачебная решительность уступила место эмоциям. Малфой медленно пошевелил головой, разминая затекшую шею, и, потерев рукой глаза, уставился перед собой. — Премного благодарен, но почему нужно это делать ночью? — в хриплом голосе слышалось недовольство. — Грейнджер, тебя не научили Люмосу? Зажги свет, интимная обстановка сейчас немного неуместна. Или у меня теперь светобоязнь? Гермиона моргнула и растерянно посмотрела на шары света, подрагивающие над потолком. — Малфой, ты меня не видишь? — осторожно спросила она. — Это такая шутка? — он замер, повернув голову на звук ее голоса. — Если да, то не особо смешная. Как я могу видеть тебя, если в палате темно? — В комнате светло. Подожди минутку, я кое-что проверю. Выпей пока что зелье, — она вложила ему в здоровую руку пузырек и повернулась к доске. — Восхитительно, — Малфой залпом выпил зелье и откинул бутылочку в сторону, которая, упав, жалобно звякнула в углу палаты. — Я не сомневался, что ты не упустишь шанса меня покалечить. Не то чтобы я сильно огорчен тем, что не имею счастья тебя лицезреть, но зрение все-таки было важной частью моей жизни. Гермиона пропустила едкое замечание мимо ушей, сосредоточенно меняя картинки на доске. Проверив глаза и не найдя никаких нарушений, она увеличила затылочную долю головного мозга и проверила зрительную кору. Повреждений не было, да и не должно быть. Еще в первый день они выяснили, что проклятие не затрагивает голову. То ли из-за того, что сломанные кости черепа приводили к быстрой смерти, а ацтеки предпочитали растягивать удовольствие, то ли сказывалась их любовь к черепам — в книге описывались различные варианты их применений, которые нужно было сохранить в целости. И все-таки что-то смущало ее в увиденной картинке. Изображение было слишком… тусклым. Гермиона отдалила головной мозг и вывела на доску своеобразный портрет: обезличенное тело пациента до уровня груди. Пара взмахов палочкой, и в контурах тела осталось только очертания сосудов. Рассматривая полученную ангиограмму, она нашла то, что искала, и издала удовлетворенный вскрик. — Нашла способ лишить меня еще и речи? — Малфой свирепел с каждой минутой все больше. — И почему я не чувствую левую руку? — Потому, что в ней нет костей, — отстраненно заметила Гермиона. — Во время сращивания перелома шейного позвонка тебе пережало сосуд, из-за этого образовался недостаток кислорода и кровоснабжения затылочной доли головного мозга. Отсюда и потеря зрения. Я сейчас исправлю это, не двигайся. — Что значит: нет костей? — Малфой дернулся в ее сторону, уставившись невидящим взглядом куда-то в область ее шеи. — Малфой, замри, — с нажимом повторила Гермиона, — я все объясню тебе чуть позже. Давай сначала вернем тебе способность видеть. Она навела палочку на его шею и быстро произнесла несколько заклинаний. Малфой захлебнулся коротким криком и закашлялся. Удовлетворенно кивнув, Гермиона взяла еще один пузырек с тумбочки и вложила ему в руку. — Тебе нужно выпить еще несколько зелий, чтобы здоровье восстановилось. Зрение вернется минут через пятнадцать. — Мерлинова борода, объясни мне, что происходит! Где Томпсон? С какой стати ты занимаешься моим лечением? — зло выплюнул Малфой. Гермиона вздохнула и кратко обрисовала ему события последних нескольких дней. Ей не хотелось спорить и даже злиться на Малфоя, на его месте она была в таком же замешательстве. К тому моменту, как она закончила рассказ, Малфой выпил почти все положенные зелья и смог сфокусировать взгляд на ее лице. — Остался только костерост, — Гермиона покрутила в руках последнюю бутылочку. — Но прежде, чем я тебе его дам, я хочу кое-что понять. Малфой мрачно ухмыльнулся. — Шантаж больного? Грейнджер, тебе могли найти местечко на Слизерине, если бы не… — он поджал губы в притворном сочувствии. — Моя грязная кровь, я в курсе, — отмахнулась она. Эти подколки уже давно прекратили цеплять. — Зачем ты отправился в храм один? В министерстве сказали, что планировалась совместная отправка с группой авроров. Она не верила, что Малфой был настолько самонадеян, читай — глуп, чтобы попытаться увести сильнейший магический артефакт из-под носа магических правительств двух стран. Или был? — Все-таки устроилась на полставки в министерство? Уверен, этот вопрос будет одним из первых в их списке. — Нет, это как раз можешь считать любопытством. Я все равно узнаю ответ позже из допросов. Но ты можешь проявить любезность и удовлетворить мой интерес сейчас. Малфой вглядывался в ее глаза добрую треть минуты. Гермиона стойко держала оборону, рассматривая неоднородную структуру его радужки. Она впервые смотрела в глаза Малфою так близко, и невольно подметила, что вблизи их цвет был очень необычным. Разные оттенки серого накладывались друг на друга, рассекаемые светлыми волокнами сверху, как будто пушистый одуванчик залили эпоксидной смолой. Гермиона подавила улыбку от пришедшего в голову сравнения, понимая, что Малфой вряд ли расскажет ей что-то, если подумает, что она над ним смеется. Наконец, он медленно отвел от нее взгляд и начал следить за тем, как в магических трубках переливается кровь. Волшебный диализ действительно выглядел куда эффектнее маггловского. Из тонкой, отливавшей голубым светом, трубки кровь попадала в прозрачный круговорот, напоминающий принципом действия магнитную видеокассету, из которой перетекала в еще одну трубку и возвращалась в тело пациента. Решив, что Малфой так ничего и не скажет, Гермиона протянула ему пузырек и повернулась в сторону выхода, когда он тихо сказал: — Церемония Нового Огня. Она повернулась и вопросительно посмотрела на него. — Раз в пятьдесят два года завершается полный цикл ацтекского календарного круга, магическая связь между эпохами разрывается. Зеркало можно было получить только в день церемонии, в остальные дни оно скрыто от людских глаз, — Малфой запнулся и раздраженно бросил: — Я направил в министерство отчет, предупреждал, что это единственный шанс, прежде чем оно снова исчезнет. Но они посчитали, что все нужно дополнительно проверить, собрать экспертную группу. Времени ждать просто не было. Гермиона следила за его тирадой расширившимися глазами. — Ты это серьезно? — воскликнула она. — То есть единственная причина — это твое нежелание просто подождать? — Подождать пятьдесят два года? Да, Грейнджер, я ценю свое время. — Но, очевидно, не жизнь! Даже если бы вам не удалось достать это чертово зеркало, что ужасного могло произойти? Ничья жизнь не была бы в опасности, если бы оно гнило где-нибудь в пространстве и времени еще полвека! — Это уникальный шанс для изучения артефакта подобной силы, я не мог его упустить! Включи мозги, у тебя по черепной коробке Эванеско прошлись, что ли? Такие возможности появляются не каждый день. — В этом и все дело! Отправляясь за подобными вещами, ты должен быть уверен, что предусмотрел все опасности. Нужно было подождать, пока министерство не согласует отправку, а не разыгрывать из себя чертова Индиана Джонса. — Инди… Кого? — он перевел на нее озадаченный взгляд. — Неважно! А если бы проклятие не исчезло? Ты так и остался бы с мясным рулетом вместо руки. — Твоими стараниями… — он язвительно провел в воздухе здоровой рукой. — От этого проклятия нет контрзаклинания, мне просто по-вез-ло! Не знаю, что там насчет Эванеско, но непроходимый идиот в этой комнате только один, — сказав это, Гермиона вышла из палаты, не отказав себе в удовольствии в этот раз хлопнуть дверью. Она долго не могла понять, что именно в рассказе Малфоя ее так разозлило. Гермиона ему никто, с чего бы ей начинать читать нотации по безопасности? В конечном итоге, все сводилось к тому, что она его понимала. Если бы у нее была возможность получить в свое распоряжение такой ценный артефакт, чтобы изучить его и обезвредить, она бы тоже бросилась на его поиски, не раздумывая. Этот факт, подтверждающий, что у них с Малфоем такие схожие взгляды, ее пугал. Через несколько дней, провожая его взглядом до выхода из отделения, Гермиона подумала, что они еще не раз встретятся.