Меж страстью

– Ты в порядке? – Дышит тяжело, заглядывает в глаза. – Мне очень хорошо, – почти мурчит, выдыхает, притягивает к себе лицо руками, – я так давно этого хотел. Так хотел... поцелуй ещё. – Я тоже... – Прерывисто дышит, утопает в поцелуе. – Мечтал о тебе, думал, что ты меня нахуй пошлёшь с такими подкатами... – Ты подумал, что я пошлю тебя? В итоге выходит, что именно я и пошёл по указанному адресу. Логично, ничего не скажешь. – Не душни, и так жарко, – отмахивается, прижимается губами к шее. – Жарко, – тянет полустоном, неосознанно притирается к только утихомирившемуся члену своим. – Ты чего творишь? – Округляет глаза, смотрит удивлённо. – Хочу тебя ещё, – шепчет горячо, тянет на себя, – пожалуйста... Рычит, прижимает к себе. *** – Надо попить воды, я запыхался, – улыбается, отлипает, ложится на спину. – Конечно, так скакать... принести тебе? – Чмокает в щёку, устраивается на боку рядом, смотрит во все глаза. – А ты в состоянии куда-то идти? – Поражается, ловит пальцами подбородок. – Ради тебя смогу один раз сгонять до кухни. Ты того сто́ишь. – Смущается таких слов, хитро щурится. – Если после этого ты мне отсосёшь вообще будет прекрасно. – Промочу горло, и тут же примусь тебя ублажать, – взмахивает ресницами, гладит по чуть щетинистой щеке, – жду тебя здесь. *** – Бляяя... – Стонет, еле разлепляет глаза. – Сука. Как же... – Воодушевляюще? – Вытирает губы тыльной стороной кисти. – Прекрасно... – Выдыхает с трудом, тянет к себе, сцеловывает капли спермы. – Ты прекрасен. – Извращенец, – морщится от поцелуев, улыбается всё равно, – нам надо в душ. – Хочешь попробовать в воде? – Играет бровями, коварно усмехается. – Намекаю о необходимости смыть лишнее. – Серьёзнеет, но подхватывает. – Я не против. *** – Мы затопили соседей? – Обеспокоенно спрашивает, смотрит на пол. – Не, эта лужа выглядит совсем уже безобидно, – пожимает плечами, смеётся, – хорошо, что у тебя душевая. Представляю, сколько воды вылилось бы из джакузи. – Это намёк? – Дёргает одной бровью. – Изначально, я такого смысла не вкладывал... ты заставил задуматься. Ты ещё не устал от того, что мы делаем? – Пока нет. Хотя... – Задумывается, проводит по не своим ягодицам. – Сюда мы ещё не ходили. – Думаю, что не сегодня. – Чётко проговаривает, не останавливает руку. – Мы же только начали. Полотенце тебе подать? – Обсохну так, – кокетливо поправляет волосы. – То есть, всё это время, ты будешь ходить голым? – Да, чтобы смотрел на меня и слюни пускал. – И буду. Тогда мы точно соседей затопим, – уверено кивает, обнимает со спины, – можно тебя поцеловать в загривок? – А зачем ты спрашиваешь? – Не понимает, пытается повернуться, но его удерживают в захвате. – Ты так дёрнулся в прошлый раз... – Это было на съёмках! – Ты был напряжён. – Нас могли увидеть, и так Паша уже подозревает, ещё бы остальные просекут... – Подожди, – отпускает, разворачивает к себе лицом, – ты что хочешь сказать? – Никто не должен знать, что мы... – Подбирает слово усиленно, находит на третий щелчок пальцами. – Вместе. – Ты сейчас сам с собой в суфлёра поиграл, – смеётся, но возвращается к мысли, – почему никто не должен знать? – Это же пропаганда... там достанется не просто нам, если кто-то узнает. Каналу как бы не досталось. Мы в такой стране, в которой это невозможно! – Но это есть. – Заставляет посмотреть в глаза. – Или ты хочешь, чтобы я делал вид, что не испытываю к тебе ничего? – Ну хотя бы на лю́дях держи себя в руках. Мне так будет спокойнее. – Ну ладно, – пожимает плечами, вытирается полотенцем, – на лю́дях буду подкалывать и стебать тебя. И на это право имею только я. – Собственник, – улыбается, целует в чуть отросшую щетину, – из тебя пробивается неандерталец. Побрейся. – Из тебя тоже. Как насчёт парного вечернего туалета? – Я буду тебя поправлять часто, может не надо? – Всё-таки ты зануда, – берёт бритву, – я уже начал... – Ладно. *** – И как это произошло? – Пытается отдышаться, отпускает волосы на затылке. – Если бы я знал, – встаёт с колен, прополаскивает рот, – брили сами себя, никого не трогали... а, видимо, хотели потрогать. – Вот так натрахаемся одним днём, а потом желание совсем отпадёт, – вытирает лицо от остатков пены, споласкивает бритву. – Вот и проверим, ради секса это всё или же есть что-то большее, – улыбается, убирает обе бритвы в стакан для щёток. Взмахивает рукой, уходит на кухню. *** – Ты что творишь? – Отпирается, старательно выпутывается из объятий. – Сейчас сюда все сбегутся, прекрати приставать! – Не могу. Ты такой сексуальный с этими голыми коленями, хочу тебя расцеловать. – Засовывает руки в задние карманы, сжимает через джинсы. – Что хочешь сделаю, только позволь... – Остановись немедленно! Опускает руки, отходит на шаг назад, выравнивает дыхание. – Ладно, не пристаю. Уходит из гримёрки. *** – Ты обиделся? – Берёт за руку, но её очень плавно отпускают. – Мы же договорились, что на людях я держу себя в руках, а не ты меня за руку. – Я соскучился, – винится, опускает глаза. Но взятие за руку не принимают. – Я тоже, но потерпеть до конца съёмок я в состоянии. Думаю, ты тоже. – Ладно. *** – Быстро сюда подошёл! – Злится, гонится, кидается попавшейся футболкой в него. – Не подойду, ты слишком злой для переговоров. – Уносит ноги со скоростью спринтера. – Ты контролируешь, что говоришь вообще?! А потом ты меня винишь в том, что я себя в руках не держу! Пидор! – Я сказал правду! – Защищается и тоже кидается подушкой с дивана. – Лучше тебя никто задницы не надирает. – Ещё громче скажи, чтобы всё главкино знало! Осмелел резко? – Стой, – резко говорит, протягивает руку, в неё врезаются и недоумённо глядят, – я сейчас сделаю то, что хотел весь день, и меня никто не остановит. Притягивает за футболку, прижимает к стене. *** – Ты ёбнулся, – закрывает лицо руками, мотает головой из стороны в сторону, – тут везде камеры. Нас правда могли спалить. – Моя тоска по тебе была сильнее желания сохранить репутацию. Обними меня. – Уже, – поднимает с колен, прижимает к себе, убирает пряди с потного лба, – мой хороший. Молчит, кивает. *** – Почему мне не надоедает? – Садится на столе, застёгивает рубашку. – А должно? – Хватается за стакан с газировкой, делает два больших глотка. – У любой пары со временем страсть уходит. Как там, любовь живёт три года. – Любовь? – Потрясённо смотрит. Кивает, протягивает руки навстречу. Обнимает, чмокает в висок, смотрит в глаза. – Я тебя люблю, – тихо, вкрадчиво. – И я тебя люблю, – уверенно, искренне. *** – У меня теперь есть линия сгиба, – смеётся, переворачивается с живота на бок, – убери ремень. Им больно. Твоя рука идеально для этого подходит. – Ты такой охуенно открытый, когда возбуждён до предела, – гладит покрасневшую кожу, целует в плечо, – как так вышло, что тебе нравится? – Не знаю. Я тебе доверяю просто. Ты мне больно не сделаешь. – Спасибо за доверие, – улыбается, целует глубоко, – давай заживляющим намажу? – Я быстро сам заживаю. – Успокаивается, гладит по плечам. – Кто дальше крутит колесо секс-практик? – Моя очередь. Я прямо нервничаю. Крутит, усмехается на выпавшее. – Контроль оргазма. – Моя очередь тебя испытывать на прочность, – заваливает на кровать. *** – Пожалуйста... – Нет, только когда я скажу! – Блять! *** – Тебя не так-то просто сдерживать, – жалуется, вытирает руку салфеткой, – ваш обхват весьма обширен. – Тебя это не устраивает? – Старательно утихомиривает дыхание, продолжает лежать. – Когда этот обхват во мне – более чем. Но рука моя, почему-то, ощущается недостаточной. – Парадокс, конечно. *** – Я устал от того, что ты в другом городе, – ноет, зарывается под одеяло, – хочу трогать тебя. – Ты же говорил, что визуал? – Тоже укрывается пледом, прячет нос, мёрзнет от внезапной прохлады летом. – С другими был. С тобой не выходит так. Мне тебя мало. – Привереда, меня примерно столько же, сколько и тебя. – Но даже зазор в эти ничтожные семь сантиметров не спасает от тоски по тебе. – Когда ты прилетаешь? – Послезавтра. – Давай порадуем твою визуальность? – брови снова заговорщицки поднимаются. – Ты что придумал там? – Снимаю с себя всё и жду, когда ты тоже это сделаешь. *** – Наши фсбшники нас ненавидят, – тяжело дышит, перестаёт себя гладить. – А я думаю, что у них теперь есть компромат на одного актёра и юмориста, – лыбится слишком довольно, валится головой на подушку, – за эту секс-сессию шипперы душу продали бы. – И тогда мы с тобой стали бы поставщиками в Ад. Надеюсь, там платят хорошо. – И это чувство называется корысть, – смеётся, припоминает коллег. – В нашем случае подходит всё-таки любовь. *** – Ты животное, – еле вдыхает, продолжая лежать, не сгоняет с себя лежащего на нём. – Это был комплимент? – Выходит, целует плечи, прихватывает ухо губами. – Да. – Вдыхает, предпринимает попытку встать, но стекает обратно на простынь. – Не знал, что ты настолько жаждущий... а говорил, что я собственник. – Ты весь мой, – чуть рычит, сжимает в руках, – мой взаимно первый. – Твой, – гладит по волосам, тянется поцеловать. *** – Я хочу за тебя замуж. Тишина. Звук тлеющей сигареты. – Ты сейчас серьёзно? – Да. Хочу, чтобы весь фандом с ума сходил от того, что мы с тобой похожи. Хочу другое кольцо на безымянный палец и твою фамилию. – А если я оговорюсь, когда привыкну? – Тебя только это беспокоит? – Наклоняет голову, берёт за руку. – Моего ахуя на лице не достаточно? – Я-то сказал, чего хочу, – задумчиво тянет, смотрит в глаза, – а ты хочешь? – Ты мне полгода назад заливал, что ничего серьёзнее, чем секс напостоянку, у нас не будет. – Полгода назад я всё ещё боялся, что нас осудят и съедят. – Что же случилось? – Я перестал волноваться, – пожимает плечом. Цокает языком, тушит сигарету, тянется поцеловать. – Вот это ты быстро принял тот факт, что влюблён в мужика. – В тебя же, Шаст. – Люблю тебя тоже, Арс.