Когда умирал, ты улыбался

Когда умирал, ты улыбался. Наверное, мир никогда до этого не видел твоей улыбки. Странно, почему-то она не выходит у меня из головы. Представляешь, каждую ночь я вижу тебя во сне. Без своего плаща ты кажешься таким беззащитным, практически голым, хрупким, ветер трепет твои странные волосы и полы рубашки, а ты смотришь прямо на меня, прямо в глаза... Я вытерпел в своей жизни много боли оторванные конечности, вбитые в ногу гвозди, смертельные ранения, которые не пережил бы ни один нормальный человек. Я как никто другой понимаю, что ты чувствовал, понимаю насколько невыносимо, должно быть, нервные окончания на твоей тонкой коже посылали в мозг вопящие сигналы о нестерпимой боли, а ты улыбался. Господи, я никогда не видел у тебя такого расслабленного и спокойного выражения лица. Неужели тебе нужно было умереть, чтобы открыться, чтобы показать себя настоящего? Я уже давно понял, что у тебя на самом деле есть душа и сердце тоже есть, ведь ты спас меня, отдав свою жизнь. Акутагава Рюноскэ, ты всегда, всегда был невыносимым эгоистом! Я тебя ненавижу. Ненавижу. Неужели ты думал, что я смогу с этим жить. Жить, зная, что ради меня ты пожертвовал всем, сестрой, этим миром, своим чёртовым признанием Дазая. О нет... Не дождешься! Говорили, что мы похожи, дак знай, что это полнейший бред. Я не такой, слышишь, не такой! Не такой, как ты или Дазай, я не могу жить, зная что из-за меня тебя больше нет. Не могу. Ты же спас меня, в тебе есть свет, я заметил это, ещё когда понял твои чувства к Дазай-сану. Ты умеешь любить, Рюноскэ, любить самозабвенно и отчаянно. Но я не понимаю, не понимаю, как твоя душа могла мириться со всем злом, что ты творил, со всеми этими бесконечными убийствами и реками крови. Наверное, поэтому ты был так жесток к себе, да? Я видел твое тело, видел все эти шрамы, видел окровавленные платки в твоих руках, слышал, как ты задыхаешься при каждом новом вдохе. Мне правда жаль, что всё так получилось. Прости меня, кажется, я точно такой же эгоист, как и ты. Прощай. Стеклянная бутылка разбила морскую гладь, упав с высокого утеса. А после раздался звук ударяющегося о воду тела.