Другой претендент

Прошу тебя, только себе не лги, Ты полменя, я полтебя, но мы не целое. И не друзья, и не враги, Я твой недостаток, ты моя вселенная… * * * Таль не сказал шестому чемпиону мира по шахматам, что будет освещать матч Ботвинник — Петросян в пресс-ложе. Михаил Моисеевич узнал этот приятный факт только на предматчевой пресс-конференции. Несколько дней назад Миша в телефонном разговоре говорил, что в Москву не собирается… А тут, вот оно как! Ботвинник даже снял очки, протёр платком и снова взглянул на конферасье. Шикарный костюм, тёмные волосы, улыбчивое лицо и микрофон держит в левой руке… Таль, сто процентов Таль! Михаил вздохнул с сожалением, их план был расстроен, когда рижанин не вышел из турнира претендентов победителем! Хотя, честно говоря, Ботвинник из опыта понимал, что гроссмейстер Петросян сейчас лучше остальных владеет фигурами. Миша, сказав приветственную речь в микрофон и рядовую информацию насчёт каждого из участников предстоящего чемпионата попытался не расплыться в счастливой дурацкой улыбке, его претендент… Уже не его претендент, а два года как чемпион мира, сидел в первом ряду и был немного шокирован! Ботвинник, после того, как протёр очки, не спускал с него заинтересованного взгляда, прикидывая, когда и куда бы отвести Таля незаметно от всех, сначала поговорить… Или сначала ослабить сиреневый галстук рижанина, залезть под рубашку ладонями и испортить идеального выглаженный образ? * * * Расчёт показал, что Таля можно выловить либо в пресс-ложе, либо в курилке после мероприятия. Они виделись в последний раз несколько месяцев назад! Редкие встречи только добавляли в их отношения азарт и страсть… Конечно, хотелось чаще, ближе и больше, но ни ритм жизни, ни состояние мужчин в браках и даже закон не могли этого позволить. Таль нашёлся в курилке, окружённый другими гроссмейстерами и мастерами, которые слушали его неиссякаемый запас шутливых историй. Те, кто увидели Ботвинника, замерли в немом вопросе: «что делает некурящий спортивный чемпион здесь?» — Миша… — Ботвинник произнёс неуверенно, заполняя именем созданную им же тишину. Профиль рижанина вздрогнул и он повернулся, с каплей застенчивости на лице затушил в пепельнице сигарету, будто ему сейчас неловко от неё. — Здраствуйте, Михаил Моисеевич, — пожать друг другу руки, поддерживая легенду для друзей и коллег. — Михаил Моисеевич, я вас… — «Я вас. Что? Люблю? Вслух такое здесь нельзя…» — Миша тоже не закончил фразы от обилия собственных мыслей. — Я вас ждал, хотел вариант кое-какой посмотреть. Отправлять в «64» собираюсь, посмотрите? — Посмотрю, — они разговаривали уже между собой, коллеги не нашли их немногословный диалог интересным, переговариваясь о чём-то своём. * * * Партию смотреть, поехали, конечно, же на дачу. Ботвинник человек с выдержкой, всё же не смог вытерпеть и на выезде из Москвы свернул в какое-то бездорожье окружённое лесом мартовских голых деревьев. — Ты хочешь меня здесь оставить? — осторожно спросил Таль, выйдя из фазы задумчивости. — Без последних двух слов. Но не здесь, — Михаил повернулся в сторону партнёра и склонился к его губам, вводя в требовательный и страстный поцелуй. Мишины ресницы дрожали и он отвечал, но немного не так, как просходило в часы их редких свиданий. Это был снова сомневающийся потерянный Таль, такой же, как на матче после череды проигрышей, но без гриппа. Ботвинник понял его настроение ещё в курилке и оставил разговор до приезда на дачу. Машина завелась и они поехали. В дороге рижанина захватили воспоминания, как в этих местах приятно гулять весной, как хорошо на даче, особенно в тот злополучный ливень. Сомнения грызли из-за последних событий, о которых так переживает рижанин, Ботвинник даже предполагать не мог, что гложет его партнёра. Миша раздул фантазии до критического размера и тем самым накрутил себя. Поездок может не стать, возить будут другого, более симпатичного и распологающего человека. Так он думал о своём друге Тигране и оказался не прав, Михаил Моисеевич колебаний не поддержит. * * * Партию действительно просмотрели первым делом. Миша сидел напротив, практически не поднимая глаз от доски. Михаил Моисеевич имел сложный характер и мог переключиться из фазы любви в фазу ненависти от одного неосторожного поступка. У Миши он уже был. Он выпил больше обычного, в театральной компании, которые очень любил, и повёлся на одну актрису, которая не давала ему прохода после совместной ночи. Таль тратил на неё деньги, лишь бы она оставила его, а она так хорошо расположилась и во всеуслышание несколько раз назвала себя его новой женой. Признаться Ботвиннику тяжело, не признаться — совсем его потерять. — Расскажи мне про Капабланку, какой он? — попросил Таль, чтобы отвлечься и повозившись в кресле, устроился поудобнее. — Какой Капабланка? Капа был очень живой, приятный человек, одетый с иголочки, но от шахматистов держался в стороне предпочитая светские мероприятия, — вспоминал Михаил, добавляя, что «ничто человеческое не было ему чуждо». — А теперь про Алехина, — любознательный, со ста вопросами в голове, собеседник, ничего не уточнив про «Капу», сменил тему. Ботвинник помолчал, прошёлся по комнате, достал старые круглые очки, тех времён, не подходящие по диоптриям, а черты лица наоборот, выгодно подчёркивающие и примерил. Таль никак не отреагировал, копаясь в своих надуманных проблемах, хотя довольно давно мечтал посмотреть на своего претендента с этим далёким атрибутом молодости. — Расскажи почему ты такой гружённый, я обидел тебя? — мужчина в очках присел на край кресла, в котором находился рижанин, массируя его плечи. — Ты, только, пожалуйста, не злись… Не меняй интерес. Ситуация повторяется, ты чемпион… Это же твой типаж, к тому же армянин, — Таль отвернулся, скрывая эмоцию, — а я, она… Конечно, про эту Ларису знали все и Ботвинник не исключение. — Миша, как же ты можешь такое думать? — руки с плеч исчезли. Ладонь переместилась к волосам, на этот раз локонов не было из-за того, что парикмахер прошёлся машинкой. Ботвинник привлёк Мишу к себе, наклоняясь, чтобы запечатлеть на пару десятков секунд прикосновение губ к виску. — Она — эта Лариса… У тебя всё серьёзно с ней? Как ты будешь с двумя жёнами? Почему? — себя в список поверженных он не включал, оставаясь как бы в стороне. И подсознательно встал и отошёл, на нервах измеряя комнату шагами. — Ты не доверишься мне… В таком плане. Это очень сложно для тебя. Я был очень пьян, она управляла ситуацией, мне так стыдно, я представлял будто ты подо мной, и испытал такое облегчение в физическом удовольствии… От Ларисы теперь не отделаться, сколько я отдал ей денег, она не оставляет меня! Прости, пожалуйста, прости меня, я очень хотел, так сильно, что заблудился и тону, — перебор жёлтых карточек в футболе ведёт к удалению с поля и пропуску следующей игры, Миша уверен, что окончательно потерял доверие. — Я не люблю, когда кто-то принимает решения за меня! Ты прекрасно знаешь об этом! Я раздосадован тем, что ты мне ничего не сказал и влип по всем фронтам, — на повышенные тона переводить разговор не стоило, но ярость за недоверие и утайку вскипела так стремительно и он влепил Талю звонкую пощёчину. Овладеть собой после таких приступов гнева злопамятному Ботвиннику было трудно. Рижанин в недоумении заглянул в серые глаза, его губы задрожали, скверные чувства нахлынули с новой силой, он неверяще замотал головой, пытаясь стяхнуть ситуацию, как ужасный сон. — Я… Прошу, прости меня, как же мне быть? И она, и Тигран, и мы… Теперь я не имею права сказать, что я всё ещё… Всё ещё влюблён в тебя? — реплики давались с трудом, очарование куда-то испарилось, сумбур и переживания, изменчивые интонации голоса делали Мишу беззащитным и провинившимся ребёнком, который вот-вот расплачется. Бешенство Ботвинника, после второго упоминания Тиграна, нового претендента, чуть не вылилось снова, но постепенно сошло на нет, Таль закрыл лицо ладонями и сжался в этом чёртовом кресле в комок, на что смотреть было невозможно. — Миша, посмотри на меня, — Михаил подошёл к креслу и ощутимо сжал Мишино плечо. Как привести в чувство своего партнёра при низком уровне эмпатии у себя? — Я человек импульсивный и обидчивый, здесь ты прав. Но также я умею, в большинстве случаев, правильно рассмотреть ситуацию, — здесь Ботвинник сделал значительно долгую паузу, подбирая слова. Таль, на него посмотрел, и что самое важное, не впадал в истерию. — Дров ты наломал много, достаточно было бы не решать за меня, а дать время привыкнуть и подготовиться мыслями к твоему желанию. Ещё одно: никакого Тиграна не будет, преодолей страх меня потерять, он напрасен. Надоем ещё, старею же… А от дамы постараемся избавиться, избегай всреч с ней, пока что, — Михаил постарался сохранить ровный тон, хотя обида и сомнения противно жгли изнутри. — Если хочешь, поспи на диване. А вообще приходи в кровать, послушаешь про Алехина и его котиков. Как раз март, да и вдвоём теплее, — Ботвинник, как и сказал, скрылся в спальне, даже не думая выдать Мише постельное бельё на диван. Он же придёт спать к нему… А если не придёт, то пусть это будет отзвук вечерней ругани. «Надоем ещё» — отдавало молоточком в голове рижанина. Ботвинник тоже сомневается? Мишу не дисквалифицировали, дали только жёлтую карточку, а по правилам полагалась красная… Щёку всё ещё жгло, видимо на самовнушении, конечности затекли, Миша пошатнулся, выбраясь из кресла, попытался ухватиться за спинку и завалился на пол. Истеричный смех настиг его, и, отсмеявшись Таль подумал, что его сущность вынуждает его смеяться даже в таких безнадёжных напряжённых ситуациях. Отпустив ситуацию и успокоившись, он заметил обеспокоенного, следившего за ним Ботвинника в дверном проёме спальни, лёгкий настрой и самообладание вернулись, Миша улыбнулся своей самой очаровательной из улыбок, из тех самых, которыми они обменивались наедине и произнёс: — Ты ещё симпатичнее в этих очках. Ещё более фантафтичефкий. Я мечтал тебя увидеть таким! — У меня складывается впечатление, будто ты мечтаешь только обо мне. Ты такой неуклюжий, Миша, — Ботвинник понимал, что «неуклюжесть», одно из тех качеств, которые ему нравятся в Тале, если закрыть глаза на те моменты из-за которых он влипает в ситуации, где его одурачивают. Мишенька такой доверчивый и добрый — спортивный комитет, липовые «друзья» и эта Лариса обирают его, а он не задумываясь отдаёт. «Они же просили, вот я и отдал», — неизменно отвечал ему Миша, не различая, что его снова обвели вокруг пальца. — Я мечтаю ещё, чтобы ты мне помог подняться, — попросил Таль, изображая беспомощность, очень хотелось контакта. — Я подумаю над этим, — Ботвинник подошёл и теперь смотрел на него свысока. — Чуть свет уж на ногах! И я у ваших ног. Ну, поцелуйте же, не ждали? Говорите! Что ж, ради? Нет? В лицо мне посмотрите. Удивлены? — рижанин процитировал Чацкого, вкладывая весь драматизм и протянул ладони вверх. Михаил, конечно же принял правила игры, приклёк к себе Таля, который вновь обрёл вертикальное положение. Миша застыл за несколько миллиметров от губ напротив, опаляя дыханием, прикрыл глаза в ожидании, надеясь на партнёра. Ботвинник сократил это крошечное расстояние между ними завлекая во властный собственический поцелуй. — Если я когда-то узнаю, что тобой овладевает какой-то другой мужчина, то я не дам овладевать собой. Хоть и буду любить тебя, но всё закончится, — они переместились в спальню и теперь лениво лежали на покрывале блуждая глазами по комнате. — Ты разрешишь мне? — чёрный взгляд засиял, обладатель придвинулся ближе, получив уверенность, что его не оттолкнут. — Не сейчас, но скоро, — Ботвинник загадочно улыбнулся, ожидая, как Таль расценит ответ: «не сегодня это в ближаший месяц, или сегодня, но через пару часов?» — Я самый счастливый человек в мире, когда ты меня прощаешь. Это очень дорого и трудно, я понимаю, — ответил Миша, в противоречие тому, что загадал Михаил — другое. — Постарайся сделать так, чтобы у тебя не было повода виниться передо мной, — посоветовал Ботвинник. Таль не мог обещать, поэтому промолчал. Он не знал, что натворит в будущем, как всё сложится. Послушать рассказы об Алехине и яркой молодости его претендента, теперь уже чемпиона — Михаила Ботвинника оказалось самым разумным завершением их тяжёлого разговора.