La ragazza del mio cuore

      Джулиано уже опаздывал в мастерскую, когда, проходя мимо молельной комнаты, услышал всхлипы из-за приоткрытой двери. Он осторожно заглянул, боясь нарушить чье-то уединение, но обнаружив, что источником нерадостных звуков была новоиспеченная мадонна Медичи, не смог пройти мимо. Надеясь, что Сандро простит его задержку и не будет сильно ворчать, он тихо постучал, привлекая к себе внимание девушки.       Клариче обернулась к нему, стараясь незаметно смахнуть слезы. При виде пытающейся поспешно скрыть следы своей слабости девушки сердце предательски бухнуло вниз. В городе ходили слухи, что юный Медичи влюблен в мадонну Веспуччи, но правда заключалась в том, что дама его сердца сейчас стояла перед ним с заплаканным и слегка покрасневшим лицом и чувствовала себя униженной его братом.       — Ты в порядке? — спросил он, и без того зная ответ. Все совсем не в порядке из-за его глупого брата, который почему-то до сих пор не оценил, какой дар небес достался ему в лице этой обаятельной девушки.       — Ничего, просто простудилась, — донесся тихий голос, совершенно не способный врать. Она пытается непринужденно улыбаться, не желая грузить Джулиано своими проблемами. Но он видит ее насквозь, видит это израненное обидами сердце, отчаявшуюся девушку, не смеющую ни о чем просить. И вспоминает, как увидел ее впервые.       Клариче в девичестве Орсини покорила Джулиано с первой секунды, что вошла в их дом.       Все-таки люди не врали, когда говорили, что будущая жена Лоренцо — настоящая красавица. Но Джулиано привлекла не внешность, а изучающий все вокруг с любопытством взгляд, в котором он сразу считал пытливый ум и доброту души. Завороженный, он сам не заметил, как сделал шаг, спускаясь с лестницы, и подошел к ней.       Представившись и склонившись в галантном поклоне, Джулиано взял протянутую ладонь в свою и невесомо коснулся ее губами. Подняв голову, он увидел кроткую улыбку, за которой скрывалось смущение. И понял, что потерян в этом омуте зеленых глаз навсегда.       Словно из-за стены донесся голос матери, извиняющийся за отсутствие Лоренцо. И имя брата резко вывело из этого почти магического состояния. Он потряс головой, прогоняя наваждение. О чем он только подумал? Разве он может перейти дорогу любимому брату?       Джулиано даже не думал, что его глупый братец так и будет предпочитать домашней постели кровать мадонны Ардингелли. Отрицать красоту Лукреции было бы нелепо, как и ее знания об удовольствиях, которые можно доставить мужчине, куда более полных в сравнении с совершенно неопытной Клариче. Но Джулиано хватило одного взгляда, чтобы понять — эта девушка стоит тысяч, миллионов таких Лукреций. И потому его ужасно злило, что Лоренцо топтал чистое, доброе, горячее и верное сердце, готовое любить, помогать и направлять и ожидающее взамен хоть немного любви и уважения. Но, кажется, страдания Клариче задевали Джулиано куда сильнее, чем ее мужа. И от этого хотелось как следует врезать старшему брату, чтобы голова встала на место.       Поначалу Клариче была молчаливой, привыкая к новому месту и обществу. Джулиано замечал, как ей непросто — в Риме все живут скромнее и тише, во Флоренции же вовсю бурлила жизнь. Он замечал, как девушка бросает на Лоренцо немые просьбы о поддержке, но брат был занят чем угодно, только не женой.       — Позволишь пригласить тебя на танец? — увидев, как на приеме Лоренцо скрылся в дверях с мессиром Фоскари, подошел он к оставшейся в одиночестве Клариче. Витавшая в своих мыслях, она растерянно взглянула на него, прежде чем осознала сказанное. Мягко улыбнулась и протянула руку.       — Спасибо, — прошептала едва слышно, благодаря за компанию. Она устала чувствовать себя обделенной и одинокой, устала от вечно скрывающегося за дверями кабинета Лоренцо, устала от слухов, что кружились по всему городу вокруг его имени и имени Медичи. Так хотелось не думать об этом хоть какое-то время, забыться и насладиться вечером. И она была благодарна Джулиано за протянутую в этом непростом деле руку поддержки.       Джулиано нежно держал ее руку, слегка сжимая ее, когда Клариче делала оборот в танце, довольно жмурясь и улыбаясь от одной мысли, что может к ней прикоснуться, пусть только к ладони и предплечью, но этого достаточно, чтобы ощутить истинное удовольствие на грани с искушением запретного плода. Рука плавится от ощущения горячей кожи под ней, но он знает, где проходит тонкая грань, чтобы не задеть, не напугать, не потерять. Она рассмеялась его шутке, и смех был такой чистый и заразительный, что Джулиано тоже не сдержался.       После танца он проводил Клариче к прежнему месту, но не ушел. Не хотел оставлять одну, чтобы она вновь не растеряла весь запал настроения. Неважно, о чем говорить, лишь бы эта появившаяся на ее губах улыбка не сходила с них подольше. Лицо ее просветлело, глаза лучились. Кажется, впервые с ее приезда он видел Клариче поистине счастливой.       — О чем говорите? — Лоренцо появился из ниоткуда, закинув Джулиано руку на плечо, рассеивая всю магию, что им вдвоем удалось создать.       — Да так, — отмахнулся от брата парень. — Уладил дела с Фоскари?       — Да, и у меня к тебе будет разговор.       Джулиано аж передернуло от этого воспоминания, ведь за ним неуклонно следовало предложение о его женитьбе. Конечно, он не мог претендовать на внимание и сердце Клариче, но связывать себя узами брака с девушкой, которая вовсе ему неинтересна, было бы жестоко.       — Если тебя это утешит, кажется, мой брат желает несчастливого брака нам обоим, — обернувшись и убедившись, что их никто не услышит, продолжил, Джулиано, проходя в комнату. — Новелла Фоскари должна стать женой сына флорентийского банкира.       — Ты? — удивилась Клариче. На лице отразились грусть и понимание. Возможное несчастье других тут же заставило забыть о своем, что терзало минуту назад. Теперь Лоренцо был готов пожертвовать счастьем младшего брата, с которым у них, она увидела это с первого дня пребывания в палаццо, были очень теплые отношения, ради деловых связей. Если уж до нее доходили слухи о чувствах Джулиано к мадонне Веспуччи, то Лоренцо уж точно должен о них знать.       — Все было куда проще, когда моя семья торговала шерстью, — небрежно улыбнулся Джулиано, ловя на себе изучающий взгляд.       «Медичи всегда побеждают», — мелькает в голове Джулиано фраза Козимо, которую дедушка перенял от Джованни, своего отца. И Лоренцо хочет доказать это в очередной раз, устроив союз трех великих государств: Флоренции, Венеции и Милана. Только почему-то ценой этой победы должен стать сам Джулиано, как до этого стала Клариче. Кажется, у них двоих куда больше общего, чем с его братом, — они оба постоянно оказываются позади, пытаясь нагнать Лоренцо.       — Поговори с ним, — внезапно для самого себя предлагает Джулиано. На брата всегда действовали разговоры, если они были откровенны. Хотя в последнее время он был уже не уверен в действенности этого механизма. Но, может, хотя бы честный разговор с Клариче откроет Лоренцо глаза на этот раненый цветок, увядающий на его руках, когда одним решением он может заставить его распуститься и затмить всех.       Джулиано хотел бы и сам его спасти. Ведь этому цветку всего лишь было нужно немного нежности и любви, которым было полно его сердце. Но он видел, что только любовь и уважение Лоренцо могут спасти Клариче, а не он.       — Не решаюсь, — и без того тихий голос надломился, и она прижала ладонь к губам, стараясь немного успокоиться. Какой же она была глупой, поверив словам Лоренцо в Риме, что он будет беречь вверенное ему сердце. Она увидела цену этим словам во время танца с Лукрецией Донати. Хотела бы она верить в его слова о пустых сплетнях, но ни тогда, когда она видела эти взгляды и улыбки. Слова Лукреции на площади всплывают сами собой: «Прогнать его из моей постели недостаточно, чтобы приблизить к вашей», — и чувствует очередной укол обиды и ревности. Неужели она не заслужила хотя бы немного внимания и заботы?       При виде этого очередного наплыва отчаяния Джулиано испытал порыв приблизиться к ней. Протянуть руку, коснуться нежной кожи лица и утереть слезы, утешить ее. Зарыться в волосы и прижаться губами к ее губам. Прижать к себе и никогда не отпускать. Наплевать на все принципы, слова чести, отдаться переполнявшему его с первой встречи чувству. Но он не смел, не мог так с ней поступить. Может, Лоренцо и слеп в отношении своей жены, но Клариче слишком верна ему, пусть он того и не заслуживает. А Джулиано не хотел разрушать то малое, что есть между ними.       — Мой брат… — Джулиано старался подобрать слова, что могли бы достаточно описать натуру Лоренцо. — Сложный человек, но точно не бессердечный.       Во взгляде Клариче читалось недоумение, казалось, что с ее губ вот-вот сорвется какой-то вопрос, но Джулиано лишь еле заметно кивнул, отступая к двери. Тело противилось, желая подойти, обнять, утешая. Но Джулиано чувствовал, что этот разговор окажется куда полезнее его прикосновений. Горько признавать, но он точно не был той гаванью, где Клариче могла найти покой. И он ушел, закрывая за собой дверь, в надежде, что сохранил хрупкий мостик доверия между ними.

***

      Вольтерра стала сущим адом, бойней, наполненной трупами, кровью и криками. Джулиано не чувствовал под собой ног, еле волоча их навстречу брату. Вот он, истинный Марс, в грязи и ссадинах, вот каким Сандро должен бы его написать.       Джулиано не помнил, как они с Лоренцо и Франческо добрались обратно во Флоренцию. Все, чего он хотел, — смыть с себя всю грязь и улечься на кровать. Но город встречал вернувшееся войско шумной толпой. Они ехали с Лоренцо в центре колонны, чувствуя себя максимально неуютно от развернувшегося празднества. Такому невозможно радоваться, не после того, что он видел. Не после того, в чем участвовал. Не после того, что сотворили с Вольтеррой и ее жителями. Они свернули с Лоренцо в первый закоулок, хотелось быстрее скрыться от этого сумасшествия, вызывающего внутри тошноту.       — Джулиано, — за спиной раздался женский голос, окликающий его. Сквозь толпу к нему пробиралась Симонетта. За время позирования в мастерской они успели сблизиться с мадонной Веспуччи и стали хорошими знакомыми, хотя поначалу и часто спорили. Лоренцо слегка улыбнулся, пусть и немного вымученно, склонил голову в легком поклоне перед Симонеттой и скрылся за поворотом, оставляя их наедине.       — Слава Богу, — нежно провела она рукой по его лицу, словно не веря, что вот он, Джулиано, стоит перед ней, живой. А потом поднялась на носки и быстро, почти невесомо его поцеловала.       Джулиано ошарашенно вгляделся в это знакомое по проведенным в мастерской вечерам лицо, будто открывая его заново. От Симонетты веяло спокойствием и легкостью, что стирали страшные картины, то и дело всплывавшие перед глазами.       — На моих руках — кровь, — шепчет он, обнимая ее.       Она успокаивающе проводит рукой по волосам, как мать когда-то в детстве и что-то шепчет в ответ. Джулиано почти ничего не разбирает, кроме: «Ты хотел помочь», и «Тебе нужно отдохнуть», но он ей благодарен.       — Я рада, что ты в порядке, — облегченно выдохнула Симонетта, когда они прощались, каждый отправляясь домой.       Устало спешившись с коня, Джулиано тут же направился в свою спальню. Он склонился над тазом с водой, принесенным служанкой, омывая пропахшие кровью и гарью руки, умывая лицо. И улыбнулся, вспоминая Веспуччи. Может, им с Клариче не суждено быть вместе, но, кажется, он нашел свое пристанище.       Утром за завтраком Джулиано встретили сияющее лицо Клариче и довольный, пусть и немного помятый брат. Кажется, в этих отношениях наступила весна. Джулиано незаметно подмигнул Лоренцо, и тот расплылся в знакомой с детства открытой улыбке. И Джулиано в ответ так же широко улыбнулся. Все же Сандро был прав, за смертью всегда приходит жизнь.