Встреча в Париже

Вот уже год, как Нил исчез из его жизни. Это было… сложно. До сих пор он думал, что слова о постоянной боли в сердце и диалогах в голове — это просто литературный оборот для любовных романов. Но оказалось, что все правда. От первого до последнего слова. И про сердце — ныло под ребрами, и ни походы к психотерапевту, ни витамины и прогулки в парке не помогли избавиться от этой ноющей, тянущей из него жизненные силы боли. И про диалоги — он все так же слышал его голос в своей голове, спорил с ним, выслушивал ответы, и порой даже оглядывался, словно ожидая увидеть, что Нил просто отстал на полшага и уже догоняет его со стаканчиком кофе в руке. Это было паршиво. Это мешало работе и, вообще, жизни. Он стал задумчивым, и Эл все чаще сочувственно хлопала его по плечу и оставляла одного, а он полночи мог просидеть на диване, вспоминая… Он не мог простить себе трусости, неуверенности, нерешительности! Что стоило проявить хоть немного настойчивости и… дальше мысли путались, потому что Питер ни разу не был с мужчиной и не представлял себе, что бы он мог сделать и как бы себя повел. А Нил? Он так переживал из-за Кейт и всегда флиртовал на грани фола с другими женщинами? Так откуда у Питера вдруг появлялись порой эти картинки в голове, где Нил загнанно дышит и прижимается к нему, трется о бедро своим, уже вставшим, членом и позволяет сжимать в ладонях ягодицы?.. Или, когда Питер был в ярости после очередной самовольной выходки Кэффри и прижал его к стене в его же комнате, Нил вдруг испуганно задергался, покраснел и все не сводил глаз с губ Питера… Это было воспоминание или он все придумал, потому что хотел, чтобы так и было? А если хотел — почему сдерживал себя и ни разу, ни одного чертового раза не дал себе волю? И ни при чем здесь была его жена, ведь они с Эл давно уже только друзья. Когда Питер, нанеся Нилу внезапный визит, увидел его не в привычном костюме, а в домашней майке и в мягких спортивных брюках, он не сразу осознал, в какую ловушку попал. С тех самых пор по ночам он нет-нет да и видел, как Кэффри, глядя на него своими невозможными глазами, стягивает майку, подходит к двери, запирает ее, а потом возвращается к сидящему на диване Питеру и устраивается у него на коленях, лицом к нему. И Питера совершенно не удивляли и не возмущали его действия, наоборот — он медленно проводил ладонями по бедрам Нила, поднимаясь к поясу и стягивая резинку немного вниз вместе с бельем. Совсем немного, чтобы показалась только головка. А потом нежно касался ее пальцами, заставляя Кэффри запрокидывать голову, стонать и выгибаться… В его снах Кэффри всегда был готов для него. Питеру надо было просто раздеть его и усадить на себя — Нил готов был все делать сам. Он так стонал и хныкал, умоляя Питера не останавливаться… А минет в его исполнении был просто восхитительным. Он всегда брал сразу и глубоко, несколько раз насаживался горлом, а потом вылизывал член по всей длине и спускался к яйцам, начиная урчать, как огромный кот. Он вообще вел себя похоже — выгибался, терся всем телом и жмурился, когда Питер сжимал его член, подводя к краю. А если Берку хотелось поиграть, и он останавливался у самой грани — раздраженно шипел. Питер просыпался и несколько секунд приходил в себя, переживая, как мальчишка, что кончил во сне. Потом прислушивался к дыханию Элизабет — не разбудил ли? И пару раз ему все же приходилось выдумывать кошмар, чтобы оправдать стоны. Моззи не верил в его смерть. Не верил бездоказательно, просто потому что не хотел верить. Потому что решил для себя, что Нил Кэффри не мог вот так банально уйти из жизни. И надеялся, что где-то есть человек, внешне очень похожий на Нила, который живет себе припеваючи, но иногда, за бокалом хорошего вина, вспоминает своего старого друга. Питер понимал его. Так было легче. Но сам он так не мог. И поэтому, когда он получил посылкой бутылку вина, так крепко связанную с Нилом, что память тут же подсказала ему все зацепки, он уже не мог успокоиться. Как тигр в клетке, метался он по дому, вспоминая, рассуждая, убеждая себя, что не прав, и снова возвращаясь к началу. Он складывал в голове все кусочки этой головоломки и наконец понял, что должен сделать. Он принял решение. Больше он не будет трусить. Элизабет видела, что Питер несчастен. С момента гибели Нила ее муж, всегда такой спокойный и умеющий держать себя в руках, буквально не находил себе места. Его будто подменили, и виной всему этому был Нил Кэффри. Она знала, что на этот раз победа не на ее стороне. Слишком долго в жизни Питера был этот обаятельный мошенник. Слишком тщательно Питер изучал его жизнь, досконально зная, как именно тот поступит в той или иной ситуации. Дважды Питер ловил его. И в этот раз Нилу не уйти, а Элизабет просто должна отпустить Питера. Иначе он будет несчастен сам и сделает несчастной ее. А Нил — Элизабет была в этом уверена — ждал Питера. Она видела, что Питер внутренне принял решение. И знала, что теперь ее очередь. Эл тихонько вышла на кухню и присела рядом с мужем. Уже почти бывшим мужем. Он взглянул на жену, и в его глазах появилась боль — он не хотел терять ее, слишком многое их связывало. — Теперь я смогу переехать и заняться любимой работой на новом месте, — тихо проговорила Элизабет, чтобы разрядить обстановку. Питер понял ее намерение и улыбнулся. Он обнял ее за плечи и прижал к себе. — Ты ведь всегда мечтала о той великолепной галерее, не правда ли? — спросил он, и она кивнула, глядя ему в глаза и тоже улыбаясь. Она любила его, но за столько лет эта любовь стала больше родственной, чем страстной. — Когда ты едешь? — спросила она. — Париж далеко. — Да. Завтра утрясу на работе оставшиеся вопросы и рвану… Они помолчали. Эл чувствовала его неуверенность и страх. — Ты обязательно найдешь его, Питер. Всегда находил. — Да, найду… — он отвел взгляд. — Ты боишься не за это, да? Ты не уверен, что он чувствует то же, что и ты? Питер закрыл глаза. Под веками тут же всплыло лицо Нила. Закушенная губа, смущенно опущенный взгляд… — Поверь мне, со стороны виднее. Он тянулся к тебе всегда, просто ты был слишком занят, чтобы видеть это, — Эл сжала его ладонь и поднялась. — Удачи вам. Обязательно напиши мне. И обязательно передай ему, что я не сержусь. Я знаю — для него будет важно это знать. Питер взял в руки ладони жены и посмотрел на нее снизу вверх. — Ты — святая женщина, ты знаешь? — тихо спросил он, даже не улыбнувшись. — Конечно, — улыбнулась она и тихонько вышла из кухни. Париж встретил его дождем. Он устроился в небольшой и не слишком дорогой гостинице, разобрал багаж, поел и начал собирать сведения. Двое суток он останавливался только перекусить и немного поспать — все остальное время он искал и сопоставлял факты. Языковой барьер усложнял работу, но уверенность в победе окрыляла. В конце концов он нашел все сведения, какие только можно было найти за столь короткий срок, и решил немного отдохнуть. Мозг и тело требовали хоть небольшой передышки. Подняв воротник пиджака и раскрыв над собой зонт, Питер медленно брел по узенькой парижской улочке в сторону Елисейских полей, чувствуя, как все сильнее намокает одежда, и обдумывая план медленного и вдумчивого поглощения свежей выпечки и чашки крепкого кофе, когда на тротуаре напротив мелькнула знакомая фигура. Питер тут же принял охотничью стойку. Походку Нила он узнал бы из миллиона, и это точно был он. Поборов желание окликнуть мужчину, Питер просто направился следом за ним, но тот вдруг резко развернулся, будто почувствовав его взгляд, и шагнул навстречу. Сердце Питера заколотилось — это и правда был Нил. Он шел к нему и улыбался своей привычной обаятельной, чуть смущенной улыбкой, а Питер застыл, не веря, что так быстро нашел его. Кэффри подошел и замер, не сводя сияющих глаз с Питера. А Берк только и мог, что пожирать его глазами, воскрешая в памяти эти волнистые локоны, которые так хотелось пропустить между пальцами, или кадык, нервно гуляющий по шее и заставляющий подавлять в себе желание прижаться к нему губами. — Ты снова нашел меня, — наконец произнес Нил, и в глазах его тревожно заблестел страх, — зачем на этот раз? Я ни в чем не виноват. Питер взял его за руку и осторожно потянул за собой, будто проверяя, пойдет или нет? Нил пошел, не пытаясь освободить ладонь. Даже наоборот, переплетая их пальцы, сжимая, словно желая убедиться, что это все происходит в действительности. — Я всегда буду находить тебя, учти это, когда захочешь сбежать в следующий раз. — А я захочу? Питер пожал плечами. — Возможно. Но учти, у меня все еще есть наручники, и я умею ими пользоваться, — рыкнул он, оглядываясь на шедшего чуть позади Нила. Тот только улыбнулся — Питер прекрасно знал, что Нил может выскользнуть из любых наручников. Но от Питера… Да, видимо, от Питера Берка ему уже не сбежать никогда.