Можно лишь требовать

Джозеф практически не спал уже вторую ночь. Хотя, не то, чтобы ему так сильно хотелось. Лиза Лиза не имела привычки привлекать посторонних людей к своим проблемам, особенно в экстренных ситуациях, но в этот раз, колотя в дверь вагона со всей силы, она грозилась разнести к чертям весь поезд немецких военных, если они через три минуты не найдут лучшего врача из присутствующих. В это время Джозеф стоял в нескольких метрах позади своего учителя, взгляд парня бесцельно метался туда-сюда. Она не плачет, не умоляет их. Она требует. Агрессивно и громко. Даже устрашающе. Зимой вечереет рано, мороз начинает всё беспощаднее щипать мокрое от ранних слёз лицо. Джозеф смаргивает попадающие на ресницы редкие снежинки. «Нельзя отпускать. Если отпущу, он точно уйдёт». Ручейки горячей крови продолжали бежать по уже окоченевшим дрожащим рукам Джостара, но он продолжал прижимать бессознательное, однако ещё живое тело к себе. Снег под его ногами уже давно стал алым. Наконец, спустя пару минут едва доносящихся до сознания парня криков, Лиза Лиза сквозь снегопад начала приближаться вместе с каким-то мужчиной. – Давай, ДжоДжо! Неси его в дом!.. Правильно. Людей нельзя умолять. Умолять можно только Бога. А здесь нужно требовать. Брюнет взглянул на эти закрытые веки, на бледные губы, из которых едва выходили дрожащие, слабые облачкá пара. Вздохнув, парень двинулся к хижине у станции, проваливаясь в сугробах почти по колено. «Ты будешь жить. И это не просьба». Спустя пятнадцать минут ожидания лучилось то, чего Джостар в данный момент боялся больше всего: нужно было помогать. И дело даже не в ужасающем запахе неизвестных ему медикаментов, который держал Джозефа и его мать на грани рвотных позывов, не в крови, застилавшей его руки, и не во многочисленных рваных ранах, покрывавших тело его друга. Дело во времени. Он не помнит, сколько времени прошло за оперированием. Казалось, в страхе перед тем, что неожиданно, после очередного прикосновения или лишнего движения этот горделивый дурак не вздохнёт вновь, прошла целая вечность. Когда выдох оканчивался, время для ДжоДжо останавливалось. Он вместе с Лизой Лизой перемещал свои дрожащие руки, куда его просил врач, придерживал, полуосознанно передавал инструменты и полотенца, слушая в пол-уха, но ни на секунду не смел отвести взгляда от друга. Когда грудная клетка вновь начинала слабо приподниматься, время словно оттаивало, продолжив свой ход. И затем снова, спустя три секунды, британца бросало в холодный пот до следующего вдоха. И так почти до рассвета. «...Цезарь Антонио Цеппели. Я должен тебе сказать. Хотя бы одну эту вещь, если ты хоть на секунду откроешь глаза». Он не помнит, как всё закончилось. Запомнил только Лизу Лизу, которая, вроде бы, и заставила его пойти спать. Кажется, с трудом. Весь следующий день был потрачен впустую. Джозеф пообещал своим врагам и самому себе, что не использует противоядие в кольце, добытое такой ценой. Не использует, пока не отомстит. Просто не имеет права. Попытки тренироваться не были успешными. Хотелось спать, болела голова, а воспоминания и мысли о Цезаре всё время жужжали в ней, словно мухи. По одному только взгляду на его учителя можно было понять, насколько она тоже на самом деле измучена. Он старался утешать её, находился рядом большую часть времени. Но оба держались и больше не плакали. Даже когда были одни. Даже когда взгляд невольно падал на ту самую кровать, если пройти мимо комнаты. И вот, уже вторую ночь, лёжа на диване и испуганными глазами глядя в темноту, Джостар продолжал думать про себя: «...Нет. Заплакать нельзя. Следующим утром ты будешь дышать, слышишь меня?» Парень раздражённо скинул с себя бесполезное одеяло, садясь на диване и уже начиная говорить вслух. – Ох и получишь у меня, как только очнёшься! Если ты можешь требовать от меня, чтобы я оставался сильным, значит, будешь соответствовать, придурок! Ты же знаешь, как я ненавижу напрягаться и делать бóльшую часть работы... Последовала небольшая пауза. Однако, когда Джозеф вновь заговорил, его тихий голос на этот раз неосознанно дрогнул: – ...один... Парень был внутренне благодарен тому, что сейчас ночь. Потому что в темноте не видно, как он будет вытирать эти дурацкие слёзы. – ДжоДжо!.. ДжоДжо, просыпайся! – из соседней комнаты раздался голос его учителя. Похоже, он отрубился ещё до рассвета. Странно, спать же совсем не хотелось. – ДжоДжо... – теперь на стояла прямо за ним. Ему было страшно открывать глаза. Ему было страшно разворачиваться. Страшно смотреть на неё. Он боялся увидеть в её глазах то, во что не захочет поверить. – ...Джозеф, я вижу, что ты уже не спишь, – в голосе Лизы Лизы неожиданно послышалась улыбка, – Я бы на твоём месте хоть поздоровалась с Цезарем, пока не пришло назначенное время для его отдыха. Парень резко раскрыл глаза и развернулся к женщине лицом. Она выглядела очень уставшей. Но она улыбалась. Казалось даже, что сейчас заплачет. Джозеф одними лишь глазами задал последний вопрос. Лиза Лиза так же на него ответила. И парень моментально сиганул к концу коридора. – Только будь потише, ему ещё нужно восстанавливаться! – рассмеялась она ему вслед. Что будет за этой дверью? Цезарь всё ещё злится на него, не так ли? Плевать. Плевать! Он скажет. Скажет то, что должен был сказать ещё до всего этого ада. Вот, уже пара шагов. Только дёрнуть за ручку, и... Солнечный свет из окон ударил в лицо. Джостар остановился в дверном проёме, как вкопанный. В первую же секунду он встретился взглядом с этими ярко-изумрудными глазами. Веки, полуприкрытые ранее, теперь приподнялись от неожиданности и удивления, золотистые волосы растрёпаны, свежие бинты туго опутывают измотанное тело. Похоже, Цезарь действительно был бы рад проспать ещё часов восемь. Несколько долгих секунд оба парня молчали, не сводя друг с друга глаз. Морозный воздух игриво теребил залитые солнцем занавески, тишина в комнате прерывалась лишь размеренным постукиванием отходящего поезда снаружи. Джостар отвёл взгляд. – ДжоДжо... – мягко позвал итальянец, чуть наклонив голову вбок, – ...Я повёл себя, как... Всмысле, я не... Чёрт, я не должен был... – Прости меня. Цезарь удивлённо взглянул на парня, опустившего голову и не двигающегося с места: – ...Так она рассказала тебе всё? – Ну, по крайней мере больше, чем тебе бы хотелось, – Джозеф попытался усмехнуться, глядя в пол и пожав плечами. – Я простил тебя уже десять тысяч раз, начиная с того момента, как повернулся тебе спиной, ДжоДжо, – блондин вздохнул, посмотрев в окно, – Я действительно виноват перед тобой, перед учителями. Я прекрасно понимаю, что не должен был позволять своему прошлому управлять мной в подобный момент. Оно должно быть... одним из видов топлива, но не главным двигателем. В итоге я... Из-за моей гордости вы могли погибнуть в тот же день... Пальцы Цеппели с силой сжали одеяло. Да, этому засранцу действительно сложно извиниться прямым текстом. Значит, точно пришёл в себя полностью. – Да ну. Всё нормально, – брюнет старался звучать непринуждённо, – В конце концов для вас, итальянцев, семья - самое главное, и всё такое... Повисла намного более спокойная тишина, чем ранее. Цезарь вздохнул и слегка улыбнулся, чуть развернувшись на кровати и разведя руки в стороны: – Иди сюда. – ...А ещё вы все до ужаса сентиментальные- – ДжоДжо, – итальянец рассмеялся, предупреждающе вскинув бровь. Джозеф скрестил руки на груди и, глядя вниз, всё же медленно двинулся к краю кровати. Голос парня становился тише и всё сильнее подрагивал с каждым словом: – Гордые- – Давай, давай. – И с-самодовольные любители... – британец медленно присел на край матраса, изо всех сил сжимая кулаки, – ...на ровном месте... И Цезарь обнял его. Настолько крепко, насколько смог. –...разводить сопли... – Джостар уткнулся лбом в плечо лучшего друга, медленно протягивая руки и обнимая в ответ. Послышался тихий всхлип. – Прости меня, – итальянец сжал ткань майки на спине брюнета сильнее, лишь почувствовав, как горячие капельки слёз начинают впитываться в его бинты, – Прости, прости меня за всё, ДжоДжо. Ты не должен был бояться, не должен был страдать бессонницей, не должен был сейчас плакать. Только не из-за меня. – Идиот, – британец слегка улыбнулся, боясь выпускать Цезаря из рук и при этом стараясь случайно не сделать ему больно, – Так уж и быть, прощаю тебе твоё безумство. Оба облегчённо вздохнули, всё не желая отстраняться. Прошла буквально пара минут, когда брюнет почти окончательно успокоился. – ...Да, твоё гнездо на голове без этих глупых куриных перьев воспринимается совсем по-другому, – как бы невзначай задумчиво протянул Джозеф, легонько подёргав одну из прядей золотистых и слегка растрёпанных волос друга. В защиту ДжоДжо, который выдал это чисто ради дурачества и разрядки атмосферы, Цезарь без своей повязки на голове действительно выглядел довольно непривычно. – Прошу прощения? – тот невсерьёз нахмурился, тут же обеими руками забираясь в пушистые волосы британца и пытаясь их взъерошить ещё больше, заставив Джозефа рассмеяться и выйти из объятий, – Мне кажется, ты чересчур хорошо устроился! – Всё, всёхохо, я понял, итальянцы ещё и на редкость обидчивы, – ДжоДжо хихикал, слегка оттолкнув от своей божественной причёски чужие руки и отдалившись на безопасное расстояние, – Тебе повезло, что я не мщу раненным друзьям. – Поосторожней с идеями, – ухмыльнулся итальянец, падая спиной на подушку, – а то ведь я могу воспользоваться своим положением, и потом Лизе Лизе придётся выслушать интереснейшую историю о том, как твой полусонный приятель надрал тебе зад, не вставая с койки. Неожиданно, Цезарь вспомнил кое-что важное, взволнованно оглядываясь по сторонам: – ...Повязка... Я- Я успел снять её! На ней было кольцо с противоядием! Ты ведь использовал его?.. Джозеф, чуть нервно улыбнувшись, потянулся к заднему карману своих брюк и продемонстрировал другу добытое им же кольцо, полностью целое: – Хах, ты об этом?.. Последовала напряжённая пауза, каждая новая секунда которой заставляла спину британца покрываться новой волной неприятных мурашек. – ...ДжоДжо. Какого чёрта оно всё ещё не использовано? – осторожно задал вопрос блондин, нахмурившись. – Ну, я думал использовать его после победы над Вамом- – Что значит «победы»?! – Спокойно, спокойно! – Джозеф судорожно замахал руками, чувствуя, что любые слова лишь усугубляют его положение, но заговорил только быстрее, – Ты проснулся в самое подходящее время, и мы с Лизой Лизой как раз сегодня сразимся с оставшимися людьми из колонн с подходящим настроем- – Так вы тут вдвоём собрались с ними сражаться, пока я лежал в отключке?! – Тахак учихитель тебе не сказала? – брюнет старался сдержать смех от абсурдности ситуации, пусть это было и не самое удачное время. – Джостар, хватит мне тут демонстрировать свою идиотскую лыбу! – Цезарь практически вспыхнул, и, честное слово, если бы Лиза Лиза не запретила ему даже спускать ноги с кровати, он бы уже десять раз добрался до приятеля и треснул его по затылку, – Шёл бы ты подальше со своей воинской гордостью, прими противоядие! – Увы, я всё решил и отходить от плана не собираюсь, – хохотнул парень, быстрым движением пряча издевательски блеснувшее на солнце кольцо обратно в карман, – Главное не нервничай, тебе противопоказано. – Ты доигрался, дурак, а ну иди сюда! – итальянец попытался ухватить друга за край майки, но Джозеф вовремя отсел подальше, тихо хихикнув. – Цезарь, сегодня ДжоДжо нам ещё понадобится. Желательно, целиком, – послышался из гостиной голос Лизы Лизы, заставив уже обоих парней рассмеяться. – Хорошо, хорошо, – блондин вздохнул, покачав головой, – Но я пойду с вами. – Ни за что в жизни! – искренне возмутился британец, – Ты буквально несколько минут назад глаза открыл! Сейчас мы перекусим, дальше я пойду тренироваться, а ты будешь спать, как и положено. Горящие изумрудным огнём глаза окинули его настойчивым взглядом. Итальянец не сказал ни слова. – ...Цезарь, ты останешься здесь. – Ты же знаешь, что ни одна твоя просьба в этой ситуации не сработает, ДжоДжо. Звуки поезда уже давно стихли. Бледное солнце за окном заставляло заледеневшую равнину одиноко поблескивать. – А кто сказал, что я собираюсь просить? – Джозеф вновь развернулся лицом к лучшему другу, – Я требую.