Изменения по принуждению

В морозную пятницу он, пошатываясь, возвращался домой через застроенные под ключ многоэтажки с очередного задания. Съемная однокомнатная квартирка в хрущевке была единственным местом спокойствия и умиротворения, где Кирилл мог мирненько поставить на газ свой советский чайник в цветочек со временем тиранозавров и закурить бонд с кнопкой, открывая деревянную, хрупкую форточку. Гул машин смешался со звонком телефона, который уже минут десять в неугомонном ритме играл в кармане потрепанного пальто, но достаточно качественного, чтобы не покупать новое. Проходя мимо флористического магазина с мигающей неоновой вывеской, юный геолог-шаманист завернул за кирпичное здание, в первую очередь, представляющую из себя «Бюро ритуальных услуг». Воспоминая били гейзером, выкидывая моменты из светлого прошлого, такого далекого и, кажется, навсегда потерянного.Как он заходил в скрипящую дверь ларька за букетиком ромашек, как покупал здесь живые цветы в горшочках для своей любительницы густой растительности, но ностальгический туман упорно пытались развеять. Средство связи настолько стало действовать ему на нервы, что дерганный шаманист уже собирался выбросить его к чертовой матери на проезжую часть, но передумал, ибо техника нынче пиздец какая дорогая. — У аппарата. — резко изложил Филиппов, надеясь на испуг абонента по ту сторону провода. — Кирилл, ты куда угнал? Вообще-то нас еще два остальных путешествия ждут, — бурчал коллега нашего кама*, при этом надоедливо настаивая вернуться в штаб и провести внеплановый разговор с духами. Но тут кое-что извне зацепило его внимание и инстинктивно заинтересовало. -Перезвоню. Наспех спрятав телефон, Кирилл нырнул под могучий дуб, заметно выделяющегося обилием молодой листвы. Шаманист в секунду растерял усталость, недовольство, негодование. Сейчас его обволакивал абсолютный покой, изредка посещавший в такое беспокойное время как восстание альбин*. Небольшое расстояние примерно в девять метров разделяло парня и источник возникшего умиротворения. Филиппов отдал все и даже больше лишь бы простоять тут до скончания веков, вот так прячась под пышным деревом, наблюдая за его первой и единственной привязанностью, вот так следя за задумчивой, сумасбродной девчонкой, которая даже спустя тринадцать лет знакомства все еще остается загадкой, которую он стремиться расшифровать уже, казалось, бесконечное количество времени. Кирилл думал, что они с ней такие разные, как магниты с противоположными полюсами, видящие мир совершенно по-разному. У каждого своя судьба, своя дорога; и как бы Филиппов не пытался соединить их пути воедино, все оборачивалось либо катастрофично для обоих, либо отбрасывало их друг от друга еще дальше с большей силой. Он пытался не упустить ни одного движения, ни одной улыбки, ни одной даже самой маленькой и крошечной детали. Шаман ненавидел свою участь, не переносил своих занятий и пытался отречься от своего гнетущего душу дара, обязывающего перечеркнуть все иные положительные исходы его жизни. Теперь у Кирилла остались лишь руины прошлого, университет и новоиспеченная работа посредника между миром духов и миром людей. Филиппов множество раз задавался вопросами о своем существовании: для чего он рожден? Для каких целей создан? Ему выпал путь защитника, было предначертано взяться за штурвал опаснейшего корабля. Он вступил в команду, прошедших тот же естественный отбор. А мечты, гревшие сердце кама, были совсем иные: о свободе, о вечности вместе с ней, о стремлении осуществлять ее желания, но страх упустить имеющееся уничтожил все окончательно. Дар, предоставленный шаману, изменил его, сломал старые установки и запрограммировал новые. Филиппов потерял баланс, сошел с верной дорожки. Новые чувства и ощущения пробуждали в нем неконтролируемую ненависть ко всему живому, затем мучали весьма банальные вопросы: почему я? и почему не мне? почему не мне досталась возможность сделать ее счастливой? Способности перестраивали Кирилла изнутри, ломали и выкручивали все доброе и созидательное, что когда-то существовало раньше. После того, как он пересёкся с Эрдниевым в городе, тот взял его под свое крыло, научил ровно сидеть на стуле и подчинять силу, не давая ей возможность брать верх, обучил устанавливать тотальный контроль над самим собой; но поступки, совершенные в сложнейший период его жизни, никогда не давали забыть о содеянном. Много времени Филиппову так провести не удалось: служба спасения и заказы не терпели отлагательств. Пресекая фантазии, шаман пошел по кварталу дальше, иногда оглядываясь в надежде на то, что его окликнет девчонка с непослушными светлыми волосами по фамилии Гринева. *** Хранителем домашнего очага Кирилл никогда не был и не особо стремился. Семейная идиллия всегда обходила его дом стороной, не заглядывая даже по праздникам. Да, так уж сложилось, что молодой шаман не прошел желательного курса родительского воспитания, где бы ему растолковали один важный и замысловатый подпункт про общение с людьми и необходимость коммуникаций. Бросив связку ключей на тумбочку около входной двери, где еще стояли старые, выцветшие коробки с антикварным барахлом, вскружившие голову Эрдиеву — не совсем адекватному любителю всякой рухляди. Коля давно хотел забрать допотопные безделушки из-под страшных и разрушительных рук Филиппова, которого хлебом не корми дай что-нибудь выбросить. Поставив закипать чайник, юный шаман уставился в тусклое окно, мгновенно хмурясь, заметив надвигающуюся бурю. — Грядут веселые времена, — подметил для себя Кирилл, открывая шишковое варенье, утрамбованное в баночку из-под соленых огурцов.