Слишком долгая френдзона

Дверь распахивается и перед глазами опять он, именно он, уже сто раз закрыл и открыл перед его носом эту дверь. — Я сказал идти отсюда! Если ты хочешь так извинится, то мне не нужны твои извенения! — уже час ночи, если он не пустит его переночевать, то идти некуда. Он скрещивая руки на груди и обиженно смотря на него безобразно. И снова он потянулся за ручкой двери, чтоб ее закрыть, только его запястья резко схватили, холодные пальцы полностью обвили тонкие запястья, мурашки пробежали по коже, сейчас он выглядит даже как-то устрашающе, черный капюшон на котором блестели капли дождя, промокшие волосы немного прилипали к лицу. — Пусти меня на ночь.. Пожалуйста.. — это так глупо, зная что он сделал ему, столько раз обламывал его жизнь. Зная его, пускать его не хотелось, нисколько. Хотя это выглядело так забавно, такои здоровый мужик и просит его, - мелкого зануду, которого он чморил за рост, да и за его занудство, сейчас просит остался у него на ночь. — Нет! Окаяный! — дверь снова захлопнулась, палец снова потянулся к звонку. Звон, еще один, еще. Поняв что он не даст ему спокойно посидеть на кухне, он опять раздраженно поперся прогнать его. —если ты не уйдешь, я вызову полицию! Иди в отеле переночюй! — Открыв дверь, на него сразу кидаются, обнимая. — Пожалуйста — горячо дыша прямо в ухо. Кончик ушей чуть покраснел, а мельком взглянув на краснеющее лицо, и увидев как на него в ответ глядят голубые глаза.. — Чего ты липнешь ко мне?! Иди отсюда! — медленно покачав головой на чужом плече, и дыша приятным запахом, который исходит прямо от него, от его одежды, него самого. — Ты пьяный? — Нет, я самый трезвый. — вжимаясь в его плечи еще сильней, становилось так тепло, спокойно. — Слабо верится.. — Я правда трезвый... — Значит пшел вон отсюда!!! — Пытаясь оторвать от себя парнягу, который явно больше, тяжелее его на несколько килограмм, он так крепко сжимает футболку, будто скоро он и вовсе ее порвёт. — ыых! Чего ты так в меня вцепился! Я щас грохнусь! — Пожалуйста.. — дверь давно закрылась, может ее закрыл юноша, пытаясь уговорить его оставить, а может она и сама тяжёлая, и может захлопнуться. Чувствуя как чужие пальцы пытаются отцепить его, впиваясь в чужие плечи. Мельком глянув в голубые глаза справа, глаза упали на встревоженные губы, чуть сухие, и немного потрескавшиеся. Он будто и вправду пьян, ему хочется, и он не может это перебороть. Губы накрывают другие, а закрытые глаза мигом распахиваются в шоке. Его начинают бить по его же плечам. Сейчас под ним он выглядел еще более крошечно. Может он и ниже его на несколько сантиметров, но сейчас, он уменьшается, будто в страхе он становится меньше, еще милее и беззащитнее. Губы медленно отстраняются от чужих, теперь более влажных. Руки цепляются за шею. Ногти впиваются в кожу. — Что ты творишь?! Я вообще-то...! — чуть потрясывая шею, он смотрят вверх, прямо на него. — Ты зануда. — губы опять липнут к другим, более жёстко, пихая в чужие сжатые губы язык. Он будто прохладная вода, глотать ее без устали, хлебать вёдрами. После того, что младшего чуть ее вбили в стену, его вновь толкают спиной вперед, в спальню, где немного приглушен свет, теплая кровать, с которой он несколько минут назад встал. Почти всю комнату она и занимала. Хотя сейчас было не да этого, ему хотелось его, чтоб он был его только его, чтоб он ему преднадлежал. Любить. Сейчас забрать всю его злость, печаль и боль. Остаться с ним одним. Будто на земле больше никого и никогда не существовало. Чуть приподнимая его, и не обращая внимания на то как его колятят по плечам, и как сильно прижимаясь, слышно как колотится сердце. Он напуган? — " По-моему, он еще сильнее обиделся.. "— Его глаза крепко сомкнулись, будто он сейчас заплачет. Так и случилось, как он оторвался он лица другого мигом отвернулся, все также сжимая его шею. — Данил.. Я тебя еще за гитару не простил... А ты творишь такую дичь... Ты явно не трезвый.. — Почему он ревет именно сейчас, зная его он бы начал орать, прогонять, а может и вправду бы вызвал полицию. Отвернувшись от него совсем, слышно всхлипы. Почему сейчас, он плачет, почему. — Почему ты плачешь.. — Прижимаясь к его уху, и горячо туда дыша, чувствуется его дрожь и переживание. Его волосы, такие шелковистые, такие каштановые, такие.. Такие... — Да потому-что я устал от всего этого цирка! Опредились что ты от меня хочешь! — опять-таки поворачиваясь к нему мокрыми глазами, и сжимая плечи в нужде не упасть. — Я уж знаю что от тебя сейчас хочу..Рома..— спуская чужое тело на кровать, и смотря как другой потерает глаза руками. — Господи, какои же ты противный! Я разрешил тебе остатся! Так иди и спи! — Пытаясь оттолкнуть назойливого Данила от себя, ели как побивая его ногами. Его опять целуют. — Отстань пьянье двухметровое!!! Я тебе сейчас втащу! — пихает, кричит, и дубасит его подушкой. Не повезло его соседям в принципе. Когда-то тут была драка гитарой, а потом упал шкаф, а один раз даже пьянка,и все это ночью. Как с такими соседями вообще жить можно. Зато, после того как там вдоволь на игрались гитарой, было долгое затишье, ведь хозяину квартиры сломали ногу. А его другу руку шкафом придавило. После этого он на него и обиделся, после того как он гитарой зарядил ему по ноге, и она поломалась. А потом и вообще какой-то пиздец. — Я трезвый! Полностью! — накладываясь на него с вверху, обнимая, вжимаясь к его шею снова. — Нет-нет!! Я не верю!! Ну-ка! Шесть на шесть!? — Тридцать шесть.. — говоря прямо в плечо, обнимая, и ощущая как его руки пытаются пытаются удержать дрожащие пальцы. — Восемь на шесть?! — Сорок восемь.. — Нет!! За что мне быть облапаным моим лучшим другом!!!? —"Он все еще считает меня лучшим другом?.. Как же это греет сердце.. "— Стой!! Погоди!! Давай просто поговорим! Я чайник поставлю!! — Хватит мне зубы заговаривать зануда! — Когда ему надоело слушать болтовню своего "друга" быстро задирая его футболку, оголяя худошявый торс, и хватаясь лапать чужую грудь. — Ммх!! Ты что творишь!! Ммф.. — Он бьёт его по голове, но тот словно приклеиный не отлипает от его ключици. Поглаживая бока, и наслаждаясь тем, чего так давно хотел. Проходя пальцами по животу, немного щикотя его. Он выглядит довольно естественного телосложения, но стоит немного растянуть кожу, так уже виднеются косточки. Хочется его съесть, покусать каждый милиметр его кожи. Как будто там мёдом помазано, он вкусывается в кожу, будто его кожа и вправду такая сладкая.. Вкусная. Ни хочется его отпускать, отлипать от его. Так нравится смотреть на это красное лицо, как он смущается, хоть глаза и крепко сомкнуты, будто его очки сейчас на пополам разломаются. Его реакция уже такая.. Бурная. Хотя это только начало, их ночи. Только начало, и вправду, все это "начало" он просто игрался с его грудью, а сейчас, приподняв футболку чуть выше, холодные пальцы коснулись сосков. То сжимая, то разжимая пальцы, он паралельно глядел на то как младший пытается закусив футболку, не сорватся, и не закряхтеть на всю квартиру. — " Он раньше не занимался сексом? Чего он так кряхтит? Или это он напился? "— заинтересованный чужой реакцией, старший все продолжал лапать его, спускаясь все ниже и ниже. Уже исцеловывая худощавый пах, и все также поглядывая на смущенное лицо, уже поглаживая бёдра. — Н-ногу... Ногу не дави.. — чуть-ли постанывая, и подняв голову чтоб ударить ладонью глупого друга. — Хм.. Мне она тоже мешает, может тогда так? — Резко подкинув ногу вверх, от чего младший слышно вскрикнул. — Нет-нет-нет!! Верни на место!! — Пытаясь вернуть ногу обратно, сжимая голову между бёдер. Открыв глаз, и посмотрев в ноги после небольшого затишья, и увидел, как на него в ответ глядят карие глаза исподлобья, а носом утыкаясь прямо в его достоинство. Покраснев еще сильнее, и кулаком побивая по волосам. Тот в ответ лишь усмехнулся. Хватая его за бёдра, и водя по ним тем же носом, внюхивая этот до жути знакомый запах. И резко кусает ногу через штанину. — Ты чего вообще творишь?! Я тебе не еда! — дёргая ногами, и видимо, пытаясь отцепить от себя уже тёплые руки. — Кричать так не обязательно... — Подтянувшись к лицу, и посмотрев на него недовольного, которой от него благополучно отвернулся, отведя руку от бёдра, и быстро схватив за подбородок, дернув лицо к себе, губы снова накрывают чужие. — Ты пьяный! — Нет... — целуя, обнимая, и прижимаясь ближе к нему, слушая как колотится его сердце, он дышал ему в плечи, в ключицы, внюхивая этот запах, полностью заполняя им легкие. — Ты всегда был такой! И ни капельки не изменился! Если ты думаешь что все эти семь лет я ничего не понимал, то глубоко ошибаешься! Все вокруг видели нашу френдзону! Все мои друзья говорили что это очень заметно! Как ты липнет ко мне! Эти нелепые попытки меня обнять. — Вот все как... Я вроде это даже и не скрывал... И френдзона.. Какое-то новое слово? — Ты сам себя зафредзонил! И ты же знаешь что это такое! Не надо тут дурака строить! — чуть приподнимаясь на локтях, и пытаясь немного отлипить от себя друга, он слегка кричал на него. — То есть ты все это время дружил со мной под предлогом друга, а сейчас решил... — Да я решил тебя трахнуть, потому что я устал терпеть. — поднимая глаза на лицо другого, который залился краской еще больше, и готов был сквозь землю провалится. — Стой!! Давай просто все обговорим! Не надо меня... — Надо... Ром..— Ненасытно и жадно впиваясь в его губы, игнорируя то что его волосы сейчас будто клочьями вырвут, и словно опьяневая от этого, целуя жадно-жадно, не отлипая, наоборот прижимая к себе парнишу. Он бы так и задохнулся, не обращая внимание на все окружающие, только вот во время ему прилетела мощнейшая пощечина. Неужели он настолько потерялся что и вовсе его голова опусташилась полностью. — Дурак.. — обиженно потерая губы, и немного покашливая, он поднимался на локтях все выше. Уже почти сидя, он обиженно глядел на причепившегося на талии пацана. Незаметно пытаясь спустить задернувшуюся футболку вниз, и аккуратно пихая её под крепко сцепленные руки. Только он уже хотел расслабиться, как не до конца заправленную футболку, снова, лениво накрывая свою голову бежевой футболкой, и приживались щекой чутли не в ребра. — У тебя мурашки.. Тебе холодно? — может ему вправду холодно, за окном стучал по подоконнику прохладный ливень. Из под футболки виднелись прядки чёрных волос, а руки опять сцепились на спине. —"О Господи... Давай ты сейчас просто уснёшь... Я спокойно посплю.. "— Думая, как бы усыпить его, и пытаясь особо не шевелится, только его выдаёт безудержное сердце, которое стучало, и обливалось кровью все чаще. — " Ну вроде бы заснул.. Заснул же, да?"— хотел он уже снять с лохматых волос футболку, как его живота снова коснулся шершавый язык. Запрокинув голову, и безнадежно закрыв глаза, он скинул руки на простыню. Спереди его лижут, сзади поглаживают теплые руки, которые медленно подползают к резинке штанов. — У тебя так сердце бешенно бьётся.. Будто выпрыгнет щас... — держась за левую часть груди, и чувствуя этот бешенный стук, будто и вправду его грудь сейчас разорвёт. Сжимая между пальцами соски, и слушая протяжные вдохи и выдохи. Послышалась негромкая насмешка, и немного успокоившись, и последний раз протяжно выдохнув, хотел младший уже подумать, что наконец-то он заснул, как пальцы вновь зашевелились. Ладно если он просто продолжал лапать его, только в этот раз его начали щекотать. Пытаясь игнорировать, как подушечки длинных пальцев бысто перебирают его кожу, он снова, закрыл рот руками, пытаясь удержать смех. Может, парнишка бы и отстал, поняв что его якобы это не колышет, но только пальцы перебрались на бока, как смех вальнул как дождь за окном, пытаясь смеяться не громко, а наоборот искажая смех, то прогибаясь, то выгибаясь с спине, и побивая ногами спину другого. Видимо очень довольный старший, продолжал безжалостно щекотать дружка, который уже и без этого чутли не бился в конвульсиях. Когда младшего прорвало окончательно, он залился смехом. Таким задорным и весёлым. Опять почувсвовались удары по плечам. Пихаясь, качаясь туда-сюда, он наконец-то можно сказать "поборол" это мучение, упав лицом в матрас, и жадно вдыхая воздух, он уже и позабыл, что под ним лежит пацан, снова обнимающий его. — Ой-ой-ой, уже двадцать лет, а щекотки то боится! — носом вжимаясь в живот. — А ты как будто нет! — переворачиваясь обратно к стене, смущенно дуясь, как ребёнок, по крайней мере, он ведет себя так последний час. — Так-с погоди.. Тебе это не нужно.. — осторожно сняв с чужого лица очки, и медленно поднимая их чтоб тот не достал их, уводя руку к тумбочке. — Ты дурак!! Отдай! Яж вообще ничего не вижу! У меня минус двенадцать! Еще и темно так! — Махая свободной рукой и шюревшись, и опираясь, на точки то под руку попадёт. — Минус двенадцать? Класс, щас померяю погоди — Поднеся очки к лицу, и уже немного прифегеф от этих окуляров, он с горем натянул очки на глаза. Они мигом заслезились, голова закружилась и все вокруг стало размытым и невиданным. — Очки мои поломаешь! Я тебя вообще прибью! — Полазая по кровати, и на слух пытаясь найти парнягу, он резко хватается за штанину — Попался! Окуляры давай обратно! — Но тот будто бы гипнотизированный чутли не упал, на пол. — Не-не, давай без очечей поживешь — быстро закинув очки на тумбу, и хватаясь за руку которая все еще крепко сжимала его штанину в кулаке. — Ауу, ты совсем слепой что-ли? — Да просто темно, и ты в чёрном весь, я лампу вижу... — По-моему у тебя побольше двенадцати будет, слишком плохо ты видишь. Обреченно выдохнув, и уставши упав на спину, он лег, обнимая подушку. Как только с него сняли очки, сразу захотелось спать, усталость сонливость. И будто организму было плевать на то что несколько минут назад ты весело смеялся, и полный сил ползал по кровати. — Чего это ты подушку обнимаешь, а не меня? — Положив руку на плечо, и сев рядом. — Ага.. Еще чего.. — краем глаза посмотрев в источник звука, и попытавшись отмахнуться от него, он все также лежал, и лежал. Потихоньку засыпая, немного посыпывая, только снова он пришёл, зачем. Дрыхнул на диване, а завтра бы ушёл. Обнимая сзади, ложась прямо на него. Обиженно вздыхая, и поёрзав по кровати в надежде скинуть его со своей спины, руки снова залазят под футболку, поглаживая. — Ну чего ты ко мне пристал?.. Чего тебе нужно?.. — Тебя — Да я уже понял что ты конченый гомик, который меня любит, что дальше? — Повернувшись через плечо, и не успев открыть глаза, как его опять исцеловывают. — А дальше я тебя трахну! — Без лишних слов, быстро хватая парнишку, за плечи, и поворачивая к себе впиваясь в его губы еще более страстно и жадно, несдержанно покусывая, нижнию губку, и еще крепче сжимая одной рукой его плечи, чтоб тот явно не сбежал, никуда, теперь он только его. Быстро залазяя ладонью под брюки, поглаживая кожу, надавливая пальцами на бёдра, чуть приспуская мешковатые штаны, и даже позволяя себе чуть подрагивать член. Он выглядит уверенным, будто так и надо, но ему так страшно, просто не понятно. Может все и не получится, может он не понимает, что старший от него хочет, может он, все еще думает что парень пьян, и все это попросту откинет, и обидеться еще больше, и тогда шансов сблизиться еще ближе, чем сейчас, не будет больше никогда, надо действовать сразу. Только понял он это слишком поздно, он все восемь лет, и вправду зафрензонился сам. Он жалеет, что когда друшу стукнуло восемнадцать, он не сказал все сразу, он ждал, боялся и терпел. А сейчас, делая все, что так долго желал. И крепко сжимая оба запястья с кулаке, чтобы младший никак не мог сопротивлятся, только лишь бить ногами по кровати, ну или может ерзать по кровати. Вдруг резко захотелось всего его искусать, исцеловать, и отлипая от чужих уст, и резко кусая за нос. Тот лишь громко ахнул, и стал пытаться ногтями, хоть немного поцарапать кисти. Кажется он держит его запястья настолько сильно, что на утро там будут синяки, и не только там, он уже несколько раз ударился икрами об угол кровати, но все также не переставал махать ногами из стороны в сторону. Уже не дожидаясь, и лишь изредка наблюдая за краснеющим лицом, он безжалостно впивается зубами в шею и ключицы. Кусая а после зализывая кожу, всасываясь все сильней и сильнее, будто помечая, что младший теперь только его. Он спокойно мог раньше подарить резиночку, отлично зная, что такие пластиковые пружины дарятся возлюбленным, чтоб другие понимали что он занят, но боялся, что парнишка тоже знает значение этого подарочка. Его сердце все также безудержно колотиться. Он прекрасно знал сто доверие к нему давно иссякло, и младший даже листу бумаги доверяет больше.