***
Утро встретило излишней суетой; соседние комнаты уже наполнились жизнью, из них доносились возбужденные разговоры детских голосов. В то время как в его комнате стояла пугливая, серая тишина. Солнце ещё не встало, и за полупрозрачными занавесками было темно. — Доброе утро, молодой мастер Басен. Мальчик поднял взгляд на личного дворецкого. Тот служил ему с тех самых пор, как они приехали ради продажи предметов роскоши в город Дождей, который показался его матушке перспективным вариантом в силу своих богатств и относительно высокого уровня жизни. Тогда же она практически влюбилась в скульптурное искусство графства. Это было настолько давно, да и он был настолько тогда маленьким, что Басен уже давно успел привыкнуть к тому, что с утра его прилежно будил один и тот же человек, неизменно распахивая занавески на окнах, даже если это не особо приносило света в комнату. Мальчик и не помнил другой жизни, лишь, может, смутные ощущения поездки: мерное покачивание кареты, скрежет колёс и цокот лошадиных копыт. Даже уже не голоса давней компании торговцев, которые вечерком решили собраться у костра, выпить чего покрепче и рассказывать истории, петь старые народные песни и шутить, отдыхая от работы. Его матушка всегда слегка покачивала своего двухлетнего малыша в такт очередной затяжной мелодии, тихо подпевая. И голос у неё был самый красивый, самый нежный, какого нет ни у кого больше. — Молодой мастер? — Ах, да, доброе утро, Джон, — неловко сказал Басен после короткого замешательства. Голова неприятно гудела, мешая сосредоточиться; но он уже почти привык. — Разве мы с Вами не говорили о том, что не стоит ложиться поздно? — Джон приподнял бровь и слегка наклонил голову набок, отчего его каштановые, с ржавым отливом, волосы качнулись следом. Поймав на себе недоуменный взгляд мальчика, он многозначительно посмотрел в сторону учебника, лежащего на тумбочке. — Я… Просто не мог уснуть из-за предстоящих экзаменов, понимаешь? — проследив за взглядом дворецкого, Басен виновато улыбнулся и, откинув одеяло, опустил ноги в мягкие туфли. — Я не хочу подводить маму. — Где будете трапезничать? — Я, наверное, все же буду завтракать в столовой, — Басен быстро глянул на себя в зеркале. Синяки под глазами, помятый вид и растрепанная одежда — его сегодняшние атрибуты. «Да уж, выгляжу я неподобающе» — Прошу, — Джон протянул на удобный ребёнку уровень таз с тёплой водой. — Спасибо, — коротко поблагодарил Басен и вновь на секунду отвлёкся на своё непрезентабельно выглядевшее лицо в отражении воды. Оно пошло волнами от лёгкого колебания, и мальчик наконец очнулся. Басен быстро умылся — это помогло ему немного прийти в себя, — снял с локтя дворецкого полотенце и вытер лицо. Оно было совсем немного грубым, но не царапало кожу. — Вам не стоит так волноваться, молодой мастер, Вы прекрасно покажете себя, — уверенно произнёс Джон, забирая полотенце. Было удивительно, что можно было легко понять вложенные в слова эмоции: тон дворецкого всегда оставался спокойным. Именно это спокойствие всегда помогало Басен собраться. Он сжал маленькие кулачки. — Ровно так же, как и на промежуточных контрольных, у Вас обязательно получится. — Ты всегда знаешь, что сказать, — Басен улыбнулся гораздо увереннее, чем прежде, и кивнул самому себе. — Это льстит мне, — Джон бросил быстрый взгляд на часы и слегка нахмурился. — Вам нужна помощь с одеждой? Сегодня парадная форма, на ней много деталей, что может вызвать затруднения с Вашей стороны. — Нет, все в порядке, думаю, я справлюсь сам, — Басен посмотрел на деревянный стул у комода, на котором лежала одежда, приготовленная на сегодня дворецким, — жилет висел на спинке, — а потом на часы. Он же справится с такой мелочью, верно? — Тогда я отнесу таз и, когда вернусь, помогу, если Вы ещё не уйдёте в столовую, — Джон, получив одобрение господина в виде кивка, стремительными, но осторожными, чтобы не разлить воду, шагами направился вон из комнаты. Противный дверной скрип прекратился с негромким хлопком. Басен ещё какое-то время смотрел на дверь, прежде чем решительно подойти к стулу с одеждой. Будь проклят тот момент, когда он, впечатленный уверенностью дворецкого, подумал, что это должно быть не так уж и сложно. «И как только Джону удавалось делать все так легко и быстро?» Басен наконец справился с замысловатой застёжкой и осмотрел себя в зеркало. Той опрятности, что обычно, ему все равно не добиться с такими-то синяками под глазами, верно? Он одернул подол рубашки, убирая складки под ремешком. Тёмные шорты с подтяжками в тон короткому жилету и блестящим лакированным туфлям. Идеально белая рубашка с пышным жабо, блестящая бляха перевязывающего её ремня. Гольфы до колена, на голове чёрный берет. Ровно то, на что хватало денег. Никаких золотых украшений, драгоценных камней, колец на пальцах или брошек. Терпимо, строго, со вкусом. Как горький шоколад. Мысли о еде Басен успешно отложил куда подальше и покачал головой. Не до того сейчас. Мальчик улыбнулся своему отражению во все зубы, но решил, что лучше не надо: эта улыбка выглядела максимально неловко и будто зажато, не менее глупо смотрелась дырка в самом центре ровного ряда зубов, свидетельство недавно выбитого молочного резца. Пусть лучше он будет казаться остальным серьёзным, чем неуверенным и маленьким. Тихий перезвон колокола где-то вдалеке отвлек его. Он значил лишь одно — наступило семь утра, время утренней службы в ближайшей церкви Бога Солнца. Басен не особо интересовался окрестностями, но знал, что рядом она была, просто потому что её было видно из окон кабинета словесности. Этот кабинет единственный, кроме служебных помещений и учительской, выходил на восточную сторону. А также учитель истории и культуры уже давно обещал сводить его класс туда, но, видимо, не судьба. Похоже, времени перечитать историю нет, если, конечно, не жертвовать завтраком. Басен решил не медлить дальше и вышел из комнаты. Перед ним предстал относительно длинный коридор, заканчивающийся в самой дали выходом на внутренний двор. Все двери вдоль него были одинаково непримечательными, с подвешенными на гвоздь табличками с назначением комнаты. Наконец Басен дошёл до единственной выделяющейся двери, она была двустворчатая — одна створка была немного приоткрыта, пропуская тонкую дорожку света, — и большая, в потолок.[Столовая]
Гласили крупные корявые буквы на табличке. Чуть ниже, мелко и едва разборчиво было написано расписание классов, но Басену, выучившему его ещё в начале года, оно и не нужно было. Он просунул голову внутрь, прежде чем зайти. В столовой уже во всю громыхала посуда, толпились в очереди и за столами ученики, слышались шумные разговоры и смех. В нос ударил привычный запах чего-то наваристого, жирного и не очень вкусного, но на голодный желудок, который сейчас сжался в предвкушении, даже такая еда казалась произведением искусства. Да и кто они, простые ученики, такие, чтобы не уважать труд поваров, встающих в пять утра, чтобы к их пробуждению в чанах была готова горячая каша? И не то чтобы им так много ради этого всего платили: всё было практически за копейки и по большей части зарплата состояла из оставшихся или списанных продуктов. Но даже так все знали, что можно как-нибудь в перерыве прийти в столовую и добрые повара обязательно нальют несладкого чая и дадут пару сухих баранок в придачу. — Доброе утро, — поздоровался, когда подошла его очередь, Басен, улыбаясь поварихе. — Доброе, милый, сегодня овсяная кашка и топлёное молочко. Берём по одному фрукту, а то остальным не хватит, — ответила она, ставя на стойку очередную порцию тарелок с дымящейся жижей, вполне напоминавшей нечто переваренное, слипшееся, но съедобное. В ней дотаивал кусочек сливочного масла. Басен кивнул и положил на поднос кашу, кружку молока, ломтик ржаного хлеба и фрукт, чем-то напоминавший яблоко, но странного фиолетово-розового цвета. — Басен! — мальчик, уже садясь на край полупустого стола, обернулся на голос. К нему очень быстро, одним только чудом не переворачивая поднос и не разливая еду за пределы посуды, приближалась его ровесница. Это была курносая девчонка с двумя жидкими пепельными косичками, которые смешно подпрыгивали при каждом её шаге. Она была младше его на год, очень низенькой, худенькой и совсем уж какой-то маленькой, но юркой. — Вася! — Басен чуть не вскочил из-за стола навстречу подруге, опрокидывая посуду, но вовремя опомнился и лишь улыбнулся во все зубы. — Гляди, гляди! — она широко улыбнулась и стала тыкать пальцем в рот. Басен с трудом за руками разглядел, в чем же дело — у девочки теперь тоже не хватало одного клыка. — Я теперь тоже уже почти взрослая! — А как это? Кто тебе так? — поинтересовался Басен. Его-то историю знал, наверное, весь корпус — он как-то начал хвастаться, что у него уже начинают качаться молочные зубы, и один вечно недовольный забияка дал ему кулаком покрепче. Много кровищи было, но не так уж больно. — Да никто! — счастливо ответила Вася, садясь напротив. — Я с утра проснулась, чувствую — едва держится, ну и давай качать. А он и выпал, хорошенький такой! Я его сохраню, потом маме покажу, когда она приедет. Может, конфету какую даст или даже медняк. Только я тебе его не покажу, мама первая должна увидеть, понял? И не проси! — Не так уж и хотелось, — Басен от такой несправедливости: сам-то ведь всем показывал! — уткнулся носом в тарелку и набил рот горячей склизкой кашей. Неприятно, но отступать он не собирался. Глупо же будет! — Не обижайся ты, приезжай лучше на каникулы, а то меня на этих не забирают домой, буду все лето скучать тут одна. — Так с тобой же Дерек будет? Он всегда на лето остаётся, — недоуменно пробормотал Басен с полным ртом. — Да он зануда, в книжках все время своих сидит и ни с кем не разговаривает! — пожаловалась Вася. — Надо же, а мне он показался хорошим собеседником. Мы с ним хорошо как-то обсудили возможность альтернативной истории Древних времен… — Басена прервал приближающийся по коридору звук колокольчика. Это дежурный оповещал о скором окончании завтрака. — Ладненько, удачи тебе на экзамене, — Вася встала и, похлопав его по плечу в знак поддержки, ушла относить грязную посуду. Басен быстро доел, захватив хлеб с собой, тоже отнёс тарелки к мойке и в припрыжку побежал в сторону лекционного зала. Это он просто назывался лекционным, но никаких лекций в нем как раз-таки никогда не проводилось. Как в самом большом зале, в нем обычно собирали много народу для каких-нибудь объявлений или когда приглашали гостей, которым всенепременно нужно было поприветствовать учеников. Рядом с дверью уже столпилась очередь из выпускников и их знакомых, а также просто зевак и тех, кто надеялся пропустить урок, затерявшись среди толпы. Приглашенный из самого города Дождей администратор, сидевший за столиком с документами, не справлялся с напором и постоянно что-то восклицал, когда кто-то из ребят толкал его под руку или совал свой нос вне очереди. Наконец, когда дежурный уже отзвенел в последний раз и стал помогать бедному администратору, отгоняя детей подальше, все зашли в лекционный зал и расселись по своим местам. Басен особо не слушал инструкции, пребывая в своих мыслях. Им, выпускному классу, уже множество раз рассказывали, что и как будет на экзамене. Кажется, каждый учитель считал своим долгом ещё раз убедиться, что все пройдёт гладко. Раздали лист с заданиями, черновики и контрольные тетради; администратор, пожелав удачи, разрешил приступать. Басен перевернул бумажку. Пять заданий, предполагающих развёрнутый ответ: арифметика, словесность, история с культурой, естествознание, искусство. Это не так уж и сложно? Из кабинета Басен вышел в состоянии выжатого лимона. Не то чтобы было слишком трудно, но на формулировку ответа и на то, чтобы его записать, уходило много времени и сил. Рука ныла от усталости, гул в голове только усилился. Басен какое-то время постоял у двери, прислонившись к деревянному косяку, и побрел в сторону общей гостиной, где уже собралась большая часть выпускников. Было как-то тяжело на душе, несмотря на то, что, вроде бы, экзамены уже сданы, значит, волноваться не о чем. Басен посмотрел на таких же рассеянных товарищей по несчастью, развалившихся по несколько человек на кресло и на ковре. Кто-то вяло обсуждал экзамен, жалуясь и разочаровываясь в себе еще больше; кто-то просто молча лежал, распластавшись по полу, не в силах и пошевелиться; кто-то досыпал, не боясь, что ему, как это обычно принято, могут разукрасить лицо чернилами или еще какой гадостью. И все были усталыми, потерянными и немного печальными. Кажется, Басен понял природу этого странного чувства, разрастающегося в груди. Они ведь не знали, что их теперь ждёт. До этого каждый мог с точностью до минуты рассказать, как пройдёт его следующий день, чем он будет заниматься и кто его будет окружать. Но теперь, закончив в этой маленькой школе начальные три класса, никто не знал, что дальше. Перед глазами открывалось слишком много возможностей и путей. Для детей, привыкших к тому, что дорожка всего одна и она уже протоптана многими до них, каждый из выборов казался чем-то неправильным. А также то, что никто не был уверен, что встретится со своими друзьями снова, даже если останется жить в ближайшем городе. Это была растерянность и тихий страх. Басен сел в углу, чтобы было удобно разглядывать лица тех, кого он видит, возможно, в последний раз, и запоминать каждую деталь как можно тщательнее. Они все были разные: весёлые и серьёзные, заводилы и поспокойнее, общительные и скромные, щедрые и совсем немножко самовлюбленные, надёжные друзья и просто приятные собеседники. Когда Басен смотрел на каждого из них и встречался взглядом с разноцветными глазами, сердце в груди скулило, как дворовый пес, которого подкармливали повара, и сжималось. В столовую для перекуса, организованного специально для выпускников, собрались всем составом. Никто почти не притронулся к еде из-за витавшего в воздухе то ли напряжения, то ли возбуждения, зато разговоры были гораздо живее и громче, чем до этого в гостиной. Будто стена сомнений и тяжелых мыслей рухнула под напором эмоций. Басен отыскал глазами знакомое лицо и направился в сторону одиноко сидящего мальчика с тёмными кудрявыми волосами, который сгорбился над своим полдником. — Чарли, привет! — громко поприветствовал Басен, садясь рядом. — Ну как? Сдал? — Наверняка, — тихо ответил Чарли, отведя взгляд. Привычка у него была такая — не смотреть в глаза собеседнику. — Это хорошо, — кивнул Басен и на мгновение замолчал, занятый пережевыванием булки. Он сделал глоток виноградного сока и задумчиво продолжил: — Знаешь, я совершенно не знаю, что делать дальше. Но Джон говорит, что мы ещё слишком маленькие, чтобы сильно об этом беспокоиться, у нас ещё вся жизнь впереди. Я тоже так думаю. А ты уже определился? — Папа ремеслу научит, — коротко ответил Чарли и опять уткнулся в кружку. Неразговорчивый он, но мальчик славный. — Понятно, — протянул Басен, откусывая от сдобной булки. Его желудок прямо-таки ликовал от удовольствия, не наевшийся с утра. — Значит, кожевником у нас будешь? — Угу, — Чарли кивнул. Дальше они просидели в тишине, разговор особо не клеился.***
Басен проснулся позже обычного, но Джон не пришёл его будить — после экзаменов выпускникам давали отоспаться. Он не особо помнил, что произошло вчера, лишь как вечером без задних ног свалился в кровать и сразу уснул. За окном светало, густой туман устилал землю, видно было лишь ближайшие несколько метров, а дальше лишь белое молоко. «Холодно» — подумал Басен и, кутаясь в одеяло, подошёл к окну. Не было видно ничего, но почему-то что-то в этой неопределённости пейзажа ему нравилось. Страх перед неизвестным, страх риска всегда жил в нем, однако что-то в таких картинах всегда цепляло его за душу. Однако Басен, как бы ни старался, не мог ни понять что, ни избавиться от этого чувства. Да и разве можно не быть очарованным этой красотой? На часах уже почти стукнуло десять, когда Басен продрался сквозь толпу к информационному стенду. Обычно на нем висели мотивационные плакаты, вроде «Учитесь, светлые умы, на вас будущее королевства, в котором живете». Естественно, они никого никогда не интересовали. Ученики, собравшиеся вокруг стенда, только и делали, что шептались о результатах, выставленных на всеобщее обозрение. Басен быстро пробежался глазами по списку — он был специально составлен по алфавиту, а не по рейтингу — до своей фамилии, напротив которой угловатым почерком была выведена цифра. 23. Басен облегчённо выдохнул — из всех заданий он потерял только два балла. Возможно, кто-то мечтал набрать все двадцать пять, но не он. Ему хватало и этого. В конце концов нужно же было оставить первенство кому-то, кому оно действительно было нужно. Джон стоял в самом конце очереди, если её вообще можно так назвать, как из детей, так и из взрослых. Он помахал мальчику рукой, привлекая внимание. Басен поспешил ему навстречу, периодически кого-то толкая и неловко извиняясь. — Джон, ты не поверишь, я набрал целых двадцать три балла! — Басен кинулся с объятиями на дворецкого. Тот на секунду замер, его глаза накрыло пеленой, но он быстро пришёл в себя и осторожно обнял мальчика. — Я ни на секунду в Вас не сомневался, молодой мастер, — Джон, мягко отстранив Басена, тепло просмотрел на мальчика. — Ладно, мне пора, скоро церемония, пока! — на одном дыхании произнёс Басен и умчался в лекционный зал, оставив дворецкого в смятении стоять в коридоре. На прощальной церемонии каждый учитель ещё раз самыми сахарными словами пожелал выпускникам всего хорошего и обязательно помнить свою первую ступеньку на пути к успеху. Из зала уже официально не ученики вывались уставшие, но жутко довольные, бережно прижимая к груди аттестаты, улыбаясь друг другу и поздравляя. Звучало это довольно комично из уст маленьких детей, но все же никто и не думал смеяться — слишком важный момент. Басен их радость разделял. Он наконец вернется домой! После слезных прощаний со всеми знакомыми, настало время отъезда домой. Карета стояла среди абсолютно таких же, поэтому Басен невольно подумал, что не нашел бы её без помощи Джона. Последний помог пальчику забраться внутрь и сам сел рядом с кучером, на козлы. Басен уселся на удивительно мягком, несмотря на неказистый вид, сидении. На этот раз что-то явно отличалось: присланная карета была дороже обычной, на которой приезжала проведать его Виолан или на которой они приехали в город. Басен подумал, что его матушка могла и выложить приличную сумму, чтобы его выпускной прошёл идеально, и задумчиво посмотрел в окно, отодвинув шторку. По стеклу стекали маленькие капельки моросившего дождя, сменившего утренний туман. Вскоре карета тронулась и неспешно поехала, покачиваясь. Басен и сам не заметил, как под размеренный стук копыт задремал.