* * *
Paperwhite — Storm
Юна подходит к кухонному столу, мечется с клубникой в руках, не зная, видимо, что сделать — присесть к Черён и Рюджин или присоединиться к остальным девушкам, которые подготавливают дом к, возможно, скорому приезду полицейских. — Не хотите клубники? — спрашивает младшая у двух девушек, чувствуя неловкость. Они синхронно кивают, а Юна следит за тем, как Черён выпускает из объятий Рюджин: они не выпускали друг друга очень долго, по-тихоньку восстанавливаясь от боли. — Спасибо, — говорит Черён, взяв две клубники и для себя, и для Рюджин. Младшая в их компании чувствует себя очень странно, даже как-то отчуждённо. — Ты помогла нам. Также спасибо и за это, — уверенно говорит детектив, приподняв уголок губ. — Я рада, что вы смогли воссоединиться, — искренне заявляет Юна, присаживаясь к ним. — Теперь вам лучше держаться вместе. Сейчас действительно тот момент, когда им лучше не оставаться в одиночестве, ведь даже просто мысль о том, что рядом находится человек, который тебя всецело поддерживает и понимает, несомненно способна успокоить хоть немного душевные переживания. С ума сойти, если бы Рюджин несколько дней назад сказали бы о том, что она со спокойным сердцем будет готова стать союзниками похитителей в этом доме, ни за что бы не поверила.* * *
Во второй раз находиться в комнате Черён, только уже не пытаться сбегать отсюда, довольно странные ощущения. Но даже не в плохом смысле, а наоборот, они какие-то приятные. Шин было комфортно и так поразительно спокойно в этих четырёх стенах со спящей Ли. Ведь оставшийся вечер они не отходили друг от друга, чего им очень давно не хватало, особенно в той ситуации, в которой они застряли на данный момент. В этом доме произошло уже так много событий, что он кажется каким-то родным. Ужиная сегодня поздно ночью с другими девушками, она с Черён получала куда больше откровенного и искреннего интереса к себе за разговорами, чем от остальных людей в прошлом. Ну, конечно, помимо Джису. Она спокойно сидела и ела, пытаясь не обращать внимания на Рюджин. У детектива поменялось мнение о Юне, которая поначалу казалась ей милой маньячкой. Юна была младше всех и отличалась своей невинностью, из-за чего Рюджин даже не могла сопоставить её с кем-то вроде из ряда убийц. И когда очередь дошла до Миён, ей было сложно осознать, что всё это время, проведённое с ней в агентстве, она также лгала ей. Окончательно, Шин понимает, почему Чо всегда вела себя сдержанно рядом с ней и всегда следила за ней, — всё из-за того, что Хван просила делать это за место неё. Если рядом была Черён, детектив всегда чувствовала себя так, как нужно. Даже сейчас, сидя на краю кровати в полной тишине и темноте, она совсем не была напугана и не испытывала неприятного удушья. Рюджин наблюдала за сладко спящей подругой, чувствуя немыслимое по своей силе родное тепло. Она легко улыбается, думая об этом, а затем глубоко вздыхает и бросает удивленный взгляд на комод, на котором вещи необходимые для ночёвки лежат аккуратной стопкой. «Йеджи предусмотрительна, чёрт возьми». Она оставила всё самое необходимое, даже пижамные штаны и пару мягких полотенец. Шин мысленно благодарит Хван и быстро отправляется в ванную, которую ей та недавно и показывала. Маленькими шагами детектив торопливо пробегает через коридор в комнату напротив, а после наслаждается горячими струями воды, устало вздыхая. Рюджин несколько минут неподвижно стоит под сильным напором душа, опустив голову и думает только о том, насколько сильно влипла. — Я же детектив, чёрт бы тебя побрал, — она бормочет себе под нос, проводя руками по лицу. — И когда я только успела стать преступницей? Забавно. Она ведёт ладонями по волосам, откидывая их назад, и ещё несколько минут наслаждается мягким постукиванием капель. Абсурдные мысли плавно переходят в мысли только об одном человеке. — Хван Йеджи… — вслух тихим голосом произносит детектив, хмыкая. Осознание того, что она является самым близким для неё человеком, разносит в клочья всё и без того трещащие барьеры и стены, которые она так тщательно выстраивала кирпичик за кирпичиком вокруг своего сердца во время похищения. Всё, что произошло за вчерашний день, заставило её сомневаться в правильности своей позиции. Оно пробудило в ней мягкость по отношению к Йеджи. Почему её чувства так резко перескочили от одной стадии к другой? Неужели она всё так быстро смогла принять? Начав думать о прошлом Йеджи, чувство сожаления начинает давить на неё тяжёлым грузом. Хотя, казалось бы, с чего она должна вообще это чувствовать? Чувства контролировали её. Держали её на поводке, порабощали и пугали. Они появились разом и будто разъедали всё изнутри, не дав возможности понять, что происходит с ней и как это предотвратить. Шин ещё не осознает, что начинает делать шаг навстречу Хван на поводу у собственных чувств, скрытых глубоко внутри. Да, она отрицает. И отрицает до такой степени, что всё теперь кажется нереальным и выдуманным. Только как бы не старалась она себя отговорить, всё равно мысленно возвращалась к словам Йеджи снова и снова. «Хочешь, я буду тебя защищать?» Её бросало от одной крайности к другой: от неприязни до любви, от злости к нежности. И чем больше она думала о ней, тем сильнее её чувства начинали разрастаться, словно вновь рождаться, будто Джи Хва осталась в прошлом, и теперь, — на её месте Йеджи. Новая жизнь, новые чувства и новые эмоции. Хоть это один и тот же человек, чувства абсолютно разные, другие. Мурашки в ту же секунду резко и с напором атакуют всё её тело от шеи до кончиков пальцев, и девушка легко вздрагивает, выключая воду. — Боже, что со мной? — Рюджин трясёт головой, пытаясь оправиться от «дурацких» мыслей. Закончив мыться, она сразу же забирается в холодную кровать и ложится рядом с похрапывающей Черён. Несколько минут она лежит с закрытыми глазами, упиваясь таким потрясающим покоем и тишиной. Непонятно, в чём было дело, но она бесконечно вертелась из стороны в сторону. Ей было неудобно, жарко или холодно, она находила десятки причин, чтобы вновь поёрзать, но нужное положение не удавалось найти. Наверное, причина была в том, что детектив никак не могла выкинуть из головы мысли о Йеджи. — Да чтоб тебя, — тихо ругается Рюджин, пытаясь не разбудить Черён. — Соберись, Рюджин. Провалиться в сон ни черта не получалось. Ни через пять минут, ни через десять она не могла унять этот внезапный всплеск эмоций. Шин с нескрываемым раздражением срывает злость на одеяле, будто оно — причина всех бед, и одёргивает его ногами. Да что с ней происходит в самом деле? «К чёрту». Приняв сидячее положение, она почти бесшумно встаёт с кровати и на носочках направляется к выходу, не понимая, что сейчас будет делать и куда она вообще пойдёт. Разглядывая коридор, ноги вели её в уже знакомый главный холл. Каково же было её удивление, когда на диване сидела та самая причина, по которой она и не могла уснуть. — Бессонница? — аккуратно спрашивает Рюджин, подсаживаясь к Йеджи. В голове у детектива проносятся мысли по типу: «И что я здесь забыла?», «Зачем я начинаю с ней диалог?» и «Нужно было сидеть в комнате и пытаться уснуть». Но, видимо, её любимый мозг решил по-другому. В этот раз Хван выглядела не вульгарно, как обычно, а очень по-домашнему: белая футболка чуть обтягивала её грудь, каштановые волосы завязаны в хвост, а макияжа на ней и вовсе не было. Было довольно странно видеть её… простой? Йеджи сидела, прижав к себе колени, и пережёвывала шоколадные палочки «Пеперо», а после внезапного прихода Рюджин чуть не подавилась ими. — По всей видимости, как и у тебя, — отвечает она и тяжело вздыхает, смотря на включённый телевизор. Рюджин видит несколько пачек снеков на столе, затем смотрит на телевизор, по которому шла никому ненужная программа о тайнах и загадках жизни на Земле, и почему-то не может сдержать усмешки. — Будешь смотреть эту скукоту всю… ночь? — заинтересованно спрашивает детектив, но не смотрит той в глаза. Значит, определённо боится их столкновения взглядами. Рюджин слишком близко, думала Йеджи, прямо как в её снах. Придвинься она чуть ближе — и услышала бы биение её сердца. — Есть другие предложения? — с таким же интересом спрашивает Хван. — Возможно, — хмыкает Шин, а затем тянется ко второй пачке шоколадных «Пеперо». — Чего бы ты хотела сейчас? Глупый вопрос, думает Рюджин, и чего же я добиваюсь? Вид у Йеджи задумчивый. Она отводит взгляд в сторону, замирая на несколько секунд, а затем поворачивает голову на Рюджин и приподнимает уголок губ. — Хочу остановить время, — Йеджи откидывается на спинку дивана и заторможенно моргает, смотря ей в глаза. — И быть рядом с тобой. От слов у Шин по рукам беспрестанно пробегают приятные и предательские мурашки, выдавая свою эмоциональную уязвимость, а сердце заколотилось под рёбрами в два раза быстрее. «Что же я чувствую?», — мысленно задаёт себе вопрос детектив. Но она знает, что чувствует, просто не может поверить в это. Рюджин не смотрит на Йеджи. Она затихает, не зная, о чём дальше говорить. Хоть она и догадывалась, что будут такие неловкости в виде молчания, в действительности это выглядит по-глупому. Они сидят в гробовом молчании — в голове Рюджин вакуум, и она не может из неё вынудить ни одну нормальную тему для разговора, сколько бы не пыталась. С Йеджи ещё более неловко, чем Рюджин себе представляла, и она, честно говоря, понятия не имеет, о чём вообще можно говорить с… убийцей? Или… нет. С доброй убийцей? Или же… со своей любовью? — Кхм, — детектив издаёт поддельный кашель, переключая внимание на сладости. — Ты, значит, любишь ночные снеки? И едва не сдерживается, чтобы не выругаться, потому что более тупой вопрос задать человеку, собирающемуся съесть огромное количество сладкого, сложно. Боковым зрением она видит, как Хван поворачивает на неё голову и расплывается в лёгкой улыбке. — Как можно их не любить? — интересуется лидер, откусывая палочку и продолжая смотреть на неё. Рюджин сдерживается, чтобы не посмотреть на неё в ответ, потому что боится. Но сейчас, услышав приятный голос, она отвлекается от собственной сдержанности, и взгляд неосознанно переходит на Йеджи. Сейчас она видит гораздо больше и обращает внимание на то, что раньше никогда не бросалось в глаза, скрытое за общим образом киллера: у Хван идеальные и тонкие изящные пальцы, ровная линия носа, красиво очерченные маленькие губы. В темноте каштановые волосы кажутся черноватыми, отчего она становится ещё красивее. Она замечает даже родинки — одну прямо посередине носа, а вторую, совсем маленькую, на левой щеке. И ещё она замечает, что глаза у Йеджи всё такие же кошачьи, как в их первую встречу. «Эти убийственные кошачьи глаза…» Рюджин разглядывает её лицо несколько секунд так, словно видит впервые, прежде чем осознает, что Йеджи в упор смотрит на неё. Моментально она отворачивает голову и нервно сглатывает, коря себя за то, что всё-таки не сдержалась и посмотрела на неё. — Всё в порядке? — спокойно спрашивает Хван. — Да, — кивает Рюджин, чувствуя себя полной идиоткой. — Тогда почему молчишь? Шин чувствует и даже слышит, как Хван начинает, чёрт возьми, улыбаться. Даже не смотря на неё, она теряется под этим внимательным и немного осуждающим взглядом карамельных глаз, и мысленно бьёт себя по щекам — заканчивай, Шин Рюджин. Это же та самая девушка, которая причинила тебе боль. Да, это та девушка. Но… Тогда, почему Рюджин сама пришла к ней? Почему до сих пор продолжает сидеть рядом с Йеджи, если она причинила ей столько боли? Рюджин глубоко выдыхает и приходит в себя. — Задумалась о том, насколько же я люблю сладкое, — ловко выкручивается она, держа в руке шоколадную палочку. — Спасибо, — едва слышно произносит Йеджи, хихикнув. — За что? — удивлённо спрашивает детектив, медленно повернув голову на неё. Теперь хотя бы есть причина для того, чтобы взглянуть на лицо Йеджи. «Что это ещё за внезапно появившиеся благодарности?» — За то, что называешь меня сладкой, — ухмыляется лидер, прожевывая любимый снек, а затем отворачивается. Рюджин жмурится, долго осмысливая её фразу. И до неё доходит. Йеджи каким-то образом поняла, что детектив сейчас размышляла вовсе не о сладком, а о ней. «Чёрт…» Хван готова была поспорить, что в этот момент Шин сгорает от дикого смущения, поэтому решает наконец-то сжалиться, чтобы не довести ту до потери сознания. Их разговор совсем не похож на разговор между жертвой и похитителем. Благодаря словами Йеджи, он теперь похож на болтовню типичных влюблённых подростков, в которой одна из них просто боится признаться в своей откровенной симпатии, а другая давно с ней смирилась. Лидер коротко выдыхает, смотрит на телевизор и уверенно выдаёт: — Не хочешь посмотреть фильм? — Какой? — с некой осторожностью спрашивает Шин. — Наш любимый. «Служанка», — отвечает Хван, выделяя название фильма. — Согласна? Рюджин сначала удивляется, потом смущается, а потом пытается взять себя в руки, одобрительно кивнув. «Йеджи всё помнит до мелочей… Даже помнит мой любимый фильм», — думает она. — Кстати, а ты-то чего бы хотела сейчас? — Йеджи вдруг вспоминает, что хотела задать ей этот вопрос. — Я уже отвечала, поэтому твоя очередь. Иначе получается нечестно, — она облокачивается локтем о спинку дивана и исследует взглядом детектива. — Хочу чего-нибудь выпить, — бросает Рюджин, неуверенно прикусывая губу. — Не поздно для трёх ночи? — Не алкоголь, — бормочет Шин. — Кофе. Вместо ответа Йеджи приподнимается с дивана, поворачиваясь корпусом к Рюджин, и протягивает ей руку, мол, вставай и пойдём тогда уж делать твой кофе. Но после Хван всё же отвечает той с улыбкой: — Для кофе, кстати, сейчас тоже поздновато.* * *
Рюджин потрясённо наблюдает за тем, как Йеджи сама варит ей кофе, сама приносит красивую белую чашку и сама ставит её перед ней на столешницу. Ей на мгновение чудится, что она попала в параллельную вселенную, полную нелепых событий. Как ещё объяснить факт того, что вчера она была готова проклинать Хван, а сейчас — была готова смотреть на неё без остановки? «Твоя улыбка точно такая же, какой я себе её и представляла», — мысленно передаёт детектив. — Вот, — указывая на кофе, говорит Йеджи. — Твой шоколадный латте. — Шоколадный латте? — Рюджин хлопает глазами, смотря в кружку. — Ты же любишь его больше всего. Даже готова купаться в нём, — непоколебимо отвечает лидер, усмехнувшись и даже не обратив внимания на удивление Шин. — А ещё ты… Рюджин поражённо, но внимательно слушала Йеджи, рассказывающую буквально всё, что знала о ней. Правда, со временем она и вовсе перестала её слушать, сосредотачиваясь только на том, какой же у неё прекрасный голос. Теперь Хван кажется такой родной, такой знакомой в этой помятой светлой футболке, в тёмных пижамных штанах, с румянцем на щеках и с уже распущенными блестящими волосами. Шин не заметила, как они дошли до главного холла, где Хван во время рассказа успела включить фильм. Они расположились на диване, но не были так близко друг к другу, как в прошлый раз: расстояние было примерно в вытянутую руку. На экране вырисовывались знакомые моменты, и когда на заставке высветилась надпись «Служанка», обозначающая начало фильма, в груди разлилось приятное ощущение. Ведь это тот самый фильм, который она пересмотрела десятки раз, и каждый раз был как первый. Примерно полчаса экранного времени фильма они практически не двигались, не отрывая от телевизора взгляд. А во время постельных сцен двух главных героинь Шин нервно сглатывала, ощущая неловкое напряжение уже в реальности между ней и Хван. Время близилось к пяти утра. Йеджи, кажется, полностью погрузилась в фильм, что даже забыла о существовании детектива рядом с собой. Она продолжала не отрывать взгляд от экрана, пока не почувствовала на своём плече какую-то тяжесть, а когда посмотрела на объект этой тяжести, то побоялась сдвинуться с места: на её плече удобно расположилась голова Рюджин. От этого прикосновения у неё в животе вдруг десятки бабочек запорхали, а время будто замедлилось. Хван рассматривала безмятежное сонное лицо детектива, которое всегда оставалось для неё таким прекрасным. Она замечает тёмную прядь Шин, упавшую ей на лицо, и медленно тянется пальцами к ней, чтобы убрать её. — Я обещаю любить тебя всегда, — тихо начинает Хван, зная, что детектив спит крепким сном. — И даже если я не смогу сказать тебе это в лицо, — она смотрит на закрытые глаза Шин. — Знай, что я люблю тебя. И я всегда буду тебя защищать до самого конца, — в шёпоте у неё различается беспокойство, словно она боится чего-то. Боится потерять её, боится больше не почувствовать тепло, которое лежит у неё прямо сейчас на плече, и боится больше не заглянуть в эти самые глаза, наполненные мольбой о спасении. — Я всегда буду тебя защищать, — вновь повторяет она, сглатывая ком в горле. Рюджин кряхтит во сне и подползает ближе к Йеджи, полностью облокачиваясь на неё, а её рука неосознанно начинает обхватывать тело лидера. — Не будь такой… доброй со мной, — еле слышно выговаривает детектив, а Хван осознает, что она оказывается не спала или же… она говорит это во сне? Посмотрев, открыты ли у Шин глаза, она окончательно делает вывод, что та разговаривает с ней во сне. — Меня… пугает твоя доброта. На защитника всегда хочется полагаться, — на минуту Йеджи кажется, что Рюджин несколько часов назад всё-таки пила не кофе, а алкоголь. — И я боюсь, что от этого стану только слабее. Рюджин прекращает мямлить, окончательно впадая в глубокий сон, а Йеджи сидит неподвижно, бросив на неё недоумевающий взгляд. «Ты не станешь слабее. Ты сможешь почувствовать то, что тебе так долго не хватало».* * *
Летний сквозняк ласково касался обнажённой кожи рук Черён, и эти лёгкие касания заставляли тело покрываться россыпью маленьких мурашек. Спустя несколько минут она ежится от прохлады и плавно напрягает пальцы, выпрямляя ноги и руки. После часов беспокойного сна она наконец-то медленно выходит из этого состояния и переворачивается набок. С трудом открыв глаза, она от неожиданно появившейся перед собой Юны ударяется головой о косяк кровати. — Как спалось? — младшая лежит рядом, находясь к ней слишком близко. — Блять! — на эмоциях вскрикивает Черён, не понимая, как за одну ночь Рюджин успела превратиться в Юну. — Прости. Я тебя напугала? — Очень, — громко выдыхает Ли, а затем осматривает комнату, но не находит того, кого нужно. — Где Рюджин? — В главном холле, — отвечает Юна, наблюдая за тем, как девушка хмурится. — Что она там делает? — с тревогой спрашивает Черён. Младшая начинает улыбаться, отчего Ли недовольно и осуждающе косится на неё. — Пойдем. Увидишь, — она протягивает ей свою ладонь и продолжает хихикать. Спустившись вниз, Черён, наверное, успела обдумать все варианты от самых плохих до самых хороших, почему Рюджин находилась в главном холле. Когда они достигли этой самой конечной точки, глаза у рыжеволосой чуть не выпали от шока. Рюджин спит в обнимку с Йеджи. — Рюджин ушла сегодня ночью к ней? — Черён подавляет удивлённый возглас, пытаясь придти в себя и понять, что тут вообще происходит. — Да, — ухмыляется Юна, смотря на двух спящих девушек. — Прямо как в фильмах, сбежала к своей любимой. Черён, конечно, могла себе представить такие события, но она никак не ожидала увидеть это буквально через день после того, как Рюджин билась в истерике из-за нахождения здесь. Она долго смотрит на сладко сопящую и чуть улыбающуюся во сне Шин и не может понять, что чувствует. Почему она сегодня ушла к Йеджи? Почему оставила Черён спать в одиночестве? «У неё стали появляться чувства к Йеджи?» Черён знает, что не имеет никакого права осуждать Рюджин за это, но ей стало как-то не по себе. И ей даже немного обидно. Она не так сильно доверяет Йеджи, но не решается как-то мешать и противиться их взаимоотношениям с Рюджин. Просто сейчас она осознаёт, насколько далеко это может зайти. — Ты чего? — взволнованно спрашивает Юна, взглянув в лицо Черён. — Не думала, что всё произойдёт так быстро, — грустным голосом произносит она. — Пока рано судить, Черён, — младшая кладёт ей руку на плечо, заглядывая в глаза. Ли поднимает голову на неё, молчит некоторое время, пытаясь подобрать слова, и, встряхнув головой, громко вздыхает. — Ты так добра ко мне, потому что я тебе нравлюсь? — она прямо в лицо задаёт этот вопрос, который мучал её, наверное, на протяжении всего похищения. Юна слегка приоткрывает рот от такой неожиданности и замирает ненадолго в таком положении, но потом сразу же меняется в лице, становясь спокойной. — Да. Ты мне нравишься, — гордо отвечает она, не боясь последствий. — И я… Крик Джису со второго этажа прерывает младшую, что происходит уже во второй раз. Вновь она врывается посреди важного разговора между Юной и Черён. — Да чтоб тебя! — злится Юна, переключив внимание на лестницу второго этажа, откуда выбежала Джису. Черён от такого крика придвинулась ближе к Юне, что даже не заметила, как обхватила её двумя руками, прячась за её спиной. Йеджи и Рюджин внезапно подскочили, хлопая глазами, мол, что случилось, кто кричал, что это за шумиха? За Джису вслед испуганно бежит Миён, отчего вся эта картина кажется пугающей. — Снаружи полицейские! — громко выкрикивает Джису, а остальные девушки молниеносно и синхронно распахивают глаза. Снаружи, мать их, полицейские.