Граница

Мечтать о счастливой жизни нетрудно. Закрывать глаза и представлять, что там, где нас нет, есть нечто. И это загадочное нечто лучше, спасительнее. Проблема только в том, что мы не можем убежать от неминуемой гибели. Открываю глаза. Смотрю на О'Брайена. Он, зажиточный, выросший в лучших условий, созданный для великого, в своей невероятности выделяется, удивительно блестит, отражая ненависть окружающих. О'Брайен хороший человек. Может, встреться мы там, где.. где сейчас нас нет, всё было бы лучше? Руки трясутся в панике, не могу дотронуться до твоего плеча, поэтому, неловко стоя рядом, спрашиваю: - что случилось? - это конец, - заключаешь ты, тяжело вздохнув - ты всегда так говоришь, - несерьёзно, улыбаясь, произношу я - в этот раз точно, Смит, - ты никогда не кидаешься с резкими высказываниями, предпочитая вглядываться в действительность. Мне не нравится суровость, с которой ты произносишь эти слова. - нам уже пора бежать? - было бы неплохо, - киваешь Заброшенный тоннель метро - катакомбы, в которых тебе удалось разобраться. - зачем ты пошёл на журналиста? - ворчишь ты. Как же сильно Я. Тебя. Люблю. - почему ты стал членом партии? - в ответ огрызаюсь. Мы встретились на одной из конференций. Ты - важный, статный, вежливый молодой мужчина, отвечающий на вопросы моих коллег. Я, со скучающим видом делающий заметки. Столько пустой информации выложить - постараться нужно. В конце, блеснув глазами, ты поспешил удалиться, скрываясь от слуг народа. Я знал, ты не пойдёшь ни к одному из указанных СМИ выходов. Улыбаясь сенсации, интервью вне конференции, новым знаниям, я мчался по огромному зданию, бежал по лестнице вниз, стараясь успеть, обогнать. У одинокой калитки никого не стояло. Ни тебя, ни охраны, ни машины, припаркованной предварительно. Я выругался, кажется, придумав новое название мерзкому насекомому. Или пришельцу. В любом случае, сказанных тогда слов попросту не существовало. Я не мог ошибиться или опоздать. Не мог просчитаться. Я никогда... - кого-то ждёте? - послышалось у меня за спиной. Я никогда не ошибался в таких важных делах. - здравствуйте, мистер О'Брайен, - улыбаюсь. Рука почти не дрожит. Я знаю, что должен спросить. Я готовил эти вопросы. Хитрые, построенные странно. Тогда моё расследование только началось, информации было слишком мало, а всё, что плавало в интернете походило на продуманный обман. Поэтому мне нужен был ты. Самый странный, неоднозначный представитель партии "Брат". Кто вообще так называет партии? Вы чокнутые фанатики фильма "Брат" и "Брат 2"? - очень рад встретить вас здесь. - чудесная погода, не находите? - тогда ты положил руки на затылок, расслабляясь - и правда, прекрасная, - соглашаюсь. Пособие по журналистике, хотя нет, громко... совет от меня: просто будьте вежливы - я видел вас в толпе журналистов, - вздрагиваю, значит, ты действительно внимательный и ценный союзник, - вы как-то неохотно водили карандашом по блокноту. Я скучно рассказывал? - спокойный и непоколебимый. Такой ты был в день нашей первой встречи. Таким ты остаёшься сейчас. - не подумайте дурного, у вас прекрасный талант красноречия, - вот мой шанс, пора начинать, - просто всё, что вы сказали, уже есть в сети. Я надеялся услышать что-то новое - насколько? - заинтересованно тянешь ты. Под твоими ногами шуршит, ломаясь, пожелтевшая листва. Нахождение рядом с человеком столь важным, но открытым пугает меня. Я не знаю, как играть. Будто шахматную доску перевернули, пока я моргал. - почему партия, созданная под предлогом защиты, всё чаще выбирает слабые группы людей и обрушивает на них ненависть поддерживающих вас? - выпалил я. Не то. Совсем не то. Вот же чёрт. - так вы не льстить пришли? Хорошо, - киваешь ты, подходя ближе. Мне впервые становится страшно. Большой человек, способный одним ударом избавиться от меня, находится совсем рядом, наклоняется немного и переходит на шёпот, - приходите в среду, скажем, к двум ночи, в "Бездну". Я встречу вас на выходе из лифта на третьем этаже. - это предложение переспать за информацию? - скептически веду бровью, шепча в ответ. Наглец, прячущийся за маской приличного деятеля партии. Звать меня в отель, популярный не только среди туристов. Опешив, я стоял, не шевелясь - нисколько - а что? - может быть, деловая встреча. Может быть, свидание. Решайте сами, мистер журналист. Мне пора Рельсы расходятся. Опасливо пытаюсь понять хоть что-то в глупой, бесполезной карте. Вижу только твои аккуратные пальцы. Это не может быть концом только потому, что за нами гонятся бесконечно жестокие люди. - давай разделимся? - вдруг предлагаешь ты, - они пойдут только в один тоннель, так больше шансов выжить - у кого-то одного, - протестую я. Это нечестно. - мы прошли через столькое, бежали так долго! Я не пойду без тебя. Вздыхаешь. Мой дорогой, милый О'Брайен. Хватаешь за запястье и тянешь в тоннель. Твоя кожа огрубела. Помню, как...в ту самую ночь твои ладони оказались удивительно нежными. Я целовал эти руки, наслаждаясь... Яркие новогодние огни освещают ночной город. Мы, отдёленные от мира, прячущиеся в очаровательном загородном домике, смотрим на всё издалека. Где-то проходит фестиваль, на который я бы хотел попасть. Репортаж оттуда был бы шикарен. - красиво, - улыбаешься. Тянешь к себе, собираясь поцеловать. Может, мне просто повезло. Или, может, это огромная игра партии. Не знаю. Твои обворожительные черты лица, аккуратные слова и действия, будто отпечатались где-то глубоко внутри моего разума. Я начал писать стихи. Как в пятом классе, когда влюбился в одноклассницу. Как и тогда, я прячу их в заметках телефона. - почему тогда ты решил позвать меня в отель? - произношу раньше, чем ты успеваешь докоснуться до моего лица. "Самое время спросить, Смит," - читаю в твоём взгляде - мне стало любопытно, - уклончиво, мне не нравится. Я должен понять, являешься ли ты частью всего, что задумала партия. - вдруг, ты тайно в меня влюблён. Было бы некрасиво бросать столь миловидного юношу Я замираю. Значит, всё, что было - игра, а ты часть, пытающаяся увести меня от партии, заставить сомневаться. - ты бы себя видел, господи, поверил, - смеёшься ты, - на самом деле, я просто почувствовал, что мы можем сойтись - чуйка? - получается так Сзади - тяжёлый топот. Люди, облачившиеся в костюмы для убийств, преследуют нас. Меня первостепенно. Я думал, мы сбежали, скрылись, петляя в бесконечном метро. Но они оказались проворнее, выносливее. Мы выиграли совсем мало времени - скоро вылезем, - еле слышно говоришь. О'Брайен, мы обязательно выберемся - прости, что втянул во всё это ПАРТИЯ "БОЛЬШОЙ БРАТ", ТАКЖЕ ИЗВЕСТНА КАК "БРАТ" МОЖЕТ ПРЕКРАТИТЬ СУЩЕСТВОВАНИЕ. Прекращение деятельности связанно с расследованием, доказывающим преступность действий участников партии Официальные представители отказались давать комментарии - поверить не могу! - радовался я. Наконец-то. - Смит, - ты, совершенно нерадостный, ворвался в мою небольшую квартиру. - бежим - куда, позволь узнать? Расследование успешно вышло и "Брат" вот-вот исчезнет из Океании - к сожалению, нет, скорее тебя убьют или выставят сумасшедшим, - тараторишь. Впервые вижу, как ты, торопясь, начинаешь говорить скороговоркой - что, прости? - по дороге объясню. Скорее, пошли Хватаешь наспех собранного меня и тащишь в неизвестность. Летние закаты - смесь розового с оранжевым. О'Брайен идёт слишком быстро, я еле поспеваю, вот-вот начиная бежать - у меня на границе друг, он поможет перейти, а дальше - новая жизнь. Станем официально жить вместе, я охранником устроюсь, ты сможешь работать журналистом дальше. - пытаешься успокоить, выходит не очень - я не хочу убегать, когда всё настолько близко, всё должно наладиться - Уинстон, послушай, я не хочу тебя терять. Помнишь, предложение сходить в отель? Я должен был доложить Большому Брату о нашей встрече. - перестаю идти. Ты, подлец! Всегда был с ними, просто держал меня рядом, чтобы следить и устранить если что. Я полнейший идиот, если решился на близость с таким человеком! Тяну руку к себе. Больше я никуда не пойду. Ведёшь меня на смерть, небось. Никакой границы нет. - Да не вырывайся ты! Дослушай, боже правый, дослушай, Смит! Затаскиваешь в переулок. Грязный, серый и тихий. - до этого выходили статьи о "Брате", помнишь? Авторы этих статей заперты в психдомах, понимаешь? Их обкололи, в овощи превратили! А другие считаются пропавшими без вести! Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то подобное, - неотпуская моей ослабшей руки, кричишь шёпотом ты. Не хочу слушать. - не верю, - лаконично отвечаю я. Ты тянешься, пытаясь поцеловать. Меня трясёт. Дышу быстрее. Не может быть, чтобы эти полтора с лишним года отношений закончились тут, в вонючем переулке, просто потому что изначально были спланированы, - не трогай - Смит, - тянешь ты, заглядывая в мои блестящие глаза, - не плач, пожалуйста, пошли? Пойдём, я знаю, где можно спрятаться, первое время они даже не поймут, что мы бежали - я хочу домой, - снова пытаюсь вырваться - нельзя - я телефон забыл, - нахожу повод вернуться к родным стенам - это хорошо, так им будет труднее нас отследить, - киваешь, неотпуская - в нём я писал тебе стихи, - безэмоционально произношу, как обыденность, как нечто простое и доступное. Хватка чужой руки ослабевает. Они совсем близко, приходится бежать. Слышу, как их тяжёлые ноги наступают на наши тени. Забавно. Многонедельная погоня, бег от людей кажется попыткой спастись от чужеродного, инопланетного, страшного. Ты бежишь слишком быстро, я не успеваю, спотыкаюсь о старые рельсы, почти падаю. - Уинстон, ещё немного, люк совсем рядом, - подбадриваешь. Все эти тяжёлые недели, начиная с вечера репортажа, ты поддерживал меня. Терпел эмоциональные срывы, дарил мотивацию. В временных ночлежках целовал, успокаивая, даря надежду на будущее. Партия "Брат" выступает против гомосексуализма, так как это неестественное проявление сексуальных желаний - примерно так было сказано на одной из конференций. Забавно, однако, вышло. В О'Брайене с самого начала был бунт, противостояние несправедливой, ограничивающей свободы партии. За это, честно говоря, я начинаю любить его ещё сильнее. В полутьме метро любые шорохи превращаются в вражеские движения, наступление против. Тело непослушное, вспотевшее, трясётся от каждого стороннего звука. Бегу быстрее. Дышать невозможно, спёртый, пропитанный плесенью воздух душит. Свет фонарика колеблется. - вот он! - ты первый, я не открою крышку, - настаиваю. Чужие шаги ближе, отталкиваются от стен, настигают. Они, загадочные преследователи, больше не наступают на наши тени. Они почти догнали, дышат в спину Скрежет привлекает внимание блюстителей беспорядка. Топают быстрее. Хватаюсь за ледяной метал лестницы. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста Выстрел. Ещё один. Промахнулись. Быстрее перебираю ногами. Выползаю из люка. Оторвались. Падаю спиной на мягкую траву и смотрю в небо. Спать хочется, словно я сидел тут, не смыкая глаз, сотню лет. Опускаю тяжёлые веки. Мы бы могли... О'Брайен, мы бы могли быть вместе? Смотря друг другу в глаза, сказать, не шепча, прячась по тоннелям разрушающегося города, "люблю"? Я уверен, есть островок, на котором мы можем обустроиться. Главное, добраться, правда? Чувствую на своей руке тепло. Это ты сплетаешь наши пальцы, верно? Спине тоже тепло. Наверно, раздавил кого-то мелкого. - сейчас, - успокаиваю тебя, - сейчас, я посплю и пойдём дальше Этот бесконечный бег так вымотал меня - подожди, потерпи, маленький, - заботливо произносишь ты, обеспокоенно поглаживая большим пальцем мою ладонь - ты такой забавный, я просто плохо спал прошлой ночью, сам же мешал, - смеюсь. Больно. Видимо, поцарапался где-то. Или воздух гнилой даёт о себе знать. Так, ничего серьёзного. - Уинстон, пожалуйста, мы почти у границы - представляешь, скоро мы сбежим, - улыбаюсь - представляю, - сжимаешь мою руку Холодно. Дышать больно. Забавно. Посплю и пройдёт. Ничего страшного. Ничего.. Закрываю глаза. Мечтать о счастливой жизни нетрудно. Закрывать глаза и представлять, что там, где нас нет есть нечто. И это загадочное нечто лучше, спасительнее. Проблема только в том, что мы не можем убежать от неминуемой гибели.