Моя госпожа

Я почти ничего не помню из своего беззаботного детства, слишком быстро оно закончилось. Но что-то все же шевелится на самом дне памяти: море, сандал и солнце. Наш остров был совсем небольшим, и повсюду, куда бы я ни пошла, пахло морем. Я не помню, как выглядел мой родной остров, но я знаю, как там пахнет: морем, ветром, солью... Правда, я поняла это куда позже, когда меня и моих братьев продали в рабство. В душных пыльных пирамидах запах моря исчез. Как и мои братья. И только увидев ту, кого я теперь зову своей королевой, я как будто снова ощутила этот знакомый, до боли родной запах. Дейнерис Бурерожденная была самим морем — изменчивым, беспощадным и всемогущим. Теперь запах моря для меня — это та решимость, с которой я готова следовать за ней, когда в ее нежных, словно облака на рассвете, глазах сгущаются свинцовые тучи и сверкают молнии. И эту бурю не сдержать никому. Но тот, кто вырос на острове, не может бояться моря, он может его любить. Ещё один запах-воспоминание — сандал. На нашем острове росло много удивительных растений, чьи названия и образы давно забыты, но мой отец всегда говорил, что сандал — самое благородное из деревьев. Все в нашем доме пропахло им, ведь свои чудесные изделия отец вырезал из этой ценнейшей древесины. А мама умащивала свои и мои волосы сандаловым маслом. Я не помню лиц родителей, но помню их руки: сильные, загрубевшие, покрытые шрамами, но ловкие и сильные — у отца, и такие мягкие, ласковые и теплые — у мамы. Вот и запах сандала был для меня таким — мягким, теплым, сильным, родным. Но в Астапоре не принято баловать рабынь подобной роскошью. И лишь с появлением той, кого я считаю своей повелительницей, я снова ощутила этот волшебный запах — мягкий и обволакивающий, такой трепетный и теплый. Серебряная королева и сама подобна сандалу: глядя на нее, можно подумать, что она мягкая и слабая, а услышав о ее деяниях, понять, что нет никого сильнее. Дейнерис не просто освободила меня, как и сотни тысяч других, но и приблизила к себе, вознесла. И нет ничего дороже для меня, чем ее доверие. Теперь запах сандала — это ещё и то тепло и нега, что пронзает меня, когда я втираю в серебряные волосы масло, чтобы сделать их ещё прекраснее. Нет дерева прочнее и красивее сандала, но тот, кто хоть раз с ним работал, знает — самое ценное спрятано внутри. А ещё я помню запах солнца. Можно сказать, что солнце не пахнет и уж точно светит всем одинаково — и рабам, и господам. Но это вовсе не так. На чужбине солнце всегда другое. В Астапоре оно только делает хуже, усиливая смрад разгоряченных тел, пыли и нечистот. На моём острове все было по-другому: солнце не опаляло, а грело, не усиливало вонь, а раскрывало запахи трав, камней и людей, делая их сильнее и ещё прекраснее. Я думала, что никогда не увижу этого, пока в Астапоре не появилась она со своими детьми. Неопалимая Мать Драконов раскрывает людей, открывая в них лучшее, заставляя сиять ещё ярче. Рядом с ней я чувствую себя лучше и сильнее. Рядом с ней я не знаю страха. Теперь запах солнца для меня — тот восторг и восхищение, когда Дейнерис, такая хрупкая и нежная, одним взглядом усмиряет своих драконов. Я словно схожу с ума, стоя в двух шагах от живой смерти и беспощадного пламени, но, не в силах удержаться, вдыхаю запах моей королевы. Солнце беспощадно и может сжечь дотла. Но тот, кто знает, что только оно и дарует жизнь, не может бояться солнца, а может лишь славить его. Я знаю девятнадцать языков, но ни в одном из них не достаточно слов, чтобы описать то чувство, что разгорается в моей груди, когда я слышу ее аромат. Моя госпожа пахнет лучше всех.