Как Вернон Дурсль идеальный шуруповёрт создавал

      Была всего лишь половина пятого вечера. Вернон открыл ключом входную дверь и аккуратно, словно боясь кого-то потревожить лишним шумом, вошёл в дом. Однако тревожить в этом доме больше было некого: Дадли уехал отсюда ещё в две тысячи втором, причём уехал так далеко как только мог — в Австралию, прервав с родителями всякое общение, а Петуния умерла три дня назад, и сегодня были её похороны.       «Умерла три дня назад», — проговорил про себя Вернон и в очередной раз удивился, как нелепо звучали эти слова, когда речь шла именно о Петунии, о его замечательной жене Петунии.       «Тётушка Мадлен умерла десять лет назад…»       «Мистер Питерс умер в прошлом году…»       «Преподобный Сандерс умер в январе…»       Удивительно, но эти фразы были абсолютно нормальными и правильно обыденными, а простое предложение на английском языке «Петуния умерла три дня назад» слышалось Вернону как совершеннейший абсурд.       Вернон, всё так же пытаясь не шуметь, прошёл в гостиную, опустился на диван и принялся дрожащими непослушными пальцами развязывать галстук. Что он будет делать после того, как развяжет галстук, Вернон не представлял.       В гостиной отвратительно пахло лавандой, и это не был любимый аромат Петунии. Так пахло от суровой и равнодушной полицейской, которая приходила записывать показания Вернона о том, как всё случилось, и этот запах, казалось, насквозь пропитал всё, что было в гостиной. Он почти не помнил, что он тогда говорил — какая-то часть его души тогда словно бы заморозилась. Вроде он рассказывал, как они смотрели по телевизору «Улицу коронации», и тут Петуния замолчала и завалилась на бок, но это бы заняло две минуты, а полицейская просидела в его доме часа три, не меньше. И всё это время она пахла этой чёртовой лавандой! Вернон рванул неподдающийся галстук двумя руками. Воротник его белой рубашки надорвался, и от него отлетели две пуговицы.       «Вернон, ну разве так можно? Я старалась, гладила тебе рубашку, а ты…» — как будто наяву услышал он незаконченный, но такой явный упрёк и впервые за эти три пропахших лавандой дня разрыдался.       Резко зазвонил телефон. Вернон долго смотрел на него, но потом понял, что эта штука просто так не утихнет, и взял трубку:       — Алло?       — Вернон? Всё нормально? — услышал он голос преподобного Ларссона.       — У меня? — удивился Вернон. — У меня всё… нормально.       — Ты это… держись там, — проговорил Ларссон, а Вернон подумал, что ораторское мастерство никогда не было сильной стороной преподобного.       — Хорошо. Буду держаться, — заверил его Вернон и, внезапно услышав в трубке очень громкий мелодичный звон, поморщился.       — Держись, ага, — снова сказал Ларссон и отключился.       Однако звон продолжился и после окончания разговора с преподобным, потом он прекратился, и Вернон услышал уверенный женский голос:       — Вернон Дурсль? С вами желает побеседовать директор департамента…       «Да пошли вы все!» — со злостью подумал Вернон и грохнул трубкой об аппарат, не став слушать про директора какого-то там департамента, возжелавшего с ним побеседовать. Аппарат жалобно тренькнул и, словно набравшись сил, зазвонил снова, причём теперь он звонил намного громче, чем обычно.       Вернон схватил шнур и, потянув его, хотел выдрать из розетки, но получилось, что он оторвал от стены и тянущихся из неё проводов саму телефонную розетку.       Наступила тишина, в этой тишине Вернон неподвижно просидел на диване до глубокой ночи, а после и, не раздеваясь, уснул.

* * *

      Проснулся он ранним утром от того, что на улице какая-то пташка выводила свою беззаботную трель. Рассветные лучи пронизывали гостиную и делали всё немного оранжевым, и Вернон улыбнулся новому дню.       И только через полминуты вспомнил.       Он взял диванную подушку, плотно прижал её к лицу и взвыл от невыносимого горя.       «Вернон Дурсль! Немедленно прекрати! На кого ты похож?! — воскликнул такой родной и близкий голос в его голове. Вернон затих и, убрав подушку, взглянул на вход в кухню, как будто голос доносился оттуда. — Что люди подумают, если увидят тебя в таком состоянии?»       Да плевать, что подумают люди! Вернон снова накрылся подушкой, и ему захотелось, чтобы кто-нибудь пришёл, крепче прижал к его лицу эту самую подушку и не отпускал, пока весь этот ужас не прекратится.       К полудню он захотел пить и всё-таки встал с дивана.       На кухне царил идеальный порядок. Петуния очень любила идеальный порядок.       На подоконнике стояли шесть горшков с розовыми и фиолетовыми фиалками, и фиалки явно чувствовали себя неважно — их не поливали уже пять дней, а ведь стояла жаркая летняя пора.       — Сейчас, сейчас, — пробормотал Вернон себе под нос, набирая из крана в чашку воду. Он вспомнил, что фиалки нужно поливать как-то по-особенному, но не вспомнил, как именно. Его вдруг охватил ужас — он чуть не погубил то, что так любила Петуния!       Кстати! Фиалки! Вернон вспомнил, как Петуния просила сделать для них этажерку, чтобы у них было «больше рассеянного света и воздуха». Ему эта идея не нравилась по двум причинам. Во-первых, Вернон считал, что этажерка для цветов — это уже чересчур, и цветы «обойдутся», а, во-вторых, ему не хотелось ради её создания отрываться от телевизора, ведь пришлось бы думать, чертить, мерить, пилить, сверлить… и всё это ради каких-то дурацких цветов!       Однако Петуния всё просила и просила, и он почти сдался — купил в строительном магазине несколько отличных досок и реек и даже один вечер посвятил тому, что пытался начертить эскиз будущей этажерки. Проекту было уже два года, но дальше стадии «несколько досок и реек» он не продвинулся.       Он мог сделать жену чуть более счастливой, но не пересилил свою лень!       А теперь уже поздно.       Поздно.       Вернон поставил чашку на стол так, что оставшаяся в ней вода выплеснулась, и решительно двинулся в спальню. Там он переоделся в старые джинсы и растянутую майку и пошёл в гараж.       В гараже он нашёл те самые доски и рейки и принялся за создание этажерки. Этажерка должна была стать идеальной!       К полуночи у Вернона всё было готово для сборки. Он начертил несколько эскизов будущей этажерки, выбрал самый перспективный, долго рассчитывал все длины и углы, после так же долго всё пилил, шлифовал и полировал…       Петуния будет рада!       Петуния была бы рада.       Неважно.       И вот Вернон взял в руку шуруповёрт, чтобы просверлить первое отверстие, примерился и нажал кнопку. Из корпуса шуруповёрта выскочила сине-зелёная искра, запахло палёным. Больше ничего не произошло. Вернон давил и давил на кнопку, но шуруповёрт не оживал.

* * *

      — Неремонтопригоден, — выдал свой вердикт мастер в мастерской по ремонту строительного инструмента фирменного магазина, где Вернон и купил свой шуруповёрт. — И гарантия на ваш инструмент закончилась… — мастер сверился с каким-то документом, — неделю назад.       — Я вам хорошо заплачу, — жалобно проговорил Вернон.       — Деньги не спасут эту вещь, она уничтожена, — холодно ответил мастер. — Окончательно. Этого не исправить.       — Понятно, — согласился Вернон. — Мне нужен другой шуруповёрт.       Покупка шуруповёрта — занятие ответственное и нельзя просто так взять и купить первый попавшийся! Только при помощи идеального шуруповёрта можно собрать идеальную этажерку для фиалок Петунии!       Если в чём Вернон и разбирался, то это в шуруповёртах, несмотря на то, что свой магазин он закрыл пять лет назад. И он как никто знал, что не бывает идеального шуруповёрта. У одного установлен ненадёжный мотор, у другого ломается кнопка, у третьего слабый аккумулятор, четвёртый вообще собрали в Китае, а ко всему китайскому Вернон испытывал подсознательное недоверие.       Вернон перебрал десяток каталогов, но идеальный шуруповёрт так и не нашёл. Не нашёл он и такой, который был хоть немного приближен к идеалу.       Что ж. Если идеальный шуруповёрт нельзя купить, то можно его создать. Когда-то Вернон сам был мастером-ремонтником и вполне мог собрать новый шуруповёрт из уже готовых частей, чтобы совместить достоинства разных моделей в одном инструменте.       Про этажерку Вернон пока не думал и сосредоточился на создании своего идеального шуруповёрта.

* * *

      Целый месяц Вернон практически не выходил из гаража и мастерил всё новые и новые модели шуруповёртов, отвлекаясь только на то, чтобы полить фиалки и заказать новые запчасти. Ему пришлось оставить машину на улице, потому что созданные неидеальные шуруповёрты, эти звенья в эволюционной цепи, уже полностью заняли всё пространство гаража.       Вернон чувствовал, что, если погрузиться в работу с головой, ни на что не отвлекаться и не лениться, обязательно получится создать идеальный шуруповёрт, и уж потом сборка идеальной этажерки для фиалок Петунии станет вопросом трёх минут.       И вот в один прекрасный вечер всё получилось. Перед создателем на чистой белой тряпочке лежало совершенство в мире шуруповёртов.       Вернон решил немедленно рассказать о случившемся технологическом прорыве фиалкам и тут же побежал на кухню, по пути краем глаза отметив, что в прихожей перед входной дверью лежат какие-то бледно-жёлтые конверты, но не придав этому значения.       Фиалки обрадовались рассказу Вернона, и он, довольный, вернулся в гараж.       Однако в гараже, склонившись над рабочим столом Вернона, стояли две фигуры, облачённые в чёрные балахоны с капюшонами.       Они пришли украсть идеальный шуруповёрт!       Вернона охватила такая ярость, что он, широко расставив руки и утробно зарычав, бросился на эти фигуры с намерением порвать их на куски. Он не дрался лет тридцать, но адреналин так кипел в его крови, что у противников не было никаких шансов, и всего через минуту оба были в глубоком нокауте.       За спиной у Вернона раздалось четыре хлопка. Он моментально обернулся, готовый принять бой с новой партией воров, но все четверо новоприбывших человека наставили на него деревянные палочки, а один спросил:       — Дядя Вернон, с вами всё в порядке?       Вернон присмотрелся к молодому мужчине, задавшему этот вопрос, и с трудом узнал в нём племянника Петунии Гарри Поттера.       — Поттер? — бесцветным голосом спросил он. — Ты зачем сюда явился? — обессилев, Вернон сел на стул перед рабочим столом.       — Я прибыл, чтобы спасти вас от террористов, — ответил Гарри, — но вижу, что вы уже и сами справились. И как вам это удалось? Это же такие известные боевики!       — Что за бред ты несёшь? От каких террористов? — перебил его Вернон. — Это обычные воры!       — Это не воры, а террористы, — упрямо проговорил Гарри. — Они хотели взять вас в заложники, а потом кое-что потребовать от меня. Мы же писали вам, чтобы вы уехали из города, так как не знали, когда они нападут, а вы нас не послушали!       — Писали? — переспросил Вернон. — Я не читал писем уже очень давно, — вздохнул он.       — И звонить пытались, — продолжил Гарри, — а вы телефон сломали.       — Мне пытался позвонить директор какого-то департамента, — вспомнил Вернон.       — Я и есть директор департамента...       — Вы здесь закончили? — не дослушал Вернон.       — Да, — ответил Гарри, удостоверившись, что прибывшие с ним авроры связали террористов.       — Тогда убирайтесь отсюда! У меня слишком много дел, чтобы с вами тут впустую разговаривать! — воскликнул Вернон.       — Хорошо, — согласился Гарри. — Берегите себя. И передавайте привет тёте Петунии!       — Обязательно передам, — буркнул Вернон.       Через мгновение нашествие магов на его дом закончилось, Вернон взял со стола идеальный шуруповёрт и пошёл мастерить идеальную этажерку для фиалок.