Хватит.

Тихие крыши разваливающийся хрущевки спасают буквально от всего: от криков, паники, праздников. Например от собственного же дня рождения. На светло-розовое небо с восходящим свинцовым солнцем приятно смотреть в любое время: это красиво, это успокаивает. Успокаивает и небольшой пакетик кокса, содержание которого выложенно на чистую картонку, из-под коробки от недавнего подарка, ровными белоснежными полосками, которые так приятно вдыхать. Но чувства блаженства медленно перерастает в чувства беспокойства и раздражимости. Парень, скорее, мужчина 20 лет смотрел на восходящую звезду, поддергиваясь в уже заевшим неприятном чувстве спокойствия и расслабленности, почесывая кисть руки, в которой покорно лежала самокрутка. — Кос, завязывай, а? Самому себе же хуже, сам понимаешь. За спиной Космоса стоит мужчина, явно ровесник того. В его руке так же таяла только что начатая сигарета «Cамцa», более известного как «CaMel». Еле слышимые шаги доносились с неприятным звоном в голове Холмогорова, заставляя того корчится, а тело неприятно дёргаться, руками держась за лицо, чуть ли не вцепившись в него до крови. Он сам понимал свою ошибку. Но, ведь, это затягивает, как то же самое курение, алкоголь, что так же употреблял Кос. Как начнёшь — уже не закончишь, даже когда обещаешь бросить — не хватает силы. Ты начинаешь совмещать эти вещи, делая себе хуже, но тебе по-прежнему это нравится, и даже очень. Наркотики тянут к себе сильно, ты желаешь все больше и больше, забывая обо всем и обо всех, кто есть. После резкого отрицательного поворотом головой, мужчина поднес к носу одну из ранее сделанных полосок, уже готовясь вдыхать. Не успев что-либо сделать, картонку откинула сильная рука обладателя светлых волос сзади, с видной яростью. — Хватит! — уже с нескрываемой злостью выкрикнул тот, держа непослушную руку Холмогорова своей, не отпуская. — Отдай! Верни, — пьяно и, будто витая в облаках приказал тот. — В-Вить, а? — добавил он, чуть покачиваясь, встав с холодной поверхности, уже готовясь пойти за упавшим с крыши наркотиками. — Кос, блять! Посмотри уже на себя: все ж нормально было! Нахуй ты вообще употреблять начал? — Пчёлкин, не отпускал руку товарища, от злости трясся ее. — можешь хотя бы в свой, сука, день рождения перестать? — Тебе... Может дать? — неосознанно бормочет именинник, доставая оставшийся кокс из кармана. Он, успев чуть ли не проглотить остаток наркотика, языком втирая в десна, стал свидетелем того, как пакетик улетел вниз, прямо к коробке. — Хватит! — Пчёла старается пальцем собрать все оставшееся изо рта Космоса, который уже не может стоять на ногах, падает с тем на колени, поддерживая того за плечи. — проглотил уже. . . Сын астрофизика, после проваленных попыток отбиться от друга, пьяно размахивая руками, лишь нервно дергнулся пару раз, сонно упав лицом на плечи того, продолжая дрожать и дёргаться. — А к-какой... Седня де-ень? — разрывисто и заикаясь мямлил тот. — День рождения твой был. Несколько часов назад, правда. Сам пригласил, Фил и Белый в щепки пьяные, у тебя в комнате спят, сам уложил, да в час ночи и ушел сюда, я на кухне был. — уже сдержанно ответил блондин, кинув свою сигарету рядом с собой. — Да осторожней ты, дырку прожжешь же! — он резко выхватил косяк Космоса, который уже прожигал дырку в его светлых брюках, которые тот носит с особой опаской и только по праздникам. -. . . Ну, уже прожёг. Стоило тому усмехнуться, вслед за ним послышался смех именинника, который пытался нащупать то, за что можно было бы удержаться. Единственное, что было под рукой, так это второе витино плечо, которое спустя мгновение ощущало на себе уже приподнятое тяжёлое тело. - Ты-то что ржешь? Дорогие ведь, нет разве? - А ты пос . . . Посмотри сам! - сонно, но игриво заявил хозяин брюк, приближаясь к тому ближе. - Ага, щас! - засмеялся тот, убрав тяжёлую руку Холмогорова, заставляя его голову снова упасть в плечо, начав лишь терется об него носом. - Да все, харе уже. Безнадежно выдохнув, Пчёла лишь достал ещё одну сигарету, смотря то на восходящее солнце, то на дерганного друга, выдыхая дым прямо через нос, на пиджак того. - Вить... А я те.. бя... Л... Люб... - разрывая воздух вдруг начал Космос, стараясь приподняться и посмотреть в лицо товарища. - Кос, херни не городи. Лучше думай, как отрезветь за пару часов, все таки, скоро уже все проснуться, а ты вообще не пойми где, - оставив сигарету во рту, Витя сам взял того за плечи , смотря в слегка опухшее лицо темноволосого. - ...Вот смотришь, и не догадываешься, ты пьяный, или обкуренный? - Харош! - твердо заявив, последний попытался встать, но снова упал. Даже оттолкнул Пчёлу, но встать так и не получилось: невозможно сосредоточится. - Все, упертый ты, я понял! Ладно, хрен с тобой, здесь поспишь, я за тобой послежу, мало ли что, может, ты ещё с крыши спрыгнешь, - усмехаясь решительно заявил тот, похлопывая Холмогорова по спине. Тот уже был в отключке полной: спал крепким сном. В пару мгновений, Космос лежал на витиной кофте, в которой тот пришел на крышу, тихо сопя. Пчёлкин лишь поглаживать его по руке и по плечу, наблюдая за солнцем, думая о том, как быстро найдут покетик и его владельца и над словами друга о чувствах. Может, он просто набирался таким способом смелости, но вместо парочки грамм спиртного - кокс? Может, это и правда, а не спонтанная мысль под веществом? В любом случае, Витя - лучший друг Космоса, он любил его, как друга, да и просто любил. Он мог помочь ему, с чем угодно, но сейчас, он просто гладил друга, смотря то на него, то на небо, скуривая остаток сигареты. И вправду: тихие крыши разваливающихся хрущёвок спасают буквально от всего: от криков, зависимости, одиночества. На светло-розовое небо с восходящим свинцовым солнцем приятно смотреть в любое время: это красиво, это расслабляет, это сближает.