Спуск в ад

1: Последнее предсмертное видение Я будто одинок одиночеством, Я просто жалкое ничтожество, Задержу на секунду дыхание, Чтоб моё помойное стихание, Тлело, убивало меня убогого, Идиота, слабого и одинокого, А смерть шепчет тихо в ухо, Что лучше надеяться на лучшее, Тут и правда темно черезчур, И эта мёртвая тишина гнетущая. Мой разум зажат кровавой кистью, И я чувствую её, мучительную и жгучую, Я сковал шею нитью Своей проклятой судьбой, И пожертвовал своей жизнью, Так пожертвуй тварью-мной, Я каждый день просыпаюсь С мыслями о суициде, Нет, я вовсе не стараюсь, Нет, меня не ищите, Всё равно не найдёте, Не поймёте, даже если Моря и океаны пройдёте, Увидите души и петли, И каким-то образом Я до сих пор существую В этом мире истрёпанном, И хотя это всё впустую, Мои стены нарушили, И все дороги запутали, А в чём же смысл жизни? Я не был собой признан. Я умру, так и не попрощавшись. И даже пожить не попытавшись. Уйдите от меня, И не смотрите сюда, Мои глаза будто слепы, И все мои поступки пусты, Меня убивает Мёртворождённая Тоска и не отвечает, Пустыня отчуждённая Меня воспевает, Боже, как аккуратно, Боже, как приятно, Этот мир не был создан для меня, Этот мир был создан, чтоб убить себя, Спасибо, ложь это правда. И всё-таки какая же досада, Что я рассыпаюсь в гробу И теперь мертвецом живу. Куда бы не бежал, Я буду пойман, Чтобы я не брал, Я буду сломлен. 2: Мёртворождённая тоска Я - гниющая химера одиночества, Я - мученик из гнилого пророчества, Я - пациент больницы общества, Я просто настоящее ничтожество, Задержу немного своё дыхание, Чтоб задохнуться и скорчиться от боли, Чтоб адом стало моё местообитание, Чтоб мои внутренности распороли. Всё тлеет и вокруг всё серо и убого, И посреди всего я бледно-одинокий, Просто хочу смерти своей поскорее, И становлюсь всё старее и старее. Она, нервничая, шепчет мне в ухо, Что лучше повеситься весело, В моём мире так душно и сухо, Смерть меня на полумесяце повесила, Но дотла сгорать так больно, Мой мозг сдавило кровавой кистью, Умирать так слабо и безвольно, Шею сковали мне красной нитью, И я пожертвовал своей жизнью, Покрывшись остаточной пылью. Вокруг больше ничего нет, И исчез в конце тоннеля свет, Погиб мучительно рассвет, И сгинул и пророк, и завет, Каждое утро, теряя сознание, я просыпаюсь С мыслями о том, как безболезненно умереть, Нет, я не стараюсь, не выбираю и никогда не пытаюсь. Я почти в могиле и просто прошу не шуметь, Для меня всё давно потеряло смысл, Каким-то образом я дышу до сих пор, И в этой обители ненависти мои мысли Всё злее и злее, злее, чем красный террор Ну и зачем я, задыхаясь, зло творю? Всё страдая, доверяю своему ножу? Зачем я в этом лабиринте кругами хожу? Мне перерезали горло и оставили умирать, Нет, оставьте меня, я уже не хочу засыпать, Может, моё желание - не желать ничего. В чём же смысл этого тухлого рутинного дня? Я не вижу ни завтра, ни сегодня, ни вчера, На земле нас много, зачем жалеть кого-то одного? Много кто на этом свете никогда не был любим, Но мы, обделённые, всё равно режем вены и дымим, Мой разум, мой язык, мои глаза Мои искры, моя последняя роса, Внутри моей души отпечатались На обратных сторонах зачатка И выжгли на воспоминаниях Суицидальную опечатку, А сам я тону в стенаниях, И умирая, так ни с кем и не попрощавшись. Наслаждаться даже никогда не пытавшись. Уйдите от меня, твари, бойтесь и ждите от бога кары, Я всех вас ненавижу, таких же ничтожеств, честно, Мои смертельные мысли будто были в кошмаре, Я б размазал ваши черепа по стенке, наверное, Этот мир не был создан для счастливого меня, Этот мир был создан, чтоб убить и так мёртвого себя, Спасибо большое всем тварям, ложь теперь стала правдой. И всё-таки, почему обернулось всё такой досадой? А в последнее тухлое воскресенье я оставшееся зачарую Какими-то тихими словами и смотря на жизненную прямую, Я сломаю себе колени, затем поползу, заклиная и танцуя, К одинокому дереву, чтобы сгинуть, себя в землю замуруя. В чём вообще смысл куда-то бежать? Я знаю, я буду в конце концов пойман, Зачем что-то от жизни брать? Я отчаялся и полностью сломлен. 3: Тухлое воскресенье Я - алкаш, я умер в одиночестве, Я - нарик, додик и ничтожество, Я - долбоёб, нищук и убожество, Я никто и у меня нет достоинств. Задержу навсегда своё неровное дыхание, Чтоб помойкой стало моё местообитание, Чтоб задохнуться и сойти с ума от боли Чтобы пойти туда, на ёбаные небеса К бэдтрипу, к кайфу, к алкоголю. Это мои игрушки и чёрные паруса, А тут снизу всё скучное и тоскливое, Пиздец какое бесцветное и унылое, И среди болота я как странник одинокий, Хочу умереть убогим, но такой далёким От всей этой бесконечный суеты. Просто богиня хочет немного остроты, Может, чувств сгнившей красоты, Кажется, этой суке не хватает пустоты Моей души, сгнинувшей на дне темноты, Она лишила меня всего, даже головы, Гильотина отрезает поток сути, Нахуй расчленяет единственный путь, Эта тропа жизни ведёт к обрыву, Оттуда нужно спрыгнуть в счастье, Вперёд на линии зла к прорыву, И подавиться трупной страстью, Поделиться над смертью властью, Я лечу как ястреб, пикирую самоубийство, Лавирую, но не вверх, а вдоль кровопийства, Городские огни, порошок, ночной драйв, Расширенные зрачки, авария и кайф. Вот бы у меня не было жизни, но была летальная мутация, Я б себе голову размозжил по грязным стенам коридора, И повесил свой порубленный скелет в гардеробе, Он бы вещал всему миру по всем радио-станциям, Что пришёл конец всем молитвам и медитациям, Нет смысла обращаться к кому-то сверху, Этой ленивой хуиле и кровавому берсерку, Он отрежет наши ноги, чтобы мы не бежали, Этот пидорас расплавит наши мысли, Будет пугать, чтобы мы кресты сжали, Пустит нас в мясорубки жизни и на пытки, А моя жизнь всё равно ничего не стоит, Я пуст, как пресная вода через тридцать лет, Я мёртв, как водородный пороховый астероид, Испортился мой билет, у него истёк срок годности, Он стух, но режет вены из своей животности, Где я? В пизде жизни и опаляющим дыму, Кому я нужен вообще? Да честно, никому. Что ж, подарите мне огнемёт потому, Я б с ним на улицу вышел, выбив дверь, И начал бы всех сжигать, себя боясь, Закинул все трупы бы в глубокий карьер, Чтоб их закопали, раз по ним пройдясь. Мои белые глаза катаракта сносит в клочья, Боженька, блять, тебя нет, но на та воля божья, Где все эти радуги и водопады? Я ничего не вижу. Где крики боли? Я, сука, ничего не слышу. Хотя нет, кто-то, нервничая, тихо говорит, Привет, ты заебал, можешь уже умрёшь? Завали ебало и прекрати свой скулёж, Здесь у самого основания мира было весело, А потом меня мрази на месяце луны повесили, В раскалённом ядре охуеть как пиздато, Стало ещё страшнее, но в целом заебато, Меня сдавило рвотой, кровью и слизью, Я будто заново на этой звезде родился, Я смотрел на павшую Землю сверху, Закуривал крепкую небесную сигарету, Предрекал закат человечества И натачивал косу зловещую, Медленно задумывался, Превращаясь в мумию, Неужели и правда все люди умирают так безвольно? А я бы выбрал конец на берегу в грязном болоте, Но уже решил посадить под корень мира зёрна, Мои мозги обмотало кровавой нитью. Покрыли потолками и ядовитой пылью, А вокруг никого дорогого больше нет, Друзья перерезали друг другу глотки, Родителей и братьев пустили на рулет, А сёстры откинулись шлюхами, идиотки, Тогда бы я смерть купил вместо жизни, Чтоб отдать честь, отсосав член отчизны, Чтобы солнце наконец загорелось светом, Наполнившись яростью и дьявольской гнилью, Каждое утро я печально просыпаюсь С мыслями о том, как ужасно подыхать, Да, я, блять, не стараюсь и не пытаюсь Что-то сделать, боже, завалите ебала, Я уже не в состоянии принимать решения, От различных болезней я стану каннибалом, Сожру нахуй эти дохуя умные лишения, Дайте ж, долбоёбы, спокойно, сука, в могиле поспать, Для меня больше ничего нет интересного и красивого, Всё в некотором смысле - хуета и мозгоёбство ебаное, Все в какой-то степени хуилы и пидорасы ссанные, Эта проклятая жизнь как кошмар наяву, И нахуя это всё? Зачем я вообще живу? В чём смысл зависеть и работать? Если честно, мне похуй на общество, Идите нахуй со своей ёбаной заботой, Непрошенными советами и прочим, И всяким, блять, бесполезным дерьмом, Я лучше подготовлю верёвку и мыло, Чтоб озеро смерти и крови тело омыло И ничего больше не пиздело и не томило. У меня спиздили бытиё и оставили умирать, Нет, отъебитесь уже все, я начну засыпать, Может, мой дом - не жалеть никогда и никого? В чём смысл этой пытки под названием жизнь? На земле нас много, зачем страдать в одного? Тогда уж лучше в аду, слушать здешнюю боль, Вариться в чугунном котле и попивать алкоголь, Простите и нахуй все идите, Лучше просто отъебитесь, Я останусь со своими мыслями наедине В каком-нибудь красном цинковом гробу И буду думать, как изнасиловать судьбу. Съебите от меня, твари ебаные, ждите от высшей силы кары, Я, сука, ненавижу всех вас, таких понимающих мразей, честно, Мои нереальные мысли всё это время будто были в кошмаре, Я бы размазал ваши улыбающиеся лица по стенке, наверное, Этот мир не был создан для такого человека как я, Этот мир нужен, чтоб разъебать сгнившего себя, Не нужно сожалений, теперь погиб злобный автор, Ведь в жизни так всегда не хватает силы и таланта, Я разъебу себе колени, я вырву из них, сука, кости, Чтобы не стоять ровно и ощущать сладкий некроз, Затем я поползу, проклиная ошмётки своей плоти, Я выдавлю глаза, разрежу каждую часть себя от злости Чтоб не видеть света или тьмы, Только сквозь глаза ослепшие И птицей быстро летевшей, Слышать гибель солнца и луны, Сколько от смерти не бегай, Знай, ты будешь пойман, Какое бы ты оружие не взял, Помни, ты будешь сломлен, Как бы обороты ты не сбрасывал, Проси прощения у ебучего бога. 4: Мы не видим света или тьмы, только гибель солнца и луны Я - вестник боли и служитель смерти, У меня нет желудка, чтобы пожирать, Я - Сатана без чувств и сердца, Я здесь, чтобы, подыхая, отбирать. Задержу навсегда своё неровное дыхание, Чтоб успокоиться, перевести кровавый дух, Затянуться снова, чтобы улетело сознание, И чтоб ебануться и полететь по небу в бреду, Принять одну таблетку, потом третью, вторую, Порезать себе вены, нахуй по небу поплыв, Вспомнить свою жизнь раньше и ночь роковую, Прыгнуть в машину и сброситься с обрыва В наркотическом опьянении и пьяном угаре, Затем снова порезаться, теперь свой скальп, Моя жизнь - кошмар наяву в ебучем кошмаре, Морали нет, убей, мир будет лучше, это мораль. И нахуя пытаться, лезть из нахуй кожи вон? Это слишком сложно, лучше вот нахуй пойти По самому лёгкому и болезненному пути, Опять кайфануть и бэд-трип, блять, словить, Скурить сигарету, снова запутаться почти, И на солнце смотря, шлюху-богиню боготворить, А нахуя в человеке кровь? Я живу бескровный И умру, не залив в себя ни капли крови, поебать, Зачем, блять, мучиться и от этой боли страдать? Знал бы я, как в противогазе трудно дышать, В детстве наивном о жизни мечтал я духовной, А сейчас уже нет, я никто, и никак меня не звать, Когда ты взрослеешь, надежды гибнут и сдают, В пизду мечтания, если есть вещества и алкоголь, Нахуй последствия, ведь только же все внутренности сгниют, В пизду ответственность, нахуй этот строгий самоконтроль, Я спрыгну с моста и захлебнусь, жизнью весело наслаждаясь, Лягу на божественные рельсы, а своды посвящу бодхи дзену, Истекая кровью и поддаваясь ностальгии элегическому тлену, Пульс злобно остановится, кровью станет и плоть чрева чужого, Под столом плывут демоны, на небесах радужно и тепло, Зато в аду теплее, сожгут кровом чёрно-белым и бухлом, На прилавках золотые украшения, они скрыты за стеклом, Я нахуй спизжу их и отправлюсь в психопатский ад-дурдом, И сколько времени прошло, сколько всего дорогого утекло? Час ночи время, тройная доза ультра-марихуаны, Я обкуренный, ёбну шесть стопарей, потом встану И пойду ебашить людей из лютой нахуй рамы, Печень давно уже отказала, но похуй, ладно, В моём гробу будет ярко, его раскопают океаны, Я слеп даже с открытыми закатившимися глазами Я немой — я сгинувший инвалид из слепого стада, Не способен я без рук и ног дотянутся до них, Я уже не чувствую языков пламеней никаких, Просто я заебался смотреть на блядских птиц на небе, Они заебали летать, пока я тут внизу заживо сгораю, А я заебался потрошить почки им, аппендикс да печень, Я делаю из текилы и их крови коктейль и до дна выпиваю, В падлу мне стало крошить их самодовольные ебала, Я теперь не крошитель, я молюсь, плача, и потрошу, Если бы смертельная чума ещё меня не убивала, Чтобы заплатить за грехи, я своего отца воскрешу И его жестоко убью, мучая и пытая, как он меня тогда, Души друзей отдам на переработку в преисподнюю, туда, В место, где сгорают дотла последние небесные города, Рюмка спирта, сигарета, дорожка порошка мне помогут, Я задержу своё ебучее бескровное сердце навсегда, Мои ломанные пальцы больше уже ничего не смогут. Ведь эти руки были порождены матерью, чтобы ласкать, Зато в раю не надо использовать кулаки, чтобы ебашить, Галлюцинации — это теперь такая новая реальность, Её создали эти уёбки с рогами, чтобы мою душу грабить, Моя психика не хочет больше таблеток, но я ещё больной, Боженька, блять, куда же ты? Где твоя воля божья? В детстве я хотел пистолет с глушителем и мощью, И в молодости я мечтал о какой-то хоть жизни тоже, Всё это дерьмо было просто посредственной ложью, Боженька, ты ёбаный сын потаскухи и дешёвой швали, Но ты меня, пожалуйста, ради всего святого, прости, Что твой грязный труп столько нахуй раз воскрешали, Я знаю, меня уже не спасти из этой паутины и сети, Я, блять, запутался в своём жизненном горе и пути, Органы убиты в хлам, врач сказал, я умру через два года, Септический шок, дисфункция органов и труп кислорода, Я замёрз в этом карцере своей собственной слабой плоти, Который нахуй никому не сдался, всем просто поебать, Одно правдиво, нужно нити страдания тянуть и колебать, Спасибо моему сознанию, я не лечу в ад, я падаю на дно, Светило в конце тоннеля, оно одно — наружу манящее окно. Правда живу я на сотом этаже в разлагающейся хрущевке, Обшарпанные стены — это наша такая народная мечта. На улице люди куда-то идут, устраивают голодовки, А нахуй мне это? Заебали. Тихо. У меня пиздатая наркота. В пизду людей, я не социопат, но нахуй всё равно, блять, их, Я не интроверт, просто я люблю вид их разорванных органов, Нахуй всё, там одна хуйня бездарная и нет шедевров никаких, Что может быть лучше психотропных и ноотропов родных? Мои нейролептики защищают меня от этого всего жуткого, Чтоб мой мозг лишний раз не напрягался и не пугался, Я не хочу, блять, видеть снег, я хочу радугу на небесах, Дело не в реальности, дело в глазах и слепых чудесах, Суицид — это моя религия, я люблю мучить живого себя, А жизнь — это ебаная идиллия и глухо говорящие гроба, Это холодной пот, выступающий на лбу умирающего, Это роса смерти, по корням зла медленно стекающая, Просто дело в том, что я поклоняюсь господину Боли, Моя родина это священная мясорубка на битвы поле, Когти Господина Смерти это мой новый дом и жизнь, А желания Бога Рассвета - иссушающая пустыня, А все люди в какой-то степени — хуеглоты и долбоёбы ссаные, В том числе и я, то ли ветеран бессмысленности бездарный, То ли рекрут адских войн с парадоксами достоинств и изъянов, Всё в этой вселенной и искривлённая правда и нечисть ебаная. В том числе и моё неосознанное существование в пучине океана, Возложите мне в руки пару шприцей героина, АК-74 и огнемёт, Я бы вышел на улицу, обкурившись, и устроил пирогеноцид, Это общество хуесосов по-царски сосёт, а не праведно живёт, Я не вижу конца насилия и злобы, эта дверь обратно закрыта, Всех б нахуй пидорасов расстрелял, ведь моя мечта суицид, Все умрут - кто-то сгорит, а кто-то откинется от передоза, Кто-то от болевого шока, кого-то переедет нахуй машина, Кто-то кайфанет до смерти от отравленного амфетамина, Не увидев, насколько жизнь воистину, блять, пустынна, В пизду всё, пошли нахуй эти правила и эта дисциплина, Я ебашу в кровь всё подряд и жду погружения в глубины. Отъебитесь от меня, мрази, подождите мои бомбы, стволы и ножи, Я ненавижу вас всей душой, лживых тварей, буду пиздеть честно, Моя шея будто всю жизнь была в объятиях ебучей шипованной петли, Я б четвертовал ваши красивые и заплывшие ебальники, наверное, Но вместо этого распял ваших лжедрузей-вампиров, дело скверное, Раскатал ваши косточки по асфальту и на жалкие могилы нассал, Мои бы лёгкие взорвались от экстаза, лишь бы я больше не дышал. Я, блять, не нужен в этом мире, моё место где-то там, далеко, А место, где я, — кромешный ад, где страдать, страдать и страдать. Страдать, убегать от мучающих трудностей этой ёбаной судьбы, Затем страдать, потом страдать, затем страдать, а потом страдать, Затем болеть, потом страдать, затем умирать, а потом рыдать, Затем страдать, потом страдать, затем страдать, а потом страдать, Затем страдать, потом убегать, назад смотря на восставшие гробы. Но никто не выбирал где или когда рождаться, Не всем мечтам, к сожалению, суждено сбываться, У всех место где-то там недосягаемо далеко, Пора понять, что всем, сука, больно и нелегко. Ну а вот и сказочке пора конец нахуй уже сыграть, Осталось матерям только не тех людей не рожать. Я расхуярю себе руки и ноги, Я нанесу себе кислотные ожоги, Я вырву из себя позвоночник, А с ними и позвонки-господних И буду как творец-художник, Затем молча поплыву по глубинному космосу, Я просто стремлюсь во всём к органичному тонусу, И молясь Святому Богу или Дьяволу злостному, Я разъебу свои собственные проклятые алые очи, И свой летучий взгляд на чёрную звезду пороча, Я нахуй разъебу, чтобы не видеть сглаз и порчу, Что наложили на меня мои клинические тревоги, Я буду медленно гнить, разлагаться, подводя итоги, И тихо где-то лежать в смерче паранойи и агонии, Закрывая глаза, чтобы на днище было удобнее. Куда бы ты от меня не бежал, Знай, ты, сука, будешь пойман, Какой бы ты острый нож не взял, Помни, ты точно будешь сломлен, На какой ты курок бы не жал, Тебя ждёт пустая, блять, обойма. 5: Чёрная звезда Я как ястреб, я пикирую, целюсь и убиваю, Я как смерть, мучаю, пытаю и потом добиваю, Я почти Сатана, только слегка хладнокровнее, У меня нет ритуалов, но я всё равно греховнее. Затянуться снова, чтобы улетело подсознание, Как же не хватает бойни и немного заклинаний, В моей голове мысли поклоняются божеству, Оно вызывает у меня страшные кошмары наяву, Застрелить кого-то, чтобы кровь текла рекой, Затем разрезать его сердце мясное и восковое, Но ещё бьющееся в агонии отчаяния и живое, Или попить пряного алого, небо зря роковое, Вспомнить, как сжигали ведьм на кострах, Взрывая чёрный катафалк и вверяя страх Каким-то гнилым галлюцинациям на крестах, Затем время Долины оккультистов заката, Мой рассвет - смерть за смертью из трактата, Где тенью призрачной тайги исписана утрата. Жизни не существует, есть только рождение И последующее ультрафиолетовое забвение, Забывать, кто ты есть не так уж и сложно, Сложнее привить метастазы мозга в окопах Скурнуть ёбаные свои полулунные клапаны, Чтобы предаться в бешеные мотивы фауны Внутренней параноидальной природы крови, Дело в клеточных опухолей ненависти и злобы, А нахуй в человеке кровь? Только иссушать, Зачем этим смертным кровоточить и дышать? Вчера я мечтал порезать фобиям сухожилия, А сегодня я вырываю из грунта корень насилия, И когда ты чувствуешь прилив отвращения, Тебе нужно дать волю своему превращению, Ёбаному метаморфозу трахейного вращения И метабиозу террориста и инквизитора всепрощения, В рваные ёбаные кости и внутренностей ошмётки, И не испарившихся душ внутри не слышать больше, От ёбаных транквилизаторов, что оставляют шрамы, А вкушая жизнь, я рисую анафемские пентаграммы, Благословение Бафомета и снизу богемные храмы, Евангелие по Матфею, двадцать пять, тридцать три, Книга Иова, два, три, мы мертвы, уж ты не сердись, Откровение Иоанна Богослова, сын божий наш вдали, Моё бытие, нахуй, в воде, покайтесь себе или лжецам, Я отдаю слитки золота и офшорные счета мертвецам, Я как ростовщик, казню пламенным клинком головы беглецам, Я как брокер, уподобляюсь распятым эпохальным жнецам, Я как кредитор, считаю добро и позвонки в ногтях и наоборот, Я как должник, вырываю могилы с неба и пускаю в оборот. Апокалипсис чумы хуярит водку с глазными яблоками, А мы с вестниками морфогенеза обсуждаем правила, Как правильно извлекать души из апостолов рока, Пока мы созерцаем призрачные берега смерти бога И курим чёрный блант и потягиваем баварский пивас, Растёт пульс, вырастает красный цветок абоминации, Пролиферация мечты полетать на геноциде наций, Трупное окоченение пороха убийственного желания И квотирование мумий в пищеводе моей некромантии. Смешать нитроглицерин с костями и это не к добру, Чувствовать прикосновение скотобойни поутру И вырывать звериное естество из десён в чистоту Игр в прятки с самоубийцами, где я суицид найду, Белое вещество повешенных на деревьях подотру, А на прилавках преющие тела, они скрыты за стеклом, И сколько невинных умерло, сколько крови утекло? Время полночь и мне отсасывает буйство пароксизма, Его кровопролитие излучает ртуть, мышьяк и цинизм, Время час ночи и я вжимаюсь во влагалище личинки, Кокон падальщицы-матки это мой анархистский дом, В их ульях процветает то ли помутнение рассудка, То ли судорожная сучья похоть неделями и сутками, Они слепы, когда некого пронзать, они бледны как луна, Им не ебёт ни судьба этой бренной земли, ни божья рука, Они заебали там летать, пока у меня ещё не выросли крылья, Мне нужно быть как космонавты, что в антиматерии курили, Я кручу из рогов Сатаны и пороховых смол лучший косяк, И нахуй мне нужен этот во Млечном Пути трезвый медляк, Я теперь не летучая мышь, я травлю анекдоты и потрошу, Впитываю угарный газ от переваренных ангелов и шучу, Запах аммиака, бутерброд из человеческой печени, Солёного сала и жаренных с грибами чертей лечащих, Голос потустороннего мрака говорит, там дохуя витаминов, Эта сука плачет, когда я поздно ложусь и не чищу зубы Перед инфернальным сном в подвале садомазо-клуба, Рюмка рвоты, обряд, пару дорожек сибирской язвы, Я откинусь на кресло и пересчитаю астральный общак, Умершие души требуют свою долю, а всё из-за клятвы, Ведь долбоёбов утопили, достали и трахнули взатяг, Они, валяясь на дне океана, умерли всей сучей паствой, Зато они указывают мне путь к новым счастным жертвам, Я коллекционирую скальпы, чтобы везде быть первым, Соревнование днищ со дна и охотников за головами Это теперь их новая реальность и битва за права, Летать тут и там, собирать секиру палача из масел и эфиров, Это теперь хобби всего этого ультрафилософского мира, Боже, я чувствую божественный приход, Разъеби мои мозги наилучшего ради всего, Переломленный череп вместе со спинным разъёбанным мозгом, Это моя религия, это мой источник секса и либидо масонского, Я ненавижу само понятие жизни, эти гематомы, язвы, эритемы И мотивы повесить на петле чьи-то лейкоциты, а может и стены, Покрытые останками игры с ножами и синильной кислотой, Мы так наслаждаемся мёртворождённой самобытной скукотой, Нахуй веселящие вещества разноцветного неба без солнца, Мы целую вечность не видели светила-подельника злостного, От безжизненных грешников радужного парада серых звёзд Мы обращаемся к антихристу, благодаря которому идём вперёд, Эпохи не существует, как и ложен цианистый прирост, Мы растягиваемся вдоль тонкий кишки восходящего мира, На обочинах распластались леденящие смерти бога картины Групповухы с шестью кругами преисподней и Моной Лизой, А я возьму водоросли, перемешанные с сепсисом и делирием, И повешусь рядом с повешенным всевидящим оком и вампиром, Моё предсмертное видение будет о вечной войне, полке и командире, О том самом инфаркте поясных вентральных связей бериллия, Или о церковных пыточных камерах, где не видно радости края, А может, о цветах, спрятанных в траве, где нет ни рая, ни ада, В цирке жизни устраивают самосуд, где уже казнили два миллиарда, Они все считают переломы суставов и их обагренное кровью сальдо, Взял трёх живых детей, а сдал литр крови и триста восемь костей, Спасибо экономическому институту невралгии тройничного нерва, Они развивают то, что приносит тяжелейшие невыносимые евро, А может и желудочные доллары или рубли смертельной инфекции, Со мной мой лучший адвокат, что воскрес из моей коллекции, В обшарпанных стенах с ним лежала его, убитая по прихоти, дочь, Это моя радуга и я на ней катаюсь среди имитаций и проекций, И нахуй мне другое? Разлагающийся разум следует за моей мечтой, В пизду всё это, я не враг человечества и не заёбываю катарсис, Но всё равно устроил судный день вперемешку с апокалипсисом, Заставил Люцифера стать шлюхой, а бога платить репарации, Жаль что не контрибуцию, так как я начал четвертую мировую, Это моя война и ночь вырождения исконных омрачённых вживую, Я не пандемия, но я люблю хаос и дефицит энтропии Всем им не хватает бодрящей карательной терапии, Удаления белого вещества, псевдокомы и лоботомии, Я ненавижу срединный путь, я ненавижу, блять, дхармы, Но их радужные тела лишились просветляющей кармы, Всем им не хватает недвойственного добрящего напалма, Я не хочу видеть, как они сеют в головах три шестёрки, Им не нужен промысел, только мимолётные восторги, Самоубийство - это грешная забава нелюбимых богом, Смерть - это профицит излишних желаний преподобного, А жизнь - это идиллия и несбыточная мечта в утопии Или мясо на костях, конвульсирующее над землёй, Жизнь покрыта ледяной чешуёй и шестиглазой бронёй, Но от желчи не защищает яростной и кровожадной резнёй, Каждое существо на этой планете обречёно страдать, И выходу из этого мёртвого конца концов и начал уже не бывать, Я стою на страже входа туда, куда никому никогда не попасть, Врата инопланетной цивилизации уже никогда не откроются, Я кромсаю непослушных, а после впадаю в бешенство троицы, Мне возложили в руки саму смерть и вакцину от добра, Я вышел из замка регрессии, упадка и сбора бабла, Разъебал всерассудок, потом уже закончил свои дела, И панацея прогрессирующего распада снова ожила А последний вздох генофонда разбил серые зеркала, Аннексия истребления, наводя ракеты, сгорела дотла, Мой любимый пейзаж - распадающиеся на нейтрино тела, Всех умертвил кислород, он устроил эту кровавую баню, Никто не выжил, свято обращаясь к каннибалу-шаману, Одного он сжёг отвращением в магической квазиванной, А кого-то нарезал на чудеса света в красном чулане, Другой он перегрыз и глотку, и рану, и плоть желаний, И закончил техногенным судным днём взрывом урана, Двести тридцать пять это его любимое число смерти, Дата смерти это его Муза, это его деликатес и десерт, А траурная музыка это мой нейролептик, зло и балет, Хексенхаммер это моё одеяло и инструмент для пыток, Это моё оружие, чтоб не коллекционировать открытки И фотографии вакуума, постигающим чёрными дырами, Я заклинаю всем пожизненные клеточные некрозы последнего кровавого суда, Я, блять, проклинаю каждого деградацией ума, чтоб каждого расстреляла нищета, Я, сука, наношу каждому метку бесплодия, чтоб они разучились видеть цвета, В пизду эти миросозидания и нахуй идут эта философия, воззрения и прочая хуета. Эти дьявольские отродья не знали о силе моей гравибензопилы, Я ненавижу этих злобных уродливых существ очень искренне, Их шеи будто были целую вечность в объятиях стальной петли, Алтарь грёз, тлена и аберраций скелетов покрыт гильзами, Я нахуй четвертовал их полусгнившие апатичные ебальники, Лишил их всего, даже прошлых жизней и смертей многранных, Поместил в пентаграмму Будды тела этих инвалидов и проклял, А потом расщепил их души, чтоб в моём желудке взмолились В последний раз в своём бытии адвентизма, они уж отдалились От этих всех сознаний Ветхого Завета, что заживо варились, В кислоте моей ненависти мозги этих долбоёбов растворились, Я предам этот мир, моё место где-то глубоко, там, в самом внизу, За то, что разъебал всех и вся, и поэтому в начало истории иду, А нынешное состояние, так, моя будущая жертва в радиации, И смеяться, и смеяться, и смеяться, и смеяться, и смеяться, И порвать голосовые артерии, а потом смеяться, как змея, Купаться во мгле, в крови и кишках, пока сны добрые ещё снятся. Мы в этом круговороте сансары все выбрали рождаться, Мы все, блять, в курсе, что мечтам не суждено сбываться, У всех место где-то под землёй или наверху, очень высоко, Всем нам, сука, не хватает ядерных бомб, ножей и стволов, Ну а конец мы уже не увидим, нас лишили зрения, Мы все дохуя мудрецы, зрить в корень смирения. Я расхуярил весь этот мир и вместе с ним его безграничные конечности, Затем немного покаялся, и пнул его обугленный труп проклятой нечисти, Я разъебал и всемирное добро, и ненависть всепоглощающей тщетности, Эта хуета будет гнить с распоротыми внутренностями целую вечность. В какое бы параллельное измерение ты, долбоёб, не бежал, Знай, ты будешь, сука, пойман, а потом жестоко сломлен, Какой бы технологичный и пиздатый телепорт ты не взял, Мы с голосами и во тьме, и во мраке наблюдаем и смотрим, Сука, знай, твоё предсмертное видение не о лучших войнах, Твоё прошлое всегда уничтожат, разъебут и будущее после, Лучше спи и видь, на какую бы ты не жал красную кнопку, Ты скоро покончишь с собой убогим, одиноким и помойным.