Breakfast in bed

— Милый мой Тома. — Аято привстает на локтях, сонно протирая глаза, и нежно глядит на Тому. Тот стоит в дверном проеме с серебряным подносом в руках, на щеках у него легкий румянец, а уголки губ поджаты, будто он изо всех сил старается сдержать рвущуюся наружу улыбку. Его волосы чуть взлохмачены, словно он только недавно проснулся, как и сам Аято, а одежды не до конца заправлены, открывая вид на острые ключицы и торс. От такой картины в груди Аято расцветает что-то теплое, и желание поцеловать Тому становится почти невыносимым. — Юная госпожа Аяка сказала, что вы вернулись вчера ночью и я подумал… — Он неловко переступает с ноги на ногу и отводит глаза, — я подумал, что вы будете не против разделить со мной утреннюю трапезу. Аято заливисто смеется — они с Томой давно перешли черту простых отношений между главой клана и его управляющим, но он по-прежнему соблюдал все приличия, боясь переступить черту. — Конечно я не против разделить с тобой завтрак. — Расслабленно откинувшись на подушки, он одним взмахом руки подзывает его подойти ближе. Когда Тома слушается — а он всегда слушается, ведь его преданности нет предела, и Аято не уверен, что сможет когда-то расплатиться с ним за это — он ласково забирает у него из рук поднос, на котором покоятся две чашки супа и рис с всеми возможными специями, и откладывает его на прикроватный столик. — Но думаю, еда может подождать. Он улыбается и трепетно протягивает руки к Томе, кладя их на его лицо, и одной ладонью зарываясь в светлые волосы, а другой мягко поглаживая щеку. Тома слегка ахает и невольно поддается ближе. — Господин.. Но что бы он не хотел сказать, Аято затыкает его поцелуем. Тома на мгновение застывает на месте, медленно осознавая происходящее. Его румянец переходит пятнами на шею, а сам он зажмуривается. Аято, не сдержавшись, смеется ему в губы и отрывается от поцелуя: — Я скучал по тебе. — Говорит он. В прошлом месяце ему пришлось срочно отлучиться по делам комиссии Ясиро и они с Томой даже не успели нормально попрощаться. Его вырвали из кровати посреди ночи и Аято был вынужден немедля собрать вещи, уехав на неопределенный срок. И несмотря на то, что они обменивались письмами на протяжении всего этого времени, видеть Тому здесь и сейчас было совсем по-другому. Аято мог к нему прикоснуться, мог заправить его выбившиеся пряди волос за ухо, мог поцеловать его и просто быть рядом. — Я так скучал по тебе, Тома. — Снова повторяет он, а затем рукой спускается к его шее, пальцами обводит ключицы, нежно гладит по плечам. Тома в ответ рвано дышит и обнимает его за шею, перекидывая одну ногу через его бедро, садясь ему на колени и перехватывая инициативу, целует его сам. Он делает это неспешно, наслаждаясь вкусом чужих губ, чуть прикусывая их, а затем тут же зализывая образовавшиеся ранки. Аято плавится под его прикосновениями и кладет руки ему на бедра, сжимая их, из-за чего Тому пробирает дрожь и он начинает целовать напористее. Их опухшие губы сталкиваются вместе, зубы стукаются друг об друга, а дыхание смешивается. Аято не может сдержать счастливой искренней улыбки. Его переполняют чувства к Томе, и кажется, будто он скоро разорвется от переполняющей его любви к этому человеку. Тома ловит его взгляд, поддается ближе и нежно-нежно прислоняется своим лбом к его, выдыхая горячий поток воздуха Аято в рот. Его шепот в тишине комнаты кажется оглушительным: — Господин… — Тома слегка поддается бедрами вверх, вырывая из Аято тихий стон. — Аято… — И снова повторяет это же действие. Аято лихорадочно выдыхает. На нем сейчас только домашние одежды и тонкая ткань халата явно не прикрывает его возбужденное состояние. Но он не один в такой ситуации: штаны Томы идеально очерчивали его стояк, и Аято впился в него взглядом, пытаясь запомнить каждый изгиб. На ткани проступило влажное пятно и Тома отчаянно заскулил, снова потираясь о него. — Пожалуйста… Аято выдохнул и приподнял брови, сощурив глаза, — пожалуйста что, Тома? Тома всхлипнул и вновь приподнялся, проехав промежностью по члену Аято и тихо простонав. Аято мог поклясться, что увидел звезды в глазах. Тома, весь краснеющий, сидел у него на коленях и доставлял себе удовольствие с помощью него, Аято. Он собирался сохранить этот момент у себя в голове на всю оставшуюся жизнь. — Пожалуйста, прикоснитесь ко мне. — Голос Томы был пропитан отчаянным желанием и Аято все таки решил сжалиться над ним. Положив палец ему на подбородок, он приподнял его голову и заставил посмотреть себе в глаза: — Конечно, Тома, как попросишь. А затем опустил руку ему на штаны, сжимая в кулак его член. Тома ахнул и выгнулся ему навстречу, пытаясь прижаться ближе. Его зрачки расширились, а дыхание окончательно сбилось. Аято казалось, что он мог кончить, только смотря на него. Другой рукой он надавил на затвердевший сосок Томы и обвел его пальцем по кругу, дразнясь. Мягкая ткань футболки приятно ощущалась под пальцами, но не давала полноценных ощущений, так что Аято аккуратно стянул ее. Открывшееся зрелище заставило его задержать дыхание: на коже Томы блестели бисеринки пота, соски налились кровью, а грудь вздымалась при каждом вздохе. Не в силах удержаться, Аято поцеловал его в плечо, затем в ключицы, а потом поднялся к шее. Он провел мокрую дорожку поцелуев к его челюсти, кое-где останавливаясь, чтобы прикусить бледную кожу и засосать ее. У Томы останется явное напоминание о сегодняшнем утре, и Аято не мог сдержать ликования. — Ты такой потрясающий. — Он поднимает на него сияющий взгляд, улыбаясь, — я не могу насладиться тобой. В ответ на слова Аято лицо Томы покрывается еще более сильным румянцем, на губах появляется расслабленная улыбка, а глаза искрятся. Аято в душе наслаждается этим зрелищем — это именно он довел его до такого состояния. Тома такой из-за него. — Вы слишком добры, господин. — отвечает ему Тома. — Ничего из того, что ты не заслуживаешь. — Аято снова целует его, пытаясь вложить в это действие все свои чувства. Тома был достоин любви и он отчаянно хотел дать ему ее. Хотел показать, что Тома важен, и если он только попросит — Аято преподнесет целый мир к его ногам. Тома, не найдясь с ответом, еще чуть-чуть поерзал у него на коленях, роняя голову ему на плечо и зарываясь в голубые пряди его волос. Его дыхание постепенно стало глубже и размереннее, грудь прижалась к груди Аято, и Тома, окончательно расслабившись в его объятиях, кончил с протяжным стоном, переходящим в его имя. Сам Аято тоже был на грани, а звук, вырвавшийся из уст Томы, подтолкнул его ближе к разрядке. Он впился пальцами в его талию, вжимаясь членом между его ног и приходя к долгожданному концу. Пытаясь отдышаться, Аято посмотрел на Тому. Тот устало ему улыбнулся, заваливаясь на бок и сонно моргая, но все еще не отрывая от него глаз. Аято потрепал его по волосам — сегодня он хорошо потрудился и заслужил немного отдыха. Накрыв его одеялом и мирно улегшись рядом, Аято с любовью наблюдал за ним, пока сам не погрузился в легкую дрему. Завтрак так и остался лежать на прикроватном столике, давно остыв.