Если кто-то звал кого-то Сквозь густую рожь И кого-то обнял кто-то, — Что с него возьмёшь! Роберт Бёрнс
Деревянный подоконник уставлен кашпо с ромашками и тимьяном. Они держались рядышком. Её пальцы человечком подкрались к его. Он протянул мизинец. Она схватила его своим мизинцем, как крючком. «Всё?» — шептал он. «Всё», — так же тихо она. Про таких, как Фрэнк Лонгботтом, говорят «добрый малый» и «обратись к нему, он тут самый добряк». Незлобивость, невозмутимость, какую-то округлость и мягкость всей его натуры не сокрушило взросление и связанные с ним трудности. Изумлённо приподнятые брови, скованные движения (локти прижаты к туловищу и только кисти при его речи делали это странное движение, словно он разматывал клубок ниток) лёгкая заторможенность и взгляд беспримерного братского сопереживания, отчего при первой встрече с ним не покидало миражное чувство, похожее на дежавю, будто вы ещё в детстве играли вместе в саду — в один из тех летних дней, в который непременно были саднящие коленки и надкушенные сливы. В таких, как Фрэнк, редко страстно влюблялись; по таким редко вздыхали впотьмах. И всё же именно этому занятию Алиса предавалась с первого курса. У них разница в два года. Она ровесница его младшим сёстрам-близняшкам. Так он к ней долго и относился — как к ещё одной сестре, нуждающейся в поддержке и ободрении. Алиса искала ответ в чаинках. Алиса считала по лепесткам. Алиса прислушивалась к каждому слову Фрэнка, обращённому в её сторону, — вдруг в нём подсказка? Алиса незаметно для себя, но заметно для других повзрослела и про себя укрепилась во мнение, что дружба «тоже очень и очень приятно». Леденцовые резиновые сапоги из-под длинной школьной мантии и объяснение вслед: «А вдруг пойдёт дождь?» Ободки из бархата. Смоляные блестящие, как у ростовой куклы, волосы, подстриженные горшком. Маленькие, румяные, топорщащиеся ушки и едва-едва проступающее заикание на гласных от волнения. Блуждающий взгляд и кончик чёрной пряди во рту от задумчивости; надо бы пожурить, да только уж больно очаровательна эта её привычка. Фрэнк увидел Алису такой, когда она поступила на первый курс. К маленькой Алисе не испытывать нежности было просто невозможно, поэтому Фрэнк не удивился, когда у неё вскоре появились товарищи по учёбе: Мадлен (она смотрела так боязливо, как если бы ждала удара по лицу), несмотря на всю их несхожесть, обрела в лице Алисы самую верную подругу. — Ты должен что-то сделать, Фрэнк. — Кончик чёрных волос беспокойно накручивался. — Пожалуйста. Этот гад… Август Руквуд не даёт ей проходу. Он мучает е-её! — Услышав своё заикание, она немного сконфузилась. — Это, конечно, совсем не дело. — Вечное дружелюбие Фрэнка не распространялось на тех, кто обижал слабых и особенно — девочек. — Сделаю. Обещаю. Можешь на меня положиться. — Спасибо, — вымолвила она с придыханием. — Для меня это важно. Его восхищала её отзывчивость. — У тебя… вот тут… помялся, — сказал Фрэнк и, не придавая дополнительное значение тому, как сильно Алиса опустила голову, расправил ей капюшон. — Не надо, не делай так, — попросила она зачем-то. И добавила: — Пожалуйста. На четвёртом курсе она плакала у него на плече из-за расставания с однокурсником. Воспалённые глаза, хлюпающий нос, съехавший ободок. Она вовсе не просила её успокаивать, лишь собиралась тайком пробраться в какой-нибудь уголок замка и там, в уединении, дать волю эмоциям, но крупная, рослая, умиротворяющая фигура Фрэнка непреднамеренно встала на её пути. Она врезалась в его широкую грудь, пахнущую чистой рубашкой, залепетала извинения, хотела проскочить мимо дальше, но её удержали. — Пусти… пусти… пусти, пожалуйста, Фрэнк! — Она молотила кулачками. — Это лишнее! Просто мы поссорились, всё было так глупо, вообще не знаю, зачем всё э-это… «Она не должна плакать…» — Всё было глупо, не надо… «Она не должна плакать…» — Прости, пожалуйста, я просто… — Не надо, Алис, не извиняйся, я всё понимаю. — Д-да ты… — она икнула-усмехнулась, — …ничего не понимаешь, глупенький. — Она прижалась к нему. Пульс её ускорялся, а дыхание выравнивалось. Фрэнк трепетал: ему нравилось обнимать Алису. В тот день они долго гуляли возле озера — и сидели под ивами вместе. Сквозь ажурную тень солнце брызгало редкими каплями белого света. Алиса вскочила и потянула Фрэнка за собой. «Алиса, я не уверен…» «Давай, давай, сегодня такая погода хорошая!» К пятому курсу во взгляде Алисы появилась большая уверенность; отношения она так и не завела, зато усердно училась. Не без основания она считала Фрэнка близким другом. А Фрэнк — староста, «добрый малый»… не привык влюбляться. Роль друга или даже сводника-советчика была ему понятна, но остальное… — Ого. Неужели? — изумился Тед Тонкс, когда Фрэнк напрямую спросил его про сущность влюблённости. Они были одного возраста и, хоть учились на разных факультетах, всегда находили в компании друг друга ожидаемое удовольствие; уступчивость Фрэнка прекрасно уживались с привычкой Теда делить всё на чёрное и белое. — Не думал, что этот день настанет, дорогой мой староста. Тед покачал головой, скручивая папиросную бумагу: парадоксально было то, что сам он не курил, но охотно использовал магловский навык для удовлетворения нужд некоторых старшекурсников. — Когда вы, в смысле, — Фрэнк испытывал крайнюю неловкость, затрагивая тему отношений друга, — с ней сошлись, как ты понял, что… — Никак, — отрезал Тед. Он облизал бумагу. — Зря спросил, да? Извини. Это же твоё дело. — Я — плохой пример, вот и всё. У нас с Андромедой всё, — Тэд приложил ладонь к горлу, — сложно. И мы не вместе. Могу только сказать, что без этого и без неё — скучно и больно. Скучно и больно, мда… — Тэд, погрузившийся на мгновение в свои мысли, внезапно повернулся к Фрэнку всем корпусом и изрёк с самодовольством: — Алиса?.. — Алиса. Седьмой курс. Последний год. Фрэнк никогда не умел танцевать: он считал это пустой тратой времени. Он не приветствовал идею выпускного, потому что чувствовал себя неповоротливым шкафом на таких торжественных событиях. Большой зал украсили цветами. Хоть мантия подходящего размера найдена в срок и подшита, хоть вокруг сплошь счастливые лица и оживлённые разговоры — всё не так. Время перевалило за десять. Он нашёл Алису в гостиной Гриффиндора в компании Мадлен; она играла с ней в волшебные шахматы, забравшись с ногами на диван. Ворвавшись вот так, Фрэнк наверняка выглядел комично — в парадной мантии, задыхающийся и красный, как старенькие резиновые сапоги Алисы. Он не был собой или был лучшим собой в ту минуту. Мадлен ушла в спальню, оставив их наедине. Алиса тут же сползла с кресла. — Фрэнк? — позвала она. Она искала причину. — Почему ты не на празднике? Всё в порядке? — Будет… — Что «будет»? — Будет в порядке, если ты согласишься пойти со мной на свидание. Алиса застыла поражённая. Однако продолжалось это недолго. Она закрыла лицо руками и засмеялась. — А я… я думала, — она взглянула на Фрэнка сквозь пальцы, — что никогда не дождусь… — Ты же знаешь, я тот ещё тугодум… — Вовсе нет, — запротестовала Алиса, убрав руки от лица. — Что ты такое говоришь? Нет! — Ты изумительная. — Нет, ты изумительный. Не спорь. И да, — Алиса улыбнулась, — я пойду с тобой на свидание.I
9 июня 2022 г. в 14:02