Двадцать лет спустя...

      - Пап… - прозвучал тихий голосок в темноте спальни, - можно я с вами посплю, мне страшно… Там монстры под кроватью…       Чародей, что едва-едва задремал и не успел еще погрузиться в глубокий сон, открыл глаза.       - Да, малышка, можно, - Рейстлин зажег свечу, чтобы дочери было не так страшно, и чуть подвинулся, стараясь не разбудить сладко спавшую Крисанию.       Ребенок заполз в кровать и юркнул к отцу под одеяло.       - Здесь они меня не достанут? – девочка посмотрела на родителя своими золотистыми глазками, полными доверия и надежды.       - Нет, Такари, здесь тебя никто не тронет, - успокоил ее маг, обнимая одной рукой. Кивнув и улыбнувшись, она закрыла глаза, еще сильнее прижимаясь к отцу. Рейстлин с любовью наблюдал за тем, как засыпает дочь. Вскоре и его глаза начали закрываться, позволяя наконец уснуть и отдохнуть.       Но сон, хоть и пришел, не был тем, что даровал бы силы. По телу Рейстлина проходились острые когти, рассекая плоть, на бордовый песок текла алая кровь. Маг метался по кровати, пытаясь избавиться от жалящей боли, что, играя, причиняла ему Богиня Тьмы.       - Папа! – испуганный детский голос проник в материю кошмара, отрезвляя чародея. Он почувствовал прикосновение пальцев дочери к своей ладони и потянулся к этому прикоснованию всей своей сущностью. – Папочка!       Рейстлин открыл глаза, собираясь успокоить дочь, но слова застряли в его горле, когда он почувствовал, как ледяная рука Тьмы сомкнулась на его сердце, останавливая его.       - Пап! – испуганно кричала Такари, глядя на замершее тело отца.       Отпусти меня! Не при ней, Такхизис, молю! – ответом был легкий смех. Маг не мог двинуться. Он ощущал, как затуманивается рассудок, ощущал приближение смерти.       - Папа! ПАПА! – девочка трясла его за плечи, сжимала руки, но он не отвечал, только смотрел на нее глазами, полными слез. – Папочка, не уходи, не бросай меня! Тут монстры! Пожалуйста, не оставляй меня с ними! Папа!       Почему же Крисания не просыпается, чтобы забрать ее отсюда? – отстраненно подумал Рейстлин, задыхаясь.       Его глаза остекленели через несколько секунд, тело уже не почувствовало веса дочери, что со слезами бросилась на грудь к отцу.       - Семья? Маджере, ты смешишь меня, - Такхизис ударила чародея в живот, заставляя того со стоном свернуться клубочком у подножия ее трона.       Маг же медленно приходил в себя. Острые песчинки больно впивались в кожу, розовый песок уже не был чем-то непривычным. Слезы на щеках после очередного кошмара – тоже. Такхизис давно вскрыла его мысли, с каждым разом играя на его мечтах все более и более жестоко.       - Даже имя дочери придумал. Я не знала, что ты такой романтик, Рейстлин, - протянула Королева.       Он молчал, не зная ответа. Да и что он мог ей ответить? Да, он мечтал о семье. Мечтал о Крисании. Об их детях. О тихих вечерах. Чародей и сам не понимал, откуда такие мысли появились в его голове. Он никогда не хотел семью и, уж тем более, детей. Никогда… До какого-то момента.       Наверное, этому причиной стали его бесконечные сны и кошмары с Крисанией. Рейстлин давно смирился с фактом, что влюбился в светлую жрицу. Настолько давно, что Такхизис надоело мучить его, посылая кошмары, где он раз за разом теряет ее, причиняет боль, отталкивает, убивает… Он видел ее – прекрасную и недоступную. Чародей мог бы быть с ней. Но он сам разрушил свое будущее, погнавшись за призрачной божественной силой, не разглядев вовремя, что счастье не только во власти и могуществе. А еще в этих тонких руках, облаченных в белый шелк, что нежно гладили его во снах.       - Ну, довольно уже страдать о ней! – на спину Рейстлина опустился тяжелый удар хлыста, заставивший его хрипло вскрикнуть. Сквозь порванную мантию были видны раны от предыдущих ударов. - Настрадался уже… - недовольно сказала Богиня. И все же, в ее голосе было больше превосходства и предвкушения, чем недовольства.       Чародей медленно поднял голову, проследив за взглядом Такхизис. Чуть дальше, на алом песке Бездны стояла Крисания. Тени крепко держали ее за руки, а их прикосновения оставляли на ее теле кровоточащие раны.       - Рейстлин! – крикнула она, а по впалым щекам потекли слезы. Она нашла его.       - Крисания… - глупая, что же ты делаешь здесь? Тебя не может тут быть. Иллюзия… К тому же… Ты была слепа.       Маг отвернулся.       - Снова твои шутки, Королева. Неужели тебе не хватило их за все эти годы?       - Мои шутки? Ах, Рейстлин, - она засмеялась, изящно запрокидывая голову. – Она сама пришла сюда.       - Ей нет входа в Бездну!       - И все же она нашла его, - Богиня лукаво усмехалась, и Рейстлин к своему ужасу понимал, что значит эта улыбка.       - Ее не может быть здесь.       - Вполне может.       - Это не она! Та, настоящая Крисания слепа!       - Ах, мой маг… Ты забыл, что я всесильна? Ничто не мешает мне даровать ей зрение в Бездне, - Такхизис игриво заправила темный локон за ухо.       - Ты лжешь… - тщедушное, истерзанное тело Рейстлина сотрясла дрожь.       - Ну так проверь сам, маг. Иди, убедись, что я не лгу.       Владычица Тьмы бросила его под ноги отпрянувшей жрице. Тени почтительно отступили.       - Рейстлин! – увидев, что ни Такхизис, ни ее прихвостни не приближаются к ним, она со всхлипом облегчения бросилась к нему, вытирая белыми рукавами платья кровь с его лица. – Рейстлин… - Крисания обняла его, стоящего на коленях и ничего не понимающего.       - Что же ты делаешь, Крисания… - маг не чувствовал в ней Тьмы или каких-либо магических плетений. Он чувствовал истинный Свет, и это пугало его. Если она была настоящей… Чародей провел пальцами по волосам, которых уже коснулась седина. Если она была настоящей… Он чуть обернулся, глядя на богиню Тьмы. Если она была настоящей… То Такхизис вмиг сломит его сопротивление.       - Прошло двадцать лет… - прошептала жрица, целуя его раны.       Так… как? Много? Мало? Рейстлин не знал. Существование у ног Владычицы не исчислялось днями или годами. Оно просто тянулось. Вечность. Один день мог длиться столетиями. А столетия пролетали за несколько секунд.       Зачем ты здесь? Как сюда попала? – вопросы вертелись в голове, но чародей не мог найти в себе силы задать их. Он не был уверен, что хочет слышать ответы. После всего, что он с ней сделал, он был попросту недостоин этих ответов.       - Это настоящая ты? – тихо спросил он, глядя во вновь серые глаза.       - Я заберу тебя отсюда.       Наивная девочка… Она повзрослела и стала более мудрой. Но для него она осталась все той же самоуверенной жрицей, которая верила, что может изменить мир. Что может спасти его…       - Надеюсь, теперь ты убедился? – прервал их идиллию резкий голос Такхизис.       Рейстлин вновь оказался у ее ног, а испуганную Крисанию обступили тени.       - Правила просты, маг. Ты беспрекословно слушаешься меня, что бы я ни приказала, а твоя жрица остается цела и невредима, покуда мой братец не соизволит ее забрать отсюда.       - Хотя бы уведи ее отсюда, - попросил Рейстлин, поднимая на Королеву отчаянный взгляд.       - Так неинтересно, - Богиня схватила его за подбородок и жадно поцеловала. – Я хочу, чтобы она видела, как ты предаешь ее ради ее же безопасности.       Чародей мрачно молчал. Он знал, что проиграл. Он не простит себе, если еще хоть как-то навредит Крисании. Она жива. Он – нет. Он сотни раз умирал, сотни раз воскресал. Еще столько же умрет и воскреснет. Ничего страшного. Если умрет она… То уже не очнется.       - Хорошо, Королева. Я подчинюсь тебе, - тихо сказал маг.       - Твоя.       - Моя Королева, - он склонил перед ней голову, чего не делал уже очень давно.       - Надень, - коротко приказала Богиня, бросая под ноги Рейстлину грубый металлический ошейник.       Чародей вздрогнул. Одно взгляда хватило, чтобы понять – если он защелкнет ошейник, снять его сможет только Такхизис. А этого она не захочет никогда. Он сжал кулаки, тяжело дыша.       - Ну же, Маджере, - подстегнула его Владычица.       Тонкие пальцы потянулись к ошейнику, но взять его Рейстлин не решался. Он чувствовал на себе два взгляда. Испуганный – Крисании, надменный – Такхизис.       - Не испытывай мое терпение, - Крисания тихо вскрикнула, когда призрачная рука коснулась ее щеки, оставляя там рану.       Рейстлин сжал ошейник в кулаке, чувствуя, как острые края впиваются в ладонь.       Стать слугой, рабом? Добровольно? А что изменится… Она лишь хочет моего унижения. Тем или иным способом она все равно это получит.       Маг поднес ошейник к горлу.       - Смотри мне в глаза, - мягко приказала Богиня.       Он подчинился. Встретившись с ее взором, мужчина обернул ошейник вокруг своей шеи и, помедлив краткое мгновение, решительным движением защёлкнул его, отдавая себя во власть своей Королевы и Госпожи.       - Ко мне, Рейстлин, - она поманила его пальцем, и он пошел. Пополз на коленях, сглатывая унижение. Такхизис протянула ему цепь, одним лишь взглядом приказывая самому присоединить ее к кольцу ошейника.       Тонкие пальцы мужчины коснулись ледяного металла. Он тут же сжал их в кулак, не позволяя дрожать. Маг хмурился, но ничего не мог поделать. Для него спасения не существовало. Тихий щелчок, тихий испуганный выдох Крисании – и он протянул второй конец цепи Богине Тьмы.       - Молодец, твое послушание весьма похвально, - Владычица мягко огладила его скулу, затем наотмашь ударила, с наслаждением глядя, как маг падает на песок.       Ей даже не потребовалось приказывать, что ему делать дальше. Глядя в никуда, чародей поднялся на колени. По его губам потекли капельки крови.       - Протяни руки.       Все с тем же пустым взглядом Рейстлин подчинился. Сжав кулаки, он выпрямил руки, прижав их запястьями друг к другу, справедливо полагая, что Такхизис хочет сковать их.       - Расслабься, Маджере, разожми кулаки, - плеть хлестнула его по рукам, оставляя кровоточащую полоску на кистях.       Недоумевая, он выпрямил пальцы и тут же услышал смех богини.       - Дрожишь передо мной, ничтожество, - ядовито проронила она, наблюдая за дрожью в его пальцах.       За все эти годы моего унижения и боли тебе было недостаточно…       Рейстлин бросил короткий взгляд на Крисанию.       Пришла спасти? Почему же теперь спасаю тебя я? Кому стало легче, жрица?       Он смотрел в наполненные ужасом серые глаза. О да, Крисания уже поняла, что наделала своим желанием увидеть его, облегчить страдания. Спасти… Она отдала его в руки Тьме, от которой так долго старалась удержать.       - Прости, - одними губами прошептала она.       Маг прикрыл глаза и отвернулся.       - Давай поиграем, Рейстлин, пока ты послушен и у нас такие чудесные зрители, - голос Такхизис окрасился пошлыми оттенками.       - О, Паладайн, нет… - Крисания побледнела и опустила взгляд, первой увидев, какую игру затеяла Владычица.       Королева сидела на троне перед коленопреклонённым чародеем совершенно обнаженная. Единственное, что было на ней – обсидиановая корона. Изящные пальцы соблазнительно пробежали по груди, животу, бедрам.       - Неужели тебе никогда не хотелось этого, Маджере? – хихикнула Королева, ничуть не смущаясь своей наготы, но в полной мере наслаждаясь смущением Рейстлина.       - Ты просишь слишком многого, моя Госпожа, - тихо сказал он.       - Прошу? – ее брови взлетели наверх в удивлении. – Я не прошу, мой маг, я приказываю тебе. А если ты не слушаешься… - черные очи указали на жрицу.       Та закричала, когда одна из теней положила ей на грудь свою руку. На светлой коже остался уродливый отпечаток. Крисания тяжело дышала, стараясь сдержать слезы от невыносимой боли.       - Делай, что приказываю, и с жрицей все будет хорошо, - она растянула губы в злой ухмылке, чуть приподнимая ногу и проводя пальцами от горла чародея и вниз, стягивая разорванную мантию и обнажая исхлестанную грудь и спину. Мягко провела по животу, продолжая стремиться ниже.       Богиня рассмеялась, увидев, как тяжело дышит и краснеет Рейстлин, когда ее нога достигла его паха.       - Мальчик мой, - Владычица закусила губу, – все еще смущаешься, когда кто-то трогает тебя там? – она насмешливо заменяла слова. Затем надавила сильнее, заставляя своего пленника рвано выдохнуть сквозь сжатые зубы. – Видимо жрица тебе такого удовольствия не доставляла… - разочарованно протянула она и подняла ногу к его губам. – Целуй свою Госпожу. Пока я не позволю остановиться.       Крисания не смела вдохнуть и не смела смотреть на то, что делала с Рейстлином Такхизис. Она не краснела от смущения, она бледнела от ужаса, на глазах выступили слезы. И все же… Она была абсолютно беспомощна. Глупая девочка, заманившая и себя, и своего возлюбленного в ловушку.       Рейстлин прикоснулся губами к холодной стопе, снова сжав руки в кулаки. Тени маячили в опасной близости от Крисании, готовые разорвать этот островок Света по первому же слову Темной Госпожи, и чародей не смел ослушаться и остановиться. Он проложил дорожку из поцелуев к лодыжке, содрогаясь от стыда. Маг все еще чувствовал взгляд серых глаз, полных страха и отвращения.       Я знаю… Я выгляжу жалко, пресмыкаясь перед ней, - маг коснулся губами голени, - она будет использовать меня так, как захочет. Будет играть так грязно и подло, как возжелает. И от моего подчинения ее правилам зависит твоя жизнь, глупая.       Рейстлин поцеловал острое колено и вновь опустился ниже.       - Нет, - за ошибку спину чародея обжег кнут, хотя вместо него вскрикнула Крисания. – Не опускайся, Рейстлин, - Богиня забросила полусогнутую ногу ему на плечо. – Целуй, мой глупенький бог.       Мужчина лишь кротко кивнул, его губы оставляли поцелуи на внутренней стороне ее бедра. Рейстлин догадывался, что она хочет, и от этой мысли его сердце, и без того трепыхавшееся в отвращении от происходящего, норовило и вовсе убить своего хозяина.       - Страшно, Маджере? – издевалась Такхизис, глядя, как замедляется чародей, не желая выполнять ее прихоть. Она дернула цепь, не оставляя ему выбора.       Пройдя большую часть бедра, Рейстлин все же осмелился поднять взгляд на Королеву, словно умоляя остановить его. В воздухе снова засвистел кнут, но рана осталась на теле упавшей на колени Крисании, не в силах сдержать крик от боли.       Такой ответ был красноречивее любых слов. Рейстлин сжал зубы и коснулся губами лона богини. Та сладко, с издевкой хмыкнула. Губы исказила кривая ухмылка, и Такхизис дернула за цепь, заставляя чародея сильнее прижаться к ней. Тот крупно вздрогнул. От отвращения к тому, что делал. От того, что это видела Крисания. От того, насколько грязно и пошло это было. Он никогда не заходил дальше поцелуя. Но Такхизис сломала любые грани, сломала его самого. Он ненавидел ее. Но больше этого ненавидел самого себя. За слабость. За подчинение. За то, что не мог пойти против Такхизис. За то, что не было сил спасти Крисанию.       Жрица так и осталась стоять на коленях, закрыв лицо руками, не в силах выносить того, что видела. Не в силах слышать стоны Богини, когда та наслаждалась действиями своего пленника. Она услышала свист кнута и подняла взгляд в тот момент, когда его острый кончик, в который раз, рассек золотистую кожу. Крисания видела дрожь на обнаженной спине Рейстлина. Видела, как сжимаются кулаки. Он ничего не мог сделать.       Я сама довела его до этого. О, мой Бог, зачем же я пришла… Я так верила, что спасу его! О, Паладайн, что же я наделала… - Крисания разрыдалась, снова закрыв лицо ладонями и больше не обращая внимания на болезненные прикосновения теней.       Такхизис схватила мага за седые волосы, отстраняя от себя. Она провела большим пальцем по его губам, стирая влагу. Рейстлин дрожал, его кожу покрывали колючие мурашки. Глаза блестели, но все же слезы не падали на бледные щеки. Чародей хрипло дышал, пытаясь успокоить себя.       Хотя зачем успокаиваться? Куда падать ниже после того, что она со мной сделала?       Он стоял на коленях, полуобнаженный, окровавленный, прикованный к рукам Богини Тьмы, ее личная секс-игрушка. Добивали сдавленные всхлипы Крисании, но он больше не смел отвести взгляд от черных глаз Такхизис, принимая все наказания на себя.       - До чего ты довел ее, Рейстлин? - с издевкой пожурила мага Владычица. – А ведь она могла быть счастлива…       Такхизис потянула за цепь, и острые края ошейника больно впились в горло чародея, оставляя ссадины. Она заставила мужчину подняться выше и обхватить губами свой сосок. Стоило Рейстлину выполнить приказ, она громко и пошло простонала, больно сжимая его волосы.       - Хватит, умоляю тебя, - проскулила Крисания, глядя на то, как ее возлюбленный ублажает Богиню Тьмы.       - Она не умеет слушать, - вдруг ответил ей мягкий мужской голос.       - Отец мой! – со слезами выдохнула жрица, увидев около себя седого мужчину, одетого в ослепительно белые одеяния.       Тени с пронзительными криками бросились в рассыпную. Лишь бы подальше от смертельного для них Света.       Рейстлин тоже узнал голос, он попытался отстраниться от груди Такхизис, но та не позволила.       Стой, - молча приказала она, - они все еще в моих владениях.       Чародею было сложно, почти невозможно дышать, но он покорно терпел, не зная, что еще может сделать его Госпожа. Он вновь почувствовал жар на щеках.       - Братец, - ядовито прошипела Такхизис. – Явился за своей блудной дочерью?       - Не смей, - спокойно, но грозно ответил Паладайн.       Он с грустью смотрел на обезображенную душу свой жрицы. Да, она не была здесь физически, ее тело находилось в Храме, но душа полетела вслед за любовью и желанием. Бог заглянул в серые глаза. Душа Крисании не была слепа. Затем перевел взгляд на Рейстлина.       Чародей дернулся, чувствуя, как туманится разум от отсутствия воздуха. Хмыкнув, Богиня отбросила его от себя, и Рейстлин зашелся в кашле, корчась на алом песке. Немного отдышавшись, он приподнял голову, встречаясь взглядом со Светлым Богом.       Ты пришел за ней, - это не было ни вопросом, ни просьбой спасти от мук его самого. Просто факт.       Да.       Рейстлин подумал, что в его фразе, возможно, была благодарность. Крисания не заслужила столь жестокого наказания. В то же время, когда рядом не будет ее, ему не будет ради кого подчиняться Богине. У Такхизис не будет средств, чтобы ломать его. Хотя зачем ломать? Он уже сломлен. Чародей хрипло рассмеялся.       Крисания отчаянно смотрела на него, прижимаясь к своему Богу. Она хотела запомнить его. Навсегда выжечь его образ в своей памяти. Этот образ был страшен, ибо был омрачен его поступками. Но там был и свет. Рейстлин спас ее, ради нее пожертвовал всем, что имел. Уголки губ жрицы опустились, стоило ей подумать, что ничего и не было бы, если бы не навязчивые желания мага. Но в этом была и ее вина. Никто из них не был виноват в большей или меньшей степени. Их вина была равна. В последний раз посмотрев на чародея, жрица позволила Паладайну забрать ее из этого страшного места.       - Какая трогательная встреча. Полагаю, теперь никакого послушания от тебя не дождешься, - недовольно проговорила Королева. Она дернула за цепь, и маг подполз к ее ногам. – Тебе ни капли не интересно, что придумает твоя Госпожа теперь?       Он молчал, пока сердце отсчитывало удары.       - Какая разница… - чародей поднял на нее взгляд. На щеку упала слеза. – Мне все равно, Такхизис, - Рейстлин прислонился лбом к ее колену и замер. – Мне все равно…