Наконец наступили первые теплые апрельские деньки после, казалось бы, нескончаемого истинно русского холода. Таяло все: и грязный от подошв прохожих снег, и сосульки, всю зиму свисавшие с крыш домов (и так и норовившие упасть, разбившись вдребезги), и, конечно же, людские сердца. Стало не только ярко, но и тепло; ласковые лучи солнца играли на лицах людей, вышедших на улицу в этот прекрасный день, и ветер больше не заставлял сжиматься от холода. В общем, природа просыпается мало-помалу, и начинаешь наконец замечать, как ярок и прекрасен этот почти проснувшийся мир, несмотря на все его трудности и невзгоды.
Солнце светило ещë с самого утра. Птички пели, почти высохшие и оттого маленькие лужи переливались всеми оттенками неба. Прошлой ночью по улицам города прошёл первый весенний дождь в году, но ветерок уже высушил некогда сырые улицы, и яркое светило согрело их нежными лучами. Просиживание пятой точки в душной (помещение частенько проветривали, просто сама атмосфера была ужасно противной) и мрачной МБОУ СОШ было несоизмеримо отвратней всего того чистого-лучистого воздуха за окном класса. Сейчас бы бросить все это, взять и выйти, выбежать, выпрыгнуть на улицу — да хоть через окно вылететь навстречу таким теплым и приятным лучам света! — но нельзя, осталось еще три урока, да и от учителей схлопотать можно немало за подобные выходки, о чем, впрочем, нетрудно догадаться.
Джонни Джостар сидел за партой прямо посредине класса, но даже оттуда через окна можно было наблюдать хорошую погоду и отметить сильное желание выйти на улицу погулять. Подложив руки под сонную белокурую головушку, он нехотя слушал рассказы географички о Западной Сибири и уже чуть ли не засыпал то ли от монотонной болтовни учительницы, то ли от убаюкивающих лучиков, проходящих сквозь окна и достающих до лица парня. Так ведь и вправду можно заснуть аж до конца уроков и потом выслушивать поучительные лекции от классной.
Но ничего эти учителя не понимают. Не чувствуют. В их глазах мир уже давно испортился и прогнил насквозь.
И даже на последних уроках предвкушение от предстоящей прогулки как-то не наступало. Потому что этой прогулки толком-то и
не должно было быть.
Личный врач семьи Джостаров строго запретил Джонни бегать и в целом сильно нагружать ноги. У парнишки и раньше были очень слабые кости, но после случая, когда в шестом классе он сломал себе обе ноги, просто-напросто упав с велосипеда, и пролежал в больнице за восстановлением месяцев так пять, кости и суставы в его нижней части тела стали совсем уж хрупкими, и никакие доступные препараты не могли в полной мере исправить ситуацию, хоть семье Джостаров и было доступно очень многое. Родители парня отчаянно пичкали его всевозможными медикаментами для укрепления костей, давали ему кальций, но при каждом сделанном рентгеновском снимке их ждала одинаковая картина: структура костей была все такой же неплотной и хрупкой. Единственным выходом стало решение ограничить нагрузку на ноги пострадавшего, и по достижению им совершеннолетия ему можно будет поставить специальный протез, с которым жить станет гораздо легче. А до этого времени придется терпеливо ждать.
Потому если наш блондинчик хоть ненадолго задержится после школы без веской на то причины, ему прилетит огромный втык от родителей, состоящий из длинной лекции на тему важности его здоровья и фраз по типу "мы не хотим, чтобы с тобой что-то случилось". Джонни это прекрасно понимал и без матери с отцом. Он знал, что с ним случится, если он не будет осторожен. Он знает, каких адских мучений будет стоить одна единственная ошибка, ведь если с его ногами что-то случится ещё раз, кости в них просто раздробятся, рассыплются на мелкие осколки. В пыль. В прах. И парень навсегда будет прикован к инвалидной коляске. Джостар-младший все это хорошо знал, как знал и то, что в его же интересах не рисковать своим здоровьем. Самое главное: ходить он, слава Богу, все еще мог, пусть ему и не было разрешено делать это быстро и продолжительное время. Но все же это вселяло какую-никакую надежду на будущее ножек парнишки.
В школе было все так же скучно. И невероятно тоскливо от осознания невозможности бегать по заброшкам и веселиться, как все нормальные мальчишки. Но ради справедливости скажу, что было бы намного хуже, если к Джонни, сидящему за обычно пустующей партой, не подсаживались разные ученики каждый день, потому что "просто захотелось". Это, скажу вам, неплохо добавляло разнообразия в его серые школьные будни, иногда в хорошем, а иногда и в плохом смысле этого выражения. И в этот раз временным собеседником Джостара оказался никто иной, как Диего Брандо. Не сказать, что плохой вариант, но и не самый лучший из возможных. Худшим вариантом оказался бы кто-нибудь до мерзости скучный, а Брандо как раз таким не являлся. Но минусов в нём и без этого было полно, в этом не сомневайтесь.
Угадайте, с кем же наш Джостар ссорился постоянно, и по делу, и без? Несложно догадаться, каков будет ответ на сей вопрос.
И не то, чтобы Диего объективно вел себя как-то по-особенному. Из всех учеников в классе он, пожалуй, раздражал только одного-единственного — Джонни. Наверняка у каждого человека есть знакомый, который раздражает без особой на то причины, бесит, просто потому что существует. Джостара бесило в Диего все: манера речи, жестикуляция, выражение лица, характер и особенно его пристрастие постоянно подстëбывать Джонни по любой мелочи.
Но беседы с ним Джостар все равно вел. Ведь если выбирать меньшее из двух зол, то лучше, конечно же, болтать с человеком, который тебе не нравится, чем совсем молчать. По крайней мере, так думал наш инвалидик.
— Ты и дальше так лежать на парте будешь? — Диего толкнул Джонни, положившего голову на парту, в бок, не давая тому провалиться в сон. Надо же, а если бы не наружние факторы, то он, кажется, и правда смог бы заснуть.
— А тебе-то что? Лежу и лежу, тебя же не трогаю, — тихо рыкнул Джонни, дернувшись от резкого толчка и состроив недовольное лицо. — Я, между прочим, уже почти заснул, а ты мне помешал.
— Я старался, — Брандо издевательски улыбнулся, после чего взял в руки карандаш, на котором, если присмотреться, были изображены маленькие динозаврики. — Вообще-то, если узнают, что ты спишь на уроке, тебе точно пизда. Ты бы лучше меня отблагодарил, а то в следующий раз дам тебе заснуть, и получишь от учительницы кое-что намного более неприятное, чем толчок в бок.
Диего усмехнулся, глядя на Джонни, и уже ожидал ответной реакции на его слова, наглость которых просто пробивала очередное дно.
— Как будто я просил меня будить! С чего это мне тебя благодарить, пидор ебучий? — прикрикнул Джостар, стараясь не превышать громкости гула, стоявшего в классе.
— Из нас пидор здесь только ты, — Диего все так же улыбался, по-издевательски и с ноткой довольства собой, так как знал, что сейчас вкинет разрывную. — Видел я, как ты на какого-то пацана из десятого А заглядывался.
— Ты чë, ни на кого я не смотрел! Бред несешь какой-то! — Джостар посмеялся.
Мда, общепринятая в классе шутка про Джонни и его якобы нетрадиционную сексуальную ориентацию. Хотя на самом деле никакой Джонни не гомосексуал, да и никто эту шутку по-настоящему всерьез не воспринимал. Все просто шутили, и всех все устраивало. Даже Джонни не прочь был посмеяться, так как знал, что все это несерьезно и никто оскорбить его не хочет.
Диалог двух блондинов, судя по всему, привлек к себе постороннее внимание.
— Ой, а вы случайно не про Джайро? — К разговору подключилась розоволосая девушка, сидевшая за партой позади двух разговорчиков. Видимо, и она была не прочь подколоть блондинчика. — Джостар с ним вчера что-то очень увлеченно обсуждал. Ни на что не намекаю, конечно...
Девушка старалась строить по-комедийному серьезное выражение лица, но все же не удержалась и улыбнулась своему "остроумному" замечанию.
— Джайро, значит... — Диего саркастично закивал головой, усиленно делая вид, что это имя для него что-то да значит.
— Ребят, я ж с ним только парой слов обменялся, ну хватит вам уже.
— Да не стесняйся ты так, — Розоволосая начала полноценно подыгрывать Диего. — Нам ты свою личную жизнь доверить можешь. Ну давай, рассказывай, что вы с ним там на переменах в туалете делаете.
— Вот-вот. Верно все Хот Панц пиздит...
Не успел Диего закончить фразу, как в их сторону прилетело замечание от учительницы. Трое болтунов тут же замолчали, делая вид, что занимаются чем-то полезным. Такое чувство, что старая женщина не замечала никого в классе, кроме этих троих, поскольку все остальные так и продолжили галдеть, оставаясь совершенно безнаказанными.
***
Пятница. Уроки кончились. Свобода. Хоть ненадолго, но свобода. Ученики старших классов наконец дружно направлялись домой.
Джонни не шел домой. Он стоял рядом со школьными воротами и ждал. Он знал, за такую задержку дома его точно не отругают. Что там, задержался на какие-то жалкие две-три минуты. Джонни чуть ли не подпрыгивал каждый раз, когда открывались двери.
Наконец из-за ворот показалась желанная фигура. Джостар знал, что им по пути и что следующие десять минут он проведет весело и комфортно. На его лице появилась еле заметная улыбка, и он сделал шаг в сторону приятеля и, возможно, будущего друга.
Все они просто шутят. Не считают это чем-то серьезным. Пошутили и забыли.
Они не знают, что творится у него в сердце на самом деле.
