***
Серебристый снег ярко искрился светом зимнего солнца, тихо похрустывая под подошвой сапог. Попадавшийся под ногами хрупкий лёд мгновенно проламывался, оставляя после себя небольшие вмятины на дороге. Маленькие снежинки ювелирной работы волшебно кружили хоровод в воздухе, создавая слой инея на тонких веточках деревьев. Солнце в Снежной неприятно слепило, заставляя время от времени щурить глаза. Ветки непривычно окутанных в снег деревьех временами проламывались под тяжестью снежных хлопьев, присыпая всё в радиусе нескольких метров снегом. В один из таких моментов под раздачу попала Паймон, из-за чего Люмин в течение дороги задорно смеялась, припоминая своей маленькой подружке её фееричное падение в горку снега. Малышка при каждом напоминании начинала сердито фырчать и бросаться снегом до тех пор, пока один из снежков не загонит путешественницу в сугроб. Так весело и приятно проходил их длинный путь. Времени до вечера, казалось, было ещё много, но за дорогой с приятным спутником время летело невероятно быстро… — Стучи, — уверенно сказала Люмин, взволнованно глядя на дверь. Не прошло и доли секунды, как Паймон постучала. Радостно наворачивая вокруг девушки круги, малышка готовила приветствие. Путешественница стояла смирно, нервно перебирая пальцы рук. Мысли об Аяксе не покидали её голову, забираясь в самые укромные уголки души. Сама того не заметив, Люмин сильно разнервничалась. К горлу подступил тяжёлый ком, сердце ритмично било в грудь. Воздуха стало не хватать. Телом завладело сразу несколько эмоций. Все яро давили, словно прямиком на лёгкие, вынуждая девушку невольно прогнуться вперёд: то ли от того, что она давно не видела Аякса, то ли от того, что их последняя вчера была не из лучших. Как же он отреагирует на неё? Вовремя ли они пришли? — Мама, мама, у нас гости! — неожиданно послышался радостный голосок мальчишки. Люмин подняла голову и увидела уже уверенно летающую в коридоре дома Паймон, заигравшуюся с Тевкром. Не успев опомниться, девушка уже сидела за семейный столом, окружённая родственниками Чайлда. На её удивление, их приняли достаточно тепло. Женщина, что являлась хозяйкой в доме, без доли сомнений пустила их с Паймон. Она почти не задавала вопросов, когда увидела их на пороге. Положительная реакция её сына не обещала от них проблем. Казалось, как будто их тут ждали и трепетно готовились к их приходу. От такого приёма в груди приятно потеплело. На душе появилось давно забытое чувство семейного уюта. И пускай место было для путешественницы чужим, она впервые спустя долгое время почувствовала себя дома. Уже с порога ребят пригласили перекусить. Ужин за семейным столом прошёл замечательно, как и ожидалось. Время проходило медленно, но достаточно приятно. Горящая за столом свеча дополняла уютом витающую в воздухе атмосферу. Еда была домашней и невероятно вкусной. Тоня с Тевкром без остановки развлекали Паймон, отвлекая её от постоянной болтовни. Впервые Люмин смогла отдохнуть от галдежа своей маленькой подружки, которую она искренне очень любила, но моментами и правда уставала от её безудержного желания говорить. Сама же девушка успела хорошо сдружиться с мамой Тартальи. Женщина оказалась, как и предполагалось, очень милой и доброй. Она с радостью поделилась с Люмин рецептом своих пирогов. Вместе они успели даже испечь пару плюшек. Ранее путешественница уже готовила разные булочки, но делать это с кем-то оказалось гораздо приятнее. Особенно, когда рядом с тобой женщина с большим опытом и добрым сердцем, старательно объясняющая и время от времени оказывающая помощь, если что-то не получалось. День прошёл чудесно. Ближе к ночи Люмин предоставили кровать, тёплый душ и ночной сарафан. К тому моменту Паймон уже сладко спала в постели, как и Тевкр с Тоней. Тогда уже и путешественница собиралась ложиться спать, но вдруг хозяйка дома предложила ей выпить перед сном ромашковый чай. Люмин от такого предложения отказаться не смогла. Радостно согласившись, она пошла помогать ставить чайник. Пока он закипал, они успели увлечённо заболтаться за просмотром семейного фотоальбома. Женщина успела поведать Люмин о том, как познакомилась со своей любовью, как прошло детство Чайлда, каким он был ребёнком, и как сейчас рос по его стопам Тевкр. Путешественница особенно внимательно слушала, когда рассказ касался Аякса. Ей он практически ничего о себе не рассказывал, поэтому узнать его поближе от мамы было достаточно неплохим вариантом. Уж она точно знает его получше остальных. Для себя же Люмин трактовала интерес к персоне одного из предвестников фатуи как чистое желание знать получше того, с кем несколько раз имела дело. Не более. Как говорится, держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе. Хотя врагом назвать Чайлда было нельзя, но и друзьями они не были. А даже если были, то с некой натяжкой. Ромашковый чай, сделанный для закрепления положительных впечатлений о прошедшем дне, блестяще выполнил свою задачу. Через полчаса активной беседы все подустали. Стрелки часов почти перекатились за двенадцать часов ночи. Ложиться спать было уже давно пора. — Люмин, отнеси, пожалуйста, булочки на подоконник и накрой их тряпочкой, — попросила матушка, попутно вытирая со стола. Путешественница послушно взяла поднос и направилась к окну. Оставив его, она застыла у окна, засмотревшись на снегопад. Маленькие снежинки бесшумно врезались в стекло, заметая видимость. Сугробы стали куда больше, чем до их с Паймон прихода. Голубая Луна кое-как виднелась из-за голых ветвей деревьев. Тихо вздохнув и прошептав что-то звёздам, Люмин направилась в свою комнату. Вдруг открылась дверь. На пороге показался тот, кого девушка здесь больше всех ждала. — Мама, я дома! Перешагнув порог дома, Тарталья радостно принялся снимать верхнюю одежду, с нетерпением ожидая увидеть семью. Заметив перед собой крохотное тельце в знакомой ему ночнушке, Аякс не смог сдержать удивления, а между тем и улыбки: перед ним стояла такая сонная, уставшая, но всё также невероятно красивая девушка. Чайлд ни разу не видел Люмин в таком домашнем виде. И, признаться, такой она нравилась ему ещё больше. Вернуться спустя время домой и застать там очаровательную девушку с растрёпанными волосами, в одной лишь ночнушке — то, о чём даже не мечтал Аякс. Сейчас бы ещё детей на фоне. И вот она, счастливая молодая семья! — Ох, ты вернулся! — радостно воскликнула женщина, выглянув из-за кухни, — Проходи, у нас как раз есть чем тебя угостить, — довольно сказала матушка, торопливо вытирая посуду, — Люмин, не уноси булочки. Поставь их, пожалуйста, обратно на стол. Путешественница, удивившись внезапному появлению парня, немного потерялась. Замерев на месте, она пыталась то подавить в себе желание как-то тепло отреагировать на приход своего старого друга, то, наоборот, заставить себя сделать шаг вперёд. Стало стыдно. Подходящих слов в голове не находилось. Что она могла сделать? Подойти и обнять? Просто помахать ручкой и улыбнуться? Или вовсе уйти в комнату? Нет, это, пожалуй, слишком. Может он сам подойдёт? Где-то она и правда надеялась, что он сделает это сам. От этих мыслей стало неудобно перед собой делать. Закусив щёки, что залились еле заметным румянцем, Люмин попыталась подавить прилив эмоций. И, признаться, она с этим неплохо справилась. Однако поверил ли в её игру Тарталья, можно сказать с затруднением. Но путешественница этого уже не замечала. Резко помотав головой в попытках избавиться от быстро рождающихся провокационных мыслях, Люмин отвернулась от предвестника и вернулась за стол. Стало неловко. Ужасно неловко. Она чувствовала, как взгляд Тартальи прожигал её спину. Наверное, стоило сказать хотя бы привет, но голос подвёл, предательски пропав. Что ж, теперь уже было поздно об этом думать. Аякс не ожидал такой реакции, но придавать ей большого значения не стал. Делать поспешные выводы и накручивать себя не хотелось, да и было просто не нужно. — Я смотрю, у нас гости. Всё-таки решила принять моё приглашение. Как давно ты здесь? — поинтересовался Чайлд, не отрывая глаз от девушки. — Да, мы правда давно не виделись, поэтому прибыли сегодня вечером, — быстро и чётко ответила путешественница, вернув на стол поднос. В комнате повисла неловкая тишина, которую вовремя разбавил поток воды в раковине, за которой стояла хозяйка дома, домывавшая посуду. Завершив дело, женщина подошла к Аяксу и крепко его обняла, после чего сразу же принялась накрывать сыну на стол. Люмин, растерявшись, решилась всё-таки пойти спать. Пожелав спокойной ночи хозяйке дома и приятного аппетита своему давнему "знакомому", девушка направилась в свою комнату. С удовольствием распластавшись на кровати, путешественница сразу же сомкнула глаза. Отвернувшись к стенке и уткнувшись носом в одеяло, она погрузилась в сон. Но не прошло и часа, как девушка оторвала голову от подушки. Усевшись на кровати, она стала прислушиваться к окружавшим её звукам. Было тихо, но из приоткрытого окна еле-еле доносились истошные крики. Хотелось пить: в горле было ужасно сухо. Потерев глаза, Люмин, не желая вставать с кровати, обратно легла, перевернувшись на другой бок. Желание поспать было сильнее жажды. В ушах неприятно раздавался время от времени монотонный острый звук. Казалось, что тишина поглощала душу вместе с плотью. Секунда. Две. Три. Встала. Недовольно пробурчав себе что-то по нос, путешественница открыла глаза. Шорохи на улице не давали уснуть. Подойдя к приоткрытому окну, девушка разглядела в темноте силуэт, блуждающий недалеко от дома. Время от времени на него попадал лунный свет, как будто специально показывая человека Люмин. От окна неприятно повеяло холодом. По телу пробежала волна мурашек, побуждающая желание забраться под одеяло. С опасением глянув ещё раз в окно, путешественница решила вернуться обратно в кровать. Развернувшись, она увидела перед собой высокий человеческий силуэт, протягивающий к ней руку. Люмин чуть было не закричала, но вовремя подавилась воздухом, не издав ни звука. Хотя кричать почему-то и не хотелось. Была тяга скорее заплакать так тихо, чтобы её не услышали. — Что такое, принцесса? Бессонница мучает? — полушёпотом спросил Чайлд, заботливо положив руку на макушку Люмин. Разглядев в силуэте знакомое лицо, путешественница выдохнула. В груди разлилось необъяснимое тепло, приятно успокаивающее душу. Страх, что затаился на сердце, резко растворился. Стало лучше. — Да, что-то неспокойно спится, — ответила она, невольно поддавшись касанию. Люмин не была привыкшей к такому вниманию, однако, и отказываться от него не хотелось. Тарталья на такой жест мягко улыбнулся, зная, что в темноте девушка не разглядит его улыбки. Довольно усмехнувшись, парень ласково погладил её по голове. После чего, положив руку на её щёку, он аккуратно приблизился к ней, успокаивающе прошептав на ухо: — Не бойся, я сплю в этой же комнате. Спи спокойно. До тебя никто не доберётся. Тёплое дыхание, затрагивающее шею, заставило Люмин поёжиться. По телу пробежала волна приятных мурашек. От его слов стало спокойнее. Она заметила и раньше, что в комнате стояла ещё одна кровать, но девушка даже не предполагала, что она принадлежала Аяксу. — Хорошо, — послушно ответила путешественница немного дрожащим голосом. За окном, медленно посвистывая, гулял ветер. Он что-то рассказывал, раздувая снег всё сильнее. Хлопковые крошки покорно следовали за каждым его взмахом, устало опускаясь на землю. Комната снова погрузилась в тишину. Но теперь не такую давящую на слух. Кисть с щеки Люмин мягко соскользнула на плечо. Даже в темноте она чувствовала этот взгляд пронзительных ярко-голубых глаз. Дыхание своевольно пыталось сбиться, но девушка старалась дышать как можно тише, чтобы не выдать своё волнение. Монотонная тишина ей в этом не помогала, но время от времени слабое шмыганье носом снимало напряжение. Или только усугубляло ситуацию и вызывало чувство стыда… Похоже, кому-то стояло одеваться теплее, направляясь в Снежную. — Почему не постаралась предупредить, что посетишь мой дом? Если бы меня не оказалось здесь? Мужской голос, словно раскат грома, мгновенно разорвал безмолвие на пару секунд и затих. Люмин осторожно приподняла голову, словно пытаясь найти ответ в чужих глазах. Кажется, уже и сама понимая, что логического пояснения не будет. А ведь и правда, на что она надеялась? Может стоило бы для начала посетить Ли Юэ и там расспросить о предвестнике, но путешественница поступила иначе. И в этот раз ей повезло. — Можно сказать, я понадеялась на чудо, — ответ прозвучал обречённо. — Впереди меня ждёт ещё одно большое путешествие, но перед этим я хотела увидеть тебя. В утопающей темноте, что стала привычна для глаз за прошедшее время, послышался сладостный смех. Аякс был тронут ответом. Слова Люмин дали ему повод для размышления, из-за чего в груди что-то слабо кольнуло. Казалось, едва ощутимо, но болезненно. Чайлда заставило задуматься словосочетание «большое путешествие». Путешественница ведь и раньше всегда была в странствии, но нынешняя фраза звучала как-то иначе: чуть более прощальной и менее весёлой. И в этом ему больше всего хотелось ошибаться. — Я рад, что тебе улыбнулась удача. Чьи-то щёки очевидно запылали. Стало невыносимо душно. Касания чужих тонких пальцев кромки сарафана повышали волнение, а вместе с тем, кажется, и температуру. Поэтому, закрыв лицо руками, путешественница убрала ладонь Тартальи со своего плеча и вернулась обратно в кровать. Сев, она накрылась одеялом с головой. Аякс ещё долгое время простоял у окна, наблюдая за идущей по небосводу Луной. Время от времени поглядывая на кровать Люмин, он выпускал из лёгких короткий и тихий вздох. — Спокойной ночи, принцесса. Девушка тихо пожелала ему того же, полностью уверенная, что её услышали. Ситуация, произошедшая только что, вызвала совокупность двояких эмоций, воспроизводящих раз за разом всё новые беспокоившие мысли. Но усталость была сильнее. Коснувшись головой подушки, Люмин собиралась обдумать произошедшее за день, но не смогла. Сразу же уснула. Больше она не просыпалась. Ночь прошла спокойно, как и говорил Чайлд.***
Утро встретило девушку ярким зимним солнцем. Упорно пробираясь через полупрозрачные шторы, лучики солнца добрались до Люмин. Пытаться спрятаться от них она не стала, так как привыкла вставать вместе с солнцем. Голова с утра немного болела. Наверное, от неправильного режима сна. По крайней мере, на это надеялась сама девушка. Поднявшись с кровати, путешественница стала заправлять её. Закончив с делом, протерев глаза, сладко потянувшись, Люмин собралась идти на кухню, где, должно быть, уже кто-то сидел. Единственное, что заставило её задержаться — торчащая из под одеяла соседней кровати макушка. Пометавшись между дверью и кроватью, Люмин всё же аккуратно подошла, стараясь не разбудить своего соседа по комнате. Тихонько приблизившись, путешественница с интересом присела рядом с постелью. Сначала она просто наблюдала, но желание коснуться было сильнее. Девушка невольно потянулась рукой к прядям рыжеватых волос. Первое касание было словно ударом тока. Кончики пальцев окутало приятное тепло. От волос парня пахло приятно ванилью и лёгкими нотками спелой вишни со льдом. Вновь аккуратно коснувшись косм, Люмин довольно улыбнулась, продолжая заботливо перебирать пряди волос. Спустя пару минут из под одеяла послышалось тихо фырчанье. Ступор. Разворот. Маршрут перестроен. Путешественница резко отстранилась от кровати, по-детски побежав на кухню, наивно надеясь, что её не успели заметить. Как говорится, надежда умирает последней. Однако в данной ситуации она покинула девушку слишком быстро. Прошла от силы минута, как из-за двери ожидаемо показалась сонная мордашка одного из предвестников фатуи. Ещё не открыв глаза, но уже встав с кровати, Тарталья неуверенными, но регулярными шажками шёл прямо на кухню. Заметив на горизонте золотистую макушку, улыбка у него не смогла не прорезаться. Поймав лёгкое смущение на лице Люмин, Аякс ещё более довольно улыбнулся. На появление Тартальи сама Люмин отреагировала двояко. Она была безусловно рада его видеть, но теперь, глядя на довольную ухмылку Чайлда, путешественница уже не сомневалась в том, что её небольшие детские шалости не остались без внимания пары ярко-голубых глаз. Однако, судя по реакции Аякса, складывалось ощущение, что ему это даже понравилось. Именно такими мыслями девушка пыталась себя успокоить и скрыть от некоторых любопытных своё оправданное стеснение. Надев на лицо маску «темнее тучи», Люмин старалась не обращать на довольное лицо Чайлда внимание. — Рановато вы встали. Думала, вы подольше поспите, — послышалось из-за стола. Обратив внимание на то, что кроме друг друга в комнате есть кто-то ещё, оба плавно повернулись в сторону звука. На стульчике за столом сидела Тоня. Девочка спокойно пила в одиночестве чай, допивая уже вторую кружку. — Да, не спится уже. А ты давно встала? — поинтересовался Аякс, непринуждённо расположившись на одном из стульев. — Я с пяти утрах на ногах, — гордо ответила малышка, строго отпив из стакана немного напитка, — Твоё предложение ведь ещё в силе? Мы идём, правда? На лице малютки показалась не наигранная улыбка. Энтузиам яркими огоньками горел в глазах девочки, явно намекая на то, что настрой у неё достаточно серьёзный. — Конечно пойдём! Я ведь обещал, — задорно ответил Тарталья, переведя взгляд на путешественницу, — Вот Паймон с Тевкром проснутся, и мы можем идти. От последнего предложения девушка заметно растерялась. По одному взгляду было видно, сколько в один момент появилось вопросов. — А мы уже проснулись! — радостно воскликнула Паймон, подталкивая Тевкра вперёд. Глядя на мальчишку, сказать, что он уже проснулся, можно было только с натяжкой. Поднять то подняли, умыть — умыли, а проснуться так и не проснулись. — Отлично, можем собираться! — довольно воскликнула Тоня, встав со стула. Вокруг началась суета. Чайлд, сразу же поймав волну настроения сестрёнки, начал активно собирать всех куда-то. Люмин немного напряглась. Похоже, что и Паймон была в курсе событий. Только путешественницу немного в информировании обделили. Присев за стол и дотянувшись до ничейной кружки с всё ещё горячим чаем, которая, наверное, была приготовлена Тоней для брата, путешественница поймала за рукав предвестника. — А куда вы собираетесь? — Не вы, а мы, принцесса. Пошли со мной, я тебе дам тёплую одежду.***
Зима. Как же всё-таки чудесно это время года. Несмотря на то, что именно этот период считается одним из самых неудобных засчёт того, что приходится надевать на себя сразу несколько кофт и носков, оно прекрасно. Кроны хвойных деревьев были неопрятно усыпаны мягкими хлопьями снега, которые время от времени спадали с ветвей, осыпаясь на землю; пеньки, оставшиеся от срубленных больных деревьев, не скрыли следы каких-то маленьких зверьков, потому что также были усыпаны снегом. На ветках оголённых кустов образовался слой инея, поблёскивающий, стоило только лучам солнца его коснуться. Сосульки, что иногда попадались на глаза, каждый раз привлекали интерес Паймон, которую Тевкр как-то умудрялся убеждать, что есть их явно не стоит, чем сильно удивлял Аякса. Раньше Тарталья с трудом отрывал мальчика от сосулек. Или сосульки от него? Как получится. Люмин же привлекала зелень, что иногда показывалась из под слоя снега. По словам предвестника фатуи, это были лечебные травы. Они казались путешественнице очень таинственными, волшебными, скрывающимися, живыми… Да, несмотря на то, что было очень холодно, они приспособились и смогли выжить. Девушке это очень нравилось, поэтому почти всю дорогу она смотрела только себе под ноги в поисках какой-нибудь растительности. Единственное, что было в этой прогулке затруднительное — сугробы, что иногда доставали до самых колен. Тевкру и Тоне было конечно не привыкать ходить постоянно по снегу, а вот Люмин это заметно измотало. Поднимать ноги каждый раз становилось всё сложнее, а иногда им приходилось даже подниматься вверх по небольшим горкам. Наверно, именно они запомнились бы в памяти путешественницы острой болью в мышцах, отложившись тягостным воспоминанием, если бы только Тарталья каждый раз не протягивал ей руку и не помогал забраться. Ей нравилась его забота. После череды враждебных встреч видеть Аякса таким внимательным было необычным и щекотливым чувством. Когда бы ещё она смогла подержаться за руки с одним из предвестником фатуи? Видеть его улыбку, когда сама старательно пытаешься забраться к нему, пока ноги, как специально, скользили по льду, вынуждая Чайлда схватиться покрепче за плечи или талию, дабы не задерживаться надолго в одном месте. Что ж, хоть прогулка и была спонтанной, но Люмин ни на миг не пожалела, что она состоялась.А что же послужило целью этой прогулки?
Лёд.
— Мы пришли! — радостно закричал Тевкр. Для путешественников это было обычное замёрзшее озеро, а вот для местной ребятни это был постоянный каток. Сюда не так часто приходили, хотя место нравилось многим. К счастью, сейчас здесь никого не было. Поэтому всё озеро было предоставлено полностью нашим ранним пташкам. — Тоня, побежали! — задорно крикнул мальчишка, прихватив с собой Паймон. Дети сразу влились в процесс. Тоня с Тевкром быстро и умело переобулись и уже через минут пять, похоже, что по традиции, решили поиграть наперегонки. На ногах у них были хорошо заточенные коньки, легко скользящие по льду. Но даже с ними во всех раундах выигрывала Паймон. И не совсем важно то, что малышка не ногами добиралась и попросту летала за остальными. Главное, что приходила по итогу первой именно она. — Не давит? — поинтересовался Чайлд, затягивая шнурки на ногах Люмин. — Нет, всё нормально. Девушка никогда не каталась на льду: не приходилась возможность. Но сейчас, задумавшись, путешественница точно не жалела о том, что решила отправиться в Снежную перед дальнейшим странствием. Пускай это будет последнее яркое воспоминание в этом мире.Последнее… да, верно ведь, последнее…
— Вроде всё. Давай руки, — Тарталья приподнялся с колен и помог встать Люмин. — Кататься умеешь? — Нет. — Будем учиться значит, — довольно ответил Аякс, расплывшись в улыбке. Он ожидал такого ответа. Однако всё-таки не до конца был в нём уверен. Возможность учить кататься на коньках путешественницу была неким шажком в укреплении их отношений. Всё-таки друзьями они были ненастоящими. Может быть хотя бы сегодня что-то изменится? К тому же Тарталье нравилось ощущать Люмин уязвимой. Она не была ему врагом, да и ему нравилось сражаться на равных. Но видеть путешественницу, которая столько преодолела, такой беззащитной и хрупкой на льду было невероятно. Она была как искусство, а он — как истинный ценитель прекрасного. Так проходило их время на льду. Тянулось оно медленно, не спеша. Солнце только-только стало показываться из-за макушек деревьев. Недавно залитое оранжевой краской небо приняло более тёплый, розовато-голубой оттенок. Всё чаще стали слышны звуки перебегающих от ветки к ветке белок. Порой даже удавалось видеть чей-то маленький хвостик из под кустов. Тихое поскрипывание снега давало знать о том, что кто-то, живущий здесь, уже проснулся. Тем временем Путешественница делала маленькие, но твёрдые шаги в освоении фигурного катания. Всецело доверяя себя Аяксу, она не боялась набирать скорость, потому что точно знала: он не даст ей упасть. — Ого, Люмин, у тебя уже стало гораздо лучше получаться! Чайлд активно соглашался со словами Паймон, на что путешественница только улыбалась. Уже спустя десять минут она стала понемногу отпускать руку предвестника фатуи, стараясь кататься самостоятельно, но рядом с ним. Сначала Тарталья очень пёкся за неё. Чуть ли не окольцевав её руками, постоянно придерживал и делал ласково замечания. Но с каждой минутой Люмин прогрессировала и аккуратно убирала его руки, давая понять, что справится сама. — Вот и научились… — с тонкой ноткой грусти, смеясь, промямлил Чайлд. Путешественница не услышала его слов. Она уехала вперёд к резвящейся ребятне, не оглядываясь назад. Аяксу было приятно видеть её результат. Только то, как быстро он пришёл, немного удручал. А что поделать? Тарталья устало покатился за ней, чувствуя неприятное урчание в животе. Время спешным шагом перекатило за полдень. Все знатно устали. Даже Тоня с Тевкром из последних сил откатывали круги, всё чаще останавливаясь, чтобы передохнуть. Паймон, не в силах больше гоняться за ними, сдалась и свалилась в сугроб, начав рисовать силуэт ангелочка на поверхности. Люмин тоже успела измотаться. Ухватившись за локоток Чайлда, она перестала воспроизводить какие-либо движения. Засчёт Аякса она не оставалась на одном месте, петляя за ним хвостиком. К тому же чувствовала она себя не очень хорошо. Окунуться в атмосферу местной жизни хотелось, но сил почему-то не было. Как никогда раньше, путешественница желала остаться дома и пролежать весь день в кровати. В голове неприятно покалывало, а в желудке тем временем было пусто. Всё сводилось к скорейшему возвращению. А вот Тевкр и Тоня, кажется, даже при усталости не страдали жаждой идти домой. Но так как большинство было за то, чтобы вернуться назад, им ничего не оставалось, как собраться и пойти. Дорога домой казалась утомительной. Ноги приходилось каждый раз поднимать куда выше колен. Серебристый снег неприятно морозил одежду, вызывая лёгкий табун мурашек. Для семьи Тартальи такие условие были привычны, а вот ноги путешественницы были не готовы к таким нагрузкам. Даже Паймон, что вовсе не касалась снега, жаловалась всю дорогу на изнеможение. Но под гнётом критичного взгляда путешественницы она устало опустила голову, не вставив больше ни слова. Когда на горизонте показалась знакомая крыша, все несколько взбодрились. Ребятня забежала в дом первая и, похватав сладости из накопленных запасов, спряталась в комнате, не подавая больше признаков присутствия. Аякс и Люмин остались наедине. В комнате повисло молчание. Как начать разговор не знал никто. — Я так понимаю, ты сегодня весь день в моих руках? — спокойным и несколько серьёзным тоном спросил предвестник, заваривая попутно чай. — Похоже, что да, — с сомнением ответила девушка, скрестив пальцы рук. Чайлд заметно улыбнулся. Нет, это было без скрытого контекста и коварного замысла. Он просто был рад выпавшей возможности показать своему другу то, что так давно обещал. Пока у него было время, что было не занято работой, он может наконец провести его с удовольствием. — У меня есть предложение. — послышался нежданно ещё один голос в комнате, — Я приготовила все ингредиенты для борща. Если Люмин хочет, то может составить мне компанию и сварить его вместе со мной. Это была мама, и пришла она вовремя. — Да, конечно! — девушка озарилась энтузиазмом. В её глазах не было сомнений и малейших попыток передумать. Тарталья, очевидно, сразу понял, что на кухне с двумя хозяйками ему место не найдётся. Он аккуратно обошёл матушку и, подойдя к путешественнице со спины, коснулся её плеча и сказал: — Тогда перенесём нашу прогулку на вечер. А я пока попробую порыбачить с Тевкром. Давно ему обещал. Люмин, не смутившись, обернулась и одарила его улыбкой. На душе остался приятный осадок от тёплого касания. Оба нашли себе занятие и были довольны.***
Вечер наступил довольно быстро. Как это обычно бывает: за любимым делом время пролетает незаметно. Жизнь по ту сторону окна стала постепенно засыпать, стихая сильнее с каждым получасом. В какой-то момент тропинки, что вели дороги меж высоких сосен, широких пней старых деревьев, крольчих норок, кормушек, и вовсе опустели. Недавно вновь пошедший снег замёл все следы, что оставили на тропках местные обитатели. Лес стал волшебно чистым и нетронутым. Всё оставалось на своих местах: ни одна веточка не спала с дерева и не стала одиноко лежать на земле; лесные обрубки были заметены снегом, словно их не и было. Иней на ветвях не был никем соскребён, так и оставался равномерно мерцать серебром под последними, ни капли не согревающими лучами уходящего солнца. Небо уже давно приняло свой привычный для вечера цвет испачканного клубничного чая, в который случайно какой-то художник из невнимательности, успевшей накатиться усталости, опустил свою кисть с оставшимися на ней крупинками лёгкой акварели нежно-фиолетового оттенка, не смывшимися под краном водой.Так день близился к концу…
Подходило время запланированной на сегодня прогулки. — Люмин, кто тебе шапку надевал. Уши все наружу, — это ворчал уже вернувшийся домой Тарталья, который, не успев прийти, собрался снова уходить. — Сама. На ответ парень отозвался равнодушным взглядом с долей недовольства. Потому как вопрос оставался риторическим. — Всему тебя учить. Стоя напротив путешественницы, он старательно поправлял ей шапку на голове, осторожно укладывая под ней волосы, что путались у девушки перед глазами. Убедившись, что всё спрятано, он одел ей капюшон, застегнул замки на ботинках и облегчённо выдохнул. — Готова. Люмин, закусив щёки, не сопротивлялась, словно сонный ребёнок, которого мама собирает в садик. Претензии предвестника ей были не совсем понятны, но раз он считает нужным, то пусть сделает так, как хочет. Лишь бы его душа была спокойна. А Путешественницу, к слову, это даже несколько забавляло. — Кажется, у кого-то синдром старшего брата, — подумала про себя девушка и незаметно улыбнулась. Повернувшись к Аяксу, когда он закончил, она продолжала смотреть ему напористо в глаза, ожидая команды выходить из дома. — Вернёмся поздно, — это были последние слова, которые сказал Чайлд перед тем, как выйти. Закрыв дверь и оказавшись на улице, парень вдохнул полной грудью свежий холодный воздух, что отозвался в груди неприятной острой болью. Он был слишком резкий. В воздухе пахло хвоей и истинным морозом, который каждый раз рисовал на стёклах окон неповторимые узоры, окутывал тонкие веточки и заставлял превращаться в лёд оставшиеся на кустах ягодки. Эта очень тонкая мелодия аромата была сравнима лишь со звуком упавшего лепестка только расцветшей сирени на хрустальный пол. — Куда мы идём? — За Северным сиянием. Дядя рассказал, что видел его недавно в окрестностях. Может быть и нам повезёт, — на последнем слове Тарталья повернулся к девушке, лучезарно улыбнувшись, — Чего идёшь так медленно? Глаза предвестника неотрывно следили за тем, с каким трудом очаровательное создание перед ним перебирало свои короткие ножки. Его это, безусловно, забавляло. И этот жест не остался незамеченным. — Тяжело ногами перебирать в таких толстых штанах, — ответила путешественница, указывая ручками на свою одежду. Послышался вздох, но не тяжёлый, а даже немного ласковый и нежный. Это было тихое, сладкое «эх» в дуэте с невесомой аккуратной улыбкой. — Скоро придём. Потерпи немного. В ответ Люмин лишь устало вздохнула. Нет, её впечатлял шанс увидеть северное сияние, но одежда была и правда не из лёгких. И почему-то именно сегодня у девушки не было настроения, как бы она не старалась искать в каждой мелочи повод для радости. К тому же голова по какой-то причине продолжала неприятно болеть, покалывая то тут, то там. Чтобы не зацикливаться на одном лишь этом, девушка стала время от времени то поглядывать на небо, где ей уже улыбались с далека звёзды; то останавливаться с интересом около деревьев, по коре которых ей нравилось проводить пальчиком. Он конечно успевал за это время замерзать. А всё потому, что кто-то снимал перчатки, чтобы лучше ощутить рельеф. Но девушку это несколько успокаивало и вводило в приятное чувство эйфории. Так она могла хотя бы на пару мгновений забыть о всём, что её ждёт. Ах, да. Время в Снежной совсем замело мысли о том, что путешественнице придётся покинуть этот мир и отправиться с братом домой, а может и в дальнейшее путешествие. За последние два прошедших дня она совсем об этом не вспоминала. Звучит удивительно, но Люмин и правда настолько привыкла быть одна, без семьи, в окружении новых или старых знакомых, друзей, что кажется, будто так было всегда. Едва ли только Итэра постоянно не было рядом. Наверное, чтобы привыкнуть к этому, ей придётся проводить с ним больше времени. А пока единственный человек, чьё отсутсвие она замечает сразу — только Паймон. — Где-то здесь его видели в последний раз, — на эти словах Аякс остановился, бросив взгляд в небо. Присев на недалеко выглядывавший пенёк, стал о чём-то думать и пытаться разглядеть на небосклоне хоть какие-то намёки на сияние и появление новых цветов, кроме глубокой синей мантии. Но там ничего не было. Лишь миллионы звёзд, мерцающие чистым серебром, цветом тихого морского океана или дневного безоблачного неба. Словно капли молока, они разлились по всему небосклону. Их очарование не знало границ. Люмин нравилось смотреть на них не меньше предвестника, но ей заметно стало холоднее. И снова это «но», которое что-то продолжало скрести на душе. В шею продолжал всё сильнее задувать холодный воздух, пробирающий по ощущениям до самых костяшек. Путешественница старательно пыталась закрыться, замотаться, спрятаться от него, но морозным ветряным потокам всё равно удавалось оказывать своё влияние. — Люмин, что такое? На лице Чайлда показалось нескромное беспокойство. Ему было некомфортно от того, что было неуютно ей. — Ничего, — ответ прозвучал быстро и чётко. Девушка натянула повыше куртку, чтобы спрятать нос и посмотрела довольно на Тарталью, мол, я в порядке. Кажется, что Аякс даже на секунду поверил. Но только на секунду. Подскочив с места, предвестник подошёл поближе к путешественнице и немного наклонился, чтобы находиться ровно на уровне её глаз. — Ты замёрзла? — спросил он, но стоило ему коснуться кончика носа Люмин, как всё стало понятно и без ответа. — Совсем чуть-чуть. Всё нормально! Я не хочу возвращаться сейчас домой, — продолжала тараторить путешественница, но Тарталья её уже не слышал. Он в этот момент пытался развязать у себя под курткой шарф. — Надо было сразу тебе его дать, — ответил Аякс, сняв с девушки капюшон и накинув на неё плотную и тёплую ткань. Тарталья не был уверен, что ей это сильно поможет и сразу исправит ситуацию, но это было единственным, что на тот момент он сумел придумать. По крайней мере теперь нос было куда спрятать, а ушам оказалось вдвойне теплее. Потому как шарфа хватило на то, чтобы окутать им всю голову. Путешественница на секунду зависла, не веря собственным глазам. Такое внимание было слишком непривычным. Каждое касание Чайлда, казалось, было наполнено необъятным источником тепла. Этот заботливо блуждающий по ней взгляд, аккуратность прикосновений и осторожность, словно боязнь сделать что-то не так. Он так старательно укладывал на её шее шарф, чтобы он не торчал и был сложен ровно. Тарталья не был похож на самого себя. И если бы кто-то сейчас на них глянул, то непременно бы понял всё и уловил тот нежный, созерцающий взгляд горящих глаз, в которых зажигаются сотни фонарей только тогда, когда Аякс смотрит на человека, который для кого-то пример для подражания, герой, когда для него она самая очаровательная, самая хрупкая и драгоценная девушка на земле. И имя которой навсегда оставило отпечаток в его глазах в виде несложного слова «Люмин».«Я бы хотела остаться вместе с тобой…»
Стоило промелькнуть этой мысли, как текущее положение дел сразу дало о себе знать. Она ведь не может с ним остаться. Не здесь и не сейчас. В этом мире, в этой жизни нет возможности оступиться и свернуть с назначенного маршрута. Ей надо идти дальше: она ещё не вернулась домой с братом. Нос защипал, а вместе с ним пробежались и неприятные колики по глазам: она вот-вот заплачет. Как же не хочется терять. И никогда не захочется отпустить того, в ком видишь родственную душу, поддержку, тепло и заботу, понимание и уважение, внимательность к себе и готовность всегда пожертвовать чем-то для тебя.Кто пожелает отпустить человека, в котором нашлось своё счастье, свой дом…
Она знала его всего ничего? А ощущение, словно знала всю жизнь. Все слова о нём из чужих уст, собственные взгляды и убеждения проносились перед глазами. Это словно был сон. — «Лучше ли когда-нибудь, чем никогда?..» Девушка опустила голову, закрыв на пару секунд глаза. Глубоко вдохнув и распахнув веки, она столкнулась с беспокойным взглядом ярко-голубых глаз. Таких же голубых, как безоблачное весеннее небо над головой. — Люмин, всё в порядке? Ты выглядишь не очень хорошо. Тебе нездоровится? Мы можем вернуться обратно. Ты только скажи, я сразу же развернусь, — юноша продолжал что-то говорить, усиливая эмоциональный фон. Секунда. Две. Три. И всё беспокойство исчезло. Положив ладонь на шею предвестника и встав на цыпочки, путешественница потянула его на себя. В одним миг её холодные замёрзшие губы соприкоснулись с чем-то контрастирующим, более тёплым и изнеженным. Это напомнило горячее молоко, в которое положили ложку прохладного, хрустального мёда. Он растворяется так же, как сейчас тает Люмин в руках Аякса. Столько резкий жест не застал Тарталью в недоумение. Он ответил, но не был напорист. Наоборот, даже позволил управлять им, чувствуя, сколько эмоций ему хотят передать этим неуклюжим, робким касанием. Чайлд лишь аккуратно приблизил к себе это хрупкое, неустойчивое тельце, подтянув рукой, которой осторожно обвил её талию. Ему не хотелось перебивать то, что сейчас проживает душа его дорогого человека. И когда она успела стать для него чем-то столь значимым? В его руках путешественница была словно шафран, который добавили в чай и по совести оставили его настояться, давая тем самым цветку раскрыться и показать свою мелодию вкуса. Однако поцелуй был не долог. Отстранившись, на щеках девушки сразу ощутился румянец. Голова шла кругом от контраста температур. Ещё не осознавая целиком, какие могут быть последствия её решения, у Люмин хватало сил трезво мыслить лишь о том, что друзья так не делают. И о взаимности, которой ей неожиданно для неё ответили. — Ты закончила? Можно теперь я? — Что? — путешественница вопросительно глянула на парня. И только через несколько секунд, поняв смысл слов, ощутила, как сердце невольно отбивало в груди чечётку. Она позволила себе эту наглость, значит будет честно дать возможность и ему. Поэтому, перешагнув через всё своё смущение, Люмин легонько махнула головой в знак согласия. Это было совсем другое чувство. Только-только лишённые невинности губы вновь накрылись другими. Совсем недавно чужими, нетронутыми никогда ранее ею. Этот поцелуй был более решительный, резкий, будоражащий даже давно уснувших бабочек, вынужденных закружить под сердцем белый вальс. Рука Тартальи ловко скользнула по чужим лопаткам. И пускай они были совсем неощутимы сквозь верхнюю одежду, но на фоне морозной погоды и правящих разумом чувств даже самое маленькое и небрежное касание становилось отпечатывающимся ожогом. Этого давно не хватало обоим: теплоты от близости с человеком, который сумел бы согреть сильнее летнего солнца. Ощущая друг друга, они всё сильнее понимали, как были одиноки до этого. Стараясь не жадничать чужими губами, Аякс закончил на достаточно мягкой ноте. Не дожидаясь момента, когда оба начнут задыхаться и изнемогать от недостатка воздуха, он оборвал поцелуй раньше. Расположив на щеках девушки ладони, он довольно прислонился к её лбу своим, ласково поглаживая и перебирая пряди волос, до которых доставали его пальцы. Кажется, это было именно то, что нужно было обоим. Пощекотав Люмин своим тёплым дыханием, Тарталья отодвинулся от её лица и прошептал:«Давай пообещаем во всех параллельных вселенных находить друг друга. Только найди меня, хорошо?»
Путешественница легонько махнула головой. Всё было понятно по одному взгляду. Уткнувшись носом в грудь предвестника, Люмин попыталась спрятаться от смущения. Чайлд в ответ звонко рассмеялся и крепко обнял её. Его смех был чист, как весенняя капель. Её румянец был ярок, как залитые водой только-только сорванные плоды вишни. Их счастье было безгранично, как небо у нас над головой. Это было дурманящее чувство, у которого не было конца, но был прощальный порт. Какова была вероятность, что чувства, зародившееся столь быстро и ярко, будут иметь продолжение? Никто не был к этому готов, когда кто-то и вовсе оставался в сказке с яркими обёртками из под конфет.Спонтанность была так на себя похожа, что она совсем забыла, что ничего не имеет с постоянством.
Простояв так ещё немного, они решили вернуться домой. Всю дорогу Аякс не отпускал руку девушки. Он аккуратно обхватил её ладонь и положил к себе в карман. Там хватало места для обоих. Дорога назад казалась уже не такой трудной. Оба были залиты доверху эйфорией, которая хоть и ощущалась лёгкой усталостью, но придавала чуть больше сил. Тарталья толком не смотрел на Люмин в течение пути. Он о чём-то задумался, поэтому устремлял свой взор на девушку только тогда, когда чувствовал, что она начинает отставать. Путешественница же не сводила с него глаз. Кажется, в ней было гораздо больше беспокойства. Наверно, потому что она знала, что продолжения у сей судьбоносной встречи не будет. Вследствие чего отчаяние гложет её. И она никак не может его усмирить. Эти несколько дней, на которые она приехала в Снежную, станут чудесным прощальным подарком от этого мира. Они останутся лишь воспоминанием с открытым концом и бесконечными мысли о том, а что, если бы всё сложилось иначе. А пока, стоит ли рассказывать ему обо всём? Это ведь будет честно? Должна ли она это сделать? Лучше же вовремя всё оборвать, чтобы не сделать больнее. А так получится? Он ведь будет её ждать. Наверное… а может забудет? Сотрётся из памяти со временем, как слабый грифель карандаша со старой бумаги, как приятный сон, перебившийся нелепой случайностью, после чего так просто и легко забытый. Путешественница слишком плохо его знала, чтобы предугадать реакцию. — Вот и пришли, — как только дом оказался в поле зрения, Тарталья отпустил руку Люмин. Они вошли в дом как ни в чем не бывало. С порога их встретил Тевкр. Мальчик безустанно кружился вокруг них, задавая различные вопросы, мол, где были и что видели. Аякс на всё мягко и спокойно отвечал. У него было стальное терпение. — Кстати, пока тебя не было, приходила та девушка из церкви, которой мы сегодня днём относили цветы с ватрушками. Она искала тебя, — пролепетал мальчишка. Чайлд призадумался и ответил короткое: «хорошо». Путешественница бросила безобидный, любопытный взгляд на предвестника, но он его не заметил: был занят разговором с мамой. Стало немного уютно, но Люмин не стала ждать к себе внимания. Она сильно замёрзла на улице, поэтому единственное, чего она сейчас желала — тёплый душ и мягкая постель. Но перед тем, как вернуться в выделенную ей комнату, путешественница успела поболтать с Паймон. Малышка ощутимо по ней соскучилась, но сил долго разговаривать не было. Пожелав спокойной ночи своему маленькому проводнику, Люмин пошла спать. За окном началась сильная метель. Вместе с ней на Снежную надвинулся град, беспрерывно стучащий по крышам. На улице стало невыносимо холодно. Температура на градуснике упала далеко за минус. Путешественница проспала спокойно час, после чего стала безустанно ворочаться. Руки, ноги никак не находили себе места на кровати. Под одеялом стало душно. Люмин крутилась с бока на бок, не унимаясь. Хотелось спать, но голова, казалось, вот-вот расколется пополам. Телу жарко. Только ступни и руки были ледяные, и даже тёплое одеяло их не согревало. Не выдержав, девушка легла на спину и обессилено ударила по одеялу двумя руками. Их слабое приземление оставило на нём проваливающийся отпечаток и вызвало приятный холодный поток. Стало легче, но захотелось пить, а вместе с тем подышать свежим, прохладным воздухом. Но встать не получалось.. Слабость в теле чудесно справлялась с противостоянием жажды. Глаза горели. Их хотелось только сомкнуть, дать им дальше поспать и не трогать. Они горели так, что хотелось разрыдаться, лишь бы потушить этот жар. Как же неприятно болеть… — Чайлд? — не поворачивая головы, прошептала путешественница. Голос был совсем слаб. Услышав саму себя, Люмин болезненно улыбнулась и шумно выдохнула, забравшись под одеяло. Не прошло и доли секунды, как она оттуда вылезла. Одеяло хорошо нагоняло прохладный воздух, а ещё наводило беспорядок на голове. Но под ним было ещё жарче. От прилипающих к лицу волосам стало только хуже. — Паймон, Чайлд… — Люмин казалось, что она говорит это пустоте. А ведь на деле так и было. Быть может, дома и вовсе никого нет? Вполне вероятно. Хотя куда бы они ушли все без неё. Наверняка дождались бы или разбудили.. — Люмин, звала? На голос путешественница очень аккуратно повернула голову. Это был Аякс. Немного растрёпанный, в кухонном фартуке, с испачканными в муке руками… Или это была сахарная пудру? Что-то из этого, а может и всё вместе. — Заболела всё-таки, — огорчённо заключил Чайлд, глядя на изнемогающее тельце в кровати. За несколько секунд на его лице проницательность сменилась беспокойством, которое в свою очередь заменила грусть, позже исчезнувшая на месте оставшейся серьёзности. Люмин изнурённо глянула на предвестника, после чего, слабо качнув головой в другую сторону, шумно выдохнула. Сил держать голову не было. Хотелось плакать, но на то было несколько причин, одной из которых оставалось неприятное жжение глаз. Когда это уже закончится?.. — Я сейчас приду, — Тарталья выскочил с комнаты, но вернулся очень скоро уже с влажным полотенцем, — Позволишь? Путешественница согласно сомкнула глаза, повернувшись к Чайлду. Тонкое запястья осторожно приблизилось к её шее, убирая с ключиц промокшие от пота волосы и натянутый чуть ли не по уши ночной сарафан. Первое прикосновение прохладной ткани раздалось приятным трепетом и стонущей болью в голове. Неосторожные касания пальцев о палящую кожу вызывало табун бабочек, что отбивали под сердцем едва ощутимыми крыльями чечётку. Предвестник не пропускал ни одного изгиба, плавно водя по предплечью и оставляя за собой тёплый след. Это было невероятно приятно, от чего Люмин невольно прикрыла глаза, внимая каждое прикосновение. Полотенчик, что принёс Аякс, был невероятно мягок. Он совсем не шкрябал кожу и не оставлял красные следы. От начала груди, ключиц предвестник перешёл к щекам, словно прошитым розовым золотом. Тарталья аккуратно провёл тканью по глазам, протёр виски, подбородок и закончил. — Всё? — девушка подняла на Чайлда тоскующий взгляд, будто вынуждая его продолжить. — Тебе понравилось? — Да, — ответ прозвучал мягче тёплого западного ветра, — посидишь ещё со мной? Люмин была удивительно прямолинейна. Тарталья самодовольно улыбнулся на такое предложение. И без доли сомнения он осторожно придвинул девушку к стенке и лёг рядом с ней. Путешественница стянула с себя одеяло и приблизилась к Аяксу, но он не дал ей закопаться в нём, уткнувшись своим лбом в её. Взгляд ярко-голубых глаз скользнул по изгибу плеч, небрежно расположившимся на них золотистым локонам волос и прикрывающим янтарно-карие глаза густым влажным ресницам. Она была очаровательна, словно лепесток полевого цветка, сорвавшийся зефиром, что унёс его к озеру в тени, по которому он продолжил безмятежно плыть дальше. — Можно мне спросить, что за девушка к тебе приходила? Вопрос раздался неожиданно, но Чайлд сумел на него быстро среагировать. На юношеском лице в миг появилась мягкая улыбка, которая не осталась без внимания глаз цвета спелой ржи. — Это сестрёнка из церкви. Я просил у неё пару банок мёда для семьи, — ответ прозвучал очень скоро. — Вот как… — И ты входишь в это слово. Я заметил, что тебе было нехорошо последнее время. Поэтому поспешил к ней, чтобы провести тебе профилактический чайный вечер. Люмин удивлённо глянула на Аякса, сразу же расплывшись в улыбке. Слабо обхватив его за шею, она прижалась к парню, довольно прикрыв глаза. Руки Чайлда по-хозяйски расположились на талии путешественницы. По телу разлилось приятное спокойствие. Казалось, ничто не могло нарушить их покой, пока они слышат, как бьются сердца друг друга. — Мне нравится сражаться с тобой на клинках, — внезапно послышался голос Аякса. — Почему же? — Потому что в них отражается моя Вселенная — твои глаза. Путешественница с имитировала вопросительное недовольство на лице, которое быстро ушло, сменившись игривой улыбкой. Так они ещё долго продолжали дурачиться. Впереди у них была целая ночь, которую они потратили на то, чтобы узнать друг друга получше: от любимого чая и до самых неловких ситуаций. Это было их время, когда они раскрылись друг другу с другой стороны, больше похожей на ту, что люди доверяют друзьям.С крепкой ли дружбы начинается любовь? Вероятно.
Итак, всё было хорошо до момента. До момента, когда пришлось прощаться. — Уверена, что в твоём состоянии стоит возвращаться именно сейчас? Тебе бы отлежаться, — Чайлд был крайне недоволен таким резким расставанием, но и перечить девушке не желал: уважал её выбор. — Всё хорошо. Нам правда пора, — сказано это было с такой нежной и уже любимой улыбкой, что юношескую душу, кажется, вот-вот начнут драть кошки. Было плохо, но виду никто не подавал. Было невыносимо оставлять обоим всё именно так, но никто словно ничего не мог поделать. Никто ведь не собирался прощаться? Будто бы оба чувствовали, что скоро увидятся. Но при этом продолжали уверенно в этом сомневаться. И Люмин уже, кажется, начала передумывать куда-либо отправляться, уходить из этого мира. У неё просто не хватало сил даже подумать об этом до тех пор, пока что-то чувствует. Пока что-то чувствуют к ней. Паймон, которой хватило сил только попрощаться со всеми, спала уже в повозке, спонсором которой стал предвестник фатуи. Чайлд настоял на том, чтобы они вернулись в Мондштадт на ней под руководством знакомого человека. — Ладно, пора прощаться… — слова прозвучали будто для самой себя. Девушка с ноткой тоски подняла голову вверх, взяла Аякса за воротник и оставила на его щеке лёгкий и, насколько только можно было, невесомый поцелуй. Тарталья ответил тем же. Только его прощальный поцелуй пришёлся в лоб и так же аккуратно, как и её. — Продолжай не ломаться под чужими убеждениями, ладно? — на эти слова Люмин довольно махнула головой и тихо посмеялась. Последний раз на сегодня сжав юношу в своих объятиях и проведя пальчиком по чужой ладошке, она отпустила его, сделав пару шагов назад. Путешественница лучезарно улыбнулась и, помахав ручкой на прощание, залезла в повозку. Чайлд всё продолжал ей улыбаться и махать, сдерживаясь, как бы не подбежать и обнять её вновь. Но это было не в его духе. Он оставался верен своему хладнокровию, уверенный в том, что они ещё увидятся, обязательно увидятся вновь. Люмин же хоть и было тоскливо, но на душе почему-то стало вдруг теплее при виде спокойного Аякса.Она словно отпускала не человека, а лето. Лето, как целый мир, наполненный самыми беззаботными детьми с совсем не детскими чувствами.