Хороший день для смерти

— Здравствуй, герой, — говорит ребёнок. Его волосы пушистые и зелёные, с затерявшимся солнцем в кудрях. Ему двенадцать или четырнадцать, сложно сказать. Он улыбается, щурит ядовито-зеленые глаза. Его веснушки двигаются в такт движению кожи. — Можешь ли ты убить меня? — спрашивает он без иронии или смущения. Будничный и обыденный вопрос. Герой истекает кровью из дыры в животе, синий костюм плавится в крови, окружение растоптано, разрушено, уничтожено, и посреди всего это ребёнок. Да, решает Всемогущий, он бредит. У ребёнка знакомые черты лица, если он подумает, если бы темные пятна не закрывали бы ему обзор, если бы его тело не предавало его. У ребёнка голос едва сломавшийся и усмешка до ужаса знакомая, когда герой Номер Один падает к его ногам. У ребёнка нервирующий вздох и смех, если бы ещё кто-либо мог слышать. — Забавно, пап, как всё обернулось, — говорит он немного в сторону, переступая героя, ловя по дороге к цели тяжёлый кусок бетонной стены; глаза кристально ядовиты, почти неоновы; — кто же знал, что ты не сможешь меня держать при себе вечно, — и он бьёт бетоном по изуродованному лицу. Бьёт, бьёт, бьёт. Кровь танцует на его пальцах, груди, и капли вторят веснушкам на щеках. Он снова смеётся, небо ясное и голубое, едва ли начался полдень. Какой хороший день для смерти, — думает он, глаза снова смотрят на героя, едва живого, но всё ещё дышащего. Он думает, взвешивает и возвращается. Может, если он спасёт его, тот всё же убьёт его в благодарность? (Хотелось бы верить.) — Хотя, — хмурится он, — дядя бы расстроился. Впрочем, спасение его преемника должно его обрадовать? Да, должно бы, они же почти, как его дети… — бормочет он, с лёгкостью взвалив на себя тело, превышающей его массу в три раза. Конечно же герой убьёт сына своего заклятого врага? Да, определённо. Ребёнок улыбается, куда счастливее, чем раньше. (— Хисаши, ты же знаешь, что слишком большое количество сверхсил разрушает разум обычных людей! — умоляет Йоичи своего брата одуматься. — Изу выдержит, он сильный ребёнок, его тело не разрушится, я дал ему мгновенную регенерацию, повышенную силу, амортизацию и… — начинает бормотать старший брат, приложив руку к подбородку. — Ментально! Ты убьёшь в нём человека, — руки на руках, Йоичи держит Хисаши и взвывает к чужому благоразумию; напрасно. — Ты дал ему тринадцать сверхсил и запер подальше, это сломит его. Хисаши вырвал руку из холодных пальцев слабого младшего брата, серые стены подвала давят, как никогда. Хисаши касается чужой сухой натянутой кожи. Хисаши улыбается, на дне белых зрачков плескается безумие. — О, мой глупый отото, я хорошо знаю, что будет лучше для семьи. Йоичи слишком поздно осознал, что огромное количество причуд сломало его брата первым.)