Дары

Изуку не помнит всего, но знает, что он другой. Ни в плохом и ни в хорошем смысле, просто другой. Он любит танцевать и петь, шить и вязать, говорить и любить, больше, чем ребёнку четырёх лет стоило бы. Он может грустить ночами, хватаясь за сны, в которых есть тепло, но которые всегда исчезают ещё до рассвета. Он может видеть тёмные синяки под глазами, которые напоминают ему о ком-то важном; зелёные волосы, которые напоминают ему о кактусах и цветах; зелёные глаза, что могли бы светится в темноте, если он позволит своим мыслям блуждать. Изуку помнит многое, но не всё. В его жизни есть Каччан и это замечательно, потому что Каччан громкий и яркий, напористый и уверенный, а Изуку всегда тянется к шуму и гаму, к большему числу людей с ещё большим желанием быть нужным. Изуку хочет быть героем, чтобы спасать, чтобы помогать, чтобы защищать, чтобы его жизнь имела смысл. По-настоящему всё начинается и кончается в кабинете врача, который говорит, что у него нет причуды. У неё нет дара, конечно, ведь дверь растворилась перед ней, оставив её, забыв о ней, и точно также люди начали уходить от неё. Изуку, на самом деле, не так расстроен, как кажется. Изуку с его мамой идут домой молча, он запирается в комнате и падает на кровать. Изуку плачет, плачет и плачет. Не потому что у него нет причуд, нет. Потому что она умерла до своих восемнадцати и бросила свою семью. Потому что случайности случаются, а люди не бессмертны. Потому что Марибель Мадригал была чудом, но не долговечным. Мидория Изуку собирается с силами, встаёт и падает, шагая сквозь годы новой жизни, оглядываясь трижды или четыре сотни раз назад, ища тех, кого не может найти. Мидория Изуку идёт к своей мечте, не останавливаясь, встречая и любя новых людей, ловя их и падая вместе с ними, смеясь и танцуя, вперёд-вперёд-и-только-вперёд. От Каччана, отвернувшегося от него, но не отринутого в его скорбящем от утраты сердце, до глупого, но такого отважного Символа Мира, чьё предложение о силе он отринул, не глядя. (Ему не нужна причуда или дар, он лишь хочет свою семью.) Мидория Изуку иногда видит свою семью в людях, которые не имеют к этому никакого отношения: Джиро, которой он предлагает лёгкий массаж за ушами от напряжения (Долорес любила, когда она его делала, но это было всегда долго и муторно, поэтому терпения едва ли хватило на пять минут); Айзаве-сенсею, которому он, как надеется, тайно оставляет еду (дядя Бруно был таким худым даже спустя год своего возвращения); Всемогущему, которого он едва ли не умоляет отдохнуть (Луиза всегда берёт слишком многое, едва способна удержать неподъёмный вес ответственности); Тоге Химико по ту сторону баррикад от него, что не мешает ему хотеть помочь ей (она думает, мог ли Камило стать, подобно ей, могли также утонуть в своём не принятии себя?). Мирабель Мадригал жила без дара, Мидория Изуку родился без причуд, но это никогда не мешало ни первой жизни, ни второй быть поистине чудесной.