***
Сидя на подоконнике у открытого окна, Нил наблюдает за утренним туманом. Он густой, неровной массой ложится на землю, закрывая обзор на дороги кампуса. Машины покрыты клубьями, словно стоят в снегу. Отсюда уже не разглядеть знакомые марки. Ни грузовик Мэтта, ни новенький спорткар Элисон, ни родную Мазерати. Солнце только начинает подниматься, первыми лучами освещая пространство. В воздухе витает какой-то особый запах, название которому не удаётся подобрать. Всё выглядит до того умиротворённым и спокойным, что Джостен старается даже дышать потише, боясь потревожить этот миг. Сегодня впервые он проснулся не от приступа паники или очередного кошмара, а просто так. Нил был до того удивлён, что первые несколько мгновений тупо смотрел в стену, стараясь придти в себя. Не до конца доверяя собственным глазам и телу, Джостен собирался встать с постели, чтобы подтвердить реальность происходящего и отметить маленькую победу кружкой крепкого кофе, когда его запястье обхватили чьи-то тёплые пальцы. Нил осторожно развернулся, фиксируя руку Эндрю в опасной близости от себя. А когда поднял голову, сталкиваясь взглядом с тёпло-карими глазами, в груди что-то ударилось, посылая вибрации по всему телу. Миньярд балансировал на грани сна и бодрости, зарываясь носом в подушку, но его пальцы невесомо порхали над рукой Джостена, оставляя ощущение призрачного тепла. — Рано, - прошептал Эндрю. Незнакомое чувство в груди усилилось, заворачиваясь в клубок где-то под сердцем. — Знаю, - так же тихо ответил Нил. — Спи. Со мной всё хорошо. Миньярд просканировал его острым взором, очевидно выискивая признаки лжи, и, не найдя таковых, позволил себе расслабиться. — Да или нет? - осторожно спросил он. Чувство стало почти физически ощутимым. Оно плыло в воздухе, забиралось в самые потаённые углы, занимая собой пространство, и щемило где-то в грудной клетке приятной истомой, вынуждая забыть обо всём. — Да. Эндрю подтянулся, оставляя на лбу Нила поцелуй, больше похожий на едва уловимое дуновение ветра, и принялся заново заворачиваться в свои одеяла. — Теперь иди, - отчего-то хриплым голосом произнёс он. Сейчас, находясь один на один с затевающимся рассветом, Нил мог в полной мере обдумать нововведения своего эмоционального фона, но все его старания терпели крах. Мысли прыгали друг на друга, сбивались в кучу и плыли бессвязным потоком, отбирая любую надежду на выстраивание логической цепочки. Сдавшись, Джостен отхлебнул из чашки уже остывший кофе, откладывая этот вопрос в долгий ящик. За спиной раздались шаркающие шаги, а через минуту в дверном проёме появился сонный Эндрю. Смотря на него, Нил не мог перестать глупо улыбаться. Миньярд потирал глаза, прикрывая зевок рукой, и выглядел как полный беспорядок. Светлые волосы торчали во все стороны, одежда измялась, глаза всё ещё подёрнуты дымкой. На нём не было повязок, из-за чего серебристая вереница шрамов резко выделялась на обнажённых предплечьях. Эндрю двигался медленно, даже заторможено, и кому-то со стороны картина может показаться совершенно обычной для пяти утра, но Джостен не позволил себе обмануться. Миньярд не скрывал своих слабостей, не пытался прикрыться или хотя бы напустить на себя грозный вид. Он заваривал горячий шоколад, спросонья выливая воду на стол, и тихо передвигался по кухне, иногда не открывая глаз. От уровня оказанного доверия чувство вернулось с удвоенной силой. Нил знал, что совсем скоро Эндрю заметит его пристальное внимание, снова станет ворчливым собой, но пока есть возможность, Джостен возьмёт из этого всё. Наконец, Эндрю перестаёт делать вид, что чьи-то надоедливые глаза не жгут ему между лопаток, и разворачивается. Наперекор всем ожиданиям Нила, просьбы перестать пялиться или оставить его в покое не следует ни через минуту, ни после. Они так и стоят, глядя друг на друга в стремительно светлеющей комнате. Один яркий луч солнца пробирается сквозь шторы, падая прямо на фигуру Эндрю. Миньярд не спешит укрыться от солнечного потока, оставаясь в том же положении. Отблески подсвечивают блондинистые волосы, делая те почти белыми, а карие глаза сияют как расплавленное золото. Нил, совершенно неожиданно для себя, теряет дар речи вместе с возможностью ровно дышать. Он может только жадно впитывать детали открывшегося образа, жалея, что не имеет идеальной памяти или хотя бы навыков рисования. Потому что не запечатлеть такое - преступление. Эндрю великолепен, но, вопреки всему, совсем не эти слова крутятся где-то на языке Джостена. Что-то важное встаёт прямо поперёк горла и так отчаянно рвётся наружу. Кажется, Нил начинает понимать.***
К счастью, а может к сожалению, со временем это не проходит. Нил мечется между желанием сдаться и попробовать облачить неизвестное чувство в слова, или оставить всё на своих местах, игнорируя уже отнюдь не маленькую проблему. С другой стороны, не обращать внимания на возникшую ситуацию он уже пытался и потерпел вселенский крах. Ощущать это и делать вид, что ничего не происходит, равносильно наплевательскому отношению к ножу, торчащему прямо из груди. К собственному разочарованию, Джостен иногда так сильно погружается в размышления, что его отсутствие в реальном мире становится заметным для остальных. Лисы, по природе своей, достаточно чуткие и уже начали задавать вопросы. Нил считает это помехой. Ещё немного, и Эндрю всё поймёт. Безусловно, Миньярд тот, кому Джостен доверяет всего себя, но почему-то говорить с ним сейчас совсем не хочется. Перед тем как постараться всё объяснить, ему нужно разобраться самостоятельно. И он может поклясться, что это будет как угодно, но только не легко. В следующий раз что-то происходит в автобусе. Их команда только пару часов назад вырвала у соперника очередную победу и сейчас без сил валится на сиденья. Игра была сложной и очень напряжённой до самого конца, они чертовски устали и сил хватает только на то, чтобы развалиться в креслах как попало, лениво делясь впечатлениями о прошедшем матче. Нил по кусочкам собирает себя обратно в подобие человека, постепенно разминая забитые мышцы. Больно абсолютно везде. Его грудную клетку всё ещё покалывает от каждого крошечного вздоха из-за продолжительного бега на поле, конечности одеревенели, но в голове блаженная пустота и удовлетворение. Эндрю рядом, молчаливой тенью напоминающий о своём присутствии. Джостен старается сдерживать порывы восхищения и неназванного чувства, наверняка зная, что Миньярд этого не оценит и велит прекратить. Но как бы он ни пытался уговорить себя остановиться, воспоминания услужливо подбрасывают числа сегодняшнего счёта на табло и сдерживаемая плотина слов начинает трескаться. 18:0 Эндрю не пропустил ни одного броска. Только зайдя в автобус, тот сразу прошёл в самый конец, упал в кресло, поджав ноги, носом уткнулся в воротник командной толстовки, и с тех пор не двигался. Нил краем глаза следит за вратарём, стремясь запомнить каждую мелочь. Скрещенные на груди руки, отчего одежда натянулась в районе плеч, демонстрируя всю мощь его фигуры, расслабленные пальцы, прикрытые глаза и волосы, подсвеченные лунными бликами. Эндрю выглядит как прекрасный призрак, на поимку которого можно потратить целую жизнь, но так ни разу и не дотянуться. Весь мир Нила сужается до одного человека и он уже не может думать ни о чём другом. Да и как это возможно, когда в режиме реального времени ему позволяют находиться слишком близко, ни единым словом не требуя остановиться. Он думает, что для его измученного сердца этого невероятно много. Джостен открывает рот, сам толком не представляя, что собирается сказать. Просто молчать уже невозможно. — Эндрю, я... - его голос сиплый, больше похожий на писк. Миньярд замечает это сразу. Распахивает глаза и смотрит прямо на него, окончательно припечатывая к месту. Нил не может выдержать этот взгляд. Ему впервые кажется, что его видят. За тонной лжи, отговорок и масок. Видят. Он медленно умирает, полностью капитулируя. Складывает голову на плаху, ожидая следующего шага своего прекрасного палача. — Ты что? - напоминает Эндрю, пока Джостен тщетно пытается восстановить дыхание. Он должен что-то ответить, пока не стало слишком поздно. Сейчас не время размышлять о своём крайне бедственном положении, но это так сложно. — Я просто думаю, что ты был великолепен, - заканчивает Джостен, подбирая остатки самообладания. Он улыбается тепло, ярко и эта улыбка могла бы освещать целые проспекты. Нападающий может делать так только для одного конкретного человека. Эндрю ухмыляется в ответ, протягивает руку и укладывает бедовую рыжую голову себе на плечо. Пальцами запутывается в яркие вихры и оставляет поцелуй где-то на макушке. — Наркоман, - шепчет он ему в волосы и Нил улыбается снова. Его чувство начинает обретать форму и краски.***
Отправной точкой становится поездка в Колумбию. Бесконечный круговорот экзаменов, тренировок и катастрофического недостатка сна сказался на каждом из них, но только Нил с непривычки к концу недели выглядел как оживший труп. С его жалобами, притворным образом "порядка" и пущенной в глаза пыли Эндрю справился быстро и радикально, пригрозив и близко не подпускать Джостена к полю весь следующий месяц, если тот не согласится устроить маленький отпуск. Именно поэтому сейчас они вдвоём выходят из машины, прихватив с собой сумки и рюкзаки с самым необходимым. Дом встречает их блаженной тишиной. Никаких криков, стонов разочарования и раздражающей трели чужого будильника. Поначалу это кажется жутко странным. Нил неосознанно ждёт чего-то. Хлопка двери, ворчания Аарона, или очередного трёпа Ники о какой-то незначительной ситуации. Просто что-то, что разбавит ощущение нереальности происходящего. Конечно, ничего подобного не случается и Джостен напоминает себе, что именно на это и был расчёт. Эндрю ходит по кухне, проверяет полки и холодильник на наличие съедобной пищи. Нил цепляется за его фигуру как за спасительный островок. Привычно сканирует взглядом, пытаясь определить настроение или ход мыслей. Он знает, что они только вдвоём и это точно не случайность, но установленные границы остаются на месте, об этом нельзя забывать. Миньярд делает вид, что ничего не замечает. Кружит по комнатам, переставляет предметы и вроде всё как обычно, но цепкий взор нападающего высматривает дёрганность в чересчур резких движениях и хмурых бровях. Эндрю не кажется недовольным или раздражённым, его язык тела скорее транслирует нетерпение и ожидание. Словно он откладывает принятия какого-то решения, предпочитая отвлекаться на быт. Возможно, именно сегодня это вовсе не случайность. Возможно, Нил этого не понимает. Джостен сдаётся и решает перестать казаться безучастным, когда Эндрю сдвигает со стола сахарницу в десятый раз. — Если тебя что-то беспокоит, или ты хочешь что-то сказать, я всё ещё здесь, - как бы между прочим сообщает Нил, занимая угол у столешницы. — Отвали, - огрызается Эндрю и сразу смягчается, подмечая собственную резкость без причин. — Всё нормально. — Но ведь это не так, - мягко говорит Джостен. — Не так. — Ты хочешь поговорить об этом? — Нет. Возможно? Я не знаю, - Миньярд отводит глаза, но Нил замечает его покрасневшие щёки и на секунду ему кажется, что это какой-то розыгрыш. Эндрю Миньярд никогда не смущается. Многие считают, что у него вообще атрофирована эта эмоция, как, впрочем, и все остальные. Смотря на него прямо сейчас, Джостен думает, как же сильно многие заблуждаются. В одночасье вратарь становится меньше. Он вжимает голову в плечи, постоянно отворачивается и в принципе выглядит как человек, который мечтает оказаться где угодно, только бы не здесь. Какая-то весомая часть Нила начинает бить тревогу. — Эндрю, - осторожно пробует рыжий. — Посмотри на меня. Сначала Миньярд пытается думать, что его не существует. Перебирает что-то в карманах, смотрит на стены, словно сейчас они - самое интересное, что есть в мире и топчется на месте, очевидно споря с самим собой. Это продолжается долгих несколько минут, в течение которых Джостен демонстрирует навыки безграничного терпения и, наконец, получает награду за свои труды. Когда Эндрю поднимает голову, мир разбивается на части. Впервые в этих, всегда равнодушных глазах, столько эмоций. Уже привыкший к определению любого настроения собеседника, нападающий отчётливо видит на дне этого взгляда неуверенность. И ему достоверно известно, что такого не бывает. Только в какой-то другой реальности. Насколько Нил может судить, ни в какие параллельные миры он в последнее время не проваливался и это делает ситуацию в разы сложнее. — Что случилось, Дрю? - шепчет нападающий, словно если сказать это хоть немного громче, то Эндрю моментально закроется и уйдёт. — Я должен спросить тебя, - далеко не сразу отвечает он. — Хорошо. — Ты говорил, что тебе нравится, когда мы делаем... - Миньярд машет рукой, будто этот жест должен всё объяснить. — Это. Впервые за всю жизнь мозг Нила начинает улавливать подтекст и работать в правильном направлении. — Ты говоришь о том, что происходит за рамками обычного? - сбивчиво интересуется он. — Да, - тут же говорит Эндрю, постепенно возвращая себе контроль над ситуацией. Джостен уже не впервые находится в глубоком замешательстве, потому как подобный вопрос может значить что угодно. Должен ли он что-то ответить? Какую мысль пытается донести Эндрю? И есть ли вероятность того, что Миньярд таким образом пытается сказать, что его "да" теперь превратилось в "нет"? Если всё действительно так, Нил никогда не простит себя. Он неосознанно подхватывает напряжение вратаря. — Это правда, - нападающий находит в себе силы на короткий ответ. — Я сделал что-то не то? - последний вопрос звучит до того жалко, что Джостен силком подавляет желание отругать себя за опрометчивость. — Нет, идиот, - Эндрю закатывает глаза в привычном раздражении. — Я просто думаю, что мы могли бы пойти дальше, - с расстановкой говорит он. — Только если ты этого хочешь. Миньярд явно бросает все свои многочисленные силы на поддержания былого безразличия и апатии, но всё равно выглядит человеком, который только что испытал сильнейшее облегчение. Словно сказав это, снял с себя какой-то тяжёлый груз. Перед тем как ответить на заданный вопрос, Нилу приходится вспомнить, что он умеет разговаривать. Эндрю всегда был тем, кто сшибал его с ног лишь парой метко выпущенных фраз. Они существовали в подобном тандеме с самого начала этого, но сейчас перед ними открываются новые, такие опасные и такие желанные просторы. От осознания сложившейся ситуации кровь в теле Джостена начинает закипать, распространяясь в организме со скоростью света. Руки чешутся от желания прикоснуться к чужой бледной коже, пальцами провести по рекам родинок и шрамов. Он сжимает кулаки, напоминая себе, что зелёного света на дальнейшие действия ещё не было. — Я очень хочу, - хрипит Нил. Глаза Эндрю темнеют, наполняясь горячим желанием. Он отлипает с места, чеканя каждый шаг, и останавливается так близко, что Джостен может почувствовать его тяжёлое дыхание на своём лице. — Ну так иди, - шепчет он, однако его слова кажутся Нилу самыми громкими в мире. Губы ударяются друг о друга сразу. Здесь нет места нежности или осторожности. Эндрю целует как в последний раз, яростно, глубоко и влажно. Так, чтобы у Джостена подкосились ноги и к чертям сбилось дыхание. Миньярд сжимает его бока, словно хочет забраться под кожу, стать единым целым. Оттягивает нижнюю губу, тут же зализывая места укуса, и движется дальше. Обводит нёбо по дуге, вытворяя совершенно невозможные вещи. Нил - развалина. В его глазах звёзды, целые галактики. Он сладко стонет в родные губы, руками цепляет светлые волосы, пытаясь найти хоть сколько-то пригодное заземление. Бесполезно. Поцелуи Эндрю доводят до ручки, опустошают голову и нападающему уже не найти спасения. Когда сплетаются языки, весь мир перестаёт иметь значение. Нил дышит, живёт и существует только из-за этого. Тут начинается и заканчивается весь смысл. В груди клокочет от недостатка воздуха, но никто из них не смеет остановиться, пока уровень кислорода не достигает критической отметки. Эндрю отрывается резко, с хлюпающим звуком, прислоняет лоб к чужому, делясь дыханием и чувствами. Несколько минут они просто дышат, восстанавливая способность к мышлению. Прекращать ни у кого из них нет желания. Хочется цепляться, целовать, плавиться в других руках. Хочется. — Пойдём наверх, - говорит Миньярд, целуя нападающего в нос. Нилу нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Всего минутка. Час. Вечность. — Да. Эндрю берёт его за руку, переплетая пальцы, и тянет за собой к лестнице. Они проходят дверной проём, добираются до ступенек. Преодолеть такую короткую дистанцию ещё никогда не было так сложно. Джостен не чувствует ног, как и собственного тела. Он даже не открывает глаза. Всё ощущение реальности сводится к теплу пальцев Миньярда в его руке. Нил знает, что может этому доверять, поэтому отдаёт всего себя в широкие мозолистые ладони. Эндрю не подведёт. Оказавшись на пороге комнаты, Миньярд подталкивает Джостена к кровати, снова вцепляясь в его распухшие губы. Ноги окончательно подводят нападающего и он грузным мешком падает на простыни, утаскивая вратаря за собой. Нос забивает запах свежего белья, порошка, но приятнее всего пахнет Эндрю. Табаком, мятой и каким-то особенным ароматом, который есть только у него. Что-то терпкое, мускусное и родное. Пальцы Миньярда цепляют его рубашку, пробегают по линии пресса и плывут к дорожке внизу живота. Нил не может нормально дышать. Каждый крошечный вздох вырывается прерывисто, хрипло, с каким-то животным отчаянием. Руки Эндрю опаляют тело, поджигают каждое место, на которое приходится его касание. Всё тело Джостена - оголённый нерв, остро реагирующий на любое вмешательство. Он чувствует себя самым лёгким и одновременно самым тяжёлым человеком на свете. Прямо сейчас ему жизненно необходимо увидеть. Посмотреть прямо в эти совершенно невозможные глаза, подтвердить, что всё реально. Следуя своим желаниям, Нил рукой проводит по щеке Миньярда, лишь слегка отодвигая его лицо. Эндрю понимает. В последний раз цепляет чужие покрасневшие губы и медленно отстраняется, сохраняя между их лицами критически маленькое расстояние. Джостен замирает, глядя в потемневшие омуты Миньярда. Радужку глаз уже совсем не рассмотреть за чёрным зрачком. Тёмные ресницы трепещут, почти касаясь века при каждом движении. Светлые волосы в полном хаосе, торчат в разные стороны, и Нил почти задыхается, вспоминая, что этот творческий беспорядок - его рук дело. Щёки и уши вратаря пунцовые, яркий румянец спускается ниже, теряясь под воротником водолазки. Эндрю прекрасен. В своей дикости, страсти и пламени, он - самое удивительное, что Джостен видел за всю свою, ужасно долгую, жизнь. Что-то поднимается прямо из его сердца. Неминуемое, новое и чертовски важное. Нил больше не хочет с этим бороться. Он полностью осознаёт своё чувство, позволяя ему растекаться по венам, занимать каждую клеточку тела. Нападающему вдруг начинает казаться, что все ужасы, травмы и страхи вели его именно к этому моменту, что случившееся с ним произошло не напрасно. Джостен глубоко вздыхает и сосредотачивается, фиксируя своё состояние. Он собирает абсолютно каждую унцию эмоций и чувств, что являются постоянными спутниками рядом с Эндрю. Только для Эндрю. Получившийся клубок становится лавиной, накрывает с головой и наконец превращается в слова. Сердце Нила стучит во всём теле, гремит в ушах и он может почувствовать, насколько горяча его кровь. Руки Джостена опускаются на щёки Эндрю, заключая лицо в капкан тёплых пальцев. Нил поглаживает скулу, задевает бровь и заправляет светлую чёлку за ухо. Миньярд застывает, позволяя удивлению на одну долгую секунду появиться в своих глазах. Его взгляд мечется от рук Нила к его лицу в полной растерянности. Нил смеётся. И отпускает себя. Он точно знает, что должен сказать. — Я люблю тебя. Слова повисают между ними мёртвым грузом. Лицо Эндрю вытягивается прямо как в комедийных фильмах, глаза широко распахиваются. Прямо сейчас в них тысячи и тысячи эмоций. Джостен видит каждую. Любая из них соответствует его собственным. Ему впервые так легко. Что бы ни сказал Миньярд, Нил не станет жалеть о своём коротком признании. Тело нападающего ощущается как тягучий мёд или плотная вата. Он и не знал, как сильно на самом деле хотел произнести вслух именно это. Не хватит и всех языков мира, чтобы даже примерно описать полноту его чувств к Эндрю, но может быть так вратарь увидит их крохотную часть. Миньярд молчит, но это не то молчание, когда он раздражён или едва сдерживает поток безумной ярости. Эндрю потрясён до глубины души и в данный момент даже не пытается скрыть свои мысли. Они калейдоскопом мелькают на его лице, сменяясь так быстро, что Нил не успевает разглядеть. В конце концов, вратарь собирает себя в кучу и склоняется к лицу Джостена, оставляя на губах череду трепетных поцелуев. Его чувства здесь. В нежности, которую тот позволяет себе, в обещании защиты, когда его руки плотным коконом обвивают талию рыжего, в сорванном дыхании. Нил слышит, как язык тела Эндрю буквально кричит: "И я тебя, наркоман". Возможно когда-нибудь Миньярд сможет это произнести. Но сейчас Джостену достаточно. Он улыбается ему в губы, раздвигает ноги, чтобы тот мог удобнее устроиться, и сцепляет руки за его шеей. Поцелуи с ним всегда доводили до дрожи в коленках и звёзд в глазах, но сейчас оба понимают, что это другой уровень. Миньярд снимает с него толстовку, отбрасывая ту куда-то в угол, горячими губами спускается по шее, ключицам и впалому животу, пока не доходит до пояса джинс. Нил чувствует очаги пламени везде, где вратарь оставляет свои прикосновения. Эндрю поднимает на него последний горячий взгляд перед тем, как расправиться с молнией на его штанах и одним резким движением отправить их вслед за толстовкой. Когда руки Миньярда касаются, уже ноющего от недостатка внимания, члена, нападающий давится вздохом. Пальцы Эндрю длинные и ловкие, что позволяет ему безошибочно давить на самые нужные точки, срывая последние рычаги самоконтроля. Вратарь моментально задаёт верный ритм, придерживаясь единого направления, пока Нил под ним превращается в лужу. Джостен путается в череде издаваемых звуков, бросая жалкие остатки сил на то, чтобы не начать подмахивать бёдрами навстречу. Эндрю почти сразу повышает ставки, заменяя руки на горячий рот. Он насаживается на всю длину, ритмично двигаясь вверх и вниз. Языком обводит по всей длине, втягивает щёки, создавая плотный вакуум. Нил пальцами запутывается в светлые пряди, слегка оттягивая их у корней. Не больно, не сильно, просто отрезвляюще. Миньярд умело разбирает его на части, зная наверняка, что и как нужно делать, чтобы Джостен превратился в пыль. Каждый раз задача выполняется с ожидаемым блеском и сейчас нападающему хватает всего пары минут, после которых перед глазами мелькают очертания белой пелены. Скорее всего, Эндрю определяет это по затяжному стону и сразу отстраняется, устраиваясь где-то в его ногах. Нил не сдерживается от возмущённого мычания, но вынужденно успокаивается, когда взгляд Миньярда окончательно вдавливает в простыни. Его глаза тёмные и тяжёлые, он раздумывает какое-то время перед тем, как спросить: — Всё ещё да? И вот оно. Последний рубеж, о котором оба так давно мечтали. В голове Джостена ещё свежи воспоминания о том, как несколько раз до этого они почти пришли к чему-то подобному, однако в последний момент Эндрю прекращал все действия, обрубая процесс на корню. Нил немного побаивается повторения печального опыта или ошибки со своей стороны, но не позволяет страху взять верх над уверенностью, концентрируясь на других ощущениях. — Да. Только... - нападающий робеет, но продолжает:— Ты слишком одет. Эндрю усмехается вместо ответа. Устанавливает зрительный контакт и медленно, чертовски медленно снимает пальто, отстёгивает цепочку на шее, избавляется от водолазки, позволяя вещам с тихим шорохом падать на пол и удерживая взгляд Джостена на себе. Нил думает, что находится под гипнозом. Движения Миньярда твёрдые, чёткие, они приковывают к себе так, что отвести глаза уже невозможно. Бледная, почти белая кожа его рук и груди буквально светится, от чего нападающий хочет сказать это снова. В конце на кровать приземляются тюбик смазки и квадратная фигура презерватива. В груди становится тесно. Эндрю осторожно обхватывает его за подбородок, молча вынуждая смотреть только в глаза. Нил знает, что это важно. Миньярд ещё ни с кем по собственной воле не заходил так далеко, для Джостена всё ныне происходящее вообще впервые. Они разделяют страх, желание и тягу быть ближе. — Хорошо, Дрю, - говорит он, надеясь, что делает лучше. Это срабатывает. Миньярд цепляет тюбик смазки, выдавливая прозрачную жидкость себе на руку. Затем разогревает субстанцию и склоняется к его бёдрам, приставляя палец к кольцу мышц. Поднимает голову, безмолвно задавая вопрос в последний раз. Нил кивает. Внутрь проходит подушечка. Медленно и очень осторожно Эндрю двигается дальше, не отрывая внимательного взора от лица Джостена. Нападающий точно знает: хоть одно малейшее проявление дискомфорта и вратарь тотчас остановится. Когда первый палец проходит полностью, Нил не чувствует ровным счётом ничего. Ни малейшего признака боли или ощущения чего-то инородного. Какая-то его часть замирает в удивлении. Он понимал, что Миньярд никогда не сделает что-то плохо, но всё равно неосознанно ожидал нечто болезненное в рамках нормы. Джостен старается в точности передать это на своём лице. Эндрю улавливает намёк и немного расслабляется, целуя рыжего в бедро. Он начинает движение, теперь обращая внимание на не утихшее возбуждение Нила. Его рот лениво посасывает головку и выступающие вены, но нападающему этого достаточно, чтобы градус тепла в теле снова повысился на несколько единиц. Не встречая сопротивления, рука Эндрю проходит активнее и совсем скоро внутрь проходит второй палец. В сочетании с ритмичными движениями и более активными подъёмами и спусками головы Миньярда, фокус зрения теряется, заставляя Джостена томно вздыхать. Он шире разводит колени, предлагая вратарю больше пространства. Кажется, тот замечает его готовность и неожиданно скручивает пальцы под каким-то углом, задевая комок нервов. Нила подбрасывает вверх. Мощный разряд тока пробегает по всей спине, он гортанно стонет, выгибаясь до хруста костей. Эндрю прижимает его к кровати и повторяет махинации, из-за чего нападающему приходится стиснуть простынь в кулаке. Ткань скрипит от сильного напора, но это не имеет никакого значения. Нил откидывает голову, совершенно не сдерживая громкие похабные звуки из своего рта. Миньярд добавляет третий палец, полностью растягивая тугие стенки. Ощущение заполненности сносит крышу и Джостен сам насаживается на руку, требуя большего. — Я... - стонет Нил. — Уже готов... - выговаривать предложение сквозь хрипы и всхлипы трудно, но он старается. Эндрю вытаскивает пальцы и Джостен готов завыть от разочарования. Миньярд не замечает, или отказывается это замечать. Отодвигается, чистой рукой расстёгивая ремень. Звон бляшки обухом бьёт по голове. Внутри скручивается сладкое предвкушение. Вратарь быстро избавляется от штанов и нижнего белья. Нил смотрит исключительно в его лицо. Ему хочется опустить взгляд ниже, хотя бы просто увидеть, но он останавливает себя, даже если на это уходят последние силы. Границы Эндрю важны. Миньярд подбирает презерватив, зубами разрывая фольгу, и раскатывает защиту, добавляя гораздо большее количество смазки. Затем подтаскивает Нила к себе за колени и устраивается между его ног. Последний взгляд. Последний вопрос. Они смотрят друг на друга, одинаково стремясь запомнить этот момент. Джостен видит в глазах Эндрю отголоски собственных чувств и позволяет себе избавиться от любых сомнений. Он кивает. Миньярд осторожно входит. Внутри оказывается только головка, но на границе с ощущением его пальцев это чувствуется совсем иначе. Нил полностью расслабляется, позволяя продолжать. Каждый сантиметр растягивает сильнее, но это всё ещё не больно. Наконец, вратарь весь оказывается внутри. Джостен шумно выдыхает. Эндрю наклоняется, одну руку оставляя на его бедре, а вторую опуская рядом с головой рыжего. — Нил? - в вопросе звучит неподдельное напряжение. — Нормально, - тут же отвечает нападающий. — Мне не больно, просто это так много. Чувствую себя таким заполненным, - Нил прислушивается к себе и решает добавить: —Дай мне минутку. Эндрю принимает его ответ. Какое-то время они ждут. Как только Джостен свыкается с новым ощущением, следует кивок и Миньярд делает первый медленный толчок. Движение внутри непривычно, совершенно ново, но с отсутствием дискомфорта нападающий принимает это. Сначала фрикции вызывают скорее смятение, чем удовольствие, но когда вратарь добавляет скорость и амплитуду, Нил чувствует как живот скручивает приятным спазмом. Грудь и лицо начинают гореть, глаза непроизвольно закатываются и Джостен подхватывает ритм, позволяя ему унести себя. Неожиданно Эндрю полностью выходит и буквально врывается обратно. Нил кричит, даже не пытаясь сделать звук тише. Миньярд входит короткими и быстрыми движениями, из-за чего нападающий окончательно разваливается, шепча имя вратаря с завидной периодичностью. — Выше талии, - рычит Эндрю и устраивает голову на его плече. Нил вцепляется в каменные плечи, уже до боли разводя ноги в стороны. Он изгибается, хнычет и отрывисто стонет Эндрю на ухо, думая, что сейчас находится на пике удовольствия. Миньярд, следуя самому себе, одним движением разбивает его уверенность, находя новый угол и теперь попадая точно по простате. Джостен теряет связь с миром. Широко раскрывает рот, проглатывая собственный звук, и падает обратно, буквально вжимаясь в своего партнёра. Слова рекой льются из его уст вперемешку со стонами. Похвалы, мольбы и те самые, отчего Эндрю не прекращает вздрагивать. Они движутся вместе. Они дышат вместе. Они единое целое прямо сейчас. Сердце Нила бьётся где-то в горле, его грохот перекрывает всё остальное, но стоны Миньярда всё же долетают до слуха. Джостен и не знал, что вратарь способен на такие тихие, глубокие и такие, чёрт, такие откровенные звуки. Этого становится достаточно, чтобы сознание нападающего растворилось без следа. — Я люблю тебя, Эндрю, - хрипло выдыхает он. — Я верю тебе. Давай, - неожиданно и совершенно чётко отвечает Миньярд, выталкивая Нила за грань. Джостен позволяет словам укрепиться в сознании, а после его голова взрывается в сумасшедшем приливе удовольствия. Он издаёт особенно громкий звук и проливается между их животами. Через несколько толчков Эндрю следует за ним. В голове у обоих тишина, блаженная пустота и спокойствие. Они без сил падают на простыни, пытаясь восстановить дыхание и сердечный ритм. Им удалось. Они сделали это. — Эй, Джостен, - зовёт Эндрю. Нил поворачивается в его сторону. Миньярд всё ещё красный и запыхавшийся после бешеного оргазма, его потряхивает, глаза горят диким пламенем и нападающий чувствует всепоглощающую любовь к этому человеку. Наверное, Эндрю видит всю гамму этих эмоций, потому как не удерживается от тычка под джостеновские рёбра. Нил смеётся. — Со мной всё хорошо, Дрю, - шепчет он. —Ты не сделал мне больно. Мне понравилось. Миньярд опустил голову, вдруг заинтересовавшись торчащей ниткой, и так тихо, что слова едва удалось разобрать, ответил: — Да. Мне тоже. Глаза Нила загорелись. Он позволил себе ещё пару минут насладиться приятной усталостью и только после вспомнил об их общем состоянии. Они липкие, все в сперме и поту. Не мешало бы принять душ. — Не мешало бы принять душ. — Не мешало бы заткнуться, - уже проваливаясь в сон, промямлил Эндрю. — Ну, как хочешь. Джостен резко встал с кровати, в чём есть шлёпая по паркету. Миньярд, наблюдая эту картину, закатил глаза и глубоко вздохнул. — Вредитель. Нил звонко рассмеялся, включая воду.***
Они сидят на ступенях дома, завернувшись в плед. Пьют чай и горячий шоколад, деля одну сигарету на двоих. В воздухе витает осязаемое счастье и Нилу кажется, что если вытянуть руку, он сможет это потрогать. Эндрю тёплый, льнёт к его боку и почти засыпает на его плече. Джостен улыбается, целует светлую макушку и поднимает взгляд к небу, встречая россыпь звёзд. Здесь нет фонарей и дополнительных источников света, потому небесные светила горят ярко, миллиардами выделяясь в темноте. Нил цепляется за одну, самую большую и красивую, формируя слова где-то в своей голове.Смотри, мам. Я сделал это. Я счастлив.
Нил подхватывает Эндрю на руки, ведя их обратно в дом. Кружки остаются на ступенях. Его звезда вспыхивает снова, глядя на своего сына.