Лето.Комары.Любовь.

Юнги просыпается от странного копошения и ощущения какого-то физического воздействия на свою ногу. Он с трудом открывает глаза и первым делом замечает электронные часы на столе, которые показывают три часа ночи. Затем невольно оглядывает комнату: открытое нараспашку окно и штора, едва покачивающаяся от лёгкого летнего ветерка, что вовсе не спасает от жары. И лишь потом Юнги удаётся распознать то, что лежащий рядом парень усердно трётся своей ногой о его голень. — Ч-Чимин, что ты делаешь? — с сонной хрипотцой произносит Мин. — Подожди, хён… Дай почешусь об тебя, — так же сонно, кажется даже не открыв глаза. — Что? Чимин! Ты меня разбудил вообще-то! — Юнги действительно удивлён такой ситуации. — Ну тише, что ты развозмущался! — всё же убирая свою ногу, отвечает Пак. — Ах-х… Как чешется-то всё. Кажется, меня комары покусали в одно и то же место несколько раз. Это, наверное, на сегодняшней нашей прогулке у реки, — продолжает кукситься юноша и пытается расчесать кожу так, чтобы наконец избавиться от зудящего, столь противного ощущения. — Чимини… Попробуй заснуть, пожалуйста… — безнадёжно, но по-доброму выдыхает Мин. Проходит буквально несколько секунд. Пак что-то делает под одеялом, после чего выдаёт: — Я целых три пупырки нащупал! — Господи, Чимин, перестань считать свои пупырки там! — поражается парень, который почти успел провалиться обратно в сон за эти несколько секунд. — Тебе-то легко говорить! На тебе ни одного укуса! Они вообще тебя, что ли, не трогают? Как так, почему? — Им не нравится моя группа крови… Так, всё, Чимин, перестань возиться! Ложись давай, мне завтра по делам ехать и рано вставать. Ты-то до обеда проспишь опять и вот хоть обчешись там… Только мазью не забудь помазать… — всё же ворчливость Юнги никогда не мешала ему заботиться о своём парне. — Ясно, не любишь меня, хён, — младший резко отворачивается к стене и скукоживается в маленькую креветку. Но до конца перестать копошиться ему не удаётся. Юноша всё же неосознанно тянется рукой к своей ноге и тихонько хнычет: — Ух-х… Эти дурацкие комары. Ненавижу этих насекомых. Без них лето было бы идеальным временем года, — не переставая скулить от раздражения на коже. — Как же зудит… Юнги около минуты смотрит на спину своего неспокойного парня, который ещё и от обиды на Мина сильнее тычется носом в стену, и не выдерживает. Перехватывает голень Чимина и тянет на себя: — Давай уже сюда свою ногу. Чимин тут же ложится на спину и разворачивается на кровати для удобства, даже не открывая глаза, но зато с широкой улыбкой. Старший укладывает ногу парня на свой живот и начинает медленно поглаживать подушечками пальцев укусы, иногда легко проходясь по ним отросшими ногтями. А Пак кайфует. Кажется, даже через прикрытые веки видно, как он закатывает глаза от удовольствия. По телу приходится волна приятных мурашек, а выражение лица становится каким-то глуповатым, но безумно довольным. О, это лучше, чем секс!.. А Юнги хорошо от того, что хорошо его ненаглядному. Ему искренне нравится дарить младшему приятные ощущения. И его всегда жалко. Ну не может Юнги смотреть, как каждое лето мучается его любимый. Мин так и продолжает поглаживать кожу юноши, пока тот окончательно не засыпает. А после недолго любуется на своё разнеженное чудо и тоже возвращается ко сну… Юнги любит свою пупырку.