Королевский приём

Договариваться с таким скрытным народом, как берсерки, было делом сложным, но необходимым. Обсудив с помощником все тонкости, Шквал вышел из города и направился прямо к каньону. Остроухий следовал за ним чуть позади и тщательно прослушивал каждый шорох в придорожных кустах. Вождь замедлил шаг, как только вышел на пустынную местность, и остановился в пяти метрах от обрыва. Шквал, конечно, не ожидал теплого приема, но в мгновение ока появившийся у его ног целый ряд стрел заставил его напрячься. — Я пришел поговорить, а не драться, — крикнул он и, убедившись, что Остроухий стоит достаточно близко, сел на землю, выдернул стрелы и разложил их в ровную линию, обозначая границу. — И не уйду отсюда, пока не получу ответ лично от любого из вас! Стрела с запиской угодила бы черно-зеленому ёжику в глаз, если бы он не успел её перехватить на лету. — Хотят говорить через меня, — фыркнул берсерк, мельком прочитав короткую надпись. — Этот ёж принадлежит мне, а не вам! — рявкнул Шквал, — Я требую посредника с вашей стороны! Вторая стрела была нацелена Остроухому в сердце, но и она замерла в его руке, не коснувшись шерсти на груди. — Я знаю этот спуск, — удивлённо хмыкнул черно-зеленый ёжик и нахмурился, — спускаться удобно. Подняться не выйдет. — Что пишут? — Ждут внизу. — Я сказал — личный ответ! — снова рявкнул Шквал и не сдвинулся с места. Лишь спустя десять минут к ним поднялся зелёный ёж с топором за спиной. — Чего разорался? — А вас попробуй, дозовись! — фыркнул на него вождь, встал и отряхнулся, — С кем я говорю? — Обух, дозорный. И на сегодня — твой посредник. О чём ты хочешь поговорить? — Мой клан растёт и совсем скоро заселит пригород. Я хочу утвердить границу. Кто у вас главный? Берсерк замялся и опустил взгляд. — Всё-таки тебе придётся спуститься там, как написано в прошлой записке. Таким сложным вопросом занимаются лишь высшие чины, и сюда они уж точно подниматься не станут. А, и я должен уточнить, из какого ты рода? Шквал растерялся. — Я? А, видимо, ты про отца… Номер не знаю, но он вроде был из властителей. Или повелителей? — Нет, — рыкнул Остроухий, — из властителей. — Точно, — виновато улыбнулся черно-фиолетовый ёж, — я их всё ещё путаю. — Сюда, — посредник указал на спуск и повёл ежей вниз. На самом дне каньона их ждали ещё трое. Шквал изумлённо заглянул в глаза ежу, которого видел впервые, но чувствовал, будто члена семьи. — Можешь звать меня Свежевателем, — вальяжно протянул тот и недовольно уставился на черно-фиолетового ежа, — чего припёрся? — Хочу поговорить с вашим главным. У меня к нему дело. Свежеватель презрительно фыркнул. — Спустившись, ты отказался от жизни. И ты отдашь её здесь и сейчас. — Ошибаешься, — печально улыбнулся Шквал, — я принес её в жертву много лет назад. Неужели ты думаешь, что Смерть позволит отнять её у Него такому ничтожеству, как ты? Берсерки кровожадно усмехнулись и расступились, давая им место для драки. Шквал уже был готов броситься на противника, как вдруг тот исчез под землёй, провалившись в собственную тень, лишь кончик пальца остался, отделённый от своего хозяина всей толщей внезапно материализовавшейся земли. Ежи принялись изумлённо переглядываться, увидев под ним медленно расползающееся пятнышко крови и не обнаружив ни малейшего намека на тень. Черно-фиолетовый ёж нахмурился, осознав, что если дозорный и жив, то находится так далеко, что он не может различить его присутствия. — Ну так… Мы будем ждать или пойдём к вашему главному? — Будем ждать, — старший из оставшихся дозорных сел на землю и махнул рукой на Обуха, и тот побежал докладывать. Оставшиеся трое ежей расселись друг напротив друга. Тишину нарушил Остроухий: — А вы не хотите служить Смерти? — Мы и так Ему служим, — фыркнул на него старший берсерк. — Но только членам Черного Кастета Он даёт право стать Его воином… И дарует невиданную силу. — Сказки, — фыркнул на него второй собрат, — иначе бы ты не сидел так смирно и не завидовал бы своему ненаглядному вождю. Шквал отрицательно помотал головой. — Не сказки, просто пока я — единственный, кому удалось её заслужить. А шанс Он даёт каждому. Даже бабам. Откуда-то из глубины каньона прибежал Обух, и, отдышавшись, произнес: — Приказали вести… Их ждут на площади. Парни, он говорил со Смертью и вернулся живым! — Кто? — настороженно покосился на него старший дозорный. — Третий! — Он жив? — ахнули оба зелёных ежа. — Да, и передал послание — Шквал должен поговорить с… Обух вдруг осёкся и поднял руки, показывая, что всё понял и не хочет ничего нарушать. Остальные двое опустили метательные ножи, но всё же не выпустили их из рук. — С тем, кого он ищет. Я отведу. Третий сейчас вернётся. — Мы дождёмся его возвращения, — старший сложил руки на коленях и перехватил нож поудобнее. Остроухий заглянул ему в глаза. — Ты не хочешь исполнить волю Смерти? — Моя работа — не пускать в каньон кого попало, — проворчал тот и раздражённо рявкнул, — и его — тоже! А за нарушение обязанностей может произойти кое-что похуже смерти. Свежеватель рискнул покинуть зону дозора не по своей воле. Мне такого не простят. Остроухий опустил голову, не решившись продолжить и без того зашедший слишком далеко разговор, и вслушался в местность. Сверху доносились подозрительные шорохи и крадущиеся шаги, и он не мог точно подсчитать, сколько таких четвёрок за ними сейчас наблюдает. Шум города едва долетал сквозь массивные пласты породы и на таком расстоянии он не мог различить, привычный ли это шум повседневной суеты или грохот мобилизации и всеобщего вооружения. Наконец от него отделились торопливые шаги, и помощник вождя поднял голову, как ни в чём ни бывало. Спустя минуту к ним подбежал Свежеватель, пряча в кулак окровавленный палец. — На площадь их! Сейчас же! Приказ командира! Старший дозорный кивнул Обуху, и тот повёл их в город. — Вообще у нас не принято вот так принимать гостей, но, видимо, для воина Тьмы решили сделать исключение. Но всё равно ты не имеешь права ничего видеть. Поэтому есть только три варианта: не смотреть, забыть, что смотрел, и умереть. — Я взял повязку на глаза! — предупредил Остроухий и проводник протянул ему руку. — Дай на секунду. Помощник отдал ему плотный кусок чёрной ткани. Обух ощупал её, приложил на глаза и вернул. — Годится. Можешь завязывать уже сейчас. Шквал кивнул, и Остроухий завязал на его затылке два узла. Откуда-то сверху черно-фиолетовому ежу в спину полетел метательный нож, но помощник поймал его и спрятал в шипах. — Что-то случилось? — обернулся к нему лицом вождь, заметив этот странный прыжок на месте. — Проверка на внимательность и скорость реакции, ничего особенного, — пожал плечами Остроухий и взял его за руку, — идём. Плутали они недолго, но Шквал успел потерять терпение и рявкнул: — Долго ты нас кругами будешь водить?! — Пока ты не заблудишься, — вздохнул черно-зеленый ёжик, — ещё чуть-чуть, потерпи. Проводник для порядка покружил ещё минуту и подвёл их к отвесной скале. — Почти пришли. Тут узко, и… Не споткнитесь. Шквал с трудом протиснулся в щель и недовольно фыркнул, но Остроухий снова взял его за руку и вождь немного успокоился, чувствуя, что они идут правильно. Плутание по лабиринту помощник тоже воспринял, как необходимое зло, и только поэтому черно-фиолетовый ёж не стал возмущаться. Лишь спустя десять минут они выбрались в пещеру и черно-зеленый вздохнул с облегчением: — Почти на месте. На площади перед едва освещённым свечами дворцом их уже ждала процессия — восемь зелёных ежей, увешанных золотыми цепями, и ежиха, одетая в пышное белое платье в пол, расшитое золотом. Её лицо скрывала белоснежная широкополая шляпка с вуалью из тонкого кружева, намертво пришитого к её полям. Остроухий вздрогнул и опустил голову, едва различив её силуэт. Шквал насторожился. — Кто там? — Действительно, самый высший у нас чин. Леди, достойная внимания самого Иблиса. Наша Богиня. Едва проводник остановился, приблизившись к ней, Остроухий рухнул на колени. Шквал хотел сдёрнуть повязку, но помощник сразу вскочил и поймал его руки. — Не смей! Поклонись. Тебя убьют, если ты увидишь Её лицо. Вождь грубо оттолкнул его и сложил руки на груди. — С кем я говорю? — Её светлость… — начал проводник, но леди его перебила: — Зови меня Королевой. Мои мальчики говорят, что ты хочешь провести границу по северу каньона. Чего ты хочешь на самом деле? — Мирный договор, — недовольно фыркнул Шквал, понимая, что этот разговор скорее всего будет стоить ему жизни, и решил не мелочиться. — Это будет стоить дорого. Ты отнимаешь у меня юные неокрепшие головы, дразня их службой самому Смерти. Черно-фиолетовый ёж презрительно фыркнул. — У тебя бы они надолго на Мобиусе не задержались. Я предлагаю не разменивать жизнь подешёвке, а вкладывать в постройку города, где они смогут жить, не скрываясь. Выгодное предложение, заметь? Королева только высокомерно хмыкнула в ответ. Шквал продолжил: — Я предлагаю им соблюдать законы, которые одобрил сам Смерть, и гарантирую, что в моём клане их соблюдает каждый без исключения. А за их нарушение можно убивать. Любого, кто их нарушит. Вне зависимости от пола и расы. Правосудие совершает каждый член моего клана. Сам. Берсерки в золотых цепях удивлённо переглянулись, но не нарушили тишину. Королева вздохнула. — Я не могу винить моих мальчиков в том, что они присягают Смерти — предложение действительно выгодное. И, не будь тебя, возможно, их точно так же переманивал бы кто-то ещё. Но объясни мне, юноша, почему ты уверен, что договор будет соблюдаться? — Потому что вы заключаете его с любимцем Смерти. Я один, без чьей-либо помощи кроме Его, способен уничтожить это место меньше, чем за секунду. Никто больше во всём Мобиусе не имеет такой власти, как я. Я нужнее вам как союзник, чем как враг. Когда мой клан вырастет достаточно, чтобы влиять не только на соседей, я готов делиться с вами преимуществами. Я прошу только поверить в мои возможности. — Юноша с замашками истинного Короля, — печально усмехнулась ежиха, — такие, как ты, долго не живут. Этот союз не принесёт мне выгоды. Шквал оскалился. — Я даю тебе год, чтобы передумать. Если через год ты не напомнишь мне о своём праве заключить сделку на лояльных условиях — я приду сюда снова и эти условия не будут отличаться от тех, на каких Ржавый Кастет вступил в союз с Сияющим Копьём. Давящая тишина повисла над площадью. Остроухий вдруг коснулся спины Шквала и тот почтительно склонил голову. — Прошу прощения, я вынужден отвлечься. Чего? — он обернулся на помощника. Тот чуть слышно шепнул ему на ухо: — Тут кого-то пытают. Я должен проверить, кого именно. — Ты уверен, что вернёшься живым? — одними губами прошептал вождь. — Абсолютно, — выдохнул Остроухий, — это не займёт и минуты. — Иди, — шепнул он и, снова подняв голову, ещё раз извинился. Королева развернула золотой веер, усыпанный драгоценностями, и стала пристально его рассматривать. Остроухий проскользнул ко дворцу и, лавируя между потоками слуг как рыба в воде, бесшумно заглянул в одну из дверей. Белая ежиха, вся обтянутая кожаными ремнями, висела у стены и молила кого-то о пощаде. Остроухий не стал задерживаться, чтобы не привлекать внимание, и вернулся к хозяину. — Они взяли телекинетика и держат её в плену. — Её? — едва слышно шепнул Шквал, стараясь ничем не выдать удивления. — Сиськи — есть, члена — нет, это — определенно баба. Черно-фиолетовый ёж отмахнулся и ещё раз извинился за то, что отвлекся. Королева одобрительно хмыкнула, свернула веер и спрятала в рукаве. — Посмотрим, проживёшь ли ты хотя бы год. — Эй, — возмутился Шквал, — если ты установишь цену на мою голову — я приведу сюда армию Пси-союза! Они будут рады уничтожить целый город берсерков самостоятельно и вызволить из плена своих собратьев. Ежиха рассмеялась. — А, значит, вот на что ты отвлёкся? Сделаем так: ты забираешь девчонку и не суешься сюда в течение года, а я не мешаю твоему клану расти. Идёт? — Соглашайся, — прошипел ему на ухо Остроухий. — Идёт, — кивнул вождь, — как будем закреплять сделку? — Моего слова достаточно. Шквал недовольно фыркнул. — Слово женщины непостоянно и изменчиво. — Летописец записывает каждое Её слово! — запоздало прошептал Остроухий, но Королева уже нахмурилась. — Слово мужчины — пустой звук. — Я — не берсерк. Моё слово имеет вес. — Увидим через год, — снисходительно улыбнулась ежиха в белом и взмахнула рукой, — исполнить. Один из ежей в золотых цепях побежал во дворец, а ещё двое отвели их к выходу и, объяснив приказ дозорным, вернулись на свои места. Лишь дождавшись берсерка с белой ежихой на поводке, они отвели всех троих к оврагу и только после этого сняли повязки с глаз вождя Черного Кастета и его трофея. — Заметим армию Пси-союза — пеняй на себя, — фыркнули им вслед. Шквал сделал вид, что не услышал, и повёл девушку за поводок, а Остроухий страховал, чтобы она не упала — она оказалась сильно истощена и спотыкалась на каждом шагу. Добравшись до пригорода, вождь приказал ему «домой», а сам вынул кляп у неё изо рта и тихо произнёс: — Вдохни как можно глубже и не шевелись. Иначе будут проблемы. — Сними это всё с меня! — взвизгнула она и попыталась отойти, но не удержалась на ногах и опустилась на землю. — Дальше не упадешь? Голова кружится? — спокойно спросил он. — Нет, — уже тише ответила она, — не упаду. — Вдохни и не шевелись. Это заклинание может причинить вред, если попытаешься сбежать. — А тебе какое дело? — фыркнула девушка. — Никакого, — пожал плечами вождь, — просто предупредил. — Что за заклинание? — спросила она и медленно вдохнула. — Хаос Контроль, — выдохнул Шквал и они оказались в гостиной в его квартире. Только после этого он снял с неё ошейник и, услышав робкий стук в дверь, пошёл открывать. Девушка быстро осмотрелась и, не заметив ничего угрожающего, впервые за много дней поверила, что сможет выбраться. Хозяин вернулся с Остроухим и они усадили её в кресло. — И что теперь? Насиловать будете? — прорычала она. Шквал положил руку берсерку на плечо и вздохнул, обращаясь к девушке: — Ты откуда? Черно-зеленый ёжик задумался, ощутив, как сильно хозяин жалеет эту пленницу. — Освободить ей хвост? Черно-фиолетовый кивнул в ответ. — И уши. Белая ежиха недовольно ворчала и возмущённо попискивала, пока берсерк двигал ремни, и облегчённо выдохнула, когда до боли выгнутый хвост выпрямился. Остроухий, пользуясь случаем, задержал ладони на её попке. Шквал недовольно фыркнул, заметив, как тот невольно облизнулся. — Не лапать. Берсерк с сожалением вынул ладони, спрятал их за спиной и выпрямился. — Я и не… — Не ври. — А какое вам вообще до меня дело? Чтобы Чёрный Кастет, да беспокоился о телекинетиках? — она презрительно фыркнула, — Да не смешите! — Ты нас знаешь? — удивился Шквал. — Наслышана о вас двоих. Психопат и марионетка. Беспощадная длань Тьмы. — Ну, вот и познакомились, — со вздохом закрыл лицо руками черно-фиолетовый ёж, — а ты? Девушка виновато поджала ушки и отвернулась. — Ты вообще как там оказалась? Ежиха тихо всхлипнула. — Я должна была просто втереться в доверие и кое-что разузнать, а сама… — она уткнулась в спинку кресла и снова всхлипнула. — Влюбилась, — закончил за неё Остроухий, — стандартная тактика заманивания добычи. — Добычи? — оглянулась на него девушка, — Он с самого начала считал меня просто… — Стейком. Либо шашлыком. Либо, как говорят у побережья, сашими. Видишь ли, каннибализм крепко вшит в наши гены. Так что твой малыш был бы не лучше, даже не мечтай. — Откуда тебе знать?! — возмущённо рявкнула белая ежиха — её живот всё ещё был плоским, несмотря на худобу. — Тебя оставляли в живых только для того, чтобы ты родила. Иначе, думаешь, смогло бы ходить столько берсерков мимо такого высокосортного наисвежайшего мяса? — Грубиян! — взвизгнула несчастная и зарыдала. — Хватит её пугать, — шикнул на помощника Шквал, — он тебя не тронет, обещаю. — А ты, — она заглянула в хмурые лиловые глаза, — хочешь сказать, ты лучше? Ты, кто в одиночку убил столько мобианцев, что и в страшном сне не приснится! — Приснится, — воин Тьмы отвёл взгляд и опустил уши, — ещё не одну тысячу раз. Телекинетик притихла, только теперь заметив скорбь в его взгляде и голосе. Остроухий замялся, переводя глаза то на неё, то на него. — Развязать? Черно-фиолетовый ёж поднял указательный палец в воздух. — Пока рано. Принеси полотенце. Едва он вышел, девушка недоверчиво заглянула в лиловые глаза. — Часто тебе снятся кошмары? — Мой Бог пытает меня каждый день. Если не кошмаром, то реальностью. Если не реальностью — то кошмаром. Вопрос только, какую роль он выберет для тебя? Не хотелось бы стать твоим убийцей. Но, боюсь, выбора он мне не даст. Пленница поёжилась. — А можно просто уйти, чтобы он ничего не заметил? — Поздно, — горько усмехнулся Шквал, — он что-то тщательно готовил на сегодня. Не думаю, что он совсем не взял тебя в расчёт. — А в этом плане вообще можно выжить? Вождь только пожал плечами. — Этого не знает никто, кроме него самого. Я попытаюсь вернуть тебя, откуда ты родом, но, понимаешь же, обещать ничего не могу. — Я из Северной Канемы, — вздохнула ежиха и только теперь заметила, что Остроухий замер в дверях, изумлённо уставившись на неё и даже не в силах подобрать отвиснувшую челюсть. Шквал протянул ему руку, и тот мигом пришёл в себя. — Вот, — он отдал бордовое полотенце, — самое чистое, какое нашёл. В Северной Канеме служат телекинетики?! Вы же неженки, там таких на завтрак едят! — Неженки… — горько усмехнулась девушка, — туда берут только самых стойких и самых искусных. Так что нежная у меня только кожа. — Повернись спиной, — Шквал приблизился к ней вплотную и накрыл её полотенцем. Девушка настороженно покосилась на него, но возражать не стала. Когда он принялся расстёгивать ремешки, она облегчённо вздохнула. — Без полотенца же удобнее… — Я не хочу, чтобы он всё видел. Этот ёж — тот ещё извращенец. Ходячая энциклопедия кинков. Не советую оставаться с ним наедине даже в людном месте. Остроухий смущённо улыбнулся от одному ему понятного комплимента. — Почему не прикажешь ему выйти? — Я пока не знаю, насколько извращенка ты. Нормальные телекинетики с берсерками предпочитают не уединяться. Окажешься танатофилкой — а мне потом отмываться… А ему такое в радость. Девушка залилась румянцем и, освободившись от всех ремней, закуталась в полотенце. — Да вы оба извращенцы, я смотрю? Шквал пожал плечами. — За собой таких вещей не замечал. Что скажешь? — он оглянулся на друга. — Скука смертная, — отмахнулся тот и подкрался с другой стороны кресла, вглядываясь в прикрытую бордовой тканью грудь, — а мы обязательно должны её отпустить? — Обязательно, я сказал! — Шквал отвесил ему подзатыльник. Тот со вздохом перешёл за спинку и принялся массировать ей голову. Девушка взволнованно затаила дыхание — надеялась, что хотя бы этого никто не заметит, но не повезло. В прошлый раз её обездвижили сразу и никто не стал проверять наличие оружия — у неё не было ни малейшего шанса его использовать. А теперь Остроухий вытащил из её игл целую горсть шпилек, гвоздиков и коротких спиц. Шквал кивком поблагодарил его и унёс всё «награбленное» в другую комнату. Ежиха плюнула берсерку в лицо и зарыдала от безысходности — даже слюны почти не получилось из себя выдавить из-за долгой пытки голодом и жаждой. — Мой Вождь пожалел тебя. Ты должна сказать «спасибо» за то, что я нашёл их прежде, чем ты успела ими воспользоваться. И отдать мне всё, что осталось. Иначе он разочаруется и убьет тебя. Телекинетик вынула две тонкие иголки из-за ушей и швырнула в него. — Подавись. Остроухий еле успел подставить руку, и они воткнулись в перчатку. — Опять довёл даму до слёз? — поинтересовался так ничего подозрительного и не заметивший Шквал, вернувшийся с пустыми руками, — никудышное у тебя чувство юмора. Черно-зеленый ёжик вздохнул. — Трудно шутить с загнанной в угол добычей. — Мы сможем её покормить? — Нет. Она не поверит. Черно-фиолетовый ёж горько вздохнул. — Остаётся только избавиться от неё как можно быстрее. Давай. Остроухий спрятал в ботинок иголки, помог ему затянуть все ремни, как было, прямо поверх полотенца, затолкать девушку в мешок и отвезти к лесу. Только затащив в самую чащу, они достали её из мешка и позволили осмотреться. — М! — возмущённо пискнула она, но вокруг больше никого не было. Только воин Тьмы и его верный помощник. Они бережно подняли её за плечи. — Идти сможешь? — запоздало уточнил Шквал и получил в ответ лишь обиженный хмык. Девушка довольно уверенно переставляла ноги несмотря на слабость, головокружение и дрожь в коленках. Когда они вышли из леса, Шквал остановился. — Если не сворачивать с этой тропинки, то выйдешь на перекресток перед Южной Канемой. Дальше сама найдёшь дорогу. Покажи, как ты можешь идти. Остроухий тоже отпустил её плечо и девушка, пошатнувшись, прошла несколько шагов, но вернулась к Шквалу и, уткнувшись ему в грудь, тихо заплакала. Тот поманил берсерка ближе и они, снова взяв её за плечи, медленно повели по тропе. — Надо было хоть попытаться её покормить, — вздохнул черно-фиолетовый ёж. — Чтобы выкинуть несколько горстей еды? — презрительно фыркнул черно-зеленый, — вообще-то она не настолько дешёвая, чтобы выбрасывать почём зря. Эта крыса завтра тебя и не вспомнит. Не жалей. На сегодня хватит. Ежи притихли, ощутив, что слова берсерка обидели её до глубины души. Едва на горизонте показались сходящиеся вместе дороги, Шквал остановился. — Дальше мы не пойдём. Доберешься сама. Девушка испуганно пискнула, и он вытащил кляп у неё изо рта. — А если я упаду? Я же не смогу подняться, я же тут умру, на солнцепёке! Остроухий хитро ухмыльнулся. — Ну, во-первых, нам плевать. Во-вторых, патруль тебя заметит, умереть не успеешь. В-третьих, нас уже видно со стены. А мы не хотим проблем, поэтому идём по своим делам. Слезы снова навернулись на глаза. — Спасибо, — вдруг всхлипнула она, отвернулась и молча побрела к перекрёстку. Шквал хотел ей что-то сказать напоследок, но помощник его одернул: — Нам плевать, — напомнил черно-зеленый ёжик. Черно-фиолетовый обречённо кивнул, соглашаясь, что какие-либо отношения с ней были бы просто манной небесной для Мефилеса. — Действительно… Плевать.